***
Минхён больше любил черные маски, чем белые. Белые заставляли его чувствовать себя так, словно он в больнице. Выход на улицу никогда не был проблемой: небольшая фанбаза совершенно не докучала ему. В отличие от друзей-айдолов, которым приходилось подумать сто раз, прежде чем пойти в супермаркет, Минхён мог пойти куда угодно. Делать что угодно. Например, купить кофе в 12 ночи. Это плохая идея для любого нормального человека, айдола или нет, но суть в том, что он все еще мог это сделать. Он надел просторную куртку и черную маску, но это больше для того, чтобы остаться неузнанным людьми, с которыми был знаком. И меньше, чтобы избежать фанатов. Сегодня он не в состоянии общаться с кем-либо. Он просто хотел выпить кофе. Минхён зашел в кафе в трех кварталах от дома, где никогда раньше не бывал, и заказал большой «американо». Когда бариста спросил его имя, он говорил Со Ёнхо. В кафе почти никого не было. В углу сидели двое, один из них дремал на сложенных руках, а другой что-то читал, и еще один парень, примерно ровесник Минхёна, помешивал свой напиток и смотрел в окно. Капюшон соскользнул с его головы, обнажая волосы цвета клубничной сахарной ваты. Парень поднял глаза, когда почувствовал на себе долгий взгляд. Минхён быстро опустил голову. Он взял кофе и устроился в дальнем углу, стуча по экрану телефона. Кофе не очень хорош, но в нем есть все необходимое, поэтому Минхён убеждал себя, что напиток просто прекрасен. Он рассеянно просматривал сообщения, почти не читая их. В основном, это переотправленные мемы и шутки. Одно из новых сообщений оказалось от менеджера, жалующегося ему по неизвестным причинам. Теперь Ли поднял глаза, чувствуя чей-то пристальный взгляд. Это тот парень в толстовке. Он пристально смотрел, и когда Минхён встретился с ним взглядом, то глаз не отвел. Минхён замер, чувствуя себя неловко, заставляя себя снова посмотреть в телефон. Ощущение, будто за ним наблюдали, никуда не исчезало. Он рисковал, но все же еще раз посмотрел на парня, снова встретившись с ним взглядом и нахмурясь. — Что? — спросил он низко и достаточно тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Другой выглядел испуганным, но только вначале, потом он улыбнулся, но как-то встревожено, будто не знал, напортачил он или нет. А дальше… дальше он сделал самое худшее — пересел на стул перед Минхёном, чтобы присоединиться к нему. — Э, привет, — сказал он, все еще немного смущенно. — Привет? — неуверенно ответил Ли, поднимая брови. — Ты… — парень замолк, будто собираясь с силами. — Ты ведь Марк? Минхён не ответил, молча смотря на него. — Я Джемин, — быстро представился он, как будто это как-то меняло ситуацию. — И я не собираюсь вторгаться в твою личную жизнь. Честное слово, я уйду прямо сейчас, просто хотел знать наверняка, прав ли я? Потому что я думал, что ты Марк. Но если ты не Марк, то все в порядке. Я имею в виду… да что я говорю… Он нервно посмеялся над собой, чрезвычайно смущенно, и Минхёну даже стало немного стыдно за незнакомого парня. — Я Марк, — ответил он. — Я не думал, что кто-нибудь узнает. Глаза у Джемина широко раскрылись. На мгновение они оба замолчали. — Ух ты, — наконец произнес парень. — Вау, о’кей. Меня зовут На Джемин. Он уже говорил об этом, но Минхён не подметил. — Приятно познакомиться, Джемин, — сказал он, вместо этого. Джемин еще долго смотрел на него, словно не мог поверить, что Минхён существовал на самом деле. — Странно, — неловко провел по ярким волосам На. — Так странно, но могу я… могу я заплатить за твой кофе?***
— Ты ведь загуглил, не так ли? — ни с того, ни с сего спросил Тэн. Донхёк вздрогнул, почти выронив тряпку, что он держал. Он убирал подсобку уже во второй раз за день, так как не мог заставить себя выйти наружу и встретиться с Минхёном. Он очень устал — прошлой ночью спал всего часа два, а после этого у него был целый день занятий, и он не мог ни на чем сосредоточиться, потому что музыка Минхёна то и дело звенела у него в голове. Когда Ренджун сказал, что она хороша, Донхёк подумал, что она просто была годной, но не на совершенно другом уровне. Ему потребовалось некоторое время, чтобы раскопать всю работу Минхёна — на трех разных каналах YouTube и неизвестном аккаунте SoundCloud — и как только начал слушать, не смог остановиться. Она была темной, отчаянной, а лирика выбивала всю землю из-под ног. Звучало так, будто все голоса в голове Донхёка, которые, он притворялся, не слышал, разом закричали в полный голос, заставляя мысли путаться. Он больше не мог смотреть на Минхёна, потому что не знал, как взглянуть на того без трепета. — Прости, — выдавил Ли из себя. Он не знал, что еще сказать. — Почему ты извиняешься? — голос у Тэна прозвучал удивленно. — Я здесь не для того, чтобы отчитывать тебя. Донхёк все равно виновато потупил взгляд, не решаясь нарушить неловкое молчание. — Мы просто… — таец выглядел смущенным, что странно, потому что он никогда так себя не вел. Он почесал затылок, глядя себе под ноги. — Мы просто не говорим об этом. Перед ним. Он… не любит думать о