***
Магазин стал любимым местом Донхёка. Кофейня, в которой он работал раньше, была сущим адом, мягко говоря. Он был баристой, и у него не ладилось с клиентами. И он, возможно, отдавал больше положенной сдачи большинству в спешке. Честно говоря, его босс был бесконечно терпелив с ним, зато коллеги желали его скорейшей смерти. В какой-то момент, они решили, что будет забавно направлять к нему самых грубых клиентов. И после того, как Донхёк ошибся с напитком три раза, его босс, наконец, уволил его. Но магазин Ёнхо — это маленькая, тихая версия рая. Все хорошо относились друг к другу. Все хорошо относились к нему. Донхёк благодарил богов каждый день за встречу с Минхёном. Конечно, он только временно нанятый. Очевидно, у магазина намного больше проблем с деньгами, даже больше, чем у Донхёка. И Ёнхо напоминал ему, чтобы он срочно искал другую работу каждый раз, когда они пересекались. А это, примерно, по сто раз на дню. И парень действительно искал, в перерывах между занятиями: в интернете, по дороге домой. Но уходить ему совсем не хотелось. Однако сейчас, после вчерашней катастрофы с Минхёном, Донхёку повезет, если его хотя бы на порог пустят. Он сглотнул, пальцами нервно сжав ремни рюкзака. Еще мгновение парень смотрел на дверь и потянул на себя, вспомнив, что Минхён мог увидеть его из-за кассы. — Хёк-и пришел! — откуда-то прокричал Тэн. Мгновение спустя он появился в поле зрения, выглядывая из-за одной из полок. — О, Донхёк, ты не мог бы помочь? — с порога спросил Кун. — Один из мешков порвался, не мог бы ты убраться на складе? — Конечно, хён, — парень кивнул и улыбнулся. Он бросил взгляд на Минхёна, который сидел за кассой, вертя в правой руке ручку. Когда старший заметил его, то удивленно поднял брови. Донхёк быстро отвернулся. Так значит, Минхён им ничего не сказал и у него все еще есть работа. Отчасти он испытал облегчение, но другая часть… так и не поняла, что произошло. Он направился на склад, где творился полный бардак. По всему полу были разбросаны упаковки с арахисом. Парень закатал рукава, достал из шкафа моющие средства и принялся за работу. Донхёк слышал голоса в магазине — тихую, спокойную болтовню по ту сторону двери, — и это успокаивало его. Ему даже не нужно быть их частью. Что-то было в том, как ребята, работающие здесь, взаимодействовали друг с другом и с клиентами, что заставляло их казаться донельзя дружелюбными. Так мило. Донхёк редко использовал слово «мило» по отношению к людям. Он ждал, что Минхён ворвется в комнату в любой момент, чтобы потребовать объяснений, что Донхёк делал вчера ночью у магазина. Но старший не приходил. Парень убирал все, не зацикливаясь, а затем начал вытирать пол, чтобы избавиться от оставшихся крошечных кусочков. На самом деле, весь день прошел практически спокойно. В какой-то момент все напряглись лишь из-за того, что Цянь опрокинул груду пустых коробок себе на голову, но, в остальном, все шло своим чередом. В конце рабочего дня, как только Тэн перевернул табличку на «закрыто», он бросился в сторону Донхёка, закинув руку ему на плечи. Младший был весь в поту и пыли от старых складских упаковок, но тайцу, похоже, нет до этого дела. — Пойдемте куда-нибудь на ужин! — торжественно объявил он, с самой яркой улыбкой на губах. На самом деле, Донхёк не хотел никуда идти. Он хотел свернуться калачиком и проспать следующие пятнадцать лет. Но он не знал, как сказать Тэну «нет». У него никак не получалось отказать парню, особенно, когда он считал его самым близким другом со времен начальной школы. — Почему ты никогда не устаешь? — недоверчиво спросил Кун, подпирая одну из полок плечом. — Я еще молод, — заявил Тэн, но, когда заметил, как все хотят возразить, продолжил, — Вас, стариков, мы с Хёком