Каникулы любви
22 июля 2023 г. в 21:26
После жаркого июня закончились все сессии, и наступило время каникул для всех студентов и преподавателей. Гела, Нана и Мила с довольно небольшими чемоданами шли по перрону, собираясь отправиться в Сухуми на две недели. Когониа предвкушала встречу с бабушкой, а отец с дочкой уже хотели посмотреть на море, позагорать на пляже и покупаться в тёмных солёных водах.
Идя по платформе, пассажиры зашли в плацкартный вагон и отыскали нужное отделение, указанное в билете. Нана и Мила расположились на нижних полках, а Гела, поставив чемоданы под постелями девушек, залез на верхнюю. Когониа взглянула на главный ростовский вокзал и про себя отметила:
— Знаете, как красиво летом. Это просто сказка. Мы с мамой недавно разговаривали. Я похвасталась, что скоро поедем в Сухуми, а она нам пожелала хорошего отдыха. Сказала, что там такой рай, а у них в Новокузнецке какие-то каменные джунгли.
— Конечно, — ответила девочка. — Скорей бы приехать в Сухуми и покупаться на море.
— Нанико, у тебя Новокузнецк перестал быть родным? — не понял Гела.
— Я уже привыкла к Ростову. Ведь дом там, где сердце. А Новокузнецк — это мой родной город. Потому что я там родилась и выросла.
Услышав девушку, Циклаури молча кивнул головой. За годы жизни в Ростове-на-Дону этот большой город стал ему родным. Возможно, дом действительно там, где сердце. И неважно, родился в этом городе или нет.
— Как хорошо, что мы переехали в Ростов, — продолжала делиться своими мыслями Мила. — Здесь солнце. Рядом море и пляжи. Рядом Грузия.
— А в августе Уля и Юля с родителями поедут в Махачкалу, — продолжила рассказывать Нана. — Пока они присматривают за нашим маленьким зоопарком, чтобы хорошо кушали и пили, чтобы какашки были вовремя убраны, а наполнитель сменён.
— Может, и мы когда-нибудь поедем в Дагестан, — вмешался в разговор Гела. — Если у наших будут хорошие впечатления, то почему бы и нет? А потом я уеду в Лондон на переквалификацию, чтобы давать студентам новые знания. Всё меняется, и систему надо потихоньку заменять.
Мила взглянула на отца и, вспомнив, как её кузины предвкушают предстоящее путешествие, невольно улыбнулась. Поезд тронулся и направился в сторону жаркого Кавказа. Девчонки смотрели в окно и любовались улицами Ростова-на-Дону, вскоре сменившимися озёрами вокруг дороги. Нана посмотрела на приближающийся Батайск и вспомнила о тёте Тамине с дядей Зурабом. Приходя к ним в гости, Когониа видела, как они счастливы вдвоём.
Гела спустился вниз и, сев рядом с дочкой, задал Нане вопрос:
— Скучаешь по Батайску? Хочется вернуться к моей маме?
— Скучаю по тёте Тамине, — сказала Когониа, вспоминая те времена. — Хоть прихожу к ней в гости вместе с девчонками. Ещё дядя Зураб нас встречает своим фирменным шашлыком. Конечно, хорошо у твоей мамы, но нужно жить дальше.
— Ты правильно рассуждаешь, Нанико. Нужно смотреть вперёд, а прошлое воспринимать как ценный опыт. Плохой или хороший — неважно. Это было и прошло. Наступает новая жизнь.
— Гело, ты отпускаешь своё прошлое? — задала вопрос девушка, понимая, что былое очень сложно забыть. Особенно плохое.
— Оно было у меня непростым. Я потерял некогда любимую девушку. Чуть не погиб на войне. А позже менял этих баб как перчатки. Нанико, я не знаю. Мне надоело. Я от этого устал. Я хочу изменить свою жизнь.
Нана слушала его и понимала, что он абсолютно искренне хочет исправиться и стать другим человеком. Ей хотелось в это верить, но сомнения продолжали одолевать её.
«Гела изменился, но мне слабо в это верится. Я думала, что, живя с ним, узнаю его поближе, но ещё сильнее полюбила его. И теперь не представляю жизнь без него. Без его родных. Если бы они мне стали родными на самом деле, и мы бы стали одной большой семьёй».
Под вечер проводница принесла пассажирам постельное бельё. Девушки расположились на нижних полках, а Циклаури устроился на верхней. Уже вскоре стемнело, и наступила глубокая ночь. Все легли спать на своих полках.
— Спокойной ночи, — пожелал мужчина.
— И тебе спокойной ночи, — хором прошептали девушки, стараясь не мешать остальным пассажирам.
