Чужая

      — Он же несерьезно? — стоит остаться с Крисом наедине, Мира сразу же озвучивает свой вопрос. Вопросов много, времени мало. И взгляд у Криса растерянный. А у нее коленки дрожат и в горле все еще стоит ком от того кровавого зрелища. Тошнота подкатывает, заставляя мысли в голове путаться, но Мира упрямо смотрит на Криса.       — Вряд ли Джерард стал бы так шутить…       — И ты согласен нарушить кодекс? Убить невиновных?       Она не должна спрашивать о таком, не должна даже думать и сомневаться в решении своего наставника. Услышь он этот тон, дрожь в голосе, ей явно не поздоровилось бы. Крис на мгновение закрывает глаза, он по сути такой же выдрессированный ребенок своего отца, и Мира его за это не осуждает. Она уверена, в нем сейчас борются два чувства — здравый смысл и что-то, что в нем воспитал Джерард, а именно уверенность в том, что отец всегда прав.       — От моего согласия, или несогласия, мало что зависит.       — От тебя одного да, а что остальные? Твои люди? Твоя семья?       — Последнее слово все равно остается за Викторией, она наш лидер, — Крис впервые за время разговора смотрит ей прямо в глаза. Во взгляде что-то замерзает. Даже если Крис не согласен, он никогда не был революционером. Только солдатом. Охотником. — Сомневаюсь, что она не поддержит Джерарда.       Мира делает шаг назад и отводит взгляд. В такой напряженно-запретной обстановке маска сползает с лица, и Крис смягчается. Кажется, он видит в ней то же, что видит в Эллисон.       — Иногда бесполезно плыть против течения, — Мира замирает, внимательно вслушиваясь в тихий голос. — Но не стоит опускать весла, ведь при возможности они помогут сменить направление.       Интересно, когда Крис начал читать (или сочинять?) философские изречения. Некоторое время они молчат, а после Крис уходит, оставляя ее наедине с собой, позволяя без зазрения совести и лишнего внимания окунуться в собственные страхи и переживания. Все мировоззрение рушится в один миг, когда наставник — человек, которого она считала всегда выше всех, которого она почитала и которым восхищалась, — нарушает кодекс.       Мира не может с этим смириться, но страх перед Джерардом и чертова собачья верность к нему заставляют снова надеть маску. Отключить чувства, стать как Крис солдатом. Иногда ей кажется, что игра станет реальностью, и ее наигранная черствость оберет телесную оболочку.       Джерард сразу таким родился? Или тоже для кого-то притворялся долгое время, что окончательно забыл о своей роли, приняв ее за родной характер?       В один момент решительность затмевает здравый смысл, она хочет пойти к наставнику и высказать все, что думает о его дурацкой мести. А потом в голове звенит голос Криса, такой рассудительный и спокойный, — «Иногда бесполезно плыть против течения». Он действует на нее отрезвляюще, заставляет выдохнуть и прикрыть глаза.       — Ты как будто прячешься за игрой, — Мира поднимает брови и вопросительно смотрит на Питера.       Пояснять Хейл не спешит и смотрит вдаль так одухотворенно. Наигранно одухотворенно, и непонятно то ли посмеяться, то ли ударить его. Но не успевает Мира замахнуться для легкого подзатыльника, как ее руку перехватывают и предупреждающе сжимают пальцы.       — Как ты прячешься за дурацким сарказмом, — на резкость в голосе Питер только усмехается и пожимает плечами, мол вот, сама смотри.       — Я не прячусь за сарказмом, милая, я им защищаюсь, — почти искренне говорит Хейл и сжимает пальцы Арджент еще сильнее, еще чуть-чуть и ей станет больно. — А вот ты играешь только тебе известные роли, думая, что спрячешь себя настоящую за ними. Но рано или поздно даже твой сумасшедший папочка поймет, что как бы не старался, не может воспитать из тебя хладнокровного… — он спотыкается на «охотнике». Они все еще не обсуждали это, все еще делали вид, что не знают, кто они на самом деле. — Человека.       — Пофилософствовать потянуло, — понятливо тянет Мира и участливо кивает, едва сдерживая смех, когда Питер закатывает глаза.       — Смотри не заиграйся, — Хейл смотрит на нее серьезно и, наконец, отпускает руку. — Маски имеют свойства срастаться с настоящим лицом.       Мира с горечью улыбается, не обращая внимания, как воспоминания больно отдают в груди. Питер в очередной раз оказался прав.       Однажды выключатель щелкнул и сломал что-то внутри, а маска на лице стала необходимым атрибутом, настоящим средством самозащиты от Джерарда и его взрывного непредсказуемого характера. Она стала такой привычной, что Мира не всегда вспоминала, зачем она нужна.       На мгновение хочется сбежать и перестать наконец играть в большом спектакле Джерарда, но Мира вдруг отчетливо осознает, что не может этого сделать. Не в ее силах заставить наставника сменить гнев на милость, но она вполне способна влиять на его решения, не такие масштабные, каким было последнее, но… Она возможно сможет напомнить ему, как важен кодекс, намного важнее бессмысленной мести, ведь Мира уверена — Кейт заслужила свою смерть, и уж точно не заслужила, чтобы за нее мстили, убивая виновных и невиновных.       И Мира отчаянно верила, что Джерард послушает. Она верила, что не все хорошее в нем умерло.