оставим, и пойдем наслаждаться жизнью. Донхёк хотел вычеркнуть себя из этой жизни. — Оставь его в покое, — пробормотал Минхён. Он пересчитал кассу и занес цифры в блокнот. — Он слишком устал. Тэн бросил на студента испытывающий взгляд, пытаясь понять — честен ли Минхён? Похоже, что да. — Ты должен был сказать, что ты устал, — коротко упрекнул он Донхёка. — Пойдем, я куплю тебе что-нибудь поесть, сможешь съесть это дома. Парень не понимал, почему они так добры к нему. — Я в порядке, хён. У меня дома есть еда. — Точно? — Точно. Таец посмотрел так, словно не поверил ему, но давить на парня не собирался. Он отпустил его, и Донхёк вернулся в кладовку, чтобы забрать рюкзак и умыться перед уходом. Когда он вышел из уборной, чтобы найти что-нибудь, чем можно вытереть воду с лица, он увидел Минхёна, стоящего в дверном проеме. — Хей, хён, — выдавил младший, чувствуя, как сердце ухнуло в пятки. — Я не хотел подзывать тебя в присутствии остальных, — признался Минхён. Его взгляд холодный, а на губах не было и намека на улыбку. — Но, Донхёк, мне нужно знать. Почему ты пришел вчера? — Мой сосед позвал друзей, — негромко ответил тот, вытирая лицо рукавом, отчего на коже снова появились разводы. — Там… было очень громко. Я никак не мог уснуть. Выражение лица у Минхёна не смягчилось. Его взгляд пронзителен, слишком напряженный, и Донхёк не мог поднять на него глаза. — Это не значит, что тебе стоить бродить по улицам в полночь. Позвони кому-нибудь в следующий раз. Позвони… позвони Тэну. Он любит тебя, и позволит оставаться у него каждый день, если понадобится. Донхёк слегка нахмурился, пытаясь избавиться от странных чувств от этих слов. «Позвони Тэну». Он… он, наверняка, чересчур много думал об этой фразе, но это не то, что сказал бы обычный человек. По крайней мере, из вежливости, он сказал бы «позвони мне». Но Минхён другой.***
Стать супер-знаменитым, на самом деле, оказалось намного труднее, чем предполагал Минхён. А предполагал он, что это будет подобно всем кругам ада. Дома от него ничего не осталось — даже записки о его уходе. У него не было с собой много денег — слишком торопился за своими мечтами, и не хотел ни копейки родительских денег. Минхён продал большую часть своих вещей и оставил вырученные деньги на кухонном столе. Что-то вроде извинений, что-то вроде «я, наконец, исчез из вашей жизни». Он надеялся, что родители потратят их, а не разорвут в клочья. Ему негде оставаться. Старый, подозрительного вида мужчина позволил ему спать на складе своего обувного магазина, в обмен на работу грузчиком. Его жена, если она была в хорошем настроении, готовила ему еду, которую трудно назвать хотя бы приличной. Минхён почти привык к разъедавшему чувству голода в желудке и усталости в теле. Облако обреченности, вечно нависавшее над ним, прошептало: — Ты совершил ошибку. Честно говоря, Минхён наделал кучу ошибок. Его существование — ошибка. Поэтому он, стиснув зубы, работал усерднее и изо всех сил старался игнорировать навязчивые мысли. Во время перерывов на работе, когда владелец выгонял его, чтобы выпить с друзьями, — Минхён слонялся по городу. Сеул — такой большой, такой пугающий, и парню тяжело дышать в толпах людей. Компании, в которых он приходил кастинг, — все более извращенные и еле сводившие концы с концами — он не думал, что его возьмут где-то еще. И даже у них хватало гордости, чтобы задирать перед ним нос. Ему интересно, как поживал Ёнхо. Иногда он оказывался у телефонного автомата, сжимая монеты в кармане, в шаге от того, чтобы набрать номер и поговорить. Но он не звонил. Он не мог скучать по дому, он не мог себе этого позволить. Если он начнет скучать, то это будет конец. Это продолжалось днями, неделями, месяцами — слишком долго. Минхён писал