прошлом. У младшего миллион вопросов — что пошло не так, почему все так закончилось, почему он вдруг решил вернуться. Но Тэн опередил его с ответом, будто прочитал мысли: — Я, правда, не знаю, что точно произошло, — признался он. — Знаю только, что он сдался. — Но почему? — Не знаю, Хёк-и. Он делает вид, что этого никогда не было. Как и все мы, — он одарил Донхёка странным и серьезным взглядом. — Ты тоже должен. — Хорошо. — А это значит, что ты не можешь прятаться здесь весь день. Донхёк поморщился. Он не хотел, чтобы кто-то заметил его отсутствие. Быть невидимым и незаметным, обычно, — его специализация. — Пошли, — сказал Тэн, хватая его за плечи и выталкивая за дверь, не обращая внимания на протесты младшего, говорившего, что тряпка в его руках все еще мокрая и наполовину покрыта пылью, а ведро осталось в подсобке. Он потащил его в магазин, где не оказалось покупателей — только Кун, возившийся с витринами, и Минхён, сгорбившийся над кассой. Донхёк сглотнул. — Я нашел его, — объявил таец. — Он не умер. — Приятно слышать, — так же серьезно ответил ему Цянь, но посмотрел на Донхёка с веселым огоньком в глазах. Минхён тоже выглядел слегка удивленным. Он устал — темные круги выдавали проведенную без сна ночь. Но он казался… в порядке. Только один Донхёк здесь вел себя странно. Но он ничего не мог с собой поделать — ему казалось, что случайно заглянул Минхёну в душу, как будто оказался посвященным во что-то, чего не должен был знать. Страшно смотреть даже в его сторону, и все, что он мог — это задаваться вопросом, как он сдерживал столько безумия внутри себя. Как то количество гнева могло просто исчезнуть и превратиться в тихого кассира, и парень не мог взять в толк, притворялся ли Минхён нормальным, или он просто перегорел. Колокольчик над дверью зазвенел, оповещая о приходе клиента, и мгновенно у всех появились улыбки на лице. Кроме Донхёка. Он выглядел нелепо, с его закатанными джинсами и мокрой тряпкой в руках, с которой стекала вода. Ему нужно поспать. Хорошенько выспаться, иначе, такими темпами, он умрет еще до того, как станет достаточно взрослым, чтобы пить. У него все еще куча домашних заданий и он не помнил, когда в последний раз ел. Он просто смотрел на лужу мутной воды под собой, образовавшуюся из-за тряпки у него в руках, и почувствовал себя ее частью. Когда Тэн, наконец, отпустил его плечо, чтобы помочь новому покупателю, Донхёк вновь исчез в кладовке, чтобы забрать ведро. Он чувствовал, что Минхён наблюдал за ним слишком пристально, но лишь отмахнулся от этих мыслей. По дороге в основной зал, он заглянул в уборную, чтобы умыться. Сейчас только около семи вечера. У него в запасе, по крайней мере, еще три часа, если Кун окажется свободным, чтобы помочь ему. Он умыл лицо, случайно намочив волосы, но от этого не проснулся — стало только холоднее. Он потерял чувство времени и не знал, сколько простоял там, сгорбившись над раковиной, но, должно быть, слишком долго, раз на выходе из ванной его ожидал Ёнхо. Донхёк остановился на пороге, не зная, стоило ли ему извиняться. Может быть, есть временное ограничение по использованию ванной комнаты? Может быть, Со заметил лужу снаружи и удивился, как парень осмелился оставить ее не вытертой. Может быть, временный босс просто хотел уволить его. — С тобой все в порядке? — вместо всех придуманных реплик, спросил Ёнхо. Он одарил младшего осуждающим взглядом. — Ты выглядишь так, словно вот-вот откинешься. Донхёк ничего не ответил, потому что и вправду так себя чувствовал. — Возьми выходной, — Ёнхо вздохнул и, поколебавшись пару секунд, похлопал его по плечу. — Мы можем прожить один день и без нашего… не знаю, твою должность, поэтому скажу: парень, который делает все подряд. Донхёк, вероятно, должен был чувствовать себя оскорбленным, но он больше обеспокоен, потому что не мог уйти сейчас. Он не мог рисковать своей зарплатой. И ему нужна помощь Куна, потому что без него домашнее задание Ли просто совершило бы самоубийство. — Я не урежу твою зарплату ни на один день, придурок, — засмеялся старший. — Какой же я мелочный, по-твоему! — Я… дело не в этом, — покачал головой Ли. — Мне нужна помощь Кун-хёна, — признался он со вздохом. — С домашним заданием. — Тебе нужен сон, — Со нахмурился, — а не помощь с домашкой. — Я же завалю, хён. Ёнхо выглядел недовольным. Он пристально глянул на него — тот казался до ужаса виноватым. — Тогда сделай перерыв, — вздохнул старший. — Просто… поспи здесь, ладно? Я попрошу кого-нибудь разбудить тебя. Это странное предложение, но Ёнхо уже развернулся, чтобы уйти, и ему больше ничего не оставалось, кроме как послушаться. Но вдруг в памяти всплыла лужа, которую он оставил на полу, и опасения, что кто-то мог бы поскользнуться и разбить голову, если он не протрет пол, закрались в сознание. Донхёк ждал, чтобы убедиться, что босс вернулся в свою комнату, а затем тихо вышел с сухой шваброй в руках. Тэна и Куна нигде не видно, но Ли слышал их голоса, и еще один незнакомый, наверняка, клиента. Он старался не шуметь, вытирая мокрое