***

      — И что же я прячу за маской, о мудрейший из мудрейших? — не оправдывая ожиданий Миры, Питер серьезно посмотрел ей в глаза, словно и правда заглядывая за эту маску. Они недолго молчали, разглядывая друг друга — она с улыбкой и легким любопытством, он с хмурым выражением лица, закусив губу, почти не моргая.       — Милосердие и веру во все хорошее.       Тон сильно отличался от одобряющего и похвального, в голосе прозвучало скорее сожаление, заставляя Миру нахмуриться и стереть улыбку с лица.       — И это плохо?       — Это очень плохо.

***

      — У меня будет к тебе небольшая просьба, — Мира не смотрит на Джерарда, никак не реагирует на него, продолжая спокойно сидеть в гостиной и делать вид, что читает книгу. Книга, название которой она даже не посмотрела, лежит на коленях на сто двадцатой странице уже около часа. Джерард не обижается и с довольно доброжелательным выражением лица, будто собирается попросить приготовить лазанью на ужин, продолжает: — Последи за Эллисон.       — Мне казалось, ей уже не пять лет, — Мира облизывает палец и переворачивает страницу. Взгляд у Джерарда становится тяжелым, Мира не видит его, но чувствует и напрягается. — Так что не вижу поводов для беспокойства.       Она, наконец, отрывает взгляд от книги и смотрит на наставника, прямо, уверенно, не отводя глаза, кажется, уже вечность. И Арджент-старший вдруг улыбается.       — Оборотней развелось так много, что поводы для беспокойства все-таки есть, и я хочу узнать, с кем из них общается наша Эллисон.       — Чтобы потом заставить её убить их? — Мира прищуривается, откладывает книгу и выпрямляется. Смотреть на Джерарда снизу вверх ей совсем не нравится, но вставать с кресла она не собирается.       — Именно.       Спустя мучительно долгие минуты Джерард проявляет желание рассказать о своих планах на ближайшее будущее, почти вызвав ностальгию по давно ушедшим временам, когда он делился с Мирой своими мыслями, не просвещая даже Криса, а иногда и Кейт. Но на сей раз Мира держится довольно холодно, молча слушает, что затеял Джерард и время от времени мысленно фыркает.       Старик, действительно, помешался на мести и своей внучке.       В конце концов, ей приходится согласиться на «небольшую просьбу» наставника и проводить того задумчивым взглядом, когда в гостиную заглядывает Крис с весьма многозначительным «нам пора». Мимо проходит и Виктория, накинув тонкий кардиган по пути, кивает Мире и улыбается ужасно холодной улыбкой.       Проходит достаточно много времени, когда Эллисон проносится через темную гостиную, так и не заметив расположившуюся там Миру.       Мира скептично поднимает бровь, переводя взгляд на часы, стрелки которых с трудом удается разглядеть в опустившихся сумерках, но они наверняка показывают глубокий вечер.       И куда малютке-Арджент потребовалось в такой поздний час?       Мира сокрушенно качает головой, понимая, что играть в шпиона придется уже сегодня, и без особого энтузиазма плетется на выход за своей несносной племянницей. Джерард просил следить за подростком немного-немало скрытно, стараясь, чтобы Эллисон не заподозрила ничего. Но Эллисон будто и не собиралась замечать что-либо подозрительное.       Её машину Мира догоняет уже около въезда в заповедник, паркуется рядом, но выходить не спешит.

