Долорес.

Клаус вернулся к пяти. Хлопнув дверью и шатаясь так, будто в него было влито по меньшей мере три бутылки хренового, бьющего по мозгам, алкоголя. Долорес, уже порядком уставшая от ожидания и накопившая за эти полтора часа ещё больше злобы, грозно спрыгнула со стула. Саму её тоже покачивало - от бутылки виски осталось чуть меньше половины. Но это уж точно не помешало бы ей начать орать, как ебучей истеричке, если бы не сам Клаус, вытянувший одну руку вперёд, будто пытаясь заткнуть брешь, из которой на него непременно выльется тонна упрёков, второй пытаясь стянуть с себя джинсы. Это заставило Ло сначала оторопело вытаращился на него, а после и вовсе отвернуться, залившись краской. — Ло… Лол-а-а, милая, — голос у него был слабым и насмешливым, — подсоби-и старичку, — прозвучало это так умоляюще, будто без её помощи он не сможет. Хотя, так оно и было. Она вновь повернулась, именно в тот самый момент, когда Сеанс чуть не упал, запнувшись о собственную ногу. Подхватив его лёгкую(она бы даже сказала костлявую) тушку под мышки, она повалила мужчину на кровать, недовольно кряхтя себе под нос:  — Ты, хренов наркоша. Ты б знал, как я за тебя волновалась! Нихрена мне не сказав, ты свалил куда-то с этим придурком, оставив меня тут одну, и всё для чего? Для того, чтобы обдолбаться? — Ну, Ло… Всё не так, как ты подумала… Я просто немножко… Немножко выпил… — Закрой рот, Клаус! Богом клянусь, если ты сейчас не заткнёшься, я начну кричать, — прошипела она, подкладывая ему под голову подушку. С одной стороны она понимала, что не имеет права злиться. Её он точно также укладывал спать всего месяц назад и вёл себя так, словно он любящий старший брат. Помог раздеться, укрыл пледом и лишь попросил, чтобы она больше никогда так не делала. Тогда она сбежала из их дома и не появлялась два дня. Сильный приступ накрыл её так неожиданно, что она не могла оставаться на месте. Даже продала кулон, единственное, что осталось от бабули, чтобы получить за эти деньги дозу. Обдолбанная, она завалилась домой в два ночи, увидев уставшего, растрёпанного Клауса в окружении кучи чашек. Она могла поклясться, что не видела его таким счастливым очень давно. Он крепко прижал её к себе и чуть ли не заплакал, шепча, что она, неблагодарная сучка, заставила его в полной трезвости сидеть на месте и слушать брюзжание мёртвых стариков. Но с другой стороны… Она не могла смотреть, как он продолжает убивать себя. После того случая она пыталась не притрагиваться к наркотикам, лишь иногда срываясь и куря что-то лёгкое. Уже две недели она находилась в полностью трезвом сознании. Клаус за эти две недели тринадцать дней был пьян. — Понял, умолкаю… — протянул он, расслабляя руки. Она отвернулась, запрокидывая голову назад. Слёзы предательски скопились в уголках глаз. Нет, тут даже повода поплакать не найдёшь, и она не будет. Она не должна… Клаус будет чувствовать себя виноватым, если заметит, а она себя - жалкой. Взяв в руки плед, напевая себе под нос какую-то песенку, лишь бы отвлечься, девушка успокаивалась, как вдруг почувствовала, что чья-то холодная рука хватает её в районе коленей. — Ло, прости, — вдруг проговорил Клаус слабым голосом. Глаза у него слипались, и он предпринимал огромные усилия, чтобы оставаться в сознании. — Мне очень жаль, я… Я брошу, честно. — Тише, Клаус, — она улыбнулась, хоть и через силу, накрывая его тёплым пледом и целуя в лоб(она всегда так делала, у них это было что-то вроде традиции. Клаус говорил, если она так не сделает - ему непременно будут сниться кошмары). — Засыпай. Всё в порядке, я не обижаюсь. — Пра…вда? — он уже закрыл глаза, укутываясь в плед. — Правда… Спокойной ночи. После этих слов она ещё сильнее почувствовала, как хотела спать. Усталость будто накрыла её лавиной, которую до этого сдерживал комок злости. Потому, ещё немного понаблюдав за тем, как дыхание Харгривза выравнивается, а ресницы перестают подрагивать, удалилась в сторону лестницы. Уже будучи в своей комнате, в которую она пыталась пройти максимально тихо, дабы не нарушить покой живущих здесь людей, она дала волю эмоциям. Пнула гребаную тумбу, и та, что было для неё неожиданно, накренилась. Пемберли как завороженная следила за тем, как та падает на(слава Сатане) мягкий ковёр. Грохот… Он бы, на её радость, разбудил только тех, кто жил в соседних комнатах, а она, как помнилось из прошлого опыта, на этаже была одна. Только через десять секунд она заметила, что стояла, задержав дыхание. Но, не успела выдохнуть, как услышала стук в дверь. "Ёб твою мать" — Минутку! — едва она успела поднять тумбу, как дверь открыли, и на пороге появился Пятый. Взъерошенные волосы, бегающие, чуть испуганные глаза и непонимание, написанное на лице. — Всё в порядке? Ты цела? — Что… Конечно! — нервно засмеялась она, опираясь на тумбу. — Готов поклясться, я слышал грохот. Ты что, сломала что-то? — сощурив глаза, переспросил он, входя в комнату и осматриваясь. — Не-не-не, всё отлично… С чего ты вообще взял? — Не прикидывайся идиоткой. — А я и не прикидываюсь. И что ты вообще тут делаешь? Разве ваши комнаты не на третьем этаже? — Моя, сколько себя помню, была на втором. Тебе