Талисман

Тоня. — Просыпайся, любимая.       Сквозь сон я услышала приятный мужской голос и почувствовала прикосновение губ на своей щеке. Открыв глаза, я увидела Лешу, держащего в руках поднос, на котором стояли тарелка с шоколадным печеньем и стакан молока. Я, счастливо улыбнувшись приятному сюрпризу, села на кровати, облокотившись спиной на подушку и закрыв ноги одеялом. — Спасибо большое, – умиляясь его заботе, сказала я, принимая поднос из Лешиных рук. Он, улыбнувшись, сел рядом со мной. — Ты меня балуешь, – хихикнула я, взяв в руки стакан и одно печенье. — Да ну, перестань, – улыбнулся он. – Для тебя ничего не жалко. — А ты почему не ешь? – удивилась я, поглощая очередную шоколадную печенюшку. — Да я уже поел, – виновато пожал плечами он. – Проснулся рано, ты ещё спала. Не хотел тебя будить, а сил терпеть уже не было. — Точно? – с прищуром посмотрев на него, спросила я.       Леша развалился на кровати, подперев голову рукой, продолжая смотреть на меня исподлобья и мило улыбаться. — Ну, когда я тебя обманывал? — Съешь хотя бы одну печеньку, – повернув голову на бок и невинно посмотрев на него, попросила я, протягивая ему шоколадную фигурку. — Да я не хочу, кушай сама, – с улыбкой сказал он, смотря на меня. — Ну, всего лишь одну, – не убирая от него руки, требовала я детским и невинным голосом. – Ради меня. Ну, пожалуйста. Смотри, какая она красивая, ммм... – протянула я, закрыв глаза.       Леша долго смотрел на печенье, потом на меня. Причем таким взглядом, как будто взвешивал все «за» и «против». И только когда я посмотрела на него, подняв брови и сделав выражения лица ещё милее, он, наконец, с улыбкой вздохнул и взял из моей руки печенюшку. — Ну, если только ради тебя, – усмехнулся он и после вздоха положил её в рот. — Ну, ради кого ещё-то? – усмехнулась я и с победной улыбкой откусила кусочек от последней печеньки, запив его молоком.       Позавтракав, я ещё раз поблагодарила Лешу, который тут же забрал у меня поднос, и, потянувшись, свесила ноги с кровати. Леша ушел на кухню, а я, собрав свои вещи, которые всё ещё были разбросаны по комнате, ушла в ванну.       Смыв с себя все ненужные мысли, которые никак не хотели покидать мою голову, я вернулась в комнату с новыми силами. Осознание того, что ночью произошло то, после чего я уже никогда не буду той, которой была ещё буквально вчера, не давало мне покоя. Мне было одновременно стыдно и приятно, неловко и спокойно. Я не знала, как быть дальше и что вообще люди делают в таких ситуациях. Не знаю, зачем я вообще вчера пошла на это. Одна часть меня сгорала со стыда и проклинала те секунды, когда я согласилась на это, а другая же часть плясала, танцевала, пела, веселилась. В общем, счастлива была. Эти две абсолютно противоположные стороны разрывали меня на части, мешая сосредоточиться и понять, как же жить дальше. «Живи, как и раньше, забей на всё и расслабляйся», – твердили чувства, но здравый смысл наотрез отказывался слушать. — Всё хорошо? – обняв меня за плечи, обеспокоенно спросил Леша, вырвав тем самым меня из потока бешеных мыслей.       Я сидела на его кровати, смотрела в одну точку и не шевелилась. Неудивительно, что Леша решил задать мне такой вопрос. — Я? – встрепенулась я, удивленно и потерянно посмотрев на него. – Я... Да, я... Всё хорошо. Просто... – я бегала глазами по комнате, пока мой мозг со скоростью света пытался сообразить, что же сказать. Но вдруг мой взгляд наткнулся на настенные часы и мозг тут же переключился. – Уже двенадцать?! – ошарашено спросила я, огромными глазами посмотрев на Лешу. — Ну, да, – непонимающе пожал плечами он. – А что случилось? — Блин, мне же надо в детдом вернуться, – резко встав с кровати и начав собирать по полу свои джинсы и кофту, протараторила я. — Вернешься вечером, как в прошлый раз, – обняв меня за талию, прошептал на ухо он. — Нет, мне надо незаметно вернуться, потому что никто не в курсе, что я ушла, – вырываясь из его объятий, говорила я. — В прошлый раз тоже никто не знал, что тебя не было, – не отпуская меня, продолжал настаивать на своем Леша. — Ну, да, только в прошлый раз дядя Миша всё-таки узнал, что меня весь день не было в детдоме, и сказал, чтобы я больше не совершала таких ошибок, иначе в следующий раз я вернусь в детдом только через директора, – наконец вырвавшись из его рук, проговорила я и начала надевать джинсы, сев на кровать. — Ты серьезно? – вздохнул он, видимо, наконец, поняв, что мне реально нужно возвращаться прямо сейчас. Я, вздохнув, кивнула, виновато пожав плечами. – Ну, ладно. Пошли тогда, провожу тебя, – заметно погрустнев, сказал он и начал одеваться.       Через пятнадцать минут, когда мы уже были на улице, от Лешиной грусти не осталось и следа. Он весело что-то мне рассказывал, крепко держа за руку, часто смеялся и с улыбкой смотрел на меня. А я шла, слушала его, но не слышала. Когда, знаете, ты слышишь, о чем говорит человек, но не понимаешь, что? Сейчас было примерно то же самое. В голове свои мысли, поэтому я только шла и улыбалась, иногда кивая невпопад. Леша периодически это замечал, с прищуром на меня смотрел, но потом забывался и продолжал рассказывать прерванную им историю.       Дойдя до забора, мы с ним попрощались, крепко обнявшись и поцеловавшись на прощанье. Я пообещала, что позвоню, как только попаду в комнату, а он пообещал звонить в любое время, как только соскучится.       Осмотревшись вокруг, я аккуратно пролезла в дыру и как шпион, быстрыми и короткими перебежками, осматриваясь вокруг, добежала до черного входа. Сердце в груди бешено колотится. Грудь быстро поднимается и опускается. Руки дрожат и не могут нормально взяться за ручку. Потянув дверь на себя, я хотела, уже было, зайти внутрь, но произошло непредвиденное. Она не открылась. Я попробовала ещё раз, но ничего не изменилось. Совсем. Прям вот вообще никак. Она не открывается, блять. Что делать?!       Я уже в панике дергаю дверь, тупо надеясь на то, что она каким-нибудь чудесным образом откроется, как вдруг слышу чей-то мужской голос прямо над ухом: — Не получается?