Долорес.

Долорес с полчаса ходила по всему особняку, залетала в каждую комнату и до боли в горле кричала одно единственное имя. Её просили успокоиться, Элисон пыталась взять за руки, Пого доходчиво объяснял, что мистера Клауса не видел, а Пятый…а Пятый просил ей не мешать, останавливая Лютера, который хотел наконец уже заткнуть её. После, поняв, что всё бессмысленно, она резко развернулась и пошла прочь из дома, схватив только куртку, бутылку чего-то обжигающего и телефон. — Долорес! — уже на выходе её за руку поймал Пятый, несильно сжимая. — Куда ты пошла? — Разве не понятно? Я иду искать Клауса,— у неё, кажется, начал дёргаться глаз. А ведь до всего этого дерьма они жили спокойно. — Ты с ума сошла? Во-первых, там чёртов ливень, ты заболеешь и сляжешь с воспалением, во-вторых, у нас ещё очень много дел, — после этих слов, думая, что таких доводов достаточно, он разжал ладонь. И буквально через секунду его схватили за руку, сжимая запястье. — У меня сейчас только одно дело — найти своего друга, Пятый, — она практически выплюнула это ему в лицо, после отпустив. — Если что, держи меня в курсе, — минута и она уже сбегала по лестнице дома, звучно хлопнув за собой дверью. — Куда-то собралась, Долорес? — Диего, что всё ещё сидел на ступенях, сначала удивлённо, чуть приподняв брови, посмотрел на неё, а после усмехнулся, выпуская дым изо рта. — Клаус пропал, — проговорила она достаточно резко. Тут у Диего шире раскрылись глаза, поднимаясь на ноги. — Что ты сказала? — Я сказала, что Клаус пропал. — И что? Ты единственная решила его искать? — У всех остальных другие дела, — фыркнула она, достав сигарету и подкурив, — и что-то мне подсказывает, что у нас практически нет времени. — Ну так чего мы ждём? — Когда ты говоришь «мы» — кого конкретно ты имеешь в виду? — Себя и тебя. Хоть ты мне отвратительна, но брата я не брошу. И я иду с тобой. —Ага. Отлично… — вначале Пемберли хотела съязвить, но после чуть остудила свой пыл. Он хочет помочь ей найти Клауса, и сейчас не важно, кто он и как обращается к ней. — Тогда собирай свои манатки. Ножи там, ещё что-то, что у экс-бэтмена в вооружении. Что-то мне подсказывает, что мы нескоро вернёмся. — Жди, — повелительно проговорил он, потушив сигарету о крыльцо и встав на ноги. На выходе из дома он столкнулся с Пятым. Последний подозрительно сощурился, пропуская брата вперёд. В руках у него был зонтик и кружка с кофе. — Ну вот, ты стоишь под дождём. А я же говорил, что ты простудишься, — подойдя к ней поближе, чтобы прикрыть от щадящих капель зонтом, Пятый вновь заговорил. — Слушай, Долорес, я хотел сказать что... — Я не стану тебе помогать, не сейчас. — Хотел сказать, что могу помочь найти Клауса. — А… — она на секунду остановилась, будто переосмысливая слова парнишки, а после прикрыла лицо руками, понимая, что она незаслуженно срывается на человека, который так спокойно помогал ей, доверял и брал напарницей на задания. — Чёрт, Пятый, извини. Я…я просто не знаю, это всё так сложно. — Я понимаю, — проговорил Харгривз, положив руку ей на плечо, похлопав. — Они не могли далеко уйти. Если мы выедем сейчас, ещё сможем пойти по следам. — Да, я знаю. Мы… — А он что здесь делает? — Диего, вышедший именно в этот момент в своём чертовски странном латексном костюме, презрительно сощурился, смотря на Пятого. Тот, окинув его не менее презрительным взглядом спросил.  — У вас фетиш на дождь? Что на похоронах, что сейчас. А здесь я, братик, потому что хочу помочь найти Клауса. У меня лично времени - всего ночь, потому прошу поторопиться. — Ты здесь, чтобы впечатление произвести на девчонку, Пятый, не ври себе. Так что можешь не тратить на нас своё драгоценное «личное время». — Заткнись, Диего, иначе я заткну тебя. — Может вы успокоитесь и пойдёте к машине? — прервала ещё не начавшуюся перепалку Долорес. — Ты сам говорил, что у нас мало времени. — Да, точно, — опомнился Диего, смотря на брата, — но не думай, что мы закончили разговор. Я ещё начищу тебе ебальничек. — Очень надеюсь, что у тебя хватит ума не делать этого, — нашёлся с ответом Второй. Ло закатила глаза, закипая с каждой новой репликой. — Вы, мать вашу, вообще не понимаете, что Вашего брата сейчас могут пытать два ебанутых ублюдка в детских масках и с винтовками хер пойми какого калибра? Соберитесь и идите к машине. А если ваше эго не позволяет вам работать вместе — будем работать по отдельности, — прошипела она, резко набравшись храбрости. Диего начал смотреть на неё с усмешкой в глазах, а Пятый с явным раздражением(видно было, он не привык, когда с ним говорили в таком тоне). Ло же стояла со сжатыми в кулаки руками, глазами, наполненными ярости и изогнутыми в кривую усмешку губами. — Долорес, ты слишком много себе позволяешь… — прошипел скаут, угрожающе направляясь к ней. — Нет, Пятый, я позволяю себе ровно столько, сколько может позволить испуганная подруга. — Да, чувак, она права. Пора собирать яйца в кулак, мне кажется, у Клауса реально больше проблем, чем у нас, — протянул неуверенно Диего, впервые соглашаясь с "клаусовской проституткой", — каким бы распиздяем он не был, Пятый, он всё ещё наш брат. — Ладно…но ещё раз выкинешь что-то подобное, — не отрывая взгляда от Долорес прошипел он, а после, не дожидаясь их, зашагал к тачке, что стояла относительно недалеко, припаркованная у обочины. Диего пошёл за ним, а за Диего Пемберли Сесть она планировала возле сидения водителя, и непременно исполнила бы свой план, только ей помешало одно «но» — Пятый остановил её, вытянув руку.  — Дети сидят сзади, — он указал на сидение за ним. — Как скажешь, дедуля, — хмыкнула она, на что получила смешок от Диего. Усевшись на заднем сидении(а что, ей же больше места достанется), она закинула туда же куртку. Бутылку виски предпочла баюкать на руках. Диего кинул туда свои ножечки, Пятый — зонт и пушку.  — Что ж. У кого-то есть идеи, где нам искать его? — Не-а. — Ни одной. — Волшебно. А есть люди, которые нам могут с этим помочь? — Нет, хотя…хотя, есть одна. Но она проснётся не раньше семи, и увидеть я смогу её только на работе. — Ты работаешь? — Так удивительно? — Вообще-то да, — поддержала недоумение Пятого Ло. — Нет, ребят, серьёзно, я не такой идиот и могу обеспечить себя. — Мы и не сомневались, просто ты выглядишь, ну… — Как уголовник, а не как коп, — проговорил Пятый, пожав плечами. — Я хотела сказать «как безработный», но и это пойдёт. — Ещё одно слово и я выкину вас из тачки, несносные вы дети. — Я старше тебя на… — На двадцать восемь лет, бла-бла. Ну так веди себя на шестьдесят, дедуля. — Вы когда-нибудь перестанете называть меня дедулей? — Не дождёшься, — фыркнула Ло, — заводи, Диего. — И что мы сделаем? — фыркнул в ответ он, заводя мотор. — У нас нет информации, а на дворе ночь. — Как что? Проверим отели, которые находятся максимально близко к дому, это же очевидно, — сказав это, она словила на себе скептический взгляд Второго. — Ну что? Ты думаешь, им хаты выдают? Как бы не так. Больше чем уверена, они живут в задрипанной однушке. — Вообще, она права. Нужно искать в отелях, но желательно хороших. — Хороших? Стоп, погоди, а ты откуда знаешь? — кажется, с каждым новым словом Второй понимал всё меньше. — Ладно, забудем, — выезжая из поворота, он направился по прямой, к **** плаза. — Клянусь, если бы не Клаус, я бы уже мирно спал в кроватке. — Ну да, действительно. — Так, какой у нас план? — в очередной раз за эти три дня спросила Долорес, на что получила реплику от Пятого. — Знаешь, у меня дежавю. — Вы, ребята, оставьте своё романтическое дерьмо на потом. Не в моей машине. — Нет, Диего, ты издеваешься? Вы все издеваетесь! — Боже, о чём ты только думаешь! — состроив гримасу отвращения, скаут откинулся на сидение, и так и замер. — Что? Что ты имеешь ввиду? В смысле все? — "Ты ведёшь себя как ребёнок, Диего. Перестань истерить, Диего", — писклявый голос Второго звучал так смешно, что Долорес, будучи всё ещё напряжённой засмеялась под недовольный бубнёж Пятого. — Ладно, смех-смехом, но давайте решать, что мы будем делать. Объездим те три гостиницы и…? — И спать. Но сначала кофе. А потом в участок, — дополнил её мистер "я не идиот", заворачивая на главную городскую трассу. В салон сразу начал лить свет от фонарей, гирлянд. Огни ночного города — невероятны. Будто ты в другом мире: ярком, светлом, ненастоящем. В том мире, в котором женщины пьют шампанское с пузырьками из вытянутых бокалов и блестят зубами-жемчужинами из-под густо накрашенных красным губ. Мир, в котором мужчины подают руку, на которых надеты перчатки и дорогие часы. Мир театра и мир джазовой музыки в огромном, битком забитом зале. Изысканные блюда, дорогая, помпезная жизнь. Невероятный мир, в котором хотел бы очутиться каждый. Но который сочиться ложью и лицемерием. Открыв бутылку, она сделала глоток. И буквально через пару минут увидела протянутую руку человека, уже успевшего стать ей напарником. Протянув ему бутылку, надеясь, что тот заберёт её, она почувствовала тепло чужих пальцев на своих. И взгляд у него был такой, будто он хотел помочь словами, но не знал как. Диего даже не стал язвить на этот счёт, лишь принял бутылку из рук Пятого, попросив Долорес закинуть оружие под сидение, а то не дай бог копы остановят. Без колебаний выполнив просьбу она вдруг поняла, как людей может сблизить случай. Никогда не думала, что будет так спокойно ехать по трассе с Диего и Пятым Харгривзами, распивая на троих одну бутылку виски и держа в голове одну проблему. Она прислонилась лбом к холодному стеклу, провожая взглядом маленькие людские фигурки, и молясь Богу, в которого она не верит, Чтобы Клаус был жив. *** — Бедная мама, — Лютер уже с минуту смотрел на прорезанный механизм в руке Грейс, и только сейчас смог вымолвить хоть что-то. Никогда не думал, что мама может так скоро уйти от них. Он вообще не думал, что мама может уйти. Даже не верилось, что совсем недавно эти руки готовили им завтраки, гладили по взъерошенным волосам, листали странички книг, слова с которых срывал родной голос, что эти руки поправляли пиджаки и штопали раны. — До сих пор не верится, — будто услышав его слова подтвердила Элисон, проводя пальцами по ткани рубашки. — Они поплатятся за то, что сделали с ней. Это их рук дело. Видимо…это всё связано с Пятым, они искали его. — Конечно поплатятся. Знаешь, я ведь сам был за то, чтобы отключить её, но от этого не легче видеть её такой. — Бедный Диего, ему будет очень сложно это принять. — Нам всем сложно, Элисон, — женщина присела на корточки, уложив кудрявую голову на коленях уже отключенного робота, будто ожидая, что нежные руки проведут по волосам расслабляющим движением и сделают легче. Но этого не случилось. Конечно не случилось. Увидев это, Лютер собрался уходить, однако услышал такой родной голос. — Лютер. — Да? — грубовато ответил он. — Ты как? Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной, — Харгривз пыталась говорить как можно спокойнее и нежнее, но в ответ вновь получила слишком колючий ответ. — Я не хочу об этом говорить, — он осмотрел себя так, будто и сейчас ему было стыдно. Будто сейчас он вновь обнажил своё тело, показал то, во что его превратил любимый папаша. — Нет-нет! — Элисон вновь нагнала его. — Не отмахивайся от меня. Ведь когда я уехала, ты ещё… — она запнулась, поняв, что так сделает только хуже. — В смысле…что произошло? — Отец отправил меня на миссию, и она прошла…плохо, — не желая разглашать подробности, он продолжил, — я чуть не умер. Он спас мне жизнь. — П-почему ты мне не сказал. Я бы хоть поддержала тебя! — Я в норме, мне не нужна поддержка, — он пытался убедить в этом всех, уже давно поняв, что себя убедить не сможет. — Лютер, наша семья под прицелом. Прошу, поговори со мной, — её руку он перехватил на полпути своему лицу. Взгляд буквально орал "не прикасайся ко мне.Ты же видишь - я отвратителен. Давай, Элисон, я ведь не хочу, чтобы ты поняла это!" — Не нужно, Элисон, — выдохнул он, отпуская её руку. — Прошу, оставь меня в покое, — после этих слов он оставил её одну, в тишине картинной галереи, с болезненно сжимающимся сердцем. Она осела на пол, прижимая к груди сжатую в кулак руку. В голове бились его реплики, одна за другой. Он больше не доверял ей как в детстве, они почти тринадцать лет не виделись. Ведь она уехала из дому в шестнадцать с половиной, оставив его одного. Они все разъехались, перестали быть семьёй, потеряли всё то, что связывало их столько лет. А в тринадцать она даже не задумывалась о том, что так может произойти. Думала, что так будет всегда. Что Пятый всегда будет вести себя как кретин, что Ваня вечно будет играть на втором этаже на скрипке, что Лютер всегда будет таскать ей из столовой яблоки и проявлять симпатию в слишком крепких объятиях, что Клаус и Бэн всегда будут прятаться по ночам на чердаке и долго обниматься, не подозревая, что о их нестандартных отношениях знают все, кроме них самих. Что Диего вечно будет жаловаться маме на судьбу слушать всё, что она читает, даже если это сопливый, даже для неё, Элисон, рассказ о любви. Но они выросли. Пятый пропал без вести, а Бэн умер. Клаус после этого сорвался с цепи и в пятнадцать пропал с радаров. Ваня, не выдержав отцовских упрёков, убежала в шестнадцать на съёмную квартиру, Диего пошёл учиться в академию внутренних дел. Элисон поспешила построить карьеру на "слухах". Она и забыла, что они все уже не дети. Что они все выросли.