Клаус не говорил? Я думал, вы всё друг о друге знаете. — С чего это ты взял? — Клаус любит рассказывать никому не нужные детали, это у нариков в крови. — У нариков в крови героин, Пятый, а не умение улавливать детали. Кстати, извини, что разбудила… — Я и не спал. — Что? Почему? — Ну, знаешь, мне… Есть, о чём подумать. — Ты про то, что всё изменилось, да? Ну, в смысле… — боясь, что она затронула неловкую тему для разговора, Ло опустила глаза. — Братья, сёстры. Дом. Отца больше нет. Пятого, кажется, такая тема совсем не смутила, и он поспешил поддержать её. — Нет. Точнее не совсем. — А про что? — Прости, я не могу сказать тебе. Ты расскажешь Клаусу, и… Кстати, он вернулся? Ты дождалась его? — кажется, устав стоять, он сел на кровати в позе лотоса. — Милая комнатка. — Конечно дождалась. Этот придурок был донельзя обдутым, с ним просто не о чем было поговорить, — фырчала она, отходя от тумбы и прокладывая себе путь к шкафу, — А? Спасибо. Они у вас разве не одинаковые? — Не-а. У каждого есть что-то своё. У Лютера больше спортзал, у Эллисон… Я там не был, и не дай бог побываю, у Бэна и Клауса разные плакаты висели. — Наверное непривычно, что они все так выросли, да? — Честно? Очень. А самое противное, что никто даже слушать меня не хочет. Будь у меня другое тело, то, которого я лишился из-за расчётов, они могли бы со мной разговаривать на равных, а так… — Ты в любом случае старше них. Но тут дело не в возрасте, Пятый. Они ещё не знают, за что тебя уважать. — За то, что я спасу их задницы. — Но ведь ещё не спас, правильно? Он лишь закатил глаза. — Так что там с тем, что ты мне рассказать не можешь? Ты сказал, что я разболтаю Клаусу, но… Если я пообещаю не говорить? — Я тебе не поверю. Логично ведь? — Ну да. Ох чёрт, — глянув на часы, она невольно поджала губы, вспоминая, во сколько эта долбанутая семейка поднимается. В прошлый раз её подняли в семь, под предлогом — "если хочешь жрать - спускайся, потом тебе завтрак никто не приготовит", — уже шестой час. — Ага. — Спать бессмысленно. — Я в курсе. — По чашке кофе? — Ну… Можно, — пожал плечами мальчик, вновь встав на ноги и направляясь к двери. — Кстати, Пятый. — Чего ещё? — Милые шортики. — Да пошла ты! *** — …Так вот, и потом этот идиот падает нахрен, а я стою с ножом и не понимаю, что это вообще было! — Ты что, в пятнадцать лет устроила поножовщину? — Я просто проткнула ему руку. Абсолютно случайно… Его б каждый мог задушить голыми руками, — поймав насмешливый взгляд, она начала ещё более активно жестикулировать, — а что мне было делать? Мы должны были этим парням кучу бабок, которых у нас не было! — они уже полтора часа беспрерывно разговаривали. Джин сменил кофе примерно через полчаса разговоров, когда Пятый аккуратно коснулся темы жизни за пределами Академии. Он рассказал в кратце о том, как сложно ему было, при этом не говоря, при каких обстоятельствах он оказался в таких условиях. Даже рассказал про свою женщину, с которой он прожил тридцать лет. Она наконец поняла, почему он тогда сказал "Долорес". Имя у неё было такое же, и Пятый сказал, что она ему очень её напоминает. — Просто не надо было дуть, придурки. — Сам придурок. Доброе утро, Эллисон. — Доброе… Погодите, вы что, уже с утра пьёте? — Бери выше, — проговорил Пятый, вновь сделав небольшой глоток из стакана. — Мы и не ложились. — О господи, — закатила глаза она, — а Клаус где? Он вернулся? — Он в гостиной. Туда уже пошёл Пого, думаю, ты будешь там не очень кстати. И ещё - завтрак в столовой. — Отлично, теперь она рассказывает нам, что и как происходит в этом доме, — "тихо" сказал Лютер, который появился практически сразу за Эллисон. Пятый поджал губы, поставив стакан на стол, а после посмотрел на ни капли не расстроенной Долорес в глаза: — Тебя такое не расстраивает? — Не-а. Всё лучше, чем Диего с его "клаусовская проститутка", — фыркнула она, спрыгивая со стула, — пойдём на завтрак. Я щас помру с голоду. — Ты иди, а мне ещё нужно кое-что сделать. — Валишь? — хмыкнула она. — Ненадолго ухожу. — Ну, как скажешь. Всё равно я собиралась пойти к Ване сегодня. На это Пятый промолчал, вскоре скрывшись за горизонтом. Почему-то стало очень тоскливо, но она предпочла не обращать на это внимания. Мало ли из-за чего это может быть. Вдруг её просто обидели слова Лютера? Войдя в столовую, она первым делом увидела Клауса с мешками под глазами и очень, на удивление, ясными глазами. Тот, в свою очередь, встал на ноги, приветливо улыбаясь — Ло, детка! Какая радость видеть тебя спокойной! Смотри, тебе очень идут мешки под глазами, ты такая краси… — Клаус, пожалуйста, заткнись. — Ты что, не в духе? Оохо-хо, леди, да вы пьяны. — Они с Пятым скоро весь бар вылакают, — фыркнула Эллисон. Её явно не радовал факт вот такого соседства. Она не считала Долорес достойным человеком, хотя, чего греха таить, она вообще Долорес человеком не считала. — С Пятым? О, господи, детка, прекращай общаться с ним. Вдруг станешь такой же брюзгой? — Она скорее сторчится раньше. — Мисс Эллисон? — Да, Пого? — шимпанзе смотрел на женщину с укором, весь его взгляд кричал, что "тебе тридцать лет, девочка, веди себя соответствующе!" — Прошу