потемки наших сознаний

В мафиозных семьях большое внимание уделяли детям с пламенем. Выращивая будущих мафиози, прежде всего, следили за развитием этого трепещущего огонька. Все бредни о том, что пламя появлялось только от решительности и сила его зависела от воли носителя, были утрированными фактами, которые Реборн рассказывал Тсуне. Главную роль здесь играла генетика, однако были такие талантливые и амбициозные самородки, как Аркобалено. Сила пламени частично зависела от физических показателей и тренировок по контролю. Порой характеристики пламени зависели от особенностей носителя, как у того же Занзаса, который имел так называемое пламя ярости, а по сути самое обычное небо с небольшой долей урагана вкупе с общей раздражительностью Скайрини. Никто и никогда не пробовал запечатывать пламя, как это сделал Тимотео. Да, на носителей иногда надевали ограничители временного характера, но эффективность их была невысока и помогала лишь частично ограничить возможность использования пламени. Обычно это были дети с мощным пламенем, еще толком не научившиеся им управлять, и взятые в плен боевики. Реборн был зол на Девятого, но прежде всего на себя, потому что не обратил должного внимания на то, как его ученик осваивал управление пламенем. У него была цель – в кратчайшие сроки подготовить наследника к битве колец, и он её выполнил. Ему казалось, что Тсуна просто ленится и пытается уклониться от роли босса посредством плохого выполнения заданий и отлынивания от тренировок. Сейчас же аркобалено понимал, что это было не разгильдяйство или уход от ответственности. Это был страх боли. Пронзающей ледяной боли, которой Реборн его подвергал каждый раз, стреляя или заставляя принимать пилюли. «Почему же он молчал?» «Очевидно, потому что я бы ему не поверил, назвав никчёмным», – сам себе ответил аркобалено. Девятый не планировал делать из Тсуны Дечимо, но всё резко поменялось, когда тело последнего из живых наследников нашли в одной из подворотен Вероны. Не секрет, что техника Первого пагубно влияла на здоровье и дальнейшее использование пламени, даже за несколько месяцев активной реабилитации Занзас не смог восстановиться, что было заметно во время битвы за кольца. На что рассчитывал Тимотео, отправляя подростка с замороженным большую часть жизни пламенем? О чем думал Емицу, выдвигая Тсуну на роль Десятого? В истории было упоминание о том, что, когда Примо создавал технику, он испытывал её на пленных, экспериментируя не только с заморозкой тела, но и пламени. Подопытных, пытающихся самостоятельно снять ледяной блок с пламени, ждал один конец – безумие. Медленное и неумолимое. Прорыв точки нуля изначально задумывался как карательная техника для предателей. – Тогда какого чёрта?! – в бешенстве выкрикнул Реборн, вскакивая с дивана и начиная нервозно нарезать круги по комнате, не в силах успокоиться. – Для чего надо было нанимать меня? – в стену полетели тарелки, так и не убранные со стола. – Зачем было выставлять изначально проигрышную фигуру на поле?! – кастрюля, расплескивая остатки воды, на невероятной скорости вылетела из открытого окна, звонко приземляясь в чей-то двор. С улицы послышался истошный женский вопль. Реборн замер, пораженный догадкой, так и не швырнув очередной предмет кухонной утвари. Обессиленно сев, он поставил кружку на стол. Ну, конечно же. Зачем снимать блок, если остатки льда, не разбитые пулями предсмертной воли, медленно сведут наследника с ума, превращая его в послушную пешку. Как удобно. – Сука! Резко поднявшись, Реборн яростно запустил кружку в стену. Оглядев устроенный погром, он сел обратно, устало откидываясь на стуле. Внутри все клокотало от злости, когда снаружи он выглядел абсолютно спокойным и расслабленным. Любая мелочь сейчас могла вновь вывести его из себя. В кармане зазвонил мобильный. Стол был опрокинут в следующую же секунду. – Да! – рявкнул Реборн, отвечая на звонок. – Не обязательно было так орать, – с заминкой произнес ученый на том конце. Реборн посмотрел на высветившийся на экране номер. – Это уже не тебе решать, – прорычал мужчина, обратно прикладывая телефон к уху. – Во-первых, советую принять таблетки, а во-вторых, есть полезная информация по местонахождению Дечимо. Реборн даже через трубку услышал, как ученый самодовольно ухмыльнулся, наверняка привычным жестом поправляя очки. Подняв блистер с пола, аркобалено оглянулся в поисках емкости для воды. – Хоть в мире этой технологии ещё нет… – Ты её изобрел, как и многие другие. Таблетки отправились в рот. – Технология распознавания лиц с уличных камер.