Дочь уснула под его местом, обнимая подушку, а Нана улеглась напротив подруги и прикрыла глаза. Мужчина смотрел на неё, и ему хотелось бесконечно любоваться её красотой, ведь прекраснее девушки он не видел нигде. Гела устал бороться с собой и, спустившись с полки, легонько коснулся волос уснувшей девушки.
«Прости меня. Но у меня больше нет сил. Страсть победила меня. И очень скоро она нас обоих сожжёт дотла, Нанико».
Сквозь начинающийся сон Нана ощущала лёгкие касания и положила ладонь на его руку. От её поглаживаний Гела расслабился и уже хотел поцеловать её, но девушка открыла глаза и, посмотрев на мужчину, с улыбкой сказала:
— Гело, я рада, что тебе понравилось гладить мои волосы, но что с тобой происходит?
— Не знаю, Нанико, не знаю. Может, предстоящая пляжная романтика на нас так повлияла... — оправдался Циклаури.
— Хоть бы она всегда так на нас влияла. Спокойной ночи, Гело.
— И тебе спокойной ночи, моя красавица.
Мужчина отправился наверх и расположился на полке, принимая позу поудобнее. Нана засыпала под мерный стук колёс. Гела продолжал ею любоваться и после того прикосновения к ней ощутил спокойствие с надеждой на изменение своей жизни. Вспоминая шёлк её волос и удивлённый, но такой тёплый взгляд, Циклаури улыбнулся и быстро уснул на полке.
Поезд промчался по железной дороге, проложенной на побережье Чёрного моря, и миновал весь Сочи. Вскоре наступило без пяти четыре, и солнце пока слабо светило в окно вагона. Поезд остановился на станции Весёлое. Нана проснулась от ярких лучей и снующих по вагону пограничников, проверявших документы всех, кто собрался пересечь границу между Россией и Абхазией.
Пока таможенники не подошли, Когониа причесалась, убрала постель и заметила, что Гела и Мила крепко спят, и им ни стук колёс, ни солнечные лучи, бьющие в окно, ни бегающие пограничники с собаками нипочём. Девушка рассматривала лицо спящего мужчины, словно желала нарисовать его портрет, и, встав коленями на столик, погладила его жестковатые волосы, уже слегка тронутые сединой.
«Какой же ты красивый мужчина. Я не знаю, что же ещё в тебе есть такое, что я могла полюбить. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты очень добрый, всегда был ласков и со мной, и с Дато. Когда я была маленькой, ты казался мне прекрасным принцем. Но я понимаю, что ты просто человек. Со своими приколами. Но ты хороший. Я понимаю, что у тебя много разных женщин. Мне нравится твоя искренность лишь потому, что ты не корчишь из себя святого».
Чувствуя лёгкие прикосновения, Циклаури проснулся и увидел перед собой ясное солнышко и лицо Наны с яркой улыбкой. Погладив её ладонь, мужчина про себя отметил:
«Приятно просыпаться и видеть тебя перед собой».
Заметив, что Гела открыл глаза, Когониа с улыбкой сказала:
— Гело, ты проснулся? Нас скоро будут проверять. Заметь, ты тоже меня сегодня ночью потрогал. Так что прикосновение за прикосновение. И что мои бабушка с дедушкой подумают, когда узнают, что я приехала с тобой и Милой? Я их предупредила, но всё равно хочется, чтобы они не возмущались, если увидят меня с мужчиной, хоть и другом папы.
— Думаю, что твоя родня отнесётся к этому нормально. Я слышал, что твоя бабушка сказала, когда вы с ней болтали по громкой связи. Она будет рада видеть твоих друзей.
— Мне только жаль, что бабушка Теона со стороны папы уже умерла лет десять назад, насколько ты помнишь. У неё случился инфаркт. Нас встретят бабушка и дедушка со стороны мамы. Бабушка Гумала и дедушка Каха. Я к ним часто приезжала. Для такого расстояния от Сухуми до Новокузнецка раз в три года — это часто.
Циклаури вспомнил тот день, когда Тенгиз позвонил ему и, плача сообщил, что его мама, Теона умерла. Его друг тогда спешно взял билеты на самолёт и отправился в Сухуми, чтобы попрощаться с самым родным человеком. Прокрутив воспоминания в голове, Гела спустился с верхней полки, и девушка, посмотрев на его стопу, заметила застарелый шов от операции. Ощущая желание погладить его шрамы, Нана про себя подумала:
«Сколько всего ты пережил, Гело... Но ты смог излечиться от своих ран. Теперь тебе нужно время, чтобы понять, что ты не такой, каким хочешь казаться. Может, я ошиблась в тебе. И ты всё тот же развратный Гела».
Надев сланцы, мужчина растормошил спящую Милу. Девочка неохотно проснулась и пробормотала:
— Пап...
— И тебе доброе утро, Милико. Просыпайся, принцесса. Сейчас пограничники проверят наши паспорта, и мы поедим и попьём чай.