вас, не создавайте конфликт. Мисс Долорес, прошу, — Пого, будучи с момента смерти Реджинальда главой Академии теперь восседал на его месте во главе стола. В конце же сидела Грейс. — Спасибо, Пого, но я не голодна. Аппетита нет. — Да ладно тебе, сладкая, поешь… — Я уже ела, Клаус. Пока ждала тебя, — заметила она ровным, безразличным голосом, — если захочешь поговорить, я буду в комнате. Приятного аппетита, — после этих слов она круто развернулась на небольших каблучках, поскорее удаляясь в сторону комнат. Оставаться там не хотелось — рядом с Эллисон у неё в горло кусок не полезет. — Да ладно тебе, Долорес, ну что ты начин… Ай, блин. Ну вот, теперь ещё и прощения просить, — махнул рукой Клаус, особо не обращая внимания на брата и сестру. — Я уверен, вы ещё помиритесь. А теперь поешьте, вам не помешает, — назидательно настоял Пого, закидывая в рот листик салата. — Пятый… Открой, пожалуйста, — первая идея, которая пришла ей в голову — позадалбывать самого старшего жителя этого дома, что она и сделала. Дверь распахнулась практически сразу. Харгривз выглядел как минимум растрепанным, как максимум - очень раздражённым. — Что тебе нужно? — Я… Хотела просто, ну… Поговорить. Если я помешала… — Да, помешала. — Извини, — прошептала она, отступая на пару шагов назад — Ага, — дверь после этих слов практически сразу захлопнулась, оставив её в непонимании и опустив итак низкое настроение. — Чудно, — пробубнила она себе под нос, заходя в комнату возле - они у них были соседними. Она просто не хотела мириться с тем, что после двух-трёх милых разговоров люди не становятся твоими друзьями. А Пятый Харгривз и вовсе не годился на эту роль. Он математический гений, уже выросших человек в теле подростка, чего она вообще ждала? Вообще, чего она ждала от этого места? Что её примут с распростёртыми объятиями? Мистер Харгривз напрямую говорил, что терпит её только из-за своего непутёвого приёмного сына. Грейс и Пого предпочитали отмалчиваться. Конечно, здесь на неё всем насрать, конечно, они будут агрессивно настроены. Она припёрлась в ИХ дом, на похороны ИХ отца, и попыталась к ним пристать, подружиться, хотя была намного меньше их. И по возрасту, и по рангу. Она закинула всего пару вещей, что были любезно предложены Грейс, в своей небольшой рюкзак, накинув его на плечи. В коридоре она столкнулась с Пятым, закрывающим комнату на замок.  — Долорес? — Да? — Ты… Собралась куда-то? — Да, нужно кое-кого навестить. Скажешь об этом Клаусу, ладно? — Хорошо,— посмотрев на неё ещё с секунд десять он пожал плечами, пропуская девушку вперёд. Сбежав по ступеням, она посильнее сжала ключи, что болтались в кармане ветровки. Что ж, к хорошему, конечно, быстро привыкаешь, но пора возвращаться домой. Клаус придёт, когда посчитает нужным. *** — Дом, милый дом… — протянула девушка, открывая дверь. Облупившаяся краска, взбухнувшее дерево - оно вряд ли защищала от кого-либо, но им с Клаусом было насрать. За эту развалюху с матрасом и работающей газовой печью просили маленькие бабки, что, собственно, им и нужно было. С милым ведь рай и в шалаше? Так выражался Клаус, виновато улыбаясь каждый раз, когда им приходилось оставаться тут на ночь. Но она лишь ободряюще улыбалась, говоря, что местечко он нашёл отличное, и они прекрасно смогут его обжить. Но, как бы не так. Не смогли. У них просто не было времени. Кинув рюкзак на трухлявый стул, она направилась прямиком в кухню, чтобы поставить чайник. Кофе она оставила у Харгривзов - плата за выпитый алкоголь. Хоть она и понимала, что виски из бара их золотого папаши стоит куда дороже. Потому, приходилось довольствоваться чаем, который, к слову, не вызывал никакого доверия. Понюхав его, Ло пожала плечами. Вроде от него ничем не несёт, значит, пить можно. В любом случае, её желудок принимал в себя и не такую дрянь. Так как садиться было некуда, она уселась на подоконник. Что ж, он всегда был самым крепким в этом доме.Даже его хозяева ломались быстрее, а он, смотрите, стоит себе целёхонький, хоть тонну камня на него свали. Город начинал просыпаться. А ей даже не верилось, что она провела последние два дня в доме Харгривзов. Провела с ними. Была на похоронах Реджинальда. Познакомилась с Пятым и Эллисон. Подружилась с Ваней. Через призму серого города всё это казалось слишком нереальным и далёким. В голову тут же пришли воспоминания прошлой ночи. Как она сидела гребаные три часа за барной стойкой, в мягкой пижаме. В доме было тепло. Но она ведь не думала об этом тогда, лишь ждала Клауса. Надеялась, что он придёт. Готовая в любой момент сорваться с места, и так, босиком, в одной пижаме, пойти искать его. Потому что знает, что без него не сможет. Они стали друг для друга самыми близкими людьми. Он был ей как брат и отец, он рассказал ей про мальчиков и половое созревание, воровал всякие журналы, даже книги иногда, покупал ей сладкие пирожные на дни рождения, зажигал парафиновые свечи и просил не говорить, какое она загадала желание. Ведь потом не сбудется. Чёрт, он даже отказывал себе в наркотиках, чтоб купить ей очередную куклу. Пытался сделать её жизнь в этом аду… Сносной. Всегда прикрывал её своей