пятно. Осторожничал, чтобы случайно не привлечь внимание Минхёна. К сожалению, он оказался в поле видимости кассира, потому в следующее мгновение старший спросил: — Ты все еще здесь? — А? — удивился Донхёк. — Я сказал Ёнхо-хёну отправить тебя домой. Ты ведь не спал, да? — Это ты ему сказал? Наступила неловкая пауза, во время которой Минхён, похоже, хотел бы все отрицать, но уже не мог. Он просто пожал плечами, полностью пропуская чужой вопрос мимо ушей: — Если ты продолжишь в том же духе, то умрешь раньше своего тридцатилетия. — Мне кажется, я умру раньше, чем мне исполнится двадцать один, — ответил ему младший, улыбаясь, но Минхён не улыбнулся в ответ. От этого стало еще более неловко, поэтому Донхёк решил побыстрее протереть пол, а затем вновь вернулся в подсобку. Там не так уж много приличных для сна мест, но Донхёк привык спать, где попало, благодаря тому, что жил в квартире, где ему вечно приходилось искать самое тихое место. Он подложил свой рюкзак вместо подушки и свернулся калачиком в углу комнаты. Едва успел подумать о том, как странно выглядел, прежде чем заснуть. Когда Тэн разбудил его, уже позднее, чем должно быть, он растерянно заморгал, ничего не понимая. На нем накинута куртка, он не знал чья, и лицо Тэна плыло перед глазами. Он смог разобрать только тихое «может тебе стоит еще немного поспать?». Слов более чем достаточно, чтобы снова уснуть.***
— Я будто домработница, — осознал Донхёк в какой-то момент, намывая полы. Время подошло к закрытию, и он, закатав рукава по локоть, макал швабру в ведро и отжимал ее. — Меня понизили с баристы до домработницы. Тэн выглядел так, словно услышал открытие века. Он обернулся, чтобы крикнуть это всем остальным, но покупатели все еще в помещении, и понимал, что стоило бы заткнуться. — Я обязан написать это на твоем бейджике, — сказал он, протягивая руку, чтобы тот передал его ему. Донхёк неловко сжал бейджик подмышкой, неловко, потому что все еще держал швабру. Единственное, что могло звучать хуже «временно нанятого» — «временная домработница», и он настроен защищать достоинство своего бейджика ценой собственной жизни. Тэн не согласился, и между ними возникла небольшая драка, во время которой Донхёк случайно разбрызгал воду по обуви тайца. Он взял его в захват, и, скорее всего, младшего стоило понизить еще и с домработницы до неумехи, а потом и уволить. Он попытался вырваться из захвата, но пнул ведро, отчего оба, затаив дыхание, наблюдали, как оно опасно раскачивалось. Как только ведро остановилось, Тэн снова попытался задушить его. К тому моменту, ни один не помнил причину их мелкой потасовки. Недалеко от них раздался долгий страдальческий вздох, и Донхёк успел заметить, как Цянь посмотрел на них в смятении: — Вы два здоровых лба, — начал он, уже и сам сомневаясь в своих словах. — Не на людях же. — Это он начал! — пожаловался Тэн, а Донхёк недовольно надул щеки. — Я не спрашивал, — вздохнул парень. — Только… не устраивайте беспорядок, ладно? — Все в порядке, у нас же теперь есть домработница, — засмеялся таец, и Ли уже подумывал укусить его за руку, чтобы освободиться. Иногда ему казалось, что Тэн врал, что он старше. Он до сих пор не поговорил с Ёнхо о постерах. Он не думал, что ему заплатят за них — не с тем состоянием, в котором находились их дела, но, по крайней мере, эта работа Донхёку по душе. Не то, чтобы ему не нравилось мыть полы и гоняться за Тэном со шваброй, просто… иногда ему было нечем заняться в магазине. Донхёк решился спросить босса позже. Ёнхо всегда был более сговорчив в конце дня. Шанс выпал поздним вечером, когда он сидел с Куном и пытался сделать домашнее задание. Честно говоря, он проводил большую часть репетиторских уроков с китайцем, глядя на того с благоговением, чем, на самом деле, занимался. Старший определенно гений. Слишком умен, чтобы просто вести счета магазина, который почти ничего ему не платил, независимо от того, насколько плохим было это место. Иногда он задавался вопросом, какая жизнь была у Куна. Был ли он тайным сборщиком налогов или вроде того, и что привело его сюда? Интересно, что их всех привело в этот магазин? Минхён, Кун, Ёнхо, Тэн. Как четверо самых милых людей, которых он когда-либо встречал, оказались в самом тихом уголке пригорода, на грани банкротства. Цянь как раз объяснял ему частную производную, когда Ёнхо постучал в открытую дверь. — Я поехал, — устало потер глаза Со. — Кун, ты закрываешь сегодня? Цянь кивнул. — Не засиживайтесь допоздна. Математика не такая веселая. Китаец скорчил ему рожицу и снова повернулся к записям младшего. Донхёк переводил взгляд с одного на другого. Ему следовало бы спросить сейчас, но он мог бы подождать и до завтра… К черту. Если он будет продолжать в том же духе, то никогда не спросит. — Одну секунду, хён, — сказал он растерявшемуся китайцу, прежде чем последовать за Ёнхо к двери. Он догнал его, когда тот уже стоял у выхода. С каждым днем становилось все холоднее — Донхёку стоило купить куртку потеплее. Ему много чего нужно купить. — Ёнхо-хён, — позвал он старшего. Со