Мила встала с полки и, немного приведя себя в порядок, заправила постель. Нана налила всем чай. Гела нарезал бутерброды с копчёной колбасой и сыром. Сидя на нижних полках, мужчина и девушки завтракали. Пограничники быстро проверили документы пассажиров и, не заметив ничего подозрительного, отправились дальше по вагонам. Девочка посмотрела на папу и на подругу и заявила:
— Я уже жду не дождусь, когда мы приедем.
— Я тоже жду, — с улыбкой ответила Когониа. — Так давно бабушку с дедушкой не видела.
— Я давно хочу посмотреть на пейзажи Сухуми. Я жил в Кутаиси, бывал в Тбилиси и в Мцхете. Но в Сухуми — никогда. Неважно, что меня развернут потом по дороге в Грузию. Главное, что я побуду в Абхазии, чтобы посмотреть красоты. Кавказ так прекрасен.
Рассматривая большие малоэтажные дома, Нана прокомментировала:
— Скоро мы окажемся в Абхазии потому, что уже на границе. Скоро приедем в Цандрыпш.
— Судя по всем твоим рассказам, я понимаю, что мне очень понравится тут, — сказала Мила. — Но знаете, я мечтаю съездить в Крым. Просто Алёнка там была с мамой. Рассказала, какой там рай на Земле. Мы с папой пару лет назад были в Кисловодске. Там красота. Лучшее место на Земле.
Гела слушал девочек и тоже предвкушал прибытие в саму столицу Абхазии. За несколько часов поезд миновал Цандрыпш, Гагру, Гудауту и Новый Афон. Всё это время мужчина и две девушки любовались воистину живописными горными и лесными пейзажами, наслаждаясь природной красотой, словно оказались в параллельном мире.
Поезд приближался к столице Абхазии; переодевшись в уличную одежду, Гела, Нана и Мила рассматривали большой солнечный город.
— Нанико, тут так красиво! — крикнула Мила, глядя на большие дома в «античном» стиле, хрущёвки и простые частные домики на холмах.
— Всегда с удовольствием приезжаю в Сухуми, — с улыбкой ответила Когониа. — Не только потому, что у меня тут родня живёт, но ещё и потому, что тут красота. Солнце, море, пляж. Ещё и горы.
Поезд остановился на вокзале. Глядя на небольшое здание с колоннадой, выполненное в стиле «ампир», Нана заметила своих бабушку и дедушку. Старичок и старушка ждали внучку с гостями. Железнодорожный состав остановился, выпуская пассажиров на станцию. Бабушка Гумала Гвалия и дедушка Каха Чичинадзе ждали внучку и, когда они увидели её в окне, подошли ближе, и та помахала им рукой.
Гела взял из нижних мест чемоданы и отправился к выходу, а девушки последовали за ним. Когда они вышли из вагона, полная седовласая старушка в разноцветном свободном платье и старичок с окладистой бородой встретили внучку и её спутников. Посмотрев на девушку, пожилая женщина, улыбнувшись, сказала:
— Привет, внученька. Как же мы рады тебя видеть.
— Как хорошо, что ты снова приехала, — вставил дедушка. — Ты, Нанико, приносишь радость в нашу жизнь каждый раз, когда приезжаешь.
Нана обняла бабушку и дедушку, радуясь каждому мгновению, проведённому с ними. Гела и Мила смотрели на эту сцену. Взглянув на мужчину и девочку-подростка, дед Каха спросил:
— Кто этот очаровательный мужчина и эта красавица? Какая у них фамилия?
— Бабуо, бебио, знакомьтесь — это Гела Циклаури, папин друг. А это его дочка Мила. Эмилия Циклаури. Гело, Милико, это моя бабушка Гумала Гвалия и дедушка Каха Чичинадзе.
— Очень приятно, — ответил Циклаури, протягивая руку.
— Я тоже рад познакомиться, — отозвался Каха, пожимая ладонь гостя в ответ.
— Гость — это благословение божье, — изрекла Гумала.
Бабушка, дедушка, их внучка и новые знакомые отправились в сторону города. Нана болтала с родными, а Гела и Мила рассматривали новый для них город. Глядя на горы и маленькие домики, мужчина вспоминал родной город, где провёл детство и юность, а его дочка чувствовала себя попавшей в волшебную сказку.
— А где мама этой очаровательной девчушки? — поинтересовался Каха, поглаживая короткую седую бороду.
— У меня нет мамы... — растеряно пробормотала Мила.
— Это долгая история, — поспешил коротко объяснить Циклаури. — Мы позже расскажем.
Вскоре Гумала, Каха, Нана, Гела и Мила дошли до остановки у вокзала. Девочка рассматривала ботанический сад, и её подруга прокомментировала:
— Да, здесь очень красиво. Тут столько растений. Тебе понравится. Мы потом сходим туда. Просто нам нужно с дороги отдохнуть и выспаться. Нас же пограничники разбудили.
