Волчье великодушие

И как он докатился до жизни такой? Сначала стал отказчиком, потом несколько раз дерзко нарушил закон, а теперь вовсю хлещет виски с констеблем! Во время комендантского часа! Ужас, да и только! Кстати, Джек оказался довольно славным малым. Или он ему лишь казался таковым сквозь призму Радостина, который ему пришлось проглотить при входе в этот…бар? Клуб? Боже, где они сейчас находятся? Всюду раздавались чьи-то весёлые голоса и смех, где-то позади них звучала музыка, топот танцующих людей и… Артур не знал, как описать эти непотребные звуки. Воистину, сочетание Радостина и алкоголя не самым лучшим образом сказывалось на его сообразительности. Артур, оперев голову на руки, с совершенно счастливой улыбкой пялился на Джека, который, кажется, травил какие-то байки из жизни констеблей. Голос рассказчика вяло проходил сквозь его мысли, с трудом складываясь в слова. Мистера Гастингса больше занимала удивительно богатая мимика его собеседника и поразительное разнообразие эмоций в интонациях его голоса. Раньше он и подумать не мог, что констебли, эти бессердечные чудовища, которые без всякой жалости могли забить до смерти любого вставшего у них на пути отказчика, могут быть такими…живыми. -…а затем эти очаровательные леди нам заявили, что мы просто обязаны отведать их круассанов. Я, такой наивный дурак, отказался, так как совершенно недавно отобедал, а вот Констебль Питерсон оказался поумнее меня. Вот каков хитрец! И ведь всё веселье досталось именно ему! До сих пор завидую этому чертяке… Хотя, бывало, что и мне так перепадало, — уже порядком хмельной патрульный отпил из своего стакана, — а вам, мистер Гастингс? — А? — Артур вынырнул из своих туманных размышлений. — С девушками, спрашиваю, как у вас обстоят дела? — Джек озорно ему подмигнул. — Да…эм, — его собеседник неопределённо помахал рукой в воздухе, — как-то не очень. — Как же так, мистер Гастингс? — удивлённо спросил полицейский. — Вы ведь хороши собой, не из робкого десятка и славно говорите. Девушки любят таких! — Да как-то вот не бегают прелестные дамы за мной, констебль, а я и не настаиваю. Зачем мне это? Незачем. И вообще, с женщинами всегда как-то слишком всё сложно. А зачем сложно, когда лучше просто? — с важным видом подытожил бывший работник газеты, удивляясь собственной мудрости. — Дело говорите, друг мой. Сколько раз я находил под заборами несчастных, которые из-за девичьего своенравия горстями глотали Радостин, а затем даже не могли найти дороги до собственного дома. — Воистину, женщины есть камень преткновения всех мужчин, — глубокомысленно заявил Артур. — И не говорите… Давайте же выпьем за это! — воодушевлённо предложил констебль. — Не смею отказываться, — Артур опрокинул в себя очередную порцию виски. Одурманенный алкоголем и наркотиками разум требовал каких-то действий. Дрянные песни Ника Лайтберера, звучавшие неведомо откуда, подсказали клерку, чего именно он хочет. — Дражайший мой констебль, не хотели бы вы развлечься танцем-другим? — Отличная идея, мистер Гастингс! И как я сразу об этом не догадался? — тут же взбодрился полицейский, а затем на удивление ловко, словно не в нём сейчас плескалось содержимое уже пустой бутылки, схватил Артура и потащил его на танцпол. Тот хотел было выразить своё удивление, но лишь засмеялся, потому что ну как тут было не смеяться? Констебль уверенно вёл в их странном танце, крепко держа его за руки; все вокруг радостно хлопали и свистели; казалось, что сам воздух был пропитан весельем! Они кружили по тёмному шумному залу, среди сверкающих огней и радужных полос света, точно порхающие бабочки среди цветов. Артуру казалось, что они вот-вот взлетят ввысь. Боже, и когда он в последний раз так чудесно себя чувствовал? Мистер Гастингс беззаботно отдался во власть этих рук в белоснежных перчатках, поддаваясь каждому их движению. Улыбка на маске Джека больше не казалась ему устрашающей, а от его небесных глаз перестало веять тем жутким холодом. Теперь в его взгляде будто бы полыхал огонь, опасный, но такой манящий, и Артур летел на него, подобно ночному мотыльку, привлечённому пламенем свечи. Сильная ладонь констебля неожиданно оказалась на его пояснице и твёрдо прижала Артура к возвышающейся над ним фигуре. От такого действа мистера Гастингса словно окатило горячей волной. Ноги его обмякли, он споткнулся, но державшие его руки не дали ему упасть. Бывший клерк прикрыл глаза, пытаясь вовсю насладиться этим необычным для него ощущением, и незаметно для себя ещё ближе прильнул к телу полицейского. Среди царившего вокруг них шума Артур расслышал слабый смешок Джека, а спустя мгновение почувствовал, как наконец-то взлетает. Сквозь смешанную какофонию звуков до него доносились какие-то отдельные слова. Кажется, его новый знакомый с кем-то о чём-то договаривался, но Артуру было наплевать. Ему было хорошо, безумно хорошо. А затем он летел сквозь пространство, окружённый волшебным теплом, точно уютным коконом, и улыбался, улыбался, улыбался…