Талисман

— Бедный Андрюха, как же ему в жизни то не повезло, – усмехнулась Саша, зайдя в комнату. Я зашла за ней следом, закрыв дверь. — Ему не повезло уже даже потому, что он знаком с нами, – ухмыльнулась я, достав из шкафа какой-то старый пакет, присела на корточки и начала складывать туда все разлетевшиеся перья. — На что это ты намекаешь? – с прищуром посмотрела на меня Саня, сидя напротив меня. — Просто с тобой опасно связываться, – проведя рукой по шее, как бы напоминая ей о её угрозах, сказала я. — Ой, да ладно, Тонь. Тебе-то ничего не грозит, так что даже не парься, – махнула она рукой. — Дак, я не за себя беспокоюсь, я за других волнуюсь. — Забей на них, – бросив в пакет последние перья, сказала Саша и перебралась на кровать. Да, да. Эти перья повсюду. И на полу, и на столе, и на кроватях. Даже на шкаф чуточку попало.       Короче, пока мы всё собирали, мы опять успели посмеяться, поугарать и снова разбросать эти чертовы перья. Кажется, это никогда не закончится.       В общем, после криков и матов мы вновь начали всё собирать. В итоге за десять минут мы всё молча собрали. Но Никифоровой ведь нужно поорать. Как без этого-то. — Твою мать! – неожиданно крикнула она. — Что? – изогнув одну бровь, удивилась я. — Бля-я-я, – всё продолжала ныть она, ходя из стороны в сторону по комнате. — Да что случилось-то? — Актовый зал! – взмахнув руками, пояснила она. — Твою ма-а-ать, – схватившись за лоб, провыла я. – Сколько время?       Саша тут же начала доставать из кармана телефон. Чуть ли не уронила его, опять поматерилась и, наконец, посмотрела на часы. — Два часа, – подняв взгляд, быстро сказала она. — А этот во сколько к нам приходил? — Да часа пол назад, точно. — Успеем? – с надеждой спросила я. — Погнали, – тут же ответила Саша и понеслась к двери. Я за ней. Пронеслись по коридору, пролетели по лестнице, чуть не упали. В общем, еле как, но всё-таки добежали до зала.       Подошли к двери, прислушались. Вроде кто-то что-то говорит. Значит, ещё не закончилось. Ну, мы открыли дверь и беспалевно так зашли внутрь. Благо у нас дверь находится в самом конце зала. — Что здесь происходит? – шепотом спросила я у Кати, рядом с которой мы сели. — Да про группу какую-то заливают, – уткнувшись в телефон, сказала она. — Про какую? – спросила Саша. — Вены, по-моему, – подняв голову и посмотрев на нас, сказала она. – Я не помню. — Блин, ты вообще его слушала, нет? – шепотом прикрикнула Саша. — Нафиг надо? – ухмыльнулась та. — Так, хватит там перешептываться, – немного повысив голос, сказал заместитель директора - Никита Владимирович. Ниче такой мужик. Но всё равно иногда бесит. Мы замолчали, он продолжил. – И по скольку этот концерт проходит специально для нашего детдома, то придти должны все. Ну, вроде бы всё сказал. Вопросы есть?       Саша подняла руку. — Никифорова. Спрашивай. — А почему мы все должны туда идти? Я вот не хочу, например. — Ещё раз объясняю. Концерт благотворительный, специально для нашего детдома. И все вырученные на нём деньги пойдут в наш фонд. А раз всё это делают специально для нас, то будет некрасиво не приходить. Ещё вопросы есть? - осмотрев зал, спросил он. — А когда состоится концерт? – спросил кто-то из младших. Бедные дети, похоже, мы все в этом задействованы. А я думала у нас в стране уже давно свобода выбора. — В конце июня, всё ещё до конца не решено. Как только всё будет известно, мы вам скажем, – ответил он. — Заранее извиняюсь за мою непонятливость и повторность, но всё же. А какого, простите, хрена мы вообще должны идти на этот концерт? – подняв руку, спросила я. — Пархоменко, за языком своим следи, – строго сказал он. — Я и слежу, видите какой чистенький, – съязвила я и показала ему язык. Саша, которая сидела рядом, рассмеялась в голос. Собственно, как и все остальные. — Сейчас живо вылетишь отсюда, – немного повысив голос, сказал он. Ой, как я это люблю. Работникам ведь нельзя повышать на нас голос. Ну, мол, нарушится детская психика и всё такое. А я специально их злю и довожу до того момента, когда они уже еле сдерживают свою злость. А потом сижу и любуюсь, как они изо всех сил пытаются не сорваться. — Ой, да лучше я в коридоре посижу и подумаю, чем буду слушать ваши бредни. — Тогда вышла отсюда! – указав на дверь, сказал он, еле сдерживая себя. — Да и пожалуйста, – хмыкнула я и, взяв сумку с соседнего стула, встала. – Никифор, ты идешь? – обернувшись, спросила я. — Естественно, – усмехнулась она и начала вставать. — Никифорова, здесь осталась, – опять со всей строгостью сказал он. — Ещё чего? – возмутилась она и посмотрела на него недовольным взглядом. — Вы нам не указ, – уверенно сказала я. Ну вот опять начинается. Мы с Сашей нарываемся на неприятности. — Тогда обе больше на улицу не выйдите на этой неделе. — Да вы не имеете права, – возмутилась я. — Тебе показать список правил нашего заведения? – подняв бровь, усмехнулся он. Сука. Мы с Сашей переглянулись. – Поэтому либо обе выходите и больше никакой улицы, либо Никифорова остается, а Пархоменко уходит и не мешает. — Ладно, Сань, сиди. Потом встретимся, – вздохнув, сказала я. Я б конечно ещё поспорила бы с ним, но не выходить на улицу неделю это уж слишком. – Главное, не усни. — Это сложно, но я постараюсь, – усмехнулась та. — Телефон при себе держи. — Пархоменко, быстрее, – прикрикнул учитель. — Да иду я, иду, – пробубнила я и, повесив сумку на плечо, пошла на выход из зала.