песни и продавал сигареты в магазине. Он пробовал читать рэп в жутких пабах и на улице. И каждый раз, когда кто-то брезгливо отворачивался от него, каждый раз, когда кто-то проходил мимо, даже не взглянув, он чувствовал, что ломается, вот-вот готовый сдаться. Уже поздний вечер, и Минхён сидел у стены метро. Пол — сырой, в трещинах виднелась еле заметная плесень. В некоторых местах скопилась вода, и парень надеялся, что это простая вода. Он рассеянно отстукивал ритм по коленям, едва ли даже думая о том, что он говорил, сочиняя тексты на ходу. Это поток тарабарщины, но ему уже все равно. В любом случае, для окружающих, он будто не существовал. Перед ним кто-то встал — и он увидел ботинки. Они довольно дорогие, хотя и выглядели немного потрепанными. — Ты часто здесь бываешь, — прозвучал мягкий голос. Минхён посмотрел на человека снизу вверх. Мужчина невысокий, с большими темными глазами, и…. …улыбающийся. В горле у Минхёна застрял ком, и он только кивнул в ответ. — Ты хорош. Минхён не знал, что на это ответить. — Ты ищешь работу? — спросил мужчина, роясь в бумажнике, и… Минхён подумал, что он даст ему денег, но вместо этого протянул ему карточку. «NCT Culture». — У нас… не так хорошо идут дела в последнее время, — сказал, как оказалось, Ли Тэён, судя по надписи на визитке. Он немного неловко почесал шею, переминаясь с ноги на ногу. — Но, ты очень хорош. Я думаю, мы могли бы помочь друг другу.***
Самое печальное в учебе в университете — это необходимость быть студентом. Дни шли, и Донхёк едва ли держал глаза открытыми на работе. Из-за шума, который стоял в его квартире, когда он ложился спать, из-за кучи домашней работы, из-за работы, на которой он проводил все свое свободное время. Отдохнуть не получалось. Он не мог жаловаться — у многих его однокурсников все еще хуже. Он видел, как они метались между университетом и тремя работами на полставки, но знание этого не придавало сил. Однако Донхёк обнаружил, что учиться в супермаркете легче, чем в своей комнате, поэтому каждый день, после того, как они закрывались, Донхёк садился один в подсобке и боролся со своими заданиями. Ему неудобно учиться в главном зале со всеми — как будто между его и их жизнями существовала непреодолимая пропасть. Магазин — это все, что у них было, а для младшего — это лишь фаза в жизни. Ему не нравилось думать об этом подобным образом. Это заставляло чувствовать себя одиноко. Дверь подсобки со скрипом открылась, и в комнату вошел Кун. Он выглядел усталым, но не горбился — у него всегда отличная осанка, даже перед лицом ужасных страданий, чему Донхёк немного завидовал. Когда Цянь видел младшего, он улыбнулся, а затем направился к вешалке за одеждой. — Что делаешь? — поинтересовался он. — Домашку, — удрученно вздохнул Донхёк. — Помощь нужна? — он легко снял фирменную рубашку, заменяя ее удобной серой толстовкой. Парень не знал, как они все так легко переодеваются в присутствии других людей. Дело не в том, что это должно быть неловко, просто для Донхёка это всегда так. У него здесь нет формы, что облегчало дело. В кофейне, где он раньше работал, ему приходилось втискиваться в какой-нибудь угол, чтобы переодеться, и каждое мгновение сопровождалось адской паникой. Возвращаясь к домашнему заданию: честно говоря, да, ему нужна помощь. Но он не хотел беспокоить китайца. — Я в порядке, хён. — Ты уверен? — с сомнением спросил Цянь. — Ты на одной и той же странице с того момента, как я заходил в последний раз. Донхёк смущенно опустил голову. Кун закончил переодеваться, сложив свою одежду и бейджик в рюкзак, затем подошел к младшему, чтобы сесть рядом. — Ты же делаешь матешу? — спросил он. — Я хорошо разбираюсь в ней. Могу помочь, если хочешь. Кун более чем хорош в математике. Парень