Птичка

      Уборка порой имеет воистину целительные свойства: вот перемоешь полы да заодно составишь в голове целый список того, как можно развлечься, не огорчая себя мыслями о финансовых проблемах, ведь живёшь ты до сих пор на подачках родителей в квартире, доставшейся от них же. Идея бросать второй колледж была провальной, да даже первый не следовало, говоря честно. Чёрт. Он опять пришёл к этому. Хотя, если уж выбирать между самобичеванием на почве безработицы и тоской по Грэму, Деймон трижды выберет первое. Швабра неудобно застревает между комодом и углом стены, и Деймон, утомлённо потирая лоб правой рукой, вяло тянет её на себя. Швабра со стуком бьётся об дерево ещё секунд десять и внезапно выскальзывает. Деймон думает, что мог просто отодвинуть комод, нежели портить собственную мебель. Когда они с Джастин ещё были вместе и жили у неё, она часто позволяла себе платить за него даже в каких-то мелких бытовых ситуациях. И если Деймона это злило, всякий раз удивлялась, как в первый, а потом словно бы виновато объяснялась: «‎В прошлых отношениях я почти полностью содержала партнёра, дело привычки»‎. Деймон ненавидел её бывшего. «‎Мы должны всё делать поровну, понимаешь?»‎, — добавлял Деймон в конце каждого подобного разговора. Он сам не до конца понимал, почему это задевает его столь сильно. В ответ Джастин, ничуть не желавшая доставлять ему дискомфорт, недоумённо кивала головой. От нечего делать, он всегда возвращается мыслями в прошлое, в абсолютно любой временной промежуток своей короткой жизни, лишь бы не находиться здесь. И это было не самым лучшим решением, но если других вариантов попросту не существует... Точнее, есть настоящее и некое мнимое будущее. И если о будущем он не имеет абсолютно никакого понятия, да и оно в принципе ему неинтересно, то вот настоящее — с ним хуже. Деймон его ненавидит. Ну, как ненавидит, это слишком громкое слово для человека, который не различает вкус горелой яичницы от нормально приготовленной — оно ему равнодушно. И в какой-то степени он искренне рад тому, что во всём мире не нашлось никого, кто хотел бы ему помочь. Деймон стирает тряпку в узкой ванной и решает, что с полами — всё, отдраил так отдраил. Но чем дольше он всматривается в покрывающуюся ржавчиной посудину, тем сильнее у него чешутся руки отмыть и её. Хватит с него воды на эти дни, в самом-то деле. Но что-то делать надо. Поэтому Деймон возвращается в свою спальню и подходит к одинокому бежевому комоду, отворяет каждый ящик по очереди и, пробегая глазами по вещам внутри, закрывает. Бардак. Он хватает одежду и прочий хлам в охапку и перекладывает на кровать. Так, пригладить, заправить, а потом разложить по полкам, звучит проще некуда. Он довольно скоро справляется с первыми тремя полками и переходит к четвёртой — последней. Чёрт, у него, оказывается, немало вещей, но они нужны ему так же, как и шкаф, в зеркало которого он переодически затравленно пялился, а потом, не выдержав, очень просил Джастин забрать его с собой. Он понятия не имел, для чего ей может понадобится старая мебель, но лишь бы не держать его здесь, где он проводит большую часть времени, Деймон был готов разобрать злосчастный шкаф по частям и отнести на свалку. Джастин действительно перевезла его, хотя к чёрту он ей не сдался. Она была, наверное, слишком хорошей по отношению к нему: говорила без каких-либо увиливаний, когда ей не нравилось, что Деймон делает или говорит, но при этом всегда старалась поддерживать и... была с ним до конца, хоть и понимала, что ни к чему это не приведёт. Не везло ей с отношениями. Ярко-синяя осенняя куртка цепляет взгляд, и Деймон, часто моргая, очухивается и жадно смотрит на неё. Точно. Недавние ночные гости. Что это вообще было? Деймона мало что связывает с подобными людьми, то есть, он не из святых, конечно, и сам прошёл через всех этих экстраординарных личностей и прочих хиппи (коим сам одно время являлся), ходил на их вечеринки, пробовал их кислоту, но хулиганы — это другое. Деймон не ладит с хулиганами, в школе они жутко его задирали. Он отчего-то болезненно сглатывает, точно так же, как делал это перед тем, как его окунали лицом в толчок. Потом Грэм находил его всего мокрого и изрисованного в каком-то дерьме, издали слышалось: «‎Педик, педик»‎. И Деймон каким-то образом находил в себе силы насмешливо улыбаться и оставаться тем же педиком, у которого есть классная взрослая девушка и классный лучший друг, считавший его замечательным, находивший его каждый раз и... Ему в принципе не приходилось заставлять себя улыбаться, когда Грэм был рядом. Стоило им остаться наедине, — мир становился спокойным и правильным. В голове начинает мерно постукивать, пора возвращаться на Землю — второй парень: красивый, внимательный, смутно знакомый. А вот первый его насторожил. Он таких хорошо знает: мешают тебя с дерьмом, потом лыбятся, а в общем и целом, — думают только о себе. Трель дверного звонка прорывается сквозь всю небольшую квартиру, Деймон подскакивает от неожиданности, куртка валится из его рук. Это самое неподходящее для гостей время, да и почему все вдруг вспомнили о том, что есть вот, Деймон Албарн, многострадальный и мало кому нужный. Он пытается унять дрожь в пальцах и делает шаг вперёд. Ему так не хочется открывать дверь. Снова звонят, долго, пытливо. Деймон чувствует первые признаки паники: спину не получается выпрямить, а на плечи одновременно наваливаются все беды мира. Он пытается внушить себе, но тщетно. Деймон всхлипывает и, растирая слёзы по лицу, выходит из спальни, проходит кухню и оказывается в прихожей. Он думает: «‎Я солгу, я что-нибудь придумаю, я никому ничего не обязан»‎, пока, мелко содрогаясь, стаскивает цепочку и отворяет дверь навстречу чему-то неизвестному. Снаружи — Грэм. Деймон щурится и от неверия пытается было запереть дверь обратно, но Грэм по ту сторону неловко смеётся и тянет её на себя. Деймон чувствует себя глупым, маленьким и малость сумасшедшим, у него заплаканное лицо, он весь грязный, уродливый, а там, на обратной стороне — самый важный человек в его жизни, и это не может быть правдой. Всё закончилось так плохо в прошлый раз, Грэм даже не отвечал на его письма. Он закрывает глаза и упирается головой в дверь. Грэм спрашивает звенящим голосом: — Я могу войти? Деймон молчит. — Дамо, всё в порядке? Я могу войти? Деймон по-глупому кивает, будто Грэм может увидеть это сквозь дверь. На деле он боится того, что если откроет рот и быстро выпалит короткое «‎Да»‎, его голос задрожит с такой силой, что он расплачется на месте. Поэтому он стучит головой по двери, проводя вдоль неё коленкой. Грэм входит внутрь, он чуть медлит, прежде чем положить руку ему на плечо. Деймон поворачивает к нему покрасневшее лицо, ему есть что сказать. Раньше казалось, приедь к нему Грэм, он бы всего-навсего раскрыл рот и всё пошло бы своим естественным чередом, но в нужный момент слова застряли, прилипли, спрятались под языком. Грэм таращит на него огромные карие глаза: он постриг волосы, очки в новой, более массивной оправе, зато свитер тот же, красный в белую полоску, да гитара в чёрном чехле за спиной — сама постоянность. Он снимает чехол, с гулким стуком кладёт его позади себя и подходит к Деймону. А потом они обнимаются.