Нужный автобус подъехал. Нана с бабушкой и дедушкой и Гела с дочкой сели, и маршрутка поехала по улице Дзидзария, по улице Эшбы, пока не добралась до остановки. Высадившись у поликлиники, Гумала и Каха с гостями отправились по улице Трапш.
Мила любовалась деревьями среди маленьких двухэтажных домов. Циклаури рассматривал дома; ему казалось, что он вновь вернулся в Кутаиси, который был уже не тем, что прежде. Нана рассматривала улочку и понимала, что родной город её родителей уже изменился в её глазах. Не такой, каким был тогда, когда она приезжала в позапрошлом году.
Гумала и Каха привели гостей в свой дом. Гела и Мила рассматривали сетку-рабицу и калитку с резными верхушками, выкованными из металла. Гвалия открыла калитку и сказала:
— Проходите, дорогие гости.
Гости зашли во двор и рассматривали красивые ухоженные цветы. По двору бегала белая кошка. Заметив незнакомых людей, маленькая хозяйка дома настороженно посмотрела на них. Мила хотела её погладить, но Нана остановила её:
— Милико, не трогай Товли. Она это не любит. Она тебя не знает. Она боится чужих людей.
Циклаури-младшая кивнула головой и направилась дальше. Гела шёл за дочкой и рассматривал красивый ухоженный двор, ощущая себя как дома. Зайдя в большой кирпичный дом с огромными окнами, Когониа сказала:
— У вас тут так красиво. Просто сказка.
— Сейчас будет ещё сказочнее, — с улыбкой проворковала Гумала. — Вы с нами покушаете, расскажете о жизни.
— С удовольствием, бабушка.
Зайдя в отведённую комнатку, Нана и Мила переоделись в майки и шорты. Покинув спальню с двумя кроватями и шкафом, девочки столкнулись с Гелой, вышедшим из соседней комнаты, в которой когда-то ночевал Дато. Циклаури появился в коридоре в разноцветных бриджах и белой майке.
— Ты как на Гавайи приехал, — оценила одежду отца Мила.
— А что? Настроение такое. А теперь идём! Нас ждут!
Гости направились на веранду, где Гумала и Каха ждали их, расставив блюда с хинкали, хачапури, супом харчо, жареной на мангале бараниной и чурчхелой. Когда Нана, Гела и Мила сели за стол, дедушка Наны задал ему вопрос:
— Гело, ты извини старого дурака за такой вопрос, но как так получилось, что твоя дочка без мамы растёт?
— Её мама была одиноким человеком, выпускницей детского дома. Она торопилась выйти замуж хоть за кого-нибудь, кто её приголубит. Мне было жаль её, но я её не любил. Она забеременела от меня, родила доченьку, но Мила была ей не нужна. Поэтому девочка живёт с нами. Я её люблю. Она моё всё.
— Печально, что девчушка растёт без мамы, и ей не хватает тепла. А почему не нашёл новую маму для дочки? — продолжал сыпать вопросами Каха, едя суп.
— Я не хотел, чтобы моя Мила страдала из-за злой мачехи. Не каждая женщина согласится принять чужого ребёнка как своего. К тому же, у меня много лет назад погибла невеста, и никого больше не встретил. Но я мужчина, и мне хотелось ласки... — оправдывался Циклаури.
Говоря всё это за столом перед незнакомыми людьми, мужчина ощущал себя провинившимся школьником, чьих родителей вызвали в школу и отчитывают либо за плохие оценки, либо за хулиганистое поведение. Заметив его стыд, Гумала прокомментировала:
— Гело, я вижу, что ты хороший человек. Мы все не без греха. К тому же, в этом нет ничего постыдного. Ты хороший человек. Тенгиз, Ламара и Нана много рассказывали о тебе. Не нужно стыдиться своего прошлого. Оно было и прошло. Уже ничего не вернуть.
Едя суп харчо, Нана слушала этот разговор и вспомнила, как Гела гладил её волосы, как она дотронулась до него утром. Ей хотелось вновь пережить эти моменты, вновь погладить его волосы, но смущение сковывало её. Слушая разговор, Мила отрешённо что-то смотрела в лежащем возле тарелки новом сенсорном телефоне, подаренном папой на день рождения.
— Эх, молодёжь... — нарочито возмущённо произнесла Гумала. — Сидит в телефоне и не видит света белого.
— Бабушка, мы так общаемся с друзьями, которые живут в другом городе. Порой интересные люди находятся лишь на расстоянии.
— Ой, Нанико, мы по этому поводу не особо волновались, — продолжала старушка. — Дружили с соседями, болтали, сплетничали, друг к другу в гости ходили, играли на баяне и пели грузинские песни. А вам, молодёжи, вечно нужны какие-то общие интересы. Так и проживёте, уткнувшись в телефон.