видел, как старший умножал пятизначные цифры в уме. — Я не хочу тебя беспокоить, — неуверенно отозвался Донхёк. — Ерунда, — отмахнулся тот. — Математика веселая, мне нисколько не сложно. Донхёк посмотрел на старшего, будто тот на его глазах отрастил вторую голову. У Куна наверняка была вторая голова, иначе, куда можно спрятать столько мозгов. Он не знал как, но, каким-то образом, уродливые закорючки в его учебнике обрели смысл. Он смотрел на них с удивлением, как и на Куна. Хотелось плюнуть в своего преподавателя, потому что, когда старший объяснял формулы, все вставало на свои места. Как будто в них есть какой-то смысл. — Ты гений, хён, — сказал Донхёк на середине одного из долгих монологов старшего. Цянь выглядел немного смущенным, но улыбнулся и продолжил объяснения. Минхён открыл дверь и замер на пороге, вырвав их из своего маленького мирка. — Идите спать, дурачьё, — сухо сказал он, протягивая руку за своим рюкзаком. Он никогда не переодевался. Донхёк никогда не спрашивал почему, он даже не знал, есть ли причина. — У нас остался всего один пример, — отозвался Кун, как будто упрашивая. Минхён закатил на это глаза, после чего повернулся в сторону Донхёка, устремив на него странно напряженный взгляд: — Тебе действительно нужно больше спать. — Я знаю, — печально согласился младший. Минхён слегка нахмурился. — Все еще проблемы с соседом? — Ага. — Ты же знаешь, что можешь выгнать его, верно? — Ага. Минхён вздохнул. Было похоже, что он хотел сказать что-то еще, но вдруг покачал головой, бросив лишь короткое «увидимся завтра» напоследок. — Увидимся, — протянул Кун, не отрываясь от учебника. — Аккуратней по дороге, хён, — добавил Донхёк. Минхён на секунду остановился, будто собираясь что-то сказать. Затем помотал головой, тихо закрыв за собой дверь.***
Занятия с Куном стали обычным делом. Список вещей, которые Донхёк должен этим парням, рос в геометрической прогрессии с каждым днем, и ему, вероятно, придется продать им собственную душу, чтобы отплатить им за доброту, но пока он позволял себе наслаждаться. Цянь похож на старшего брата, которого у него никогда не было, или, скорее, на старшего брата, который всегда был, но не видел его годами. Он строг, но бесконечно терпелив, и не был против допоздна задерживаться после работы, пытаясь вбить информацию в безнадежный мозг Донхёка. В третий раз он возвращался домой поздно, около полуночи, с легким сердцем и завершенным заданием в рюкзаке. Рядом с парой кедов Ренджуна у двери не стояло другой обуви. Он бы вознес руки вверх и поблагодарил небеса, но слишком устал. Стоило ему открывать дверь, как он увидел Ренджуна в зале, лежавшего в одиночестве на диване и уставившегося в телевизор. Он поднял взгляд, стоило парню войти внутрь, и сразу выключил звук. В комнате внезапно стало слишком тихо. Ничего же не произошло? — Привет, Джун, — сказал он, снимая пальто и пытаясь открыть ключом дверь в комнату, но никак не мог попасть в замочную скважину. — Привет, — также в ответ поздоровался парень, заставив себя улыбнуться. — Ты поздно. — Да, я делал домашку. Ренджун нахмурился и поджал губы, но сдержать вопроса не смог: — Где? Это был самый длинный их разговор за последнюю неделю, и Донхёк уже чувствовал себя не в своей тарелке. — На моей подработке, — тихо ответил он, так и не повернувшись к китайцу лицом. — Так долго? — Я… мне помогал коллега. Поведение Донхёка вызывало еще больше подозрений. Ренджун знал лучше, чем кто-либо другой, как мал круг общения парня. Он сразу же пришел в кофейню, где работал Ли, просто посмотреть, и был совершенно сбит с толку ледяными взглядами, которые бросали на Донхёка коллеги. После этого он больше не приходил. — Я теперь работаю в другом месте, — решился сказать