выглядел удивленным. Донхёк никогда не вел себя с ним так активно — обычно избегал его от страха увольнения. — Можно… могу ли я переделать постеры? Я хорошо разбираюсь в графическом дизайне, — сказал Донхёк. — Вот я и подумал… постеры немного выцвели, а если ты хочешь, я мог бы… — Донхёк-а, — медленно произнес старший. — Извини, но я не могу позволить себе платить тебе больше. И ты это знаешь. — Я знаю-знаю, — сразу замахал руками Ли. — Я не хочу за это денег, просто… просто мне нравится концепция магазина, и хотел бы сделать это в благодарность. И снова Ёнхо замолчал. Тишина спального района давила со всех сторон. Спокойная обстановка магазина в пастельных тонах подходила им всем — Ёнхо, Минхёну — всем, пока не стало ясно, что внутри этого тихого места, все, на самом деле, далеко не в порядке. — Тогда я рассчитываю на тебя, — вдруг сказал Ёнхо с веселой улыбкой на лице. — С чего бы мне отказываться от бесплатной рекламы? — Спасибо, хён, — также счастливо улыбнулся ему младший, впервые за долгое время.***
Между ними завязалась странная дружба. Минхён никогда раньше не встречался ни с одним из своих фанатов в обычной жизни, а Джемин, честно говоря, не был похож ни на одного из его поклонников. Они виделись в одном и том же кафе, снова и снова, всегда за полночь. Ли ничего о нем не знал. Парень мог быть сумасшедшим убийцей с топором, но он… другой. Ли не мог подобрать слов, чтобы описать парня перед собой. Вместо этого он пытался передать их через музыку. Они особо ничем не занимались, просто разговаривали и, по очереди, покупали друг другу кофе. Джемин довольно часто покупал пирожные — любил сладкое в сочетании с крепким американо, и постоянно настаивал, чтобы и Минхён тоже попробовал. На никогда не позволял старшему платить дважды, несмотря на то, что он — бедный студент, и сидел с Минхёном часами, хотя ему стоило бы поспать перед утренними занятиями. В основном Джемин наблюдал за звездами через окно. Он рассказывал старшему истории о созвездиях, о широких границах вселенной, о мирах, наверняка, лучше их собственного. Говорил о том, что они лишь крошечные песчинки в масштабах вселенной и о парадоксе Ферми — обо всем, что Минхён слышал и знал раньше, но, почему-то, из уст парня все звучало гораздо волшебнее. Иногда Джемин засыпал в кафе, и Минхён сидел совсем тихо, наблюдая за ним до утра. Проведенные без сна ночи портили и его собственное состояние. Темные круги и мешки под глазами бесконечно бесили Доёна. Ким отчитывал парня всякий раз, когда тот проверял телефон (сообщения Джемина редко имели смысл, в основном, состоя из абстрактных мемов, которые даже Тэн с трудом бы оценил) или появлялся в студии сонным. Как ни странно, Минхёна это совершенно не волновало. Джемин странный, уставший и вечно переживал из-за самых незначительных проблем, но он улыбался, как будто мир яркий и счастливый, и это все, о чем он когда-либо мог мечтать, и… и Минхёну хотелось видеть его вечно. Это пугало. Он писал песни об абсолютном ужасе реальности, о желании подарить кому-то, кроме себя, весь мир, и его пальцы то и дело останавливались в миллиметре от иконки звонка рядом с именем Ёнхо. Он запомнил его номер еще в школе, но так и не заставил себя ни разу позвонить. Джемин ненавидел, когда старший носил белые маски, так же, как и сам Минхён, но носить самому их нравилось. Он впадал в длинные объяснения о чистоте и стерильности белого цвета, о других страшных и непонятных рэперу медицинских терминах. Ли не понимал его, но кивал, позволяя младшему делать все, что угодно. Они перестали сидеть в кафе, чтобы тайком бродить по ночному городу. На любил высокие места, вдали от оживленного движения улиц. Они улыбались друг другу и смотрели на небо, и это казалось таким правильным. Минхён чувствовал счастье. И страх перед этим ощущением должен был бы разбить сердце и заставить бежать с криками, но этого не происходило. Его музыка становилась громче и ярче, наполненная одновременно страхом и надеждами. Он никогда не осмеливался спросить — нравится ли она младшему, страшась ответа. Боялся узнать его мысли о самых сокровенных частях души Минхёна, потому что мнение Джемина волновало его. Больше, чем чье-либо. И На молчал. Он желал ему удачи перед выступлениями, говорил, что он справлялся на отлично, но никогда не говорил, что думал о его музыке. Минхён думал, что это к лучшему. Дела не всегда шли хорошо. Иногда расписание Ли становилось чересчур загруженным. Иногда хейтерские комментарии непрестанно звучали в голове, а Джемин вообще подолгу молчал, находясь под постоянным стрессом в медицинском университете. Учеба давила на его худые плечи, заставляя тонуть в алкоголе и сигаретном дыме, и Минхён ничего не мог с этим поделать. В конце концов, они сидели рядом, и тихо рассматривали темное небо перед собой. И Джемин молчал, больше не указывая на созвездия, потому что теперь Минхён знал их все.***
