Талисман

Тоша.       Блять... Я не знаю, что на меня тогда нашло... Я просто поддался чувствам и эмоциям, которые меня переполняли. Просто в один момент так захотелось её поцеловать, забыв на мгновение, что она моя сестра. И... Черт возьми, я ещё никогда в жизни не получал такого удовольствия от поцелуя. Всё было настолько нежно, ласково. С какой-то любовью, что ли, всё делалось... Блять. Я до сих пор не могу придти в сознание и понять реальную причину моего поступка. Но одно я знаю точно: я теперь никогда не смогу посмотреть Тоне в глаза. От одной только мысли, что мне придется встретиться с ней, посмотреть на неё, поговорить, бросало в неистовую дрожь, и по спине пробегала стая мурашек.       Настроение хреновое, а желание напиться становится всё больше и больше. Но, если я выпью хоть одну банку пива, Таня потом засунет мне эту банку во все щели. Ведь мы работаем над клипом, и нельзя быть в нетрезвом состоянии. Иначе мы не успеем всё снять к нужному сроку. Уже недели две пиво в глаза не видел. Скоро начнется ломка. Либо я сойду с ума. Если уже не сошел...       Вчера, после ухода Тони, все прибежали ко мне в комнату и завалили вопросами: «куда она ушла?» и «что ты ей наговорил?». Голова шла кругом, я ничего не соображал. Даже не сразу понял, что они разговаривают со мной. Только лишь после того, как Таня надавала мне пощечин и наорала так, что слышал весь дом, я пришел в себя и начал осознавать, что здесь происходит. Сказав, что я ничего не знаю, я попытался выйти из комнаты, но Таня меня не выпустила, сказав: «если выпьешь хоть одну банку пива, я найду тебя и засуну её во все дырки». Вы не подумайте, Таня – очень милая и добрая. Просто, когда дело касается работы, и сроки жестко поджимают, она превращается в Халка. Все уже привыкли, да и благодарны ей за это. Если бы она нас так не подпинывала, то вряд ли мы были бы теми, кем сейчас являемся.       В общем, выйти за пределы квартиры мне так и не удалось. До ночи мы просидели в квартире, надеясь, что Тоня вернется. Звонили ей несколько раз, но потом вспомнили, что телефона у неё с собой нет – не разрешают в детдоме выходить на улицу с телефонами. Какие-то тупые правила.       Но она так и не пришла. Ни вчера, ни сегодня. На звонки не отвечает. Ни на мои, ни на Танины. Кстати, Таня просто рвет и мечет, поняв, что Тоня может не вернуться. И угадайте, кому больше всех достается? — Ниженко! – ударив рукой по столу, за которым я сидел, крикнула Таня. – Где, блин, Тоня? — Да я-то откуда знаю?! – сорвался я на крик. Весь вечер я выслушиваю, что Тоня ушла из-за меня, что это я во всём виноват, и вообще из-за меня все беды на Земле. – Позвони ей и узнай. — Ты самый умный? Я звонила ей уже! И ни один раз. Она не отвечает, и из-за тебя ведь наверняка! — Конечно! Из-за кого ж ещё-то? – встав со стула, спаясничал я. – Как что, дак сразу Ниженко виноват. Задолбали! – крикнул я и, психанув, вышел из кухни. Зайдя в комнату, я хлопнул дверью и, немного пройдя, сел на диван, злобно выдохнув. Через пару минут дверь в комнату немного приоткрылась. — Эй, Тохан, что происходит? – аккуратно открыв дверь, спросил Женя, продолжая стоять в коридоре и заглядывая в немного приоткрытую дверь. — Да ничего, – огрызнулся я, отвернувшись от него. — Ну, я же вижу, что что-то случилось, – зайдя в комнату и закрыв за собой дверь, сказал он. — Слушай, Мильковский, тебе что, своих проблем мало? – посмотрев на него, спросил я. — Мы же не чужие люди, – сев рядом со мной, сказал он. – Расскажи. Легче станет. — С чего ты вообще взял, что что-то случилось? – уже спокойным голосом спросил я, опершись локтями на ноги. — По тебе заметно, – ухмыльнулся он. Конечно, как же я мог забыть. У нас ведь Женя всех буквально насквозь видит. И от него хрен что скроешь. Баба Ванга в шортах. — Да забей, – вздохнул я. — Да, Тох, ну скажи. Нельзя всё в себе держать, – пихнув меня в бок, сказал он. — Да что тебе сказать? – взмахнул я руками, посмотрев на него. – Что?! Что я поцеловал собственную сестру? Ты это хотел услышать?! Дак ты услышал!       