Ли, чувствуя, что должен объясниться. — В супермаркете рядом с той же кофейней. — Ох, — удивился другой и кивнул, словно виноватый. — Прости, я даже не знал… — Все в порядке, Джун. — Врешь, — ответил Хуан. — Я был дерьмовым соседом, а теперь… ты даже не приходишь домой, просто чтобы держаться подальше. Донхёк рефлекторно замотал головой, но в глубине души не мог отрицать, что это правда — он задерживался допоздна, чтобы не встретиться с Ренджуном и его друзьями. И сейчас, вероятно, лучший момент, чтобы поговорить об этом, так как Минхён и буквально все в интернете говорили ему об этом, но он так устал. И у него было хорошее настроение, он не хотел его портить, особенно, когда есть явная возможность хорошо выспаться. А Ренджун и так выглядел грустным, таким виноватым. Донхёк не хотел усугублять ситуацию. — Все нормально — легко соврал Ли. — Джун, правда. Я… завел себе друзей. Он впервые произнес это вслух, потому что ему больше некому было об этом сказать. Почему-то эти слова казались правильными.***
Время от времени Тэн собирал их всех на ужин. Донхёк еще недостаточно взрослый, чтобы пить, и хотя, Тэн настаивал, что все нормально, Кун и Минхён довольно консервативны в этом вопросе. На самом деле он не хотел пить — Тэн украдкой давал ему попить дешевого пива, пока другие не смотрели, и вкус у него чертовски отвратительный. Это, скорее, идея о том, чтобы иметь возможность пить. Быть крутым, взрослым и потрясающим, как все остальные. Он дулся и пил холодный чай. Это никого не смущало. Удивительно или нет, но Минхён почти не пил. Он делал несколько глотков пива и передавал его Куну. Тот пил много, возможно, даже слишком много. Но даже при том, что его кровь должна была превратиться в сладкий ликер, он прекрасно держал себя в руках. Проблема в Тэне — он чересчур быстро пьянел, и Донхёк проводил большую часть времени, смеясь над ним. Ёнхо пришел сегодня с ними, и он тоже мало пил. Он, в основном, с подозрением рассматривал цены в меню и печально глядел на свой бумажник. — Смешные, — вдруг сказал таец, глядя себе в тарелку. — Кто? — участливо поинтересовался Ёнхо. — Мы. Все непонимающе переглядывались. Цянь прошептал Ёнхо, что его парень просто уже «нахрюкался в кашу». — Мы смешные, — снова повторил Тэн, как будто эти слова спонтанно порождали какой-то смысл. — Вы так не думаете? — Вообще-то, я думаю, что мы очень скучные, — вздохнул Минхён. — Нет-нет. Мне смешно, потому что мы все неудачники, и все оказались вместе. Это оскорбительно, но никто, кажется, не обиделся. Донхёк согласился и заметил, что остальные тоже неохотно, но кивнули. Он не знал, как они все познакомились. Слышал обрывками (все всегда сводилось к тому, что Ёнхо не умел прогонять людей), но не знал полных историй. — Как вы все познакомились, хён? — спросил он Куна, потому что в последнее время больше всего общался с ним, и тот, скорее всего, собирался сказать ему, как оно было на самом деле (Ли узнал, что должен в первую очередь ставить слова Тэна под сомнения). Китаец задумчиво наклонил голову. Настораживало то, как хорошо он держался после всего выпитого. — Ёнхо-хён и Минхён познакомились в старшей школе, — начал он, почесывая затылок. — Я встретил Минхёна в баре, а Тэн… ну, так получилось. Минхён фыркнул в свой бокал, на что Тэн нахмурился. — Он мой парень, — признался Ёнхо, будто стыдился этого. — Я решил взять его помогать к себе. — А потом Минхён нашел тебя, — закончил Кун, одаривая младшего улыбкой. Донхёк немного неуверенно улыбнулся в ответ. — Мы все неудачники, — снова заявил Тэн. — Но мы будем любить друг друга вечно и умрем в один день, и никто из нас больше никогда не будет одинок. Донхёк засмеялся, так как это немного жуткий способ выразить любовь, но все равно