Минхён не любил много пить. И тусоваться с коллегами всегда странно, потому что они любили пить слишком много. За исключением Донхёка, тот все еще не достиг совершеннолетия и не мог пить вообще, когда остальные пили все без разбору. Кун пил так много, что Минхён удивлялся, почему у него все еще не было проблем со здоровьем, а Ёнхо присматривал за Тэном, прежде чем напивался сам. Втроем они обычно пытались разгадать тайны мироздания, природы и всего остального. Донхёк наблюдал за ними, и иногда выглядел растерянным. Он смеялся над всем, что делал Тэн, и питал особое уважение к Куну, но все также побаивался Минхёна и Ёнхо. Понятно, почему парень боялся Ёнхо. Он его босс, и, судя по послужному списку Донхёка, он, скорее всего, думал, что его могли бы уволить в любой момент. Чего не понимал Минхён, так это страх младшего по отношению к себе. Он никогда не делал ничего такого, что могло бы так напугать Донхёка. Цянь однажды говорил, что, возможно, Минхёну стоило хотя бы изредка ему улыбаться, что Донхёк — это не Тэн, и он не сможет просто так понять, что он нравится парню. Но Минхён даже не пытался. Легче, когда Донхёк держал дистанцию. Старший и так подпустил к себе слишком много людей. Иногда это не давало ему спать ночами. Чаще он спал, лишь бы перестать думать об этом. Если же и начинал думать, то не мог остановиться ни на секунду. Он ограничил свои мысли до мизерных рутинных вещей. Иногда из равновесия его выбивали редкие «несчастные случаи», в виде Тэна, опрокинувшего с полки на себя коробки, пытаясь помочь Донхёку; Ёнхо, нервничающий из-за плохих сделок. Доходы такие плохие, что их зарплаты снова сокращались, но, в целом, его жизнь проста. Ему лишь нужно было проживать день за днем. Это не трудно. Перед ним Ёнхо и Тэн пытались провести матч по армрестлингу, который, со стороны, выглядел очень комично, так как они сидели слишком далеко друг от друга. Они просто сидели, держась за руки, смущенно отводя взгляды, как будто не знали, как попали в такое положение. Минхён вздохнул. Цянь сделал еще один глоток своего напитка. Донхёк тыкал трубочкой в свой молочный коктейль. — Разве у тебя завтра нет пар? — спросил его Минхён. — Завтра воскресенье, хён, — покачал головой младший. — А, точно. Донхёк выглядел усталым, как и бывало раньше. Они все выглядели уставшими, кроме Тэна, который, необъяснимым образом, брал откуда-то энергию, чтобы поддерживать и веселить остальных. Иногда Минхён смотрел на него, и что-то в его груди трещало. Что-то, что он старался игнорировать каждый раз. Иногда он смотрел на Донхёка — происходило то же самое. Такой глупый, думал Минхён. Он никогда не учился на своих ошибках. Внутри бара — тепло и уютно, но снаружи — чертовски холодно, пасмурно, будто скоро пойдет дождь. На небе не было видно звезд, но Ли не всматривался. С каждый днем Ёнхо выглядел все более обеспокоенным. Он ничего не скрывал от них — не мог, особенно, когда Кун занимался счетами, а Минхён смотрел на него осуждающе, пока тот не раскололся бы, но, по большей части, двух остальных они держали в неведении. Они знали, что все плохо, но были не в курсе — насколько. Они на пути ко дну. Их магазин мог быть привычным и уютным, но факт оставался фактом — люди хотели большего. Больше выбора, больше товаров. Их постоянные клиенты всегда оставались их постоянными клиентами, но этого не хватало. Прошло уже почти два месяца, а Донхёк все еще был здесь, их «временно нанятый». Не из-за собственного чрезвычайного везения, как он, казалось, думал, а потому что Ёнхо не видел смысла увольнять его, если магазин мог закрыться в скором времени. Ничего страшного, если бы магазин закрылся. Трудно найти новую работу, но Минхён думал, что справится. В их жизнях происходили вещи и похуже. Он оглянулся, уже зная наперед, что будет скучать по ним.***
Минхён думал, что Донхёк и Кун — полные неудачники. Это единственная возможная причина, чтобы объяснить их поглощенность домашним заданием по математике. Он видел их в кладовой почти каждый день, занятых, Бог знал, чем, и они даже не выглядели раздраженными. Особенно Цянь: он выглядел так, будто нашел то, чему хотел бы посвятить всю свою жизнь. Сегодня, однако, Кун был все еще в основном зале магазина: строчил что-то в журнале доходов, пока Ёнхо рассуждал об их проблемах. Донхёк сидел в подсобке один. Он, сидя в наушниках, выглядел необычно серьезным: что-то вычеркивал и писал заново, снова и снова. Минхён был бесконечно рад, что бросил учебу, потому что наблюдать за постоянно учащимся Дохеком — стресс. Он переоделся из форменной рубашки в обычный свитер — слишком холодно идти домой просто так. Толстая куртка, в которую поместилось бы два тела, давила тяжестью на плечи Ли. Быстро сложил оставшиеся вещи в рюкзак и закинул его на плечо, вновь остановившись перед Донхёком. То, как сосредоточенно он что-то писал, завораживало. — Выглядишь жутко, — сказал он, сам не зная, зачем начал разговор. Когда Донхёк смотрел на него снизу вверх, смущенный, то напоминал ему… Минхён тут же отогнал навязчивые мысли. — Хён? — переспросил Донхёк, не расслышавший слов старшего. Он одним рывком вытащил наушник, а затем потянулся к телефону, чтобы