Хоть внутри остаются всё теми же изломанными детьми. *** Когда они подъехали к участку только начинало светать. Небо покрылось розовой дымкой, на улице стало прохладнее. Пять часов кряду они ездили по городу, во всех отелях выспрашивая, не заезжали ли двое сомнительных постояльцев. Долорес несколько раз прикидывалась племянницей, которой "точно давали адрес именно этого отеля, они не могли ошибиться! Если они ошиблись, я их…!", но всё было без толку. Клауса нигде не было. Пятый уже устал перемещаться, чтобы проверить комнаты, Диего устал беспрерывно ехать, Долорес устала изображать напудренную дурочку, но нужно было продолжать искать, иначе результатов не будет. Долорес дала Диего и Пятому немного отдохнуть, а сама решила сходить в магазин, чтобы купить чего-нибудь поесть. Вот только если Диего принял предложение, тут же проваливаясь в беспокойный сон, то Пятый уже через минуту шагал следом за ней, закуривая очередную сигарету. Они на пару выкурили практически пачку, Диего на одного - полторы. На перекуры они останавливались каждые сорок пять минут, и обсуждали, где будут искать дальше. Все отели были объезжены, а на то, чтобы проверить все хостелы просто нет времени. Они итак потеряли пять часов, за которые с Клаусом могли сделать ужасные, просто отвратительные вещи. Ло раздражало собственное бессилие, ведь именно тогда, когда она нужна была ему больше всего - исчезла, растворилась в воздухе. — Ситуация дерьмовая, — начал Пятый, протягивая ей раскуренную сигарету. Она с благодарностью кивнула, делая затяжку. — Мы только время потеряли. С ним могли что угодно сделать… — Я ещё жив, значит, он тоже. — Думаешь, они не убьют его, пока не найдут тебя? — Я уверен, — мальчишка выдохнул, останавливаясь у стены. — Пятый, пожалуйста, давай ты попробуешь поспать. У тебя ещё три часа до семи, я разбужу тебя. Мне больно на тебя смотреть. — Всё хорошо. Долорес, правда, отдохну потом. Не переживай. — Ты третий день нормально не спишь, — прошептала она, положив руку ему на плечо. — Тебе нужно, просто необходимо поспать. — Если я сегодня узнаю, чей это глаз, тогда посплю, окей? — Ловлю на слове, — она улыбнулась, он - в ответ. Докурив, Ло потушила сигарету, откидывая бычок в сторону и запуская руки в растрёпанные рыжие волосы. — Господи, с вашей семейкой одни проблемы. — И не говори, сам иногда удивляюсь, как эти придурки могут всё портить. — Они хотя бы раз говорили тебе спасибо? Нет, без наезда, просто…это просто вопрос. — Нет конечно. В основном я слышу в свою сторону обвинения. Но, знаешь, не все герои носят плащи, и не всем героям рукоплещат. — Иногда герои носят шорты и гольфы, да, Пятый? — Слушай, я тут пытаюсь говорить серьёзные вещи, душу тебе открываю… — Да, извини. Просто, когда мне говорят серьёзные вещи, легче отшутиться. — Да ладно, я ж пошутил. Расслабься. Кажется, тебе тоже не помешает поспать. — Вместе отоспимся. Фу, Пятый, о чём ты подумал? Чёртов извращенец! — Я просто думал о мягкой кровати, всего то. Это ты о чём подумала? — А тебе скажи…стой, — приложив палец к губам прошептала она, — мне кажется, что… — она чуть ближе подошла к нему. Харгривз заметно напрягся, положив руку на кобуру, внимательно смотря ей за спину. Получив нужный отклик, она откинулась к стене. — Что нам нужно сейчас же идти за едой, иначе Диего нам бошки оторвёт. — Чёрт, Долорес! — Изысканый комплимент, спасибо, — прыснула Ло, направляясь к магазину. — Беги, Форест, пока у тебя есть такая возможность, — услышала она шёпот себе в спину, а после, видимо, Пятый сорвался на бег. Она захохотала ещё громче, тоже ускоряясь. Они вели себя как два подростка без особых проблем. Бегали друг от друга, она орала на него, когда он использовал способность. Валялись на траве и долго смеялись, позабыв о том, что Диего отвесит им люлей, если в шесть тридцать не получит свой заслуженный гамбургер и кофе. Забыв, кажется, и о том, что скоро апокалипсис.Что бы не говорил Пятый, он всё равно остаётся ребёнком. Может, с горой жизненного опыта, с кровью на руках, но ребёнком, который хочет нормальной жизни. Который не хочет останавливать концы света и спасать своих великовозрастных братьев и сестёр. Который просто хочет спокойствия. А с Долорес было спокойно. Нет, скорее не так. С Долорес было просто. Она не требовала спасения мира, не требовала от него серьёзности, помощи. — Знаешь, Долорес, ты очень…интересный человек, — сказал он, когда они уже минут пятнадцать лежали на траве, разбросав руки. — Нет, Пятый, серьёзно. Ты хреново делаешь комплименты, но…спасибо. Ты тоже классный, — улыбнулась она, смотря на всё ещё тёмное небо. Их руки едва-едва касались, но их это не волновало. — Знаешь, если через шесть дней всё полетит по пизде, жаль не будет. Честно, вся эта кутерьма, оно…оно того стоит. — Готова умереть? — Если мы не найдём Клауса, у меня…у меня больше никого не останется. — Мы не оставим тебя одну, — уверенно сказал Харгривз, поднимаясь на локтях, смотря на неё холодными голубыми глазами. Под его "мы" скрывалось больше, чем Долорес могла увидеть или услышать. И пусть в это хотелось верить, она, увы, не могла себе этого позволить. — Поживём - увидим. *** Ваня проснулась с небольшой головной болью, от какого-то шума, кажется, звона тарелок. Она долго ворочалась, вновь пытаясь принять удобную позу, но никак не выходило. Почему? Она сама не знала, раньше могла хоть по сто раз просыпаться и опять засыпать. Окончательно потеряв надежду, она поднялась на локтях, сразу увидев перед собой Леонарда, разливающего чай по чашкам. "Чёрт подери, я ведь ночевала у него. Мать твою, а я и забыла". — Надеюсь, я не сильно шумел, — Леонард застенчивый, даже слишом. Её ученик, как ни странно, и, по совместительству, очень милый парень, Скромный, работящий, в общем - её идеал. Который, как удивительно складывалось(!), проявлял к Ване явно не дружеский интерес, но руки всё ещё держал при себе. — Ох, прости, — почувствовав более сильный приступ боли она потёрла переносицу, скрывая виноватый взгляд, — должно быть я вчера отключилась. — Всё нормально, — поставив чашки на поднос рядом с печеньем, Лео уверенно взял его в руки, поднося на журнальный столик возле дивана. — Ты вымоталась. Я бы весь день тебе дал проспать, просто… — он поджал губы, видимо думая, как сообщить Ване причину её пробуждения. Но она вскоре сама поняла, хватаясь за подушки руками, готовая сорваться в любой момент. Господи, как же она могла забыть? Идиотка! — Репетиция!  — Репетиция, — подтвердил Леонард. — Вот чёрт… — прошипела Ваня, перерывая свои немногочисленные вещи, коря себя за неосмотрительность и глупость. — Какая же я дура! — Что? — кажется, Пибоди до сих пор не мог привыкнуть к тому, что она так сильно себя оскорбляет, хотя в её прошлом доме это было чем-то вроде нормы. — Я думала вчера, что вернусь к себе, поэтому не взяла таблетки… — Так захвати их по пути. — Нет, времени нет. Я их с самого детства пью, они помогают мне от нервов, — ну вот, с самого начала дня всё пошло на перекосяк. Проснулась не в своей квартире, скоро на репетицию опоздает, таблетки, которые просто обязана пить, забыла дома. Просто чудо. — Ну…один день ты точно протерпишь, — протянув ей чашку, прошептал Лео своим тёплым голосом, будто успокаивая. В противовес ему, вечно нервная Ваня резко выхватила его, сделав пару глотков. — Да, ты прав…прости, — вновь проговорила она. Простипростипростипростипрости. Слово, которое она повторяла чаще, чем все остальные слова. В семье её не замечали, но держали как игрушку, весёлую, но бесполезную. А отец требовал беспрекословного послушания. — Эй, — Лео произнёс это так, будто сейчас её ждал очередной упрёк. Но вместо этого она получила очередную тёплую улыбку, — давай договоримся: ты не будешь извиняться за то, что просто существуешь. Ладно? — кажется, это именно то, чего ей так не хватало. С Леонардом она не чувствовала себя брошенноой, она не чувствовала себя навязанной и лишней. Как будто ты дома. Он был тёплым, как кофе, которое она залпом выпила, как плед, в который она заворачивалась в холодное время года. Он был уютным, как квартирки её знакомых, в которых так весело отмечать Новый год, таким уютным, как имбирный пряник. А она, Ваня, была холодной и отстранённой, никогда не позволяла людям коснуться своего сердца и дрожала от любого лишнего слова. Она предпочитала молчать, когда другие говорят, а ещё лучше - не находится нигде, где были эти "другие". — Погода отличная, — Леонард снова улыбается, и ей сново тепло, сново уютно, — давай, собирайся, я провожу тебя на репетицию. — Тебе по пути? — непонимающе спросила Ваня, вспоминая, где находится мастерская Пибоди. — На самом деле нет… — неловко сказал он. — Просто хочу проводить тебя. — Спасибо, что выслушал, — они уже минут пятнадцать шли по наполненной людьми улице. Ваня куталась в леонардовский шарф и улыбалась всё шире, чувствуя силу — она ощущает свою победу над людьми вокруг. Она становится сильнее, увереннее. — Опять за своё, — протянул он. — Сила привычки, — пожала плечами Ваня. — В детстве мне казалось, что я должна извиняться просто за то, что дышу. — Не стоит объяснять, — глаза у Лео вдруг стали грустные-грустные, и Ваня готова была поклясться — если это будет в её силах, она больше не даст ему грустить. Не захочет видеть его вот таким. — Мне кажется, мой отец тоже не простил меня за то, что я родился. — А твоя мама? — Харгривз вспомнила Грейс — единственный луч света, который был у неё в том кромешном кошмаре. — Её особо не было рядом, — он опустил взгляд в пол, и женщина поняла, что лучше не продолжать эту тему. Вдруг, в толпе вырисовалась знакомая и такая ненавистная ей фигура - первая скрипка, женщина, которую все боготворили. — Привет, Хэллен! — она махнула рукой, сама не зная зачем, привлекая женское внимание. Но та лишь высокомерно окинула её взглядом, фыркнула и пошла дальше. — Твоя подруга? — с толикой отвращения спросил Пибоди. — Главная скрипка. — Ага, Главная скрипка. А это у нас…? — Она в секторе скрипок основное лицо, типа того. — Я понял, понял, — улыбнулся Лео, а Ваня продолжила. — На следующей неделе она солирует. представляешь, за пять лет её никто так и не смог сменить. — А хочешь, я попробую? — спросил он, желая приободрить её, — у меня получится, правда. Ну ты же помнишь, я тренировался. Женщина скованно улыбнулась, робко кивнув — слушай…спасибо тебе огромное. — Оу, давай ты…поблагодаришь меня за ужином? Мы так и не сходили, помнишь? — Да, с удовольствием. — Отлично…кха…ну, удачи там. *** — Где Пятый, говори немедленно! — Ча-Ча уже десятый час пытала этого убогого из семейства Харгривзов. Что она только не перепробовала, как только его не била, чем только не сжимала его конечности — он молчал. Ни одного слова за всё время, только сдавленное мычание. Он рвался к жизни, шипел и извивался, но…молчал. — О…кхх…да, да, ещё совсем немного, — мужчина под удавкой начал извиваться активнее, его конечности начали подрагивать, голова запрокинулась сильнее, подставляя шею под удавку. — О боже… — Ча-Ча посмотрел на напарника: до неё начало медленно доходить, что пытки не доставляют ему неудобств. — Он что…? — Ага, — Хейзел устало кивнул, уже не понимая, чем можно взять этого ублюдка. Ведь у них практически не осталось времени, а Пятый так и не найден. Чёртов старик…или мальчишка! Он портил им жизнь будучи лишь именем на таблице, а теперь как беглец, решивший, что может остановить конец света! — Твою мать, — прорычала Ча-Ча, — да что с этим ублюдком не так?! — О-о-ох, что же может быть лучше, чем лёгкое удушение с утра…так разгоняется кровь, ух! — Клаус хохотал как сумасшедший. Чтобы скрыть то, как ему на самом деле страшно. На той стороне осталась Долорес. Не дай бог они узнают про неё, просто…не дай бог они что-то с ней сделают. Он до последнего будет молчать, он не сдаст никого. Иначе Пятый в отместку сдаст его лучшую подругу. — Попробуй пытку водой, — предположил мужчина, взяв в руку тряпку. Накрыв ею лицо Клауса, он кивнул напарнице, которая практически сразу начала лить воду. Она вылила практически целый чайник, но не услышала ни звука. Вот оно! Вот оно, подумала Ча-Ча, убирая тряпку, но после почувствовала…как тот вцепился в неё губами, причмокивая. — Спасибо вам, спасибо! Так вовремя, как раз в горле пересохло. Спасибо, правда, — обвисая на стуле, он вновь захохотал под удивлённые выдохи, полные непонимания. — Господи, что с этим парнем не так? — Он чокнутый, — констатировала факт брюнетка, — как и все в той обдолбанной семейке. Просто фрик! — Именно! Нас могли предупредить о таком задании. Надбавка за сложности! А мы ночуем в однушке. Лишний пример того, как руководство выезжает за счёт работяг. — Ну вот, опять завёл старую песню. Доделаем работу и перейдём к следующей. Как всегда. Помнишь? — Такое сложно забыть… Ладно, давай, Хейзел. *** Диего официально назвал этот день отвратительнейшим в его жизни. Мало того, что мелюзга не разбудила его к положеному времени, так они и бургера ему не привезли, с час провалявшись в траве. Ей богу, идиотизм. Если у них играют гормоны - пусть катятся на все четыре стороны, но не мешают ему работать, иначе он не выдержит. — Доброе утро, — женщина появилась на пороге так резко, что Харгривз вздрогнул, повернув голову. Она же продолжала, — кого ты успел взбесить на этот раз? — Сделал хороший поступок. Слушай, как там продвигается дело? — Ох, у нас здесь целый