спиной, всегда принимал удары на себя. И она любила Клауса Харгривза. И он был, чёрт его дери, самым дорогим человеком. — И ты бросила его там, с этой кучей недоумков, дура… — прошипела девчонка, откинув голову назад, больно ударяясь затылком. Она не имела на такое инфантильное поведение никакого права. Она не имела права бросить Клауса. Должна быть рядом. Чай был заварен достаточно быстро. Остановилась Долорес на том, что даст себе спокойно выпить чая и соберёт всё нужное, только после этого вернётся обратно. Тонкие пальцы крепко держали пластиковый стакан, горячий чай обжигал горло. Она давно не пила его. Он ведь клаусовский. Ни один его отходняк не проходил без зелёного чая. Минут тридцать прошло в полной тишине. А потом грохот: кто-то распахнул дверь, которая с силой ударилась о стену. В голове за секунду пробежала куча сюжетов, вплоть до её смерти в этой прекрасной хате. Но вместо этого она услышала до ужаса напуганный крик. — Долорес! Ло, ты здесь?! — Клаус, — тихо шепнула она, поставив стакан на подоконник, оборачиваясь. Она успела сделать только пару шагов вперёд, после этого её практически сразу сжали в объятиях. — Не смей больше так валить, засранка ты мелкая! Я думал ,что с тобой что-то случилось, мать твою! — Господи, что со мной могло случиться? — засмеялась она, обнимая друга в ответ. Тот зарылся носом в её волосы, целуя макушку. — А хрен его знает. Ты ж мечта педофила, а у нас райончик такой себе, согласна? — О господи. Ещё скажи, что ты до мелочей продумал как м… — Да. — Клаус, это мерзко! — Ну, а что мне было делать? Пятый как сказал, что ты ушла, так я чуть не убил его на месте. Как этот придурок мог отпустить тебя одну? — Клаус, он не обязан… — Вообще-то! — Клаус! — Ну что? — он наконец отпустил её, хлопнув пару раз в ладоши. — Знаешь, я больше не позволю Эллисон такое сказать, хорошо? Только вернись, ладно? Честно, я там не продержусь один. — Я итак собиралась. Пришла за вещами. А ты что, подумал, что я брошу тебя там, с этими ребятами? Да они даже на трезвую страннее нас в объебосе. — Я тоже им так говорил! — засмеялся Клаус, закивав. — Конечно говорил. Она не стала упоминать, что действительно собиралась бросить его там одного, оставшись в этом нелицеприятном месте. Не хотела обижать его. Кстати, от вечерней обиды и следа не осталось. — Тебе помочь собрать вещи, принцесса? — Можно. Скинь бельё и футболки в сумку. — Вопросов больше нет, — они принялись за работу. Достали большую дорожную сумку, в которой хранилось немного их сбережений, и скинули туда все свои шмотки, которых было немного. Большую часть вещей занимали книги Долорес. Хотя Клаус упрашивал её не брать их с собой - в доме была такая библиотека огроменная, пусть она хоть обчитается. Но нет - убедить не получилось. — Долорес, мать твою, мы это не дотащим. Если бы ты выложила свои пылесборники, было бы намного проще, правда? — Не надейся, Клаус. Начинай тренироваться. Движение - жизнь! — Ну конечно, не тебе же нести эту махину, почти три квартала. — Не начинай, а? Их ещё не начавшийся спор прервал деликатный стук в дверь. Переглянувшись с Ло, Клаус лишь плечами пожал, мол — ничего не знаю, моя хата с краю. — Не убить же нас пришли, правильно? — Ну да, убийцы не стали бы стучаться, — заметила она, поджав губы. Подойдя к двери, она с размаху открыла её. — Миленькая квартирка. — Пятый? — Позволишь войти, или…? — А… Да, конечно, проходи. Что привело в нашу скромную обитель? Пять брезгливо поморщился, вешая пиджак на давно покрывшийся рыжей ржавчиной крючок, поправляя после галстук:  — Пришёл убедить тебя не оставаться в этом сарае. — С чего ты взял, что я решу тут остаться? — Ты свои вещи собрала. — Ты рылся у меня в шмотках? — Нет, у меня просто есть глаза, — закатил глаза он, проходя вперёд. — О, Клаус. Ты решил переехать с ней на пару? Что ж, тебя даже просить вернуться не стану. — Какая прелесть. Соскучился по братику? — Не надейся. В том доме есть кофе? — вопрос из его уст звучал как риторический, и ответу он не удивился. — Нет. Зато есть чай. Зелёный. — С мелиссой! — Крикнул Клаус, который на момент, по его мнению, деликатной беседы решил скрыться на кухне. — Ух ты, мерзость какая, — крикнул в ответ Пятый, — так вот, — уже тише, — тут есть где сесть, или…? — Подоконник. Располагайся, чувствуй себя как дома. — Благодарю. Вот что Ло нравилось в Пятом больше, чем в его напыщенных родственников, которые будто были рождены с золотой ложкой во рту. Он повидал некоторое дерьмо, жил в таких условиях, в которых даже не бывали они с Клаусом и не осуждал её за то, что она спала на пожелтевшем матрасе и сидела на подоконнике вместо мягкого кресла. Хоть и мог кинуть небрежное "Сарай". — Так вот, Долорес… Я немного подумал и пришёл к выводу, что могу доверить тебе подробности своего возвращения. — Правда? Ух ты, с чего вдруг? — Как сказать… Меня к этому немного подтолкнули. — И кто же? — Упустим этот момент. — Как скажешь. — Спасибо. В общем, я заметил, что ты довольно не глупа, что удивительно. Мне нужна твоя помощь в одном деле. — В каком? — Через шесть дней миру придёт конец. И я не знаю, как что предотвратить. — Что? Пятый, ты