нажать на паузу. Всего секунда. Экран загорелся всего на секунду, но у Минхёна кровь застыла в жилах. — Что ты слушаешь? — спросил он слишком резко. Слишком грубо. — Я..? Донхёк вздрогнул, не зная, что на того нашло. Минхён же боялся, что ему не померещилось, и потому схватил телефон младшего, чтобы вновь взглянуть на экран. Его догадки были верны. MARK LEE. Тошнота подкатила к горлу. Минхён не знал, что чувствовать. Хотелось исчезнуть, бросить телефон в стену и разрушить комнату. Его руки дрожали — он напуган и зол, а Донхёку следовало знать, что ему нужно остановиться. Все произошло слишком быстро, слишком много мыслей проносились. Старший знал только то, что это ошибка. Минхён должен был убедиться, что этого никогда бы не произошло снова… — Хён? — снова позвал младший, совсем тихо. Напуган. Минхён понимал, что должен прекратить странно себя вести и избавиться от уродливых демонов внутри. — Нет… — с трудом выговорил он, и даже это прозвучало резко, зло. — Не слушай это. — Но… — начал было Донхёк, но остановился. Его взгляд бегал по комнате, будто бы искал, где бы спрятаться от Минхёна. Он боялся старшего. Да и Минхён сам себя пугал. Но младший знал — он знал, что должен сказать. Он должен это сделать. — Но мне нравится, — сказал парень, и взгляд старшего похолодел на глазах. — Не нравится, — огрызнулся он громко, отчего Донхёк вздрогнул. — Если… если я еще раз увижу, что ты это слушаешь, я… Его угроза осталась недосказанной, потому что он даже не представлял, как можно ранить Донхёка. Но ему и не пришлось бы этого делать. Донхёк не понимал. Только смотрел на парня напротив широко раскрытыми глазами и думал, что тот хотел ударить его, сделать ему больно. И Минхён не знал, как объяснить, что он просто хотел обезопасить младшего, потому что нет никакой гарантии, что это могло бы произойти вновь. Он разблокировал телефон и удалил все файлы с этим проклятым именем, которые он только смог найти, а Донхёк просто наблюдал с неприкрытым ужасом. Минхёну хотелось все объяснить, но он даже и не представлял как. Ему не хотелось снова причинять боли. — Никогда, — повторил он. Отчаянное желание завладело им. — Что здесь происходит? Голос Ёнхо — единственная связь Минхёна с реальностью. Друг удерживал парня на земле в самые худшие дни. Он вздрогнул и посмотрел на него. Ёнхо глядел на них обоих с опасным спокойствием на лице. — Донхёк? Что здесь случилось? Донхёк не произнес ни слова. Даже не поднял головы, просто продолжил бегло рассматривать комнату в поисках единственного выхода, который заблокировал Со. — Минхён? — вновь попытался тот. — Ничего, — отрезал Ли. Он удалил последние файлы и бросил телефон обратно на колени младшего. Тот отскочил и с грохотом упал на пол. Донхёк не решался его поднять. — Не похоже, что ничего не случилсь, — недовольно покачал головой Ёнхо. — Заткнись нахуй, — Минхён не кричал — ему это и не нужно. Он говорил так же спокойно, как и друг перед ним. Воцарилась жуткая тишина. Ёнхо до ужаса сдержан, а Донхёк выглядел так, будто собирался расплакаться. Минхён не ругался с Со. Он ни с кем не ругался, но, особенно, со старшим. — Минхён, — медленно произнес Ёнхо. Осторожно. — Иди домой. Какое-то мгновение он не двигался. Слова эхом отдавались в его голове, словно что-то ужасное. Домой. — Да, — сказал он, и голос его прозвучал надломлено. — Хорошо. Он прошел мимо Ёнхо и сразу покинул помещение магазина. Стало совсем тихо.***
С Джемином в комнате общежития жил сосед с наркотической зависимостью. Он никогда не приглашал Минхёна в гости. Он сам там не часто бывал. Иногда Ли разрешал ему остаться в собственной квартире. Пентхаус с выходом на крышу маленький. Минхён хотел такой дом, чтобы не тратить много времени на уборку, но младшему она очень нравилась. Он охал и ахал на все музыкальное оборудование, прикасался к клавишам с особым трепетом. Парни прекрасно ладили. Но Джемину больше всего нравилось не фортепиано. Не оборудование. Не Минхён. Больше всего ему нравилась крыша. Минхён не всегда присоединялся к нему. Он работал над песней, когда Джемин появлялся у него в дверях, измученный и эмоционально мертвый, даже не заставив себя улыбнуться старшему. Он поднимался по лестнице один и сидел на крыше часами, пока Минхён не отрывался от работы, вспоминая, как уже поздно. Понимал, что на улице, наверное, холодно. — Тут так хорошо, — сказал Джемин, стоя у перил. Он смотрел вниз на машины, то мчались по улицам, и людей, что спешили по своим делам. — Тебе так повезло, хён. — Уже поздно, — вместо этого ответил Ли. — Тебе нужно поспать. Джемин пожал плечами. — Ты когда-нибудь задумывался, каково это… падать? — спросил он, когда Минхён подошел к нему. Голос у того звучал опасно опустошенно. — Падать? — повторил старший. — Все говорят, что падать страшно, — вдохнув холодный, ночной воздух, парень прикрыл глаза и подставил лицо ветру. — И я… понимаю их. Но я думаю, что падать может быть приятно? Почувствовать реальность, твердый асфальт под телом, будто… будто, вот он — конец. Сердце Минхёна сжалось. Он