блокбастер: нераскрытое дело тридцатых годов, вооружённые великовозрастные идиоты в детских стрёмных масках, редкие гильзы от пуль и…только что я узнала, что у эвакуаторщика из кафе не было семьи. — Мальчик… — протянул Диего. — Мальчик единственная наша зацепа. И…мы не знаем, что с ним и где он. Так что ты хотел? — Ничего…что ты имеешь ввиду? — Захотел бы узнать новости — ты бы позвонил. Рассказывай, — она присела рядом с ним. Тяжелый вздох. Один, другой... — У меня мама вчера умерла, — прошептал он. — О чёрт, Диего…извини, мне…мне так жаль. Я помню, вы были очень близки. Я могу чем-то помочь? — Нет, я…я не знаю как, и... — Кто её убил? Ты их видел? — Скажем так - я не сумел их разглядеть. — Боже, так это ты выходил с теми парнями в масках? Я же просила тебя этого не делать. — Они сами ворвались в мой дом, сами прицелились на моих родственников. Искали моего брата, который…пропал…пропал прошлой ночью. И кстати, одна из них женщина, так что давай без сексизма. — Диего, я же тебе говорила… — Может ты хотя бы раз попробуешь сделать что-то по моему? Как я сказал? — Прости, но…я не могу. Мне правда жаль, но нет. — Понятно, почему у нас не вышло, — прошипел он, отворачивая голову в сторону. Лишь бы не смотреть в глаза, которые он до сих пор величает, как "любимые". — Да…понятно. *** Квартирка была очень миленькой, но очень тесной. — Ваня? — позвала Элисон, желая во что бы то ни стало увидеть сестру и непременно перед ней извинится. Она не хотела наговорить столько дерьма. — Ваня, ты тут? Из кухни доносились странные звуки — звякала посуда, кухонная утварь, будто кто-то что-то искал. А в дверном проёме был силуэт уж точно не её сестры. Коренастый мужчина стоял к ней боком, роясь в личных вещах Вани. Спрятавшись за стену, чтобы ударить неожиданнее, она вдруг резко вытянула руку вперёд, и… — Элисон! — сдавленный выдох, она видит как сложенный напополам мужчина кряхтит. Знакомая причёска, одежда. Он что, вообще её не меняет? — О Боже, Леонард, извини, я…я подумала что ты…стоп, а где Ваня? — Она на репетиции. Забыла у меня вчера ключи, вот я и подумал ей х вернуть. — А что ты тут делаешь? — Неловко признавать, но мне срочно…понадобилось в уборную. А ты что здесь делаешь? — Извини? — Элисон сначала не поняла вопроса. Неужели теперь нужно особое разрешение, чтобы пройти в квартиру собственной сестры. — Я почему спрашиваю.Тебе ведь вчера не было до Вани никакого дела, а тут ты вдруг решила. — Какое это вообще имеет отношение к тебе? — Ты права, — он нервно хихикнул, — наверное, никакого. Я был рад увидеться, наверное, я отнесу их... — он позвенел связкой ключей, — их к Ване на репетицию. — Знаешь что? — Элисон резко перехватила связку. — Я сама отнесу их. — Да, как скажешь…наверное так будет проще. *** — То есть мы сейчас пробираемся к нему в тачку, запугиваем до смерти и выманиваем информацию? Я правильно тебя поняла? — Ага. — Боже, Пятый… Ты либо безумец, либо гений. — Одно другому не мешает. Ну же, дай руку, — а её и просить не надо. Подхватив его под руку, она исчезла в вспышке голубого цвета. Появилась уже на заднем сидении нихрена не комфортной тачки. — О господи… — Ланц, увидев её в зеркальце, вздрогнул, а после почувствовал металл у своей шеи. — Воу, Пятый, — проговорила удивлённо Пемберли, подняв руки вверх. — У тебя есть одна попытка. Всего.Одна. — сквозь зубы прошипел он. — Что происходит в чёртовой клинике? — Эй, парень, я всего-то продаю липовые протезы… — Что, глаза тоже? — Да, это бестселлер. Расходятся, как горячие пирожки. У меня есть список, вперёд, человек на двадцать минимум, — ого, а он некрепкий, если надавить. Так просто испугался подростка с ножом. Видимо, дело у него идёт не очень, раз он так прост выдал свои тайны. — Значит тот серийный номер… — Да, возможно его уже изготовили. — Мне нужен этот список, Ланц. Имена и номера к ним, нужен НЕМЕДЛЕННО, — он чуть придавил кожу на шее, выпуская несколько капель алой жидкости. Даже кровь у него была какая-то блёклая, будто разбавленная его собственной беспомощностью. Жалко и мерзко, сказать больше нечего. — У меня его с собой нет. Единственная копия у меня в сейфе, в лаборатории. — Так заводи свою машину, ну же. И поехали, сегодня у нас будет экскурсия. — Поторапливайся, цыплёнок, — профырчала Долорес, упиваясь страхом, запах которого распространялся по машине. Кажется, они с Пятым оба немного свихнулись. *** — Может тебе надо бить его посильнее? — Мне? Это ты у нас в ортопедическом браслете, — проговорила Ча-Ча, мотнув головой. Клаус тем временем дёргался, слыша это чёртово бормотание. Ну нет…нет, боже. — Что, ломка началась? — и Бэн, конечно же, не помогал, делал только хуже. — Терпи, Клаус. Я понимаю, эта русская бабка капает тебе на мозг, но прошу, терпи. — Я не могу терпеть, Бэн, это выше моих сил. ГРЁБАНАЯ СУКА НЕ ХОЧЕТ ЗАТЫКАТЬСЯ, — заорал от бессилия, опуская голову на едва вздымающуюся грудь. — Кому я сказала молчать!? — рявкнула женщина, вновь оборачиваясь к напарнику. — Слушай, ты же помнишь главу семьдесят шесть, раздел А один? — Я с трудом запоминаю, что ем на завтрак, о чём ты. — О том, что пытка будет куда эффективнее, если ты знаешь, кого пытаешь. Подай мне его пальто, — уже через несколько секунд желанная вещь была в руках. — Охо-хо, что это у нас…? Маленький наркоманчик. Вот оно, — в руках у неё была шоколадка, с добавлением настоящего, судя по всему, кокаина. Что же, интересная вещица, даже слишком. — Хэй, ты! Да, ты, — она позвала его, как псину. Звала его так всё время, и это безумно раздражало, но он не мог сопротивляться. — Смотри, что у меня есть…о, да. — Нет, прошу вас. Положите её на место, — пропищал Клаус, поймав на себе взгляд призрачного брата, полный омерзения, — прошу вас, это мне от астмы! А они всё били шоколад о стол. Били, били, били... Издевались над ним как могли. — Ну же, хочешь попробовать, Хейзел? — спросила Ча-Ча, протягивая ему шоколадку. Хейзел с удовольствием откусил кусок, потом еще один, передавая шоколад обратно напарнице. Та проделала то же самое, помахав перед Клаусом заветной сладостью, как перед псинкой. — Ну же, тебе всего лишь нужно рассказать нам правду и оно твоё. — Ты же скажешь им, что это не обычный шоколад, да? — спросил Бэн. На что получил сумбурное "Когда они улетят до небес". Услышал и понял -брат вот-вот сдастся. — Крепись, Клаус. Не дай себя одурачить, — но брат его не послушал. Никогда не слушал, черт его дери, делал всё по своему. — Я расскажу вам всё, только положите её на место! — Хейзел удовлетворённо кивнул, опуская шоколад. — Я…я сказал вам чистую правду — я не знаю, где находится Пятый, но он всё время после возвращения нёс какую-то чушь…полную чушь, такой бред, вы себе