что, под… Наркотой? — удивлённо спросила девушка, коснувшись его плеча. Дёрнувшись, он сбросил её руку, напустив на себя вид крайней обиженности. — Нет, Долорес! — Тут тебя уж точно никто не осудит… — Я бы никогда не опустился до подобного. Секунд десять они молчали. А после Харгривз понял, что именно он сказал. — Чёрт, Долорес. В общем, ты поняла. — Да ладно, не впервой, — пожала она плечами, спрыгивая с подоконника, — думаешь, я впервые такое слышу? Ха-ха, как бы не так. А насчёт конца света - хуёвый розыгрыш, Пятый. — Господи, ты можешь побыть серьёзной тогда, когда это нужно? Это НЕ розыгрыш. Ещё немного - и миру настанет конец. И у меня вообще нет никакого плана, как это можно остановить. — А ко мне ты зачем пришёл? Осмотрись —ты думаешь, я располагаю каким-то возможностями? — Дело не в деньгах. Мне нужен твой… Ум, точнее, мне нужна твоя помощь в написании уравнения. — Что? — Я ясно высказываюсь, перестань задавать тупые вопросы! — Хэй, угомонись. Я вообще-то пытаюсь понять, что ты сейчас мелишь. — Так ты не веришь? — Господи, нет конечно. Это же бред сумасшедшего, Харгривз! Не неси херню. — Чёртова Ваня… — пробормотал он себе под нос, складывая руки за спиной. — Что? Причём тут Ваня? — Она говорила, что ты поверишь! Что ты сможешь помочь! — чуть ли не срываясь на крик, Пятый подошёл к ней вплотную. — Почему ты мне не веришь? Это за рамками, да? Сложно представить, что через шесть дней твой путь будет закончен, да? Я думал, что ты… не такая, как они. — Да с чего ты решил, что я не такая?! — Вот почему! — он показал за свою спину, на стены, на них виднелись не до конца стёртые цифры, дроби рациональные и нет, формулы, описания. — У нормальных людей такого не происходит! Ты думаешь я не понимаю, почему ты… вдыхаешь эту дрянь в себя? Ты пытаешься остановить цифры! Пытаешься остановить их поток, хочешь, чтобы они тебя не донимали. — Откуда ты… Знаешь? Эллисон рассказала? Ваня? Лютер? Клаус? — Я не идиот, Долорес, я могу сопоставить факты и сделать вывод! — Хэй, Ло, мила… О господи, я вам помешал? Извиняюсь, — Клаус удивлённо поднял брови, держав одной руке чашку, а в другой косяк. — Презервативы в ящичке. Не наделай нам деток, Пятый, мы такой паранормальщины не вытянем. — Клаус! Прекрати! Ты… Ты… — вот так он перебил весь серьёзный настрой, заставив щёки стать пунцовыми. Пятый так и замер возле Долорес, держа её за запястье, оторопело таращась, будто ища в её лице новые черты. И, что удивительно, он нашёл. Странно, но он раньше не замечал веснушек. И родинку у глаза, и… — А ты что смотришь?! — кажется, она неплохо так разнервничалась. От неё исходило такое паническое состояние, что сам Пятый отошёл на шаг. — Ой, господи, Лори, я же пошутил. Хотя, судя по твоей реакции, малышка Ло-Ло в кого-то влюби-и-илась! — протянул Клаус, делая затяжку и удовлетворённо выдыхая сизый дым. — Совет вам да любовь! Дети так быстро растут. — Клаус, дай нам поговорить, — Пятый напрягся, смотря на брата, а после на Долорес и обратно. Странная они всё же парочка. — Как скажешь. Помни про ящичек, мелкий! — Ага, — руки, сжатые в замок за спиной чуть вспотели, глаза бегали от одного угла комнаты в другой. Ты же взрослый мужчина, Пятый, что же с тобой такое? — Так вот… Что ты решила? Только времени подумать у тебя нет. — Я помогу тебе. — С чего бы? — А что я потеряю? Даже если ты соврал, и просто хочешь использовать меня для каких-то своих целей, всё равно это будет весёлый опыт. — Хорошо. Тогда собирайся, мы уезжаем. — А Клаус? Вещи? — Донесёт. — Но я не могу его бросить! — Не можешь? — Сам объяснишь ему, какого хрена я валю с тобой? — "чем породишь ещё большее пространство для шуток" невольно всплыла мысль. И также невольно появилась о том, что она и не против. — Да без проблем, — сказал так, будто для него раз плюнуть объяснить Клаусу, куда хотят забрать "его прелесть". — Клаус! Клаус, мать твою! — М? Уже закончили? Пятый, неужели перемещения отнимают столько сил? — Мы с Долорес едем на свидание, ждите к вечеру. — Что? — Что? — В два голоса спросили Ло и Клаус. Клаус - с предвкушением деталей такого решения, а Ло так, будто на месте пристрелит Харгривза, и насрать ей было, сколько ему лет и кем он был. — Что слышал. До вечера, — и, подхватив её под руку, он вышел из квартиры, громко хлопнув дверью. Однако, буквально через минуту вновь вернулся. — Хотя, я передумал. Клаус, не хочешь немного подзаработать? *** — Итак, давай ещё раз. Почему я должен в этом участвовать? — Клаус, выслушавший план Пятого и смеявшийся всё это время практически не переставая смотрел на брата с удивлением. — За двадцать долларов, а ещё, во имя спасения мира. — Да, точно. За двадцать долларов. — Кстати, хороший вопрос. Зачем тебе там я? — Долорес перекинулась через сидение, так, чтобы видеть Пятого, при этом положив голову на плечо Клауса. — Одно дело считать циферки, другое - общаться с докторами. — Чем нас будет больше, тем лучше. Ты выглядишь поприличнее. — Ага, а ещё говорить нормально не могу. — Вечером мы неплохо говорили. — Сейчас я трезвая, Пятый. — Точно, как я мог забыть. — Ладно, перестаньте ворковать, голубки, и давайте повторим