ничего не мог сказать, и смотреть на Джемина тоже не хотелось — испугался того, что мог увидеть. Он неуверенно потянулся к руке младшего. На внимательно наблюдал за его действиями, а затем первым медленно переплел их пальцы. — Ты замерз, — констатировал Ли. Джемин улыбнулся ему слишком ярко, притворяясь, что все хорошо. Улыбка разбилась о тяжелую реальность. — Я все думаю, — тихо начал Джемин. — Я не могу… не могу перестать думать о таких вещах, каково то, а потом… я слушаю твою музыку, хён, — он сглотнул, а его пальцы сжались в чужой ладони крепче. — И я… не знаю, что чувствую, но… больше не хочу умирать. У него такие холодные руки. — Но вдруг есть другой путь, — медленно произнес На, наконец-то рискнув взглянуть на звезды, такие далекие от твердого асфальта. — Правда?***
Донхёк не пришел на следующий день. В воздухе повисла удушающая недосказанность, и никто не смел нарушить ее. Цянь вел себя тише обычного и держался особняком. Тэн попытался подбодрить их, но быстро сдался. Ёнхо выходил из офиса ровно один раз, чтобы спросить Куна о доставках, прибывших из Сеула, и после этого больше не показывался. Это ужасно, и во всем был виноват Минхён. Донхёк не любил конфликтов. Все об это знали. Есть причина, по которой они не заставляли его работать на продаже и позволяли бегать по случайным поручениям. Замыкался в себе слишком легко. Он просто не умел справляться с разговорами на повышенных тонах. И Минхён накричал на него. Накричал, насильно удалил песни и, в довершение всего, пригрозил… непонятно чем. Он не думал, что Донхёк еще когда-нибудь вернулся бы, и это… что-то совершенно новое, заглушающие уже привычный круговорот мыслей и вины. То, что он прогнал его в безумной потребности защитить, ведь… было верным решением? Он должен был это сделать. Уже было поздно, когда они, наконец, закрывались. Гораздо позднее обычного. Ёнхо рассматривал возможность сделать магазин круглосуточным, но они знали, что это не имело значения. Местность, в которой они находились, была слишком тихая, и не нуждалась в круглосуточном магазине. Кун торопливо просмотрел счета. Тэн решил выполнить дневную работу Донхёка и вымыть полы. В помещении было слишком тихо. — Ему бы лучше вернуться завтра, — будто из ниоткуда сказал Тэн, без интереса водя шваброй по полу. Звучало как усмешка, как будто он раздражен уборкой, но Минхён знал лучше. Он знал, что укор был адресован ему. Тишина длилась слишком долго, поэтому он осмелился нарушить ее: — Я не нарочно. Тэн нахмурился, оглядываясь. Цянь поджал губы, с сомнением смотря на тех двоих. Ёнхо в магазине уже давно не было. — Знаешь, мы же тебя слышали, — сказал китаец. — Ты был очень громким. — Я… я был зол, — Минхён потер лицо руками. Паника снова поглощала его, а руки начинали предательски дрожать, потому что… что если… — Я не хотел, чтобы он пострадал. Тэн обреченно вздохнул и нахмурился сильнее, потому что о Минхёне знал не больше Донхёка. — Но он-то этого не знает, — отозвался Кун, смотря на парня с чем-то опасно близким к жалости. — Он думает, что ты на него злишься. — Ну и пусть, — ответил Ли. Слова звучали неправильно, не то, что он хотел сказать на самом деле. Тэн поменялся в лице и в ярости сжал швабру до белых костяшек. Но это к лучшему. Чем дальше люди держались от него, тем лучше. Иногда Минхён жалел, что вообще существовал. Эта мысль приходила и уходила, и уже давно не тревожила его. — Извинись хотя бы перед Ёнхо-хёном, — посоветовал Тэн, сжимая зубы. — Он уже простил тебя, но все же заслуживает извинений, да? — Да, — кивнул парень. Какое-то мгновение он не двигался, а затем встал и направился в подсобку, набирая телефон старшего. Ёнхо заслуживал больше, чем извинений, он заслуживал всего, что мир отказался ему дать. Хорошим людям никогда не везло. Это несправедливо. Люди, которых он знал, заслуживал гораздо большего, чем то, что они получили, и все же они все здесь. Проживали ту же жизнь, что и Минхён. Чем больше Минхён думал, тем отчетливее понимал, что не должен быть живым.***
Донхёк не появился и на следующий день, и через день тоже. Тэн увядал на глазах, Кун не знал, чем заниматься после работы, а Ёнхо не врывался в помещение, говоря «временно нанятый», потому что некого было больше пугать. Минхён торчал за кассой, улыбаясь приходящим покупателям. Жизнь шла своим чередом, с той лишь разницей, что чувство неправильности никак не отпускало. Они не знал, где Донхёк жил, в каком университете учился. У них был номер телефона, который Тэн вырвал из рук у Ёнхо, игнорируя его протесты на вторжение в частную жизнь сотрудника, но ни на одном из сообщений, которые он отправил, так и не появилась иконка «прочитано». Они не знали, нарочно ли это или нет. Так прошло три дня. Никто не знал, что делать, и можно ли вообще что-то делать. Они не знали с чего начать. Они улыбались клиентам, подсчитывали прибыль и продолжали жить. На четвертый день, около восьми вечера, раздался звон колокольчика над дверью. И на пороге оказался Ли Донхёк. Момент показался странным, потому что вокруг