и представить не сможете… — Конкретнее, — подтолкнула его Ча-Ча, — что он говорил? — Он…он вёл себя как…чокнутый, сидел в своём фургоне напротив этой лаборатории, искал владельца глаза…фальшивого. — Бред полный… — Нет-нет, погоди. Какого глаза? О чём ты? — боже, неужели в этом бессвязном бреду она услышала хотя бы толику здравого смысла? — Он говорил, что это как-то связано с концом света…честно, я не знаю. Больше ничего не знаю, — проныл он. Казалось, что по его щекам действительно текут слёзы. — Господи, да ладно!? — взревел Бэн, вскакивая на ноги. — Ты идиот! — и стоило только Ча-ча и Хейзел покинуть помещение, как он произнёс со всем отвращением, которое мог вложить в свой голос лишь одну фразу. — Ты сейчас не только Пятого подставил, но и Долорес. Поздравляю, братец. *** — Нет! НЕТ! — когда они подошли к лаборатории, Пятый увидел только дым. Огромные клубы, что вылили из крыши. Кажется, Ленц был не меньше разочарован, но, в отличии от Пятого остался на месте. А вот Харгривз побежал. Вперёд, всё быстрее. Был похож на одержимого. — Пятый! — крикнула Долорес что есть мочи, приспускаясь за ним. В последний момент успела сбить с ног, прокатиться с ним по траве. И услышала взрыв такой силы, что в ушах на несколько минут установился звон, продолжительный и безумно противный. Пятый, что вцепился в неё со всей силы, видимо, чувствовал то же самое, потому что оклемались и сели они примерно в одно и то же время. — Твою мать, Долорес! Что ты только что наделала? А если бы ты умерла?! — он снова орал, тряс её за плечи, сжимая так сильно, что она была уверена - останутся синяки. — А если бы умер ты?! — глаза у неё наполнились слезами против воли. — Слишком большое потрясение — что бы делал мир, если бы умер ты? Пятый Харгривз, мать твою! — толчок в грудь — ты чёртов идиот, ты хоть понимаешь, как я испугалась! — ещё один. Её руки перехватили, сжимая уже не так крепко. — Успокойся! — рявкнул он. — Не начинай истерить! — Не начинай истерить? Не начинай истерить?! Тебя только что чуть не… — она не смогла подобрать формулировки, ведь точно не знала, что могло стать с ним, ели бы она не кинулась следом. — Ты чуть не помер, идиот! — Но не помер же. Видишь, я цел. — Какая радость, — прошипела она, вырывая руки из его хватки, вставая на ноги. Вся одежда была в странном белом пепле, глаза - на мокром месте. — Напомни мне больше никогда не спасать твою жалкую шкуру. — Обязательно, — фыркнул он, также вставая, отходя на пару шагов назад. Только что сгорела его единственная зацепка. Единственная возможность спасти мир. *** Клауса мучали видения из детства. Эти чёртовы ублюдки заперли его в шкафу заставили вновь почувствовать беспомощность. Вот он сидит в склепе, а его окружает сотня, нет, тысяча душ. Огромное, огромное количество. Они все хотят уничтожить его: его личность, его сущность. Они хотят испить до дна все его силы, хотят… Он не знал, чего они хотят, и только мог, что кричать. Слёзы потекли по бледному лицу, по шее, по груди. — Клаус, успокойся! — прошипел Бэн. — Сейчас тебе тяжелее всего! — но нет, мужчина продолжал мычать. Забавная, практически насмехающаяся над ним ситуация - именно в это время проводили уборку. — Она тебя не слышит, понимаешь? — прошептал Шестой, стараясь успокоить брата. — Знаешь, в мире мёртвых есть всего одна проблема. В том, что ты застрял. Нет ни входов, ни выходов. И настоящей мукой является лицезрение того, как твой брат принимает всё, что у тебя отняли как должное и спускает это в унитаз. — Клаус слушал внимательно, кажется, начиная успокаиваться. Действительно, стоило взять себя в руки. Ведь сейчас он знал только одно - он подставил Долорес. Свою мелкую, которая всюду таскалась за Пятым. Может быть, ей сейчас намного хуже, чем ему. Боже, как же он боялся, что эти ублюдки её найдут, как боялся. А вдруг они уже убили её? Если это так, он голыми руками свернёт их нахальные шеи. Пусть только волос упадёт с головы принцессы. Принцессы, которая по собственной необдуманности, кажется, серьёзно влюбилась в его ублюдка-братка, повёрнутого на конце света, повёрнутого на себе и на манекене. На всём, кроме реальных людей. Зато он может причинить ей настоящую боль. — Клаус, с ней всё будет нормально. Если ты успокоишься, ей будет только лучше, слышишь? — Шестой вновь пытался на него воздействовать своим спокойствием, но этим пугал в сто крат больше. Лучше будет, когда он наконец сможет её увидеть. *** Она завалились в какое-то здание, пронеся в рюкзаке алкоголь. Чёрт подери, они решили отметить свой полный провал. Как же это в стиле Пемберли — ведь кроме провалов у неё ничего больше не было. — Знаешь, — откупорив бутылку, Ло практически сразу поднесла её к губам, делая глоток. Пятый сделал то же самое со своей ,— я никогда не думала, что буду бухать в честь конца света. — Мы всё проебали, Долорес. Можно и выпить, — пожал плечами парень, вновь сделав глоток. Они уселись в самом укромном уголке, при этом наплевав на проходящих мимо редких людей, которые также плевать хотели на них. — Серьёзно, разгадка была в наших руках, и…взорвалась! Просто взорвалась, это же просто омерзительно. Я никогда ещё так жестоко не проигрывал. — Всё бывает в первый раз, Харгривз, — женская рука взметнулась высоко вверх, на ходу ловя мужскую. Они стукнулись бутылками, заливаясь хохотом, — за нас. — За нас, Долорес, — утвердительно кивнул Пятый. Диего и Лютер увидели их уже бухими в хлам. Долорес сидела на коленях Пятого, обнимая его за плечи и говоря ему что-то несвязное на ухо, а тот и вовсе то ли спал, то ли сознание потерял, при этом всё ещё держа ту за талию. — О господи…серьёзно? — спросил Лютер — Они что…? — Пьяны в дубель, да, — удовлетворённо кивнул Диего, впервые восхитившись этими несносными детьми. *** — Нет, Элисон, всё не может быть так плохо. — Что он тогда делал в твоей квартире, без тебя? — Я не знаю, но Леонард…он не такой. — Все в начале так говорят .Вдруг он какой-то извращенец? Вдруг в твоё отсутствие, ну не знаю…дрочил на плюшевого мишку? — Господи, фу, с чего ты это взяла? — Мне жаль говорить тебе это, Ваня, но мужики иногда бывают козлам, — хлебнув ликёра, Элисон продолжила, — даже если по началу они кажутся хорошими. — Я знаю, но…он другой. Он будто разглядел во мне то, чего очень много лет не видела даже я сама. — Знакомое чувство. Со мной это было только в детстве, — воспоминания, которые она пыталась блокировать после разговора в галерее вновь нахлынули, как лавиной. — Лютер, — понимающе сказала Ваня. Выждав минуту, Элисон спросила волнующий её уже много дней вопрос.  — Что, уже все знают? — Ну, я последний человек, который может говорить за всех, но…я догадывалась. Знаешь, Вы были близки. — Знаю. Но он уже со мной не разговаривает. Не как раньше. Такие дела. — За сестёр? — Ваня решила, что это лучший момент, чтобы произнести тост. — За сестёр… — понуро ответила Элисон, вымученно улыбаясь. *** — Идиот! Ты забыл повесить табличку "не беспокоить", — именно такими словами его поприветствовали его мучители, которых он уже всем сердцем ненавидел. — Да ладно тебя, я вешал, точно тебе говорю…ой, или нет — шкаф открыли резко, от света, что сразу ударил в отвыкшие от него глаза голова заболела ещё больше. — Ты всё ещё здесь, — он будто ожидал, что Клаус убежит. Нет, скажем по другому, он надеялся, что Клаус убежит. Его вновь вытащили на середину комнаты, а он начал бубнить что-то, что Ча-ча показалось вдруг важным. Она резко оторвала скотч от его лица.  — Что ты там говорил? — Без вас, ребята, ещё страшне…ай, — ему влепили звонкую пощёчину. Но он не собирался умолкать, — давайте закругляться. Я вам уже всё рассказал, правда, просто отпустите меня… — неприятная липкость тела от крови и пота сковала. Вся его одежда состояла из махрового полотенца, и такие неудобства уже начинали напрягать. — Ты видимо не понял, — вновь пощёчина, — мне нужен твой брат. Ты его здесь видишь? Нет! — Следует уточнить… — господи, у этой женщины что, недотрах? Зачем она так много бьёт его, может уже наконец успокоиться?! — Что за мной никто не придёт. Ни Пятый, никто вообще…я ведь никому не нужен, ну же. — Я оставила ему послание. И когда он за тобой придёт, мы уже будем готовы. *** — Здрасте. Мне известно, что в этом отеле находятся два преступника в розыске. — Всего два? — чёрт, этот парень уже начинал бесить её, хотя ничего такого не сделал. — Мне нужно осмотреть номера. — Тут вообще-то почасовая оплата, — плямкая, неприятный тип наконец удосужился убрать ноги со своего рабочего стола, — и хоть отель у нас не четыре звезды, но гарантирует приватность клиентов от меня и других…чуваков. Так что пардон, чувих. — Чушь собачья! — Эх, это не мои правила, а ваши. Думаешь, я не читал конституцию? — А ты умеешь читать? — честно, так омерзительно она себя в жизни не чувствовала. — Смешно. А теперь проваливай и возвращайся только с ордером. Юдора покинула это отвратное заведение также быстро, как вошла в него. И практически сразу набрала номер единственного, которому могла доверять. Не только в этой, во всех ситуациях. Он долго не отвечал, а после трубку принял какой-то старикан. Представившись, он в достаточно деликатной форме для своего преклонного возраста спросил, зачем ей понадобился этот номер. — Я звоню Диего Харгривзу, можно его? — Он сейчас вне здания. — Ох, хорошо. Тогда передайте ему, что звонила детектив Юдора Пэйдж, ладно? Сказала, что дело очень срочное. И пусть он встретит меня на **** 45.35. Как только сможет. Мне может понадобиться помощь. — Ладно, я передам, что вы звонили, — и после мужик повесил трубку *** — Домой идти небезопасно, — на руках у Лютера - Пятый, на руках у Диего - Долорес. Оба в стельку пьяные, но всё ещё в сознании, и от этого проблем было в сто рах больше, чем пользы. Пятый закряхтел, а Лютер отвёл его чуть дальше от себя.  — Если тебя вырвет - я тебя урою. — Знаете что забавно? У меня переходный возраст, — он говорил так, будто каждое слово даётся ему с трудом - и всё тянул руки к Пемберли, которая наблюдала за ним с усмешкой. — Опять! Как всё это смешно и странно…вот что выходит когда любимый мир машет тебе ручкой. Бах, и нет его… А вы о чём, ребята? — Вчера двое ребят в детских масках ворвались к нам в дом. — Хейзел и Ча-Ча! — фыркнула Долорес, вытягиваясь на руках Диего так, что тот чуть её не уронил, чертыхнувшись. — Ненавижу кодовые имена, — насупился Лютор. — Кто они такие? — Лучшие из лучших. — После него, конечно, — добавила Долорес, явно забавляясь, касаясь кончика носа второго пальцем и хихикая. — Меня одного напрягает, что она знает больше нашего, Лютер? — Лучшие в чём? — брат даже не обратил на это внимания, продолжая свой расспрос. — Знаете… — вдруг сказал Пятый, — а ведь Долорес была против того, чтобы мы пили. И моя бывшая этого не любила…говорит, я становлюсь угрюмым, — в противовес своим словам он улыбнулся. — Прошу тебя, сосредоточься. Мы больше не хотим, чтобы такое повторилось. Хотим защитить тебя! — Защитить? А зачем мне ваша защита, Лютер? Ты хоть представляешь скольких я убил? — по спине Диего, который всё это время наблюдал за вдруг посерьёзневшим братом прошёл холодок. Нет, он не представлял. И не хотел даже. — Да я сам все четыре всадника! Грядёт апокалипсис! — на этих словах он резко отвернул голову, извергаясь за плечо поморщившегося в омерзении Лютера. Долорес громко засмеялась, и Диего мысленно поблагодарил её за стойкость желудка. — Вот ты и сболтнул все наши тайны, Пятый…вот и всё-ё-ё…вся конспирация коту под хвост! — и снова смех. ***  — Нет, прошу только не они, не позволяйте им снова сделать мне больно! — старуха, что уже несколько часов донимала его, повернулась к нему лицом, показывая рану, уродливую, гноящуюся. — Оу… Господи, — Клаус отвернулся. Бэн же улыбнулся, будто предвкушая.  — Ну же, посмотри на неё. Глянь, как она смотри на них - точно одна из их жертв. Клаус, ты таким трезвым не был с подростковых лет…поговори с ней, ну же. Вдруг она сможет быть полезной? — и, честно, даже такое предложение казалось ему куда более удачным, чем сгорать в собственной беспомощности. — Эй…здрасте, — позвал он слабым, писклявым голосом, — скажете мне…как вас зовут? — Зоя Попова, — женщина ответила без промедления. — Оо…какое чудесное имя, не расскажете, что с вами случилось? — Случилось то, что если ты не заткнёшься, я вырежу тебе язык ложкой для грейпфрутов! — Ча-Ча и так была разъярена, а тут ещё этот надоедливый, и к тому же полностью бесполезный гад. — Зоя Попова… — Что он сказал? — Зоя Попова, — как эхо повторил Хейзел, вскакивая с места. —…низенькая, хромая, — на лице появилась гаденькая ухмылочка. Бэн был прав - всё это возымело должный эффект. Он испугались. — Вы нехило разозлили её, ребят! ** — Классная у тебя квартирка, — Ваня хмыкнула максимально скептически, опуская на стул свою куртку. — Я больше чем уверена, она меньше чем у тебя кладовка, но что имеем. — Нет, правда. Она очень классная. — Пойду проверю вещи и посмотрю, всё ли на месте, — проговорила скрипачка, зашагав к двери, ведущей в её личную комнату. Она была не на шутку встревожена предположениями Элисон. Как из пелены она дальше слышала её голос. — Хэй, у тебя есть домашние штаны?! Нам нужны будут штанишки, это точно…о! Я нашла изюм в шоколаде…погоди, это что? — сестра, как Ваня буквально минуту, назад замерла в изумлении, глядя на приличный букет, собранный из полевых цветов. На