оказался трогательным. Цянь тоже выглядел удивленным, а Ёнхо поднял свой пустой бокал для тоста. Тэн чокнулся с ним, и они оба произнесли странную речь о родственных душах, но Минхён молчал. Будто ему безразлично. Он без аппетита ковырялся в своей еде, как будто не слушал, находясь на совершенно другой планете. — Да, Минхён-и? — повторил Тэн, направляя свой стакан в сторону парня, ожидая, пока тот с ним не чокнется. Минхён поднял голову, закатив глаза, но таец настаивал, вытягивая руку со стаканом, так чтобы тот нехотя приподнял свой бокал. — Тебе хватит, — сказал Ли, забирая из рук Тэна его стакан и передавая его Куну, который бросил на нее многозначительный взгляд, прежде чем выпить содержимое. Таец выглядел невероятно расстроенным. Может быть, Донхёк смотрел слишком долго. Честно говоря, он всегда пялился на Минхёна чересчур много. Он его не понимал. Стоило ему сделать что-то хорошее, как он сразу же становился грубым и наоборот. Но, казалось, он невероятно ценил Тэна, Куна, и даже Ёнхо, с которым они постоянно спорили и оскорбляли друг друга, все равно выражал к нему особое уважение. Похоже, что Минхён сам не мог решить, как далеко он хотел держать людей от себя, и вечно пытался это понять. Может быть, он смотрел слишком долго, потому что Минхён посмотрел в ответ, приподняв бровь в немом вопросе. Донхёк опустил голову.***
Когда Минхён на сцене — он не самый приятный человек. Он читал, кричал гневно, будто не чувствовал ничего, кроме боли. Изливал эмоции, которые никогда не следовало бы показывать, обнажал душу, видеть которую тоже никому не хотелось бы. Это поражало его аудиторию. Минхён пел об эгоизме. О том, что нормально чувствовать себя проклятым и неудачником, потому что это, рано или поздно, почувствовал каждый человек. Пел для себя и для всех, кто готов был слушать. Как ни странно, его слова знакомы многим. Он был известен в узких кругах — совсем не похожий на других артистов, работающих под крылом его компании. Ли получал меньше рекламы, шоу, всего, потому что его стиль… специфический. Несмотря на это, его фанатская база была приличных размеров, и их лояльность — безумна, и, в целом, жизнь Минхёна стала лучше, а это большее, о чем он мог просить. Теперь он не Минхён. Все звали его Марком. — Фан-встреча, — сказал ему менеджер, глядя строго на сгорбившегося Минхёна, сидящего за столом напротив. — Я не люблю встречи с фанатами, Доён-хён, — признался Ли, надеясь, что у него есть выбор, но другой только закатил глаза. — Но ведь ты любишь своих фанов, не так ли? Любил. Но встреча — проблема. — Мне не нравятся встречаться с людьми, — поправил себя Минхён. — Мне тоже, — согласился Доён, что грустно, учитывая, что они оба зарабатывали на жизнь публичностью. — Но многие твои поклонники жаждут тебя видеть, и тебе не помешал бы рост популярности. — От этого я стану только менее популярным. — Не драматизируй, — Ким развел руками, покачав головой. — Все будет хорошо, Минхён. А теперь кыш. — … кыш? Менеджер отмахнулся от него, и Ли услужливо ушел. Больше всего он общался со своими фанатами в социальных сетях. Уже пару раз отвечал на комментарии в «твиттере», но, по большей части, с фанатами работал Ким Доён. Минхён частенько искал себя в поисковиках, читая, что люди писали о нем, но ему всегда тяжело давалось живое общение. Его всегда беспокоило, что он мог показаться раздраженным или эгоистичным, или каким-то образом недостойным уделяемого фанатами внимания. Проще, когда все, чем он являлся для кого-либо — лишь музыкой, без личности. Но он не в том положении, чтобы спорить с компанией — особенно из-за такой мелочи. Доён заверил его, что количество людей на фан-встрече ограничено, и их будет немного, но по мере приближения назначенного