мою историю. Смотри… Ты — мой сын, да? Родился рано, я тогда был совсем ещё юным и неопытным. Типа, лет 16? Ужасная ошибка молодости… Твоя мать - шлюха просто. И мы встретились на танцах. Точно, помню. И секс был потря-я-ясным. — Меня очень тревожит то, что ты называешь своим мозгом, — прошипел Пятый, всучив ему в руки сумку, — надевай немедленно. — Что, зачем? — Я просил тебя надеть что-то приличное. — Ну, это моя лучшая рубашка… — он обвёл руками зелёное нечто. — И вообще, молодой человек, не заставляйте ставить Вас в угол! — Клаус, давай. Быстрее. Чем раньше мы сделаем это дерьмо, тем раньше вернёмся. — Солидарен с ней, собирай свои манатки, ну же. Пока Клаус переодевался, Ло перелезла на переднее сидение, посмотрев на себя в зеркало: — А у меня какая история? Подруга семьи? Сестрица? Мать-шлюха? — Сестрица, пожалуй. Просто молчи, хорошо? — Как скажешь. — Ребятушки, я готов, — возглас Сеанса заставил их обернуться. Окинув взглядом одетого в строгий серый костюм Клауса, Ло присвистнула. — У тебя очень горячий отец, Пятый, можно я его уведу? — Какая пошлость, Долорес. — Кто бы говорил, Клаус, — парировала она, улыбаясь во все тридцать два. — Господи, какие же вы беспробудные идиоты. Давайте, на выход, у нас не так много времени чтобы трепаться. *** — Как я уже сказал Вашему сыну, любая информация о наших протезах строго конфиденциальна. Без согласия клиента мы не можем её разглашать. Пятый с каждым словом медика, пухленького такого дяди, всё больше напрягался. Ещё секунда, и он вспыхнет, как спичка. — Но как мы можем получить согласие, если даже не знаем, кому он принадлежит? — Извините, но это уже не моя проблема. Я уже всё вам сказал, так что… — А что насчёт моего согласия? — поймав на себе непонимающе-удивлённый взгляд доктора, Сеанс выпятил грудь вперёд, воинственно надув губы. — Да, моего! Кто позволил вам, — голос его начал театрально дрожать Пятый удивлённо переглянулся с Долорес, но та лишь отрицательно мотнула головой, показывая, что сама не понимает, какого хера он устроил этот спектакль. Клаус тем временем продолжал, выжимая из себя самые неправдоподобные эмоции, — кто позволил Вам, я повторю свой вопрос! Поднять руку на моего сына? Доктор, то ли из-за отсутствия мозга, то ли из-за патологического кретинизма, кажется, верил каждому слову Клауса и воспринимал его максимально серьёзно — Что Вы имеете ввиду? Я ничего не делал с Вашим сыном! — Тогда почему у него губа вспухла? — на этом моменте Пятый провёл ладонью по губе, не понимая, правда ли или Клаус до сих пор разыгрывает сцену — Что он несёт? — одними губами спросила Пемберли, сложив руки за спину, чтобы жестикуляция не выдавала её замешательства. — Мужчина, с вашим сыном всё нормально. — Что? Вы уверены? — и именно на этих словах Харгривз подорвался с кресла, со всей силы впечатывая кулак скауту в челюсть. Долорес будто наблюдала за этим в замедленной съёмке — вот он откидывает голову чуть в сторону, по инерции. Потом быстро прикладывает ладонь к ушибленному месту, уже явно чувствуя на ней кровь. Наверное, это неприятно… — О-хо-хо… — присвистнула девчонка. Кажется, Пятый готов был прямо сейчас свернуть операцию, чтобы выкинуть Клауса вон, прямо в застеклённые окна. Доктор смотрел на них, как на чокнутых. Ну да, такую семейку не каждый день встретишь — сестрёнка смеётся с братика, которого отец только что ударил, причём ощутимо. — Имя, пожалуйста, — с ещё большим остервенением потребовал Клаус, сжимая столешницу побелевшими от волнения пальцами. — Ты чокнутый, — указав на друга пальцем и для убедительности покачав им, доктор отодвинулся на немного назад, будто боясь, что мужчина может причинить ему вред. — Ха! Ты и представить себе не можешь. "Мир на земле", — в руки ему попал шарик со снегом, — как ми-и-ило! — Бах! И чёртов шарик был впечатан ему в лоб. — Боже, больно! — Пятый аж отпрыгнул, чуть прикрывая плечом Пемберли. — Кла… Папа! — Долорес подалась вперёд, намереваясь сейчас же это закончить. Ведь всё, что она сейчас видела - как кровь струйкой стекает Клаусу по глазам, капая на документы, наверное, чертовски важные. Но Пятый удержал её за руку, сжимая её ладонь своей, будто прося не вмешиваться. Видимо, он понял, что за игру затеял его брат. — Так, я сейчас же звоню в охр… Что ты творишь? — трубка была благополучно вырвана из рук нерадивого доктора. Кабинет наполнил вопль, полный поддельного отчаяния. — У нас здесь драка, в кабинете мистера Бига. Нам нужна подмога, ЖИВО! — звучно положив трубку на место, Клаус улыбнулся одной из самых гаденьких своих улыбок. Улыбка появилась и на лице Пятого, кажется, он доволен тем, что проделывал Сеанс. — Вот что сейчас произойдёт, Гранд. — Я Ланц… — Так вот, примерно через шестьдесят секунд сюда ворвётся несколько охранников, и мы честно скажем им, что ты отделал нас по первое число! — Так жалобно он скулил в последний раз в одном из притонов. Хотя, тогда в его скулеже не было ощущения превосходства. — Ох, тебя будут ждать в тюрьме. Я там был — тебе понравиться. Ох, такого милого цыплёнка как ты… тебя же будут из рук в руки. — Многозначительно повиляв бёдрами под одобрительный смешок