Нана рассмеялась, но понимала, что бабушка сказала правду. Мила продолжала печатать сообщение во «ВКонтакте», общаясь с подружками. Гела болтал с Кахой, и девушке казалось, что они даже немного сдружились, хотя знакомы всего один день, а до этого знали друг друга только по рассказам её родителей, брата и её самой. Когониа вспомнила свои поездки в Абхазию с родителями, болтовню её папы и брата с дедушкой, прогулки по Сухуми, казавшемуся «волшебной страной», и предвкушала новые впечатления от нынешней поездки.
Все пообедали и Каха и Гела отправились смотреть телевизор. Гумала взглянула на сидящих напротив неё девчонок и задала вопрос:
— Как у вас учёба? Как жизнь?
—У меня всё хорошо, — ответила Нана. — Ни одной тройки. Я хочу стать переводчицей, но Марина, Эрмина и Света, невестки дяди Зураба, нового мужа тёти Тамины и, можно сказать, отчима Гелы, говорят, что мне нужно работать с детьми. У меня хорошо получается их успокаивать и занимать играми.
— Я давно заметила, что ты очень любишь играть с детьми. Когда ты приезжаешь, у малышей всегда праздник. Они до сих пор вспоминают тебя. Ахалгазрда Периа, как они тебя называют.
— Бабуль, для меня это хобби. Просто мне нравится веселить деток.
— Это хорошо, Нанико. Ты будешь отличной мамой, — прокомментировала Гумала и поинтересовалась у внучкиной подруги: — Милико, чем увлекаешься ты?
— Я смотрю мультики и иногда рисую по ним арты на планшете.
С этими словами Циклаури-младшая побежала в спальню, где оставила свои вещи, и найдя свой планшет в сумке, принесла его в летнюю кухоньку и показывала рисунки. Гвалия рассматривала нарисованных фей и принцесс из мультиков и прокомментировала:
— Как красиво ты рисуешь. Только кривовато. Но ничего — со временем научишься. Кстати, Нанико, ты жениха ещё не нашла? Когда мы у тебя на свадьбе погуляем?
Когониа тяжело вздохнула и, посмотрев на бабушку, с улыбкой сказала:
— Нет, не нашла. Да я и не искала. В этой жизни важно быть счастливой. И всё равно, в чём заключается это счастье.
— Нанико, ты права, — вставила Мила. — Я пойду, погуляю по двору.
— За калитку только не выходи. И Товли не мучай, — попросила Гумала.
Когда девочка вышла из комнатки и побежала во дворе, Гвалия заговорщицки посмотрела на внучку и, прислушавшись к шуму за стеной, поняла, что мужчины увлечены болтовнёй. Поняв, что их никто не услышит, старушка задала вопрос Нане, положив руку на её ладонь:
— Девочка моя, тебе Гела нравится? Я знаю, что он хороший человек. Вы мне о нём многое рассказывали.
— Да, бабуль. Хороший друг нашей семьи.
— Нанико, я вижу, как Гела смотрит на тебя. В его глазах любовь. Он явно к тебе неравнодушен.
— Бабушка, он мне как старший брат. Я знаю его прошлое и не буду о нём говорить. Но я давно в него влюблена.
— Девочка моя, не думай о том, что скажут люди. Да, Нанико, я раньше переживала об этом, но теперь понимаю, что люди разные, и каждый говорит своё. А всем не угодишь. Ещё можно с ума сойти, если каждого слушать. Все довольны тобой не будут.
Слушая бабушку, Нана понимала, что нужно решаться и делать шаг навстречу судьбе. Сложится ли её судьба с Гелой? Это должно показать время, а не догадки. С этими мыслями Когониа посмотрела на бабушку и с улыбкой ответила:
— Я наберусь смелости и сделаю всё для своей жизни.
— Ты молодец, Нанико. Ты замечательная девочка. Хорошо вас с Дато воспитали.
Девушка заглянула в большую комнату, где Каха и Гела уже играли в нарды. Кивнув головой, Нана вышла из дома и побежала к Миле. Девочки вышли за калитку, где столкнулись с местными детишками, узнавшими Ахалгазрда Периа.
Наступил вечер, и солнце зашло за горизонт. Наигравшись с детьми, девушки вернулись в дом. Поужинав и приняв душ, все домочадцы и их гости отправились в свои комнатки. Гела зашёл в отведённую ему небольшую спальню с кроватью и, переодевшись, лёг на кровать. Чувствуя усталость, Циклаури про себя подумал:
«Эх, старость не радость. Даже если мне говорят, что я выгляжу молодо и с сединой, которую не замечают, если не приглядываться, то всё равно организм уже не такой юный, как раньше. Всё равно болит спина от того, что в молодости работал и таскал тяжести. Всё равно от бессонных ночей спать хочется».