дня, беспокойство росло не только у Минхёна, но и работников компании. Они миллион раз обсуждали, что ему делать можно, а что — не стоило, как избежать вопросов, на которые он не должен отвечать, как справиться с ситуацией, если он не знал, как быть. Они говорили все это, а потом все равно добавляли: «Просто будь самим собой, Минхён». И это только усугубляло тревожность парня. Когда день фан-встречи, наконец, пришел, у Минхёна в конец расшатаны нервы. Его улыбка была натянута, и руки спрятаны в карманах, скрывая то, насколько сильно они мокрые от волнения. Удивительно, но все проходит хорошо. Минхён попытался быть самим собой, немного грубой, неуклюжей версией самого себя, но никто, с кем он разговаривал, кажется, и не был против. Он держал людей за руки, смеялся вместе с ними, давал автографы и слушал их рассказы. Все они говорили ему почти одно и то же, но истории были разными. Он слышал о стольких жизнях, о стольких разных душах, и не мог понять, как его музыка смогла тронуть так много разных людей. Просто не понимал. «Ты заставил меня почувствовать себя живым», — сказал ему один парень с большими честными глазами. «Ты даешь мне надежду. Я слушаю твои песни каждый день», - грустно улыбнулась другая девушка. «Надеюсь у тебя все хорошо, ты отлично справляешься. Большое тебе спасибо, Марк, ты позволил мне поверить в себя, когда никто другой не верил». Их слова не отличались от комментариев в интернете, но в реальной жизни, слушать похвалу вживую давило на него. Его руки дрожали, а в груди притаился страх. Он улыбался и повторял «спасибо», не зная, как справиться с количеством эмоций других людей. Минхён всегда пел для себя. Это часть того, что делало его музыку… его собственной. Но сейчас? Теперь он не знал, что и думать. Как музыка могла быть его, когда для кого-то другого она значила весь мир?***
Ренджун не переставал приводить друзей домой. Донхёк не знал, отчего думал, что китаец перестанет. Он ведь так и не открыл рот, чтобы сказать: «Они меня бесят. Я их ненавижу, пожалуйста, хватит их звать». Может быть, какая-то его часть надеялась, что Хуан каким-то волшебным образом поймет все сам. Друзья Ренджуна приходили, и как всегда сеяли хаос по ночам, но что-то в выражении лица Хуана менялось каждый раз, когда Донхёк возвращался домой. Как он останавливал битву в игре на приставке и выглядел обеспокоенным, спрашивая, ел ли он, где он был, и собирался ли сразу лечь спать. Это странно, хоть и разговоры их не длились больше минуты, но все же. Ли не понимал, что так беспокоило соседа. Иногда это становилось совсем уж странным. Момент наступил, когда Донхёк на работе, якобы мыл полы, но, на самом деле, гнался за Тэном, и вытирал каждый шаг, что он делал, чтобы досадить ему. Ренджун появился в дверях. Донхёк застыл на месте. Тэн сначала сделал вид, что ничего не заметил — изо всех сил старался не смеяться над тем, что делал Ли. Но затем остановился в замешательстве, не заметив, как тот остановился. Он смотрел в ту же сторону, что и младший. Минхён поднял голову, чтобы посмотреть, почему шум прекратился, и увидел, что все смотрели в сторону двери. В конце концов, все взгляды оказались прикованы к Ренджуну, неловко кланяющемуся в приветствии. — Джун, — еле слышно произнес Донхёк на выдохе. Ренджун заставил себя улыбнуться. Он все еще смущен, даже немного напуган тем, как много людей бросали на него странные взгляды. — Привет, Хёк-и. Просто решил заскочить и посмотреть, где ты работаешь. Тэн повернулся к Донхёку быстро, спрашивая: — Он твой друг? Сосед. Парень чуть ли не исправил его на автомате. Он колебался, но кивал в знак согласия, а Ренджун, заметив его неуверенность, стал немного грустным. — Я его сосед, — сказал Хуан, вместо