Пятого он продолжил, — Главное, что тебе там понравится. — Да ты просто… поехавший ублюдок! — Благодарю, — сплюнув стекло и кровавую слюну на пол проговорил Харгривз, да так сладко, будто давно уже не слышал лестных комплиментов. Довольная улыбка отражалась на лицах всех троих, когда Доктор Ланц искал нужные документы в стопке, перебирая кучу папок. О Господи, неужели по городу так много людей ходят с протезами? Почему она раньше их не замечала? Доктор, всё ещё поглядывающий на них с опаской достал одну папочку, открывая её. — О, это странно. — Что? — нетерпеливо переспросил Пятый. — Наш клиент ещё его не приобрёл. — Что это вообще значит? — потарабанив пальцами по стеклянному столу, на котором сидел, Клаус удивлённо раскрыл глаза. — Ну, судя по нашей базе, глаз с этим серийным номером… здесь какая-то ошибка. Его даже не изготовили. Где вы вообще его взяли? — Хм, нехорошо это, — пробубнил скаут, опуская взгляд. И уже через десять минут они были на улице. — Зато я был хорош, да?! А как насчёт моего согласия, сучка! — Да, круто ты его отделал! Правда жалко вас… почему ты мне не всёк пару раз? — Тебя мне жалко было. — Чёрт, это полный провал! — всю дорогу из клиники Пятый не затыкался, размахивал руками, грузно вышагивал сначала по лестнице, а теперь по дороге. — Почему ты так носишься с этим глазом? — в очередной раз спросила Лора, складывая руки на груди. — В течении семи дней кто-то потеряет глаз, и этот человек положит конец всему живому! — Это конечно круто, но… не мог бы ты отдать мне мои двадцать баксов? Типа… Сейчас? — Клаус, конец света через восемь дней, а ты думаешь лишь о том, как бы упороться? Серьёзно? — А ещё я есть хочу. Знаешь, животик урчит. Рррр. — Господи, ты неисправим, — с секунды три потупив в пол, мальчишка вдруг поднял голову, широко открыв глаза, — Вы бесполезны! — озвучил так, будто это — огромнейшее из открытий. — Вы все бесполезны! — Пятый, Клаус себе лоб расшиб… в прямом смысле этого слова, чтобы помочь тебе добыть информацию, а ты называешь его бесполезным? — Да, чувак, серьёзно. Ты такой напряжённый! — сев возле брата на бетонные плиты, Сеанс подпёр щёки руками, снизу-вверх глядя на Долорес. — Ах, точно. Я понимаю, что с тобой такое! Ты сорок пять лет жил в полном одиночестве… у тебя, должно быть, серьёзный недотрах! — О господи, а ты опять о том же… — начала было Пемберли, но её прервал тихий, чуть грустный голос. — Я был не один. — Правда? Это уже интереснее. Выкладывай, сладкий. — Её звали Долорес. — Что? Ещё одна Ло-ло? Какое совпадение. И сколько вы были вместе? — Тридцать лет. — Нихрена себе. У меня самые длинные отношения три недели длились, и то, лишь потому, что он отменно готовил. — Но она в прошлом. Я оставил всю ту жизнь позади. Теперь у меня новые цели. — Похвально, Пятый, — ободряюще улыбнувшись, рыжая села от него по другую сторону. — Но это сложно, наверное, отпустить. — Я давно смирился с тем, что потерял её. Всё в порядке, мне не нужна жалость. — Да мы и не жалели, просто… интересовались. *** — Напомни мне, куда и зачем мы идём? — Пятый постучался к ней часов в одиннадцать. Она тогда была уже в пижаме. И единственное, что сделал Пятый - подождал, пока она наденет тапочки и, накинув на неё свой пиджак, перенёс в какой-то огромный супермаркет. — Я хочу тебе показать кое… кого, — на этих словах он сглотнул, достав из коробки фонарик и врубая его. — Странно, но я думаю, что могу тебе доверять. Глупо? — Кого же? Пятый, двенадцать. В такое время тут никого не будет, держу в курсе. — Спасибо, я знаю. Но… она должна быть здесь, — он ступал так осторожно, будто здесь действительно должны находиться люди. Много людей. Каждый ряд тщательно просвечивал фонариком, всматриваясь в лица манекенов, но исключительно спрятавшись за стеллажами. И только на одном из рядом он остановился, прижавшись к гипсокартоновой перегородке. Она впервые видела его таким растерянно-испуганным. — Что там? — Она. — Кто она? — Долорес. — Твоя женщина? Разве она ходит по таким заведениям… Погоди… Она что, манекен? — наконец сопоставив в голове факты, она крикнула это даже слишком громко. — Тише! — прошипел он, дёргая её за ту же перегородку. — Не ори, она может услышать! — Да… Прости… — вначале она хотела засмеяться - нет, ну правда, это же просто смешно. Но потом поняла - это будет слишком жестоко даже для неё. Возможно, именно из-за этого куска пластика Пятый оставался в здравом… Относительно здравом рассудке. — Я так давно не видел её. Пятнадцать лет прошло. До сих пор помню её слова после того, как я сказал что ухожу, я обещал вернуться за ней, но… сейчас я не вижу в этом смысла. Она будет только балластом. — Я уверена, ты справишься с этим, — она ободрительно улыбнулась, приваливаясь к стеночке и удивляясь, что она выдерживает их обоих. И ещё удивляясь,почему он притащил именно её, мог ведь высказаться кому-то другому. — Считаешь меня чокнутым, да? — он всё ещё тяжело дышал, будто вот-вот заплачет, и сжимал руки в кулаки до побеления костяшек. — Конечно считаешь. Все считали. — Заметив это, Ло аккуратно коснулась его, сжимая руку в районе запястья. — Нет, совсем нет… Слушай, старик, тебе