Нана и Мила переоделись в ночные сорочки и легли спать. Глядя на старшую подругу, девочка-подросток спросила:
— Нанико, а ты сводишь меня в ботанический сад? Я видела его на остановке. Он такой красивый.
— Конечно. Мы вместе сходим. И на пляже покупаемся. Насладимся морем. Посмотрим на город с высоты горы Саматы.
— Я всего несколько часов здесь, а мне уже нравится Абхазия. Может, это чувство, что я на своей родине. Конечно, моя родина — это Россия, но здесь чувствую себя как дома. Тут так душевно и прекрасно. Рай на Земле.
— Ты ещё оценишь красоту родины моей семьи. Просто я родилась и выросла в России, поэтому родиной считаю именно её. Спокойной ночи, Милико.
— И тебе спокойной ночи, Нанико.
Поговорив о жизни, девушки пытались уснуть, но Когониа всё ещё вспоминала те прикосновения в вагоне, и ей снова хотелось их ощутить и потрогать волосы мужчины, ставшего самым близким человеком.
Наступил новый день. После лёгкого завтрака Гела, Нана и Мила сели на автобус, который привёз их к вокзалу. Покинув салон, путешественники направились в ботанический сад. Зайдя с улицы Гулиа в ворота, сделанные в форме античных колонн с куполами на двух краях крыши, Гела и Мила восхищались большими зелёными деревьями, создающими прохладу под тенью в невыносимую жару, и виднеющимися вдали пальмами. Нана смотрела на бассейны с кувшинками и комментировала:
— Всегда прихожу в ботанический сад, чтобы посмотреть на красоту, которую может создать природа.
— Очень красиво, — отозвалась Мила. — Как в джунглях.
— Когда мы были в ботанических садах Кутаиси и Тбилиси, тебе казалось, что ботанические сады похожи на сказочные, словно мы попали в волшебный мир.
— Пап, тогда я была совсем маленькой, и всё яркое казалось таким сказочным. Эх, жаль, что сейчас нельзя поехать в Грузию. Ты говорил, что нужна виза.
— Вот так большие дяди-короли с ферзями играют по-крупному, а мы, простые пешки, от этого страдаем.
— И очень печально, что с возрастом теряется вера в чудеса, и остаётся только материализм, — вставила Нана.
— Сразу вспоминаю «Винксов», — поделилась наблюдениями Циклаури-младшая. — И теперь понимаю, почему маленьких феечек-пикси на Земле видят только дети. Потому что детям всё кажется таким волшебным и ярким.
— И дети чисты разумом. Он у них открыт и не загрязнён проблемами, — продолжил мысль дочери Гела.
Мужчина и девушки гуляли по бамбуковой аллее под тенью деревьев. Посмотрев на тонкие зелёные ветви, Мила прокомментировала:
— Да, я словно попала в аниме. Тут как в Азии. И неважно, что мы на Кавказе. А когда смотрю на пальмы, ощущаю себя как в Африке. Только где кокосы и бананы, Чунга-Чанга?
— Эти пальмы не плодоносные, — объяснила Когониа. — Да и нам бы не разрешили срывать с них плоды.
Путешественники продолжали гулять по саду, наслаждаясь красивым пейзажем. Нана старательно фотографировала виды и своих друзей на фоне пальм, бамбука и липы. Миле не хотелось покидать лес, но Нана задала вопрос:
— А хочешь на Сухумскую гору? Там такой прекрасный вид откроется. Тебе понравится. Ты посмотришь на родину моих предков с огромной высоты.
Гела, Нана и Мила отправились пешком на Сухумскую гору. Поднимаясь по лестницам, путешественники словно шли на Олимп, где восседал Зевс-Громовержец. Подумав об этом, Когониа про себя усмехнулась:
«Эта гора как раз для Гелы. Только где его трон? И где его молнии? Чем он похож на Зевса, так это тем, что он стольких баб перепортил. Но всё равно ты так хорош, что от тебя невозможно оторваться».
Словно прочитав её мысли, Циклаури поднялся выше, подал девушке руку и с улыбкой проговорил:
— Добро пожаловать, юная леди.
Мила поднялась, и ей отец протянул руку с предложением:
— Моя принцесса, проходите во дворец. Ваш папа-король ждёт вас в резиденции.
Чувствуя себя величественной особой на придворцовой аллее, девушка с улыбкой поднялась и молвила:
— Как прекрасен этот мир. Сказочный Кавказ — это рай на Земле, где забываешь обо всём на свете.
— Милико, а помнишь, как мы в Кутаиси ходили по развалинам дворца, и ты рассказывала, как представляла царицу, идущую по своим покоям?
— Пап, тогда я была совсем маленькой. А если так представить, то царь у нас ты, а я царевна. А Нанико — прекрасная леди. Невеста царя.