Донхёка. — Класс, — ответил таец. — Я Тэн, лучший друг Хёка, — он протянул руку и Ренджун пожал ее, выглядя менее неловко перед лицом энтузиазма Тэна. — Я Ренджун. Приятно познакомиться! — И мне! Минхён наблюдал за ними из-за кассы с легким интересом. Встречаясь взглядами с младшим, он одними губами спрашивал «это он?». Как будто это мог быть кто-то другой. Донхёк утвердительно кивнул головой. Он одним своим взглядом говорил: «Пожалуйста, не говори ничего, пожалуйста, не ругай меня, пожалуйста, просто будь с ним мил». Непонятно, получил ли его мысли Минхён, но тот просто пожал плечами и снова принялся возиться с чеками за стойкой. — Итак, Ренджун, — начал Тэн. — Хочешь попробовать наши новые крекеры? — Конечно, — засмеялся китаец. — Я бы не отказался перекусить, — он оглянулся на Донхёка. — Когда заканчивается твоя смена? Может, мне тебя подождать? Донхёк мгновенно почувствовал себя загнанным в угол. Формально его смена закончилась около десяти, но после этого он занимался с Куном, и ему не хотелось упускать такую возможность. — Можешь возвращаться пораньше, — покачал головой Ли. — Я буду поздно. — Да? — Он и Кун вместе занимаются математикой, — закатил глаза Тэн. — Это может занять несколько столетий. Ренджун наконец-то расслабился. Донхёк понимал, что именно из-за этого он и пришел — убедиться, действительно ли парень задерживался здесь допоздна или нет. Он, наверное, не мог поверить, что у парня появились друзья на работе. Такое поведение Хуана, выводило Ли из себя. Тэн и Ренджун оживленно болтали, пока таец знакомил того с ассортиментом, и Донхёк неуклюже стоял рядом, вроде как желая уйти, но боясь показаться грубым. Он чувствовал, что Минхён наблюдал за ним, и изо всех сил старался делать вид, что не замечал. Он не мог смириться с осуждением в глазах старшего. Наконец-то, Ренджун решил уйти, прихватив не менее пяти пачек крекеров. Минхён улыбнулся ему своей фирменной улыбкой (не такой дружелюбной, как обычно, подметил про себя Донхёк), прежде чем протянуть руку, чтобы пробить товар. Хуан замер, глядя на него удивленно и рассматривая парня за кассой. — Могу я Вам помочь? — спросил Минхён. — Вы… — китаец таращился на него, словно на привидение. — Марк? Все вокруг погрузилось в мертвую тишину. Это имя было незнакомо Донхёку, но Минхён застыл. Тэн так же остановился, сжав его руку сильнее. Тишина давила, и таец сделал шаг вперед, как будто собирался вмешаться, но парень за кассой отмер быстрее. Он повертел крекеры в руках, отводя взгляд: — Я больше не использую этот псевдоним, — спокойно ответил он. — Я Ли Минхён. Ренджун, видимо, почувствовавший, что сделал что-то неправильно, напрягся, но спорить не решился. — Понятно, — кивнул он. Как будто была куча вещей, которую он хотел сказать, но сдержался. — Мне очень жаль. — Все в порядке, — Минхён улыбнулся ему еще более неуверенно. — Вот Ваш чек. Ренджун собрал вещи, бросил на Донхёка последний взгляд, который говорил о чем-то, что тот не мог понять, и помахал на прощание. Как только он ушел, улыбка с лица Минхёна исчезла. — Хей, — начал Тэн тише и беспокойнее, чем когда-либо слышал младший. — Я в порядке, — покачал головой тот. — Я… я прикрою тебя. Минхён опустил голову, обдумывая чужие слова. На секунду показалось, что он отказался, но потом он просто вздохнул. — Спасибо, Тэн, — сказал он, вставая и шаткой походкой направляясь в подсобку. Тишина оглушала. — Хён? — Ли не в силах оторвать глаз от плотно закрытой двери, за которой только что скрылся старший. Тэн все еще хмурился, но ни на дверь, ни на что-то конкретное. Он, похоже, разрывался между тем, чтобы броситься назад, за Минхёном, и просто сползти на пол от усталости. — Не беспокойся, Хёк-и, — пробормотал он. — С ним все будет в порядке.