лучше успокоиться, согласен? — Да, да, ты права, — кивнул он, протяжно выдыхая. Чёрт, девушка никогда бы не подумала, что он может вот так страдать… На что же его вынудила эта выжженная пустыня? Из размышлений их выдернули шаги. — Пять, ты тоже это слышишь? — Да… Твою мать! Долорес, пригнись! — а дальше выстрелы. Дробью. Один за другим, один за другим. Пятый прикрыл её от пуль, а потом подтолкнул более надёжной защите, помогая скрыться среди тёмных рядов. — Они здесь. — Кто они? — вот сейчас пришло её время. Испуганно вытаращившись на Харгривза, она посильнее запахнула пиджак на своих плечах. По телу шла крупная такая дрожь. — Потом объясню. Сейчас нам лучше спрятаться, как думаешь? Согласно кивнув(конечно, разговаривали они тихо, читать приходилось почти по губам — свист пуль заглушал практически все звуки), она поползла в сторону примерочных, возле которых они находились. — Подсобка. Долорес, быстрее, — поторапливал скаут, пропуская её вперёд. Они захлопнули дверь, закрывая её на замок и отползая в самый дальний угол. И буквально через три минуты они вновь услышали выстрелы. Пришлось закусить внутреннюю сторону ладони, чтобы не выдать своего местоположения — так сильно хотелось кричать. Она посильнее прижалась к Пятому, желая найти в нём поддержку, но тот, кажется, думал совсем о другом. Стрельба прекратилась минут через пять, и было неземным везением, что подсобку не тронули. Наверное, они думали, что грохнули их ещё в общем зале, и примерочные простреляли чисто для профилактики. Минут десять подождав, чтобы ублюдки точно ушли, она наконец смогла от него отлипнуть. Щёки всё ещё были мокрыми после слёз, губы всё ещё дрожали. Такого она давно не чувствовала. Сказать, что Долорес испугалась - ничего не сказать. Ей сначала казалось, что если она не словит пулю, то точно словит сердечный приступ. — Всё в порядке? — поинтересовался Пятый. — Ты как? — Я… Я в порядке… — всхлипнув, она поднялась на ноги, потянув его за собой. Ещё с минуту они отряхивали одежду. Заметив, что руки у неё всё ещё дрожали, Ло нервно хихикнула. — Чёрт побери, пойдём отсюда. Пойдём, пока они не вернулись. Он даже не стал возражать. Уже через несколько секунд они потонули в вспышке синего света. *** Она куталась в плед, сидя на диване в гостиной. Все давно уже спали, а они с Пятым… Что ж, пили. Ничего нового. Она опрокинула уже два стакана джина, но нет, это не помогло. Рассудок не затуманился ни на каплю, а в ушах всё ещё стоял звон. Пули, прорезавшие воздух. Воображение подкидывала до жути живые картинки — как пуля впивается в плоть, как тёплая, вязкая кровь растекается по её пижаме или по свитеру парня, что сейчас сидел напротив, допивая только первый стакан. Он тоже был очень напуган, а ещё расстроен — он оставил там создание, с которым прожил тридцать лет. Будь то манекен, человек, плюшевая игрушка — всё равно будет больно. — Пятый… Как ты? — она дрожащими пальцами ещё сильнее обхватила стакан, запрокидывая голову. — Я то отлично. А ты выглядишь очень неважно. Замёрзла? — Не-а… Испугалась. Честно, давно такого дерьма не припомню! — она нервно засмеялась, поставив стекло на столик. Ещё секунда, и она бы разбила его нахер, а это ей точно не простили бы. Что же, любимый сервиз папочки. — Господи, нас чуть не убили какие-то ублюдки в детских масках, вот умора! —она вновь почувствовала влагу на щеках. Пыталась убедить себя в том, что слёзы будут лишними, но не получалось. Пятый молча смотрел на неё с минуту, а потом встал на ноги, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. После, он сел совсем рядом, вновь прижимая её к себе, но на этот раз намного аккуратнее. — Всё закончилось, Долорес. Мы выбрались и даже не пострадали. Вообще, видишь? Целы. — Вижу, — она вновь нервно захохотала, поёрзав, чтобы устроиться поудобнее. — Старик, если хочешь, можешь тоже поплакать. Тебе наверное чертовски плохо? Мне её очень жаль, уверена, женщина, которая столько тебя терпела была восхитительной! — И даже тут ты не можешь без этого дерьма, — она заставила его выдавить вымученную улыбку, и считала это личной победой. — Ну да. Дуракам жить проще. — Но ты не дура. — Рада, что ты веришь в меня, — утирая итак грязными рукавами слёзы с щёк, она наконец смогла хоть немного успокоиться. Здесь, в Доме Харгривзов, рядом с Академией Амбрелла она чувствовала себя… защищённой. — Расскажи мне о ней, — попросила она уже тише. Пятый удивлённо посмотрел на чужую макушку. Всё таки странная она. — Я встретил её на третий месяц скитаний по этому грёбаному пеплу. Знаешь, вначале я таскал её, чтобы не чувствовать себя одиноким… — начинал он достаточно живенько, и минут двадцать рассказывал, пока его окончательно не сразила зевота. — Слушай, Долорес, мне кажется, или нам пора спа… — он хотел потормошить её, но, не получив никакого отклика и услышав лишь размеренное дыхание усмехнулся. — …Ть. — И было даже не обидно, что она не дослушала его рассказ. От чего-то было проще, ощущение выполненного долга разлилось в груди. — Спокойной ночи, Лора, — прошептал он, чуть удобнее устраиваясь. Решено было попытаться уснуть в гостиной — чтобы не беспокоить её сон.