Гела посмотрел на свою оранжевую футболку и бриджи из денима и усмехнулся:
— Какой из меня царь? Так, простолюдин.
— Но ты такой красивый. У тебя профиль такой. Как у прекрасного царя из Средневековья, — сделала комплимент Мила. — И Нана такая принцесса. Словно из сказки.
Слушая разговор отца и дочери, Когониа улыбнулась, и в её сердце затеплилась надежда, что взаимность намечается. Выйдя на ротонду горы с большими светлыми колоннами в «античном» стиле, Нана смотрела на Чёрное море. Солнце ярко светило, и девушка, надев взятые с собой тёмные очки, любовалась горами вдали.
— Тут очень красиво, — сказал Циклаури, подойдя к девушке.
— Я чувствую себя настоящей принцессой, — вставила девчушка.
— Ты и есть наша маленькая принцесса, доченька, — ответил отец.
Путешественники втроём стояли на ротонде и наслаждались прекрасными видами с большой высоты. Мила фотографировала на смартфон пейзажи и отправляла их в Инстаграм с комментарием «Как прекрасна Абхазия. Ей хочется посвятить тысячи стихов».
Гела рассматривал сухумские пейзажи, и в его памяти ожили картины из прошлого. Ещё маленькая Нана после каждого путешествия в Сухуми рассказывала о том, как чувствовала себя Хозяйкой Горы, стоя на этой ротонде, сконструированной в «греческом» стиле, как чувствовала себя Морской Королевой, идя по Набережной Махаджиров.
Прокручивая воспоминания о девочке в голове, Циклаури невольно улыбнулся и про себя подумал:
«Как же ты быстро выросла. Ты казалась мне младшей сестрёнкой, с которой весело поиграть, но теперь ты другая. Ты прекрасная девушка. Я не должен тебя соблазнять, но ты заняла все мои мысли».
Нана продолжала любоваться видами Сухуми и Чёрного моря. Рассматривая её, Гела понял, что, уже не может сдерживать свои чувства, поэтому смело заявил ей:
— Нанико, душа моя. Я смотрю на горы, домики и море и вспоминаю тебя. Ещё маленькую. Как ты мне рассказывала о поездках в Сухуми.
— Гело, я это помню, — ответила Когониа, понимая, что мужчина хочет ей сказать. — Ты тогда с упоением это слушал. Потом ты наши с Милико рассказы передал Маркару и Мзии, а они рассказали Аревик об этих пейзажах. А Аревик написала стихи. Теперь она мечтает когда-нибудь поехать в Грузию.
— Теперь мы словно в сказке, которую сами сочинили, — продолжал Циклаури.
Мила слушала разговор и понимала, что лишняя в нём. Ей хотелось, чтобы отец был счастлив, но в то же время ей было непривычно, что Нана может стать не просто лучшей подругой и названной старшей сестрёнкой, а частью их семьи.
«Как я хочу, чтобы вы сошлись. Я же вижу, как вы влюблены друг в друга», — пронеслось в голове у девочки.
— Ты в этой король. Прямо как Зевс-Громовержец. А я всего лишь простая леди, которую король привёл в свой дворец. А наша Милико — принцесса. Она приехала с папой осматривать новые земли королевства.
— И король решит сделать простую леди своей королевой. Ты об этом задумывалась? — намекнул Циклаури.
— Не знаю, — ответила Нана, не глядя мужчине в глаза.
Когониа сразу поняла, на что он намекает, но в глубине себя была уверена, что сможет быть лишь наложницей во дворце, где король лишь использует её, как и остальных, но королевы у него никогда не будет.
Гела положил ладони на плечи Наны и с улыбкой сказал ей:
— Всё будет хорошо. Главное — наслаждайся этой прекрасной жизнью во всех её проявлениях.
— Так давай погуляем по Набережной Махаджиров, — предложила Когониа.
— С большим удовольствием, — хором ответили Гела и Мила, предвкушая прогулку по каменному берегу.
— Тогда идём! — заявила девушка.
— Позвольте провести вас по этой лестнице, юная фея, моя маленькая принцесса, — пригласил мужчина девчонок, широко улыбаясь.
Путешественники спускались вниз по лестнице, глядя на огромные деревья и зелёную траву вокруг горы. Шагая по ступенькам, Нана представляла себя прекрасной леди, сопровождавшую короля и его наследницу. Когда они оказались у подножия горы, отправились по улице Папаскир.
Гуляя по лесной чаще, Гела, Нана и Мила добрались до дома князей Чачба на улице Джанашия, выделяющимся на фоне простых малоэтажек. Глядя на трёхэтажный дом с большими суженными окнами и мезонинами на крыше, девчонка прокомментировала:
— Вот в таком дворце нужно жить королю с королевой.