Я тихо выругался, встал с дивана и подошел к окну, опершись руками на подоконник. — Ч-что? – заикаясь, спросил он. – Но... Она же... Бля, она ж твоя сестра, – видимо, наконец, поняв, что я сказал, сморщился он. — Да ладно!? – съязвил я, повернувшись к нему. – А то я не знал. — Фу, – скорчился он. Его аж передернуло. – Фу, блять. Как так можно? — Да я-то откуда знаю? Можно подумать я осознанно всё это делал, – обиженно сказал я и достал из кармана пачку. Вытянул одну сигарету, поджег, затянулся. Женя минут пять молчал, иногда морщился, тихо матерясь. — Она из-за этого ушла? – спокойным голосом спросил он, придя в себя. — Из-за чего ж ещё-то... – вздохнул я, выбросив окурок в окно. — Ты прости, но если честно... Я никак не могу понять, зачем ты это сделал? — Знал бы я, – горько усмехнулся я и замолчал. Женя тоже ничего не говорил, а добросовестно ждал, когда я продолжу. Собрав все мысли в кучу, я заговорил: – Меня как волной какой-то захлестнуло. Честно, я не знаю, что тогда мной завладело, но так захотелось её поцеловать. И знаешь, у меня никогда в жизни такого не было. Сколько девушек у меня не было, ещё ни с одной не появлялось такого желания. И сам поцелуй... Он такой... нежный. Блять, я не верю, что говорю это, – усмехнулся я, отвернувшись к окну. — Слушай, Тох, вам надо поговорить. Вы же не можете теперь вечно избегать друг друга из-за этого нелепого поцелуя. — Ага, и что я ей скажу? – повернувшись к Жене лицом, спросил я. – «Тонь, раз мы любим друг друга, давай теперь жить вместе. Мы поженимся, нарожаем кучу маленьких страшненьких мутантов и будем жить долго и счастливо». Жек, она моя сестра, понимаешь? А я её взял и поцеловал. Да я ей даже в глаза после этого смотреть не смогу, не то что говорить. — Тош, ей сейчас самой не легче, – посмотрев мне в глаза, сказал он. В глазах понимание. Такое чувство, что он когда-то сам уже пережил такое. – Ты думаешь, она благополучно обо всём забыла? Да она больше тебя парится по поводу этого поцелуя. И сама места себе не находит и не знает, как будет теперь тебе в глаза-то смотреть.       Я тяжело вздохнул. От того, что Тоня так же скорей всего запутана, как и я, легче не становится. Только хуже. Мало того, что себя загрузил этими мыслями, дак из-за меня ещё и Тоня погрязла в этом болоте. — А если вы поговорите и всё расставите на свои места, то вам обоим станет легче. Нужно решать всё сразу, а не ждать, когда будет настолько хреново, что уже ничего нельзя будет изменить, - продолжил говорить Женя, спустя минуту молчания. — Да я понимаю, – вздохнул я. – Но что я ей скажу, если я сам не понимаю, что со мной происходит? — Ты запомни одно: она твоя сестра, и у вас в априори ничего не может быть, как бы тебе этого не хотелось. — Блять, да мне и не хочется, – тут же запротестовал я. Но немного подумав, тихо добавил: – Кажется...       Я опять тяжело вздохнул и, отойдя от окна, заходил по комнате. — Понимаешь, – начал я. – Я её не видел семнадцать лет. По сути, я до сих пор не могу осознать, что она моя сестра. Я воспринимаю её как обычную девушку. Она красивая, веселая, позитивная, на меня похожа по характеру, прям копия и... Черт, да она идеальна. И в неё нельзя не влюбиться. — Эй, брат, – встав с дивана, сказал Женя и подошел ко мне. – Ты смотри, не влюбись в неё. Она ж – это ты. Только в женском теле. И если ты влюбишься в неё, то всё. Эта любовь уже изначально обречена, понимаешь? – заглянув мне в глаза, говорил Женя, пытаясь хоть что-то до меня донести. — Да я понимаю, – горько усмехнулся я, опустив голову. Походу, я влип.