лице у скрипачки застыла такая нежная улыбка, что Элисон даже немного взволновалась. — Это от Леонарда. — «Ты мне нравишься, извиняться не буду»…мне не понятно, — протянула Элисон, поднимая бровь. — А, это наша шутка…ладно, пойду наберу его, — как угорелая помчалась к телефону, набрала уже выученный наизусть номер. Всего один гудок - и он уже ответил. Улыбка ещё шире расползлась по бледному лицу. — Привет. Я…я получила цветы, и мне…спасибо большое, они замечательные. — О, — голос на той стороне трубки был хоть и уставшим, но очень довольным. — Я рад, что тебе понравилось. Честно - уже начал волноваться. — Волноваться? Почему? — Ты мне не звонила, вот и напридумывал всякого, знаешь. — Нет, всё просто отлично…я хотела спросить, не хочешь ли ты завтра позавтракать вместе? — Да, буду очень рад. — Ну тогда созвонимся утром, верно? — Да, кончено. Спокойной ночи, Ваня. — Спокойной ночи, — и снова это тепло. *** Уже через несколько минут его окружало куча убитых этими людьми. Слишком много. Они говорили на разных языках, были абсолютно по разному увечены. Куча крови, обрубленных рук, перерезанных глоток, раздавленных ног. Одного мужчину замучили током. — У него якобы сломалась машина. Я вышел проверить, и тогда он проехался по мне. Туда и обратно. Он увидел мою жену - она ждала меня в машине. Она убежала. — Тихо-тихо-тихо… Ребят, замолчите. Боже, да вы в сотню раз хуже, чем наркота… — Как он мог узнать про Зою Попову? — Хейзел всё ещё пребывал в шоке, Ча-Ча отнеслась к этому более скептически — Может он угадал, не знаю…какая разница? Она мертва. Сосредоточься! Это мелкий псих с минуту на минуту явиться. Хочешь, чтобы нам снова урезали оплату? Соберись! — прошипел женщина, шагая вперёд. Их остановил слабый голос замученного пленника. — Швейцарец… Ян Мюллер, помнишь? Они возвращались с женой с лыжной прогулки. Помнишь его? Ты вообще Хейзел или Ча-Ча? — Хейзел. — Я помню, — проговорила женщина. — Туда. И обратно. — Его жена убежала тогда, через аллею. — О чём он…говорит? — недоумевала брюнетка. — Он очень благодарен, Хейзел, что ты дал его жене убежать. — В ванну, — вдруг прошипела Ча-Ча, — быстро! уже через несколько минут они чуть ли не орали на друг -друга, а Бэн довольно кивал — отлично сработано, братец! Но вскоре, братцу его закрыли рот и вновь ушли в ванну, закрыв на замок дверь. Клаус услышал стук каблучков. Цок-цок-цок-цок. Они звучали как свобода. Да, без преувеличений, самая настоящая свобода. И он начал мычать. Неистово, так громко, как только мог. Но это не помогло. Она его не слышала, конечно нет. И тогда он принял отчаянную, самую последнюю меру — начал стучать головой о стол. И о чудо! — уже через минуту дверь открыла миловидная девушка очень приятной наружности. — Ну же…тихо-тихо. Ты брат Диего, так? — он энергично закивал, наконец чувствуя свободу в связанных, затёкших руках. Она быстро освободила его от пут, позволяя упасть на колени. — Хорошо…я детектив Юдора Пэйдж, я... — она хотела было ещё что-то ему сказать, что-то совсем не важное, но вдруг услышала скрип и выстрелила. Чёрт, почти попала в Хейзел. Клаус отлетел на кровать, после скатываясь на пол. — Полиция! — звучно крикнула Юдора, выставив пистолет вперёд. — Выходили, иначе я буду стрелять! Ну же, давайте, поторапливайтесь! — Не нужно стрелять, не…не нужно. Я уже выхожу. — Живее! Руки за голову, урод! — Только не стреляйте. Клаус тем временем как можно быстрее отворил вентиляционный люк, пролез вперёд, совершенно не замечая чёрного чемодана, толкая его следом. Совсем скоро, то ли из-за адреналина, то ли из-за желания глотнуть воздуха он совсем в нём скрылся, лишь отдалённо услышав последний выстрел и крик той самой Юдоры, болезненно сжавший ему горло. Он оставил очередную девушку погибать. И чёрт, если бы он знал, что карма настигнет так мгновенно. *** Диего нёсся со всех ног. Юдора звонила ему всего сорок минут назад. А его Юдора всегда действует по правилам, она без него не зайдёт. Боже, скажи, не зайдёт ведь? Возле гостиницы никого не было, в её машине тоже. Было пусто и это уже начало его пугать. Всё также сорвавшись с места, он вбежал в здание, не обращая внимание на брюзжащего идиота, что стоял на ресепшене, вообще не обращая ни на кого внимания. Юдора лежала на полу. В луже собственной крови. Мёртвая. — Господи… Нет…пожалуйста, нет, — начал шептать Диего, падая на колени, еле доползая до неё. Глаза стеклянные.А его глаза на мокром месте - он не успел. Он не успел её спасти, и всё это из-за ебучего Пятого! Господи, если бы он знал, что от этого ублюдка будет столько проблем — зарезал бы его на месте. Это ведь была его Юдора .Его персональный луч света. Первая девушка, которая увидела его отдельно от академии. Отдельно от всех этих людей. Ещё тогда, в колледже, она сказала Диего, что он в детстве был её кумиром. Так они подружились. Ему и ей по семнадцать. Оба влюблены. А сейчас что? Сейчас она лежит у него на руках. — Детка…прости…я не успел тебе помочь, прости… — он оглаживал родные черты: скулы, нос, губы. Смотрел в стеклянные глаза. Это была не она. Он не хотел верить в то, что сказка так просто закончилась. — Я отомщу. Я Убью этих ублюдков, обещаю, — отдалённый вой сирены ненадолго отрезвил помутневший рассудок. — Прости, я не могу быть с тобой здесь, когда приедут копы, — он в последний раз коснулся губами холодного лба. — Я люблю тебя, — последнее, что мог сказать Диего перед тем, как побежать. Как можно скорее побежать обратно. Он открутит шестидесятилетнему ублюдку голову. *** — Знаешь, Пятый, это даже забавно, — их погрузили на кровать, сказав, чтобы они проспались. Так и сделали — им хватило часу, чтобы практически полностью протрезветь. В этом и была чарующая прелесть дешёвого алкоголя. — Мы хотели предотвратить конец света, а вместо этого напились, как свиньи. — Зато нам было весело…наверное. — Сто процентов. Ты же слышал, что там бубнел Лютер. Видимо, мы не хреново так их напугали. Забавно, что именно Диего нёс меня на руках. — Ничего забавного. Я сначала думал проверить, цела ты или нет. Ну что? Вдруг он тебя выкинул бы куда-нибудь. — Там был Лютер. — Сделал бы вид, что не видел, ну?  — Высокого ты обо мне мнения. — Да нет, мы ведь просто не можем знать, что по синьке делали. Вдруг ты его обблевала? — Тоже ничерта не помнишь? — Не-а! Вообще ничего. Только твои слова о том, что ты будешь жалеть о чём-то, когда протрезвеешь. — Что? Я не помню, чтобы говорила такое, — фыркнула девчонка, посмотрев в потолок, а после и вовсе закрыв глаза. — Наверное, показалось, — пожал плечами скаут, вновь сворачиваясь клубком где-то под боком. Долорес соврала. Она абсолютно обо всём помнила и, честно сказать, вообще не жалела.