все еще сновали клиенты. Минхён пробивал товар старой женщины, когда тот вошел. Его голову скрыл капюшон гигантской толстовки, в которой Ли его почти не видел. Парень широко раскрытыми глазами нерешительно оглянулся, как будто кто-то мог напасть на него в любой момент. Минхён не звал его. В его груди расплылось что-то, что он не мог адекватно назвать, кроме как облегчение. И он спокойно пробил остальные покупки, вручил даме счет и пожелал ей хорошего вечера. Тэн заметил его следующим, но он разговаривал с клиентом и не мог просто бросить того, иначе Ёнхо убьет за грубость к покупателю. Поэтому продолжил говорить, вновь и вновь поворачиваясь, чтобы убедиться, что Донхёк еще не ушел. Именно Цянь среагировал лучше всех, и, вероятно, именно поэтому Донхёк направился прямо к нему. На младшем не было его импровизированного бейджика. — Донхёк-а, — позвал Кун, широко улыбаясь. — Мы скучали по тебе. Слова застали его врасплох, но он тоже улыбнулся, через силу. — Извини, хён. — Ты болел? Минхёна немного раздражало, что именно так они собирались забыть о проблеме, как будто ничего не случилось и ни за что не нужно извиняться, но в то же время… Его мысли потеряли всякий смысл после слов младшего: — Я пришел, чтобы отдать это Ёнхо-хёну, — сказал он, вытаскивая из рюкзака папку цветных листов. И тут все затихли. — Ты уходишь? — заметно погрустнев, спросил китаец, но, получив отрицательное покачивание головой, вновь оживился. — Мой старый босс дал мне еще один шанс, — сказал он и поморщился. Он ненавидел ту кофейню, они все знали об этом. — Но я все равно буду приходить, просто… прости, хён, но мне очень нужны деньги. — Не извиняйся за это, — улыбнулся Кун, похлопав того по плечу. — Я знаю, что такое университет. К тому же, тебе здесь всегда рады. — Спасибо, хён. Тэн почти что бросил клиента, которому должен был помогать, чтобы вмешаться в разговор. Все, что ему удалось выдавить, это громкое «какого черта», прежде чем повалить Донхёка на холодный кафель. Кун стыдливо прикрыл лицо ладонью. А Минхён наблюдал из-за кассы — успокоиться никак не получалось. — Ты избегаешь меня, Ли Донхёк?! — обиженно спросил таец, практически сидя на нем. — Что? Нет! — воскликнул младший, растянувшись на полу посреди магазина. Капюшон спал, и фиолетовые пряди заблестели аметистом в белом свете люминесцентных ламп. — Ты не появляешься три дня, а потом уходишь? — Я не… — Это из-за Минхёна, да? — Нет! — Тогда? Я не позволю тебе уволиться! — Хён, я не… — Тэн, — голос Минхёна заставил остановиться всех. — Слезь с него. Он, кажется, вернул всех к реальности, напоминая, что в помещении все еще были клиенты, что их действия нарушали все правила поведения, и что Ёнхо убьет их за это. Тэн встал, даже помог Донхёку подняться, но все равно выглядел обиженным. Расстроенным. — Почему ты увольняешься? — спросил таец, уже тише. — Хён, я не ухожу, — наконец ответил Донхёк после стольких попыток. — Я… я признаюсь, что хотел, потому что боялся, и из-за этого нашел работу, но… я не уйду. Я буду приходить после смены в кофейне. Я даже полы вымою! — Ты ведь не врешь? — Тэн бросил на него подозрительный взгляд. — Клянусь. — Потому что я все еще могу выгнать Минхёна, у меня есть связи. — Что? Не надо. Донхёк бросил на Минхёна нерешительный, но веселый взгляд, а потом… Минхён поразился тому, что тот совсем не злился. Младший просто осознал, что парень такой, какой есть. Он смотрел на Минхёна так, словно ждал, что тот набросится на него, словно надеясь на лучшее, а другой совсем ничего не понимал. — У тебя хватит времени? — спросил парень за кассой, и тут же все повернулся к нему. — Я имею в виду, две работы? Ты и так совсем не спишь. — Я буду спать, — тут же пообещал Донхёк — странный подход к спору. — Я буду, я справлюсь. Пожалуйста, позвольте мне остаться. Он не смотрел на Минхёна, но всем ясно, с кем он разговаривал. Кун выжидающе поглядел на парня за кассой. — Тебе здесь всегда рады, — слегка улыбнулся Минхён. Это шаг вперед, который он не хотел делать, который его пугал. — Это же наш дом, да? Слова давались с трудом, пальцы пробирало мелкой дрожью, но Тэн лишь довольно ухмыльнулся. Цянь выглядел гордым. И Донхёк… Донхёк улыбался самой счастливой улыбкой облегчения. Это первый раз, когда младший улыбался ему так искренне, без намека на страх — тело било тревогу, которая звучала знакомой сиреной скорой помощи в голове, от которой Минхён уже не мог прятаться. Минхён хорошо бегал, он бегал от проблем всю свою жизнь, но его всегда нагоняли — никогда не был достаточно быстр. Он слишком долго смотрел на улыбку Донхёка, на то, какой он яркий, счастливый, а главное в порядке. Стена, которую Минхён выстроил, медленно рушилась, кирпичик за кирпичиком. Иногда, когда Минхён что-то чувствовал, ему не хотелось оставаться в живых. Он сидел в магазине, что близок к банкротству, со всеми друзьями, выглядящими счастливее, чем в прошлые года, — и он хотел, чтобы его не было в живых. Потому что так было бы намного легче, чем чувствовать осознание скорой потери счастья.