Заповедник Бейкон Хиллс Въезд запрещен

      Мира закрывает глаза. Надпись на деревянной табличке, кажется, немного стерлась с последнего раза, когда она здесь была. В голове только один вопрос: какого чёрта Эллисон забыла в этом проклятом месте?! Навряд ли ей взбрела идея погулять ночью по лесу.       Конечно, ответ очевиден, но Мире весьма интересно, почему встречаться со своими поклонниками Эллисон приспичило в полночь в лесу.       Нужно будет поговорить об этом с Крисом.       Мира не спеша покидает автомобиль, включает сигнализацию и делает шаг к табличке. Она не уверена, насколько хороша идея зайти в заповедник, оставляя свою машину рядом с машиной племянницы, помня настойчивую просьбу наставника не светиться, но будто невидимая сила ведет её вглубь. В темноту. Как тогда.       У Питера была привычка звать её в заповедник. Возможно, потому что он жил неподалеку, возможно, потому что был оборотнем и чувствовал себя комфортнее именно в глухом пустом лесу, а не в городе, а может быть потому, что знал каждый уголок, каждую поляну в проклятом заповеднике.       Мира до сих пор не знает, почему ему прельщали прогулки по зарослям, но невольно задумывается об этом сейчас, спустя много лет, когда судьба снова заводит её сюда.       Она хмурится.       Заповедник также был для них достаточно большой территорией, где можно было затеряться при случае.       Если Эллисон мыслит тем же образом, что и Мира в свои подростковые годы, то наверняка назначает свои встречи здесь, не имея желания быть застуканной. Мира заходит глубже в лес, понимает, что вероятность разминуться с племянницей возрастает, но не останавливается. Движется в одно из излюбленных их с Питером мест и пораженно замирает.       Возможно, парочка и старается быть осторожными, но у них совершенно точно не получается, другого оправдания, почему она остается незамеченной, Мира не находит. Услышать, о чем воркуют двое, не представляется возможным, поэтому Мира просто смотрит издалека и начинает приближаться к Эллисон, только когда убеждается, что паренек ушел достаточно далеко.       — Бу, — ровно произносит она, и Эллисон подскакивает так высоко, что Мира мысленно присвистывает.       — Господи, — хмуро бормочет племянница, затравленно оглядываясь. Ссутулится и натягивает рукава на запястья, да и в целом выглядит так, будто Мира застукала её как минимум за торговлей наркотиков. — Что ты здесь делаешь?       — Прячусь от отца и встречаюсь с тайным любовником, — Мира говорит наобум, но по реакции Эллисон быстро понимает, что недалека от правды. Малютка-Арджент выглядит напуганной, хоть и пытается придать лицу непроницаемое выражение. Ей еще учится и учится. Мира хмыкает, все также равнодушно продолжая: — А ты?       Эллисон упрямо молчит и отводит взгляд. Мира ждет совсем немного, потом понимает, что племянница отвечать не собирается, пожимает плечами и делает шаг в сторону.       — Стой.       Она послушно останавливается и с наигранно заинтересованным выражением лица поворачивается к Эллисон. На самом деле, Мире мало нравится вот так играться со своей племянницей, она в её хрупкой ссутулившейся фигуре видит себя и как может пытается развеять образ, но попытки остаются тщетны.       Эллисон ещё держится достаточно хорошо. Если бы Джерард в своё время застал её с Питером, реакция была бы куда хлеще.       — Не говори отцу, что видела меня здесь.       Она старается говорить уверенно и ровно, почти как Мира, но в голосе слышится едва заметная дрожь. Мира складывает руки на груди и щурится, пытаясь разглядеть в Эллисон что-то, чего не было в ней. И мысленно восхищается: поразительное сходство!       — Почему нет?       Эллисон тушуется и не находится с ответом. Мира снова отворачивается, собираясь уже точно уехать домой, потому что в лесу достаточно холодно, а желания гулять по лесам в сумерках остались в её подростковых годах.       — Потому что я прошу тебя, — резко начинает племянница. Мира не останавливается, и Эллисон приходится её догонять. — Как тётю. Как друга.       — Мы не друзья.       — Но могли бы стать.       Впервые за долгое нахождение здесь Мира улыбается и почти весело смотрит на Эллисон. Ох уж, этот юношеский максимализм и вера в дружбу и любовь. Эллисон воспринимает это, как положительный знак, но мысли у Миры на этот счёт совсем другие.       — Как с Кейт.       Шаг не в ту сторону. Улыбка исчезает с лица Миры, она хмурится и скептично переспрашивает, словно ей сложно переварить услышанное.       — Вы дружили с Кейт? — Эллисон неуверенно косится на Миру и кивает. — Сомневаюсь, что Кейт была способна дружить, — тихо и с плохо скрываемым презрением произносит Мира, ускоряя шаг. Становится слишком холодно, пустые разговоры не греют. — В любом случае, аргументы слабоваты.       — Так ты хочешь аргументы? — резко спрашивает Эллисон, взгляд которой холодеет.       — Достаточно весомых, почему мне не стоит рассказывать твоему отцу о неожиданной встречи. За полночь. В лесу.       — Потому что если он узнает, то убьет Скотта.       Они резко останавливаются и долго смотрят друг на друга. Эллисон не отводит взгляда, выпрямляет плечи, лицо её приобретает достаточно жесткое выражение, чтобы угадывались черты Виктории. Прирожденный лидер, это уж точно. Наверное, единственное причина, почему Джерард заинтересован судьбой внучки.       Как бы грубо не звучало, но она видит в племяннице идеальное тесто, из которого можно слепить настоящего охотника. Послушного как Мира, сильного как Крис, безжалостного как Кейт. Джерард хотел гибрида своих детей, то, чего у него не получилось сделать в молодости, он хотел успеть преобразить в старости.       И Эллисон — идеальная кандидатура.       Но… Мира почему-то полна эгоистичной уверенности, что ни черта у старого наставника не выйдет.       Она снова улыбается, добавляя немного снисходительности в свою улыбку, произнося следующее тоном, которым обращаются к совсем маленьким детям только-только начинающим разумно мыслить:       — Значит, у него есть причины сделать это. Я правильно понимаю, что… Скотт — оборотень?       Недавно, Крис сказал им с Джерардом, что Эллисон просвещена в семейное дело, и благодарить стоит покинувшую этот мир стерву Кейт. Мира тогда только закатила глаза, оставляя радостную для наставника новость без комментариев.       Эллисон вдруг отводит взгляд и неохотно кивает.       Мира цокает, от души начиная веселиться.       — Как в дешевом любовном романе, жанра фэнтези. Ты в курсе, как нелеп союз охотницы и оборотня?       — Тебе-то откуда знать? — Мира улыбается шире, чувствуя, как Эллисон начинает беситься.       — Поверь, знаю, — протягивает Мира, с удовольствием наблюдая непонимающее выражение на лице племянницы и быстро начинающие крутиться шестеренки в её голове. — Я ведь тоже совершала ошибки в юношестве.       Эллисон решает проигнорировать, что Скотта назвали ошибкой, смотрит слишком долго на Миру, прежде чем правильно сформулировать вопрос.       — И… что с ним стало?       Мира пожимает плечами, снимая сигнализацию с машины, абсолютно равнодушно отвечает:       — Его убили.