* Ничего сверхъестественного здесь нет, – буднично произнес Верде. – Город Рибера тебе о чем-нибудь говорит? – Более чем. Сбросив вызов, мужчина наполнил найденную в шкафу кружку водой, запивая уже начавшие растворяться во рту таблетки. – Зря он туда отправился. Немного прибравшись, Реборн решил дать уставшему организму отдохнуть перед длительной поездкой на юг Италии. Буквально рухнув на кровать, он медленно прикрыл глаза. Препарат начинал действовать слишком быстро, на волнах унося сознание киллера в небытие. «Все таки стоило поесть. Не хватало еще заработать язву». За окном электрички проносились поля, усеянные различными культурами, чередуясь с виноградниками и садами оливковых деревьев. Проспав практически сутки, Реборн отправился на вокзал, тем самым начиная своё длительное путешествие на Сицилию. Глаза слипались, по телу разливалась истома. Вагон тихо покачивался. Впереди ждало ещё несколько часов поездки. Мужчина снова чувствовал себя уставшим после приема препаратов, хотя главную роль играл путь практически через всю Италию: четыре пересадки между пригородными и скоростными поездами вкупе с паромной переправой через Мессинский пролив. Солнце приятно грело замёрзшие от холодного воздуха кондиционера пальцы. Волнение от возможной предстоящей встречи практически сошло на нет. Реборн понимал, что бóльшая часть чувств не принадлежала ему. Это было странно – снова ощущать себя юным, а не проклятым младенцем. Снова ярко ощущать давно позабытые или притуплённые жизненным опытом эмоции, и плевать, что те были в основном негативными. Транквилизаторы давили реакцию тела, ослабляя эмоциональное напряжение, но побочный эффект в виде вялости и сонливости буквально подталкивал отложить все важные мысли и дела на потом. «…ione Catania Centrale». Реборн сонно открыл глаза, сквозь дрёму услышав нужное название станции. Катания была одним из городов, с которым у аркобалено ассоциировалось больше хорошего, нежели плохого. Поддавшись приступу сладкой ностальгии, он решил прогуляться по старым местам, прежде чем отправиться дальше. Прячась в тени от палящего солнца на университетской площади, образованной учебными корпусами, Реборн наблюдал за суетящимися студентами. Казалось, это было так давно, когда он сам был таким же молодым студентом, занятым только учёбой и новыми знаниями. Реборн поднял голову к ясному небу. «Кого я пытаюсь обмануть? Появлялся здесь только во время сессий, откладывая работу». «Работу», – усмехнулся мужчина, вспоминая свои заказы тех времен. Тело Тсуны передернуло. Пожалуй, это был знак продолжить путь. Дожидаясь автобус, Реборн докуривал уже третью сигарету, ловя на себе неодобрительные взгляды местных жителей, в частности женщин, не решающихся сделать замечание малолетнему иностранцу. Удивительно, но в табачной лавке не запросили никаких документов, подтверждающих возраст, видимо, списав на его азиатскую внешность. «Разве ребёнка одного пустили бы заграницу? Скорее всего, он взрослый», – Реборн буквально видел ход мыслей продавца в лавке, сам не раз прогадывая с возрастом азиатов. В подъехавшем междугороднем автобусе было практически пусто. Отдав билет водителю, Реборн прошелся в конец салона, устраиваясь у окна. Желудок неприятно скрутило голодной судорогой. Выпитого с утра эспрессо было явно не достаточно, но голода как такого не ощущалось. Быстрый поиск в интернете показал, что потеря аппетита была возможным побочным эффектом одного из препаратов. «Неудивительно, что Тсуна такой худой». Рибера была точно такой же, какой Реборн запомнил её в последнее посещение. Бродя по полупустым улицам, где едва могли разъехаться две машины, он лениво оглядывал дома, вывески, местных жителей, сидящих на порогах своих домов и наслаждающихся сиестой. Порой в глаза бросались причудливо растущие чуть не из самого фундамента домов пальмы. Желудок снова скрутило в спазме. На этот раз действительно хотелось есть, но Реборн отмахнулся от подобного желания, будучи уже близко к конечному пункту своего путешествия. Выйдя на окраину города, он прибавил шаг, чуть ли не срываясь на бег, желая быстрее пройти оливковую плантацию. Из-за холма уже виднелась невзрачная черепичная крыша. «Уже близко».