— Эх, Милико, для нас такой особняк слишком крутой. Зато наверняка у меня наметится сказка, которую можно рассказать детям для вдохновения.
— Какая? — с интересом в голосе спросила Когониа. — О том, как один прекрасный король путешествует со своей очаровательной дочкой-принцессой?
— Возможно... Я ещё не решил, — ответил Циклаури и про себя подумал: — «Даже не знаю, что это должна быть за сказка. Кем окажется король? Прекрасным человеком или чудовищем?»
Повернув на проспект Аиааира, путешественники гуляли по улице и рассматривали простые малоэтажные домики, пока Нана не привела их к городскому парку. Рассматривая зелёные деревья, горки и качели, Мила прокомментировала:
— Жаль, что я уже большая. Так хочется вновь вернуться в детство. Даже вспомнила, как мы приезжали с папой в Кутаиси, и он водил меня по паркам и пещерам. Эх, такая красота. До сих пор рассматриваю фотки и вспоминаю ту поездку.
— Милико, я надеюсь, что когда-нибудь всё закончится, и мы сможем приехать в Грузию, чтобы вновь посмотреть красоты, — изрекла Нана.
«Да, мои девочки, вы так быстро выросли. Я даже не заметил, как пролетело время. Ещё вчера вы были такие маленькие, а теперь уже такие красавицы. Скоро, наверное, вас замуж выдам», — размышлял про себя Гела, фотографируя своих девчонок.
Чувствуя жуткую жару, молодые люди отправились домой под кондиционер, чтобы освежиться. Пообедав и немного придя в себя, молодые люди переоделись в купальники под верхней одеждой и отправились на большой красивый пляж.
Гела, Мила и Нана путешествовали по улице Трапш, рассматривая маленькие деревенские домики, и вышли на проспект Эшба; добравшись до улицы Дзидзария, повернули на Джонуа и шли к Скверу имени Иуа Когониа. Шагая по дороге, Циклаури чувствовал себя как дома, словно вновь оказался в Кутаиси или в Ростове-на-Дону. Придя в прибрежный парк, девушка рассказала:
— Это Сквер имени Иуа Когониа. Поэта, чьё творчество так же опубликовали посмертно, как и Николоза Бараташвили. Жаль, что не дожил до двадцати пяти и умер от туберкулёза. Но его творчество до сих пор живо.
— Печально, что умирают молодые, не успевшие пожить, — ответил Гела, вспоминая всех своих близких, кто навеки ушёл. — Очень печально.
Посмотрев на синее море под яркими солнечными лучами, Мила с улыбкой подбежала к нему, а отец и подружка последовали за ней. Сняв с себя лёгкое платье, Нана поправила синий в голубую полоску купальник и, расстелив полотенце с изображением рыбок, села. Циклаури освободился от оранжевой футболки и джинсовых бридж, оставшись в одних чёрных плавках с белыми лампасами.
Расстелив рядом полотенце, Гела достал из сумочки крем для загара. Мила быстро разложила синее полотенце, сняла розовую кофточку и бриджи, оставшись в ярко-оранжевом купальнике. Нана смотрела на мужчину, смазывающего себя кремом, и не могла отвести от него взгляд. Её привлекало его подтянутое тело, что даже шрамы от ранений не портили красоту, хоть и бросались в глаза.
«Всё равно ты самый красивый мужчина. Не знаю, кому ты ещё принадлежал до меня, но я так хочу, чтобы ты стал моим и только моим. Не зря я называю тебя королём. Ты такой величественный, словно сошёл с трона прямиком к простым людям и живёшь среди них», — отметила про себя Когониа, намазывая руки маслом от загара.
Циклаури закончил покрывать кожу кремом от ультрафиолета и смотрел на Милу, бегущую к морю. Радостная девочка бежала к синим волнам, словно бегущим навстречу каждому отдыхающему, и наслаждалась жарой. Гела бросил взгляд на Нану и рассматривал её стройное тело. Ему хотелось обнимать её, гладить её плечи и целовать её губы.
Когониа легла на полотенце, и Циклаури устроился рядом с ней. Она положила свою нежную руку на его грубую ладонь. Ощущая её прикосновение, мужчина понял, что отдаст всё, чтобы девушка была с ним. После гибели Машико у него не было таких мыслей — все его девушки, кроме Дианы, были не более, чем мимолётным развлечением, но с появлением Наны всё изменилось.
«Когда ты год назад приехала, ты на мгновение показалась мне похожей на Машико. Но всё изменилось, и я осознал, что ты не она. Не знаю, что со мной происходит. В последнее время хочу быть с тобой и только с тобой. Наверное, я влюбился, раз хочу ещё больше заботиться о тебе. Я даже помогал тебе с английским, хоть ты никогда не просила меня об этом».
Мила прыгала по волнам и ныряла в тёмные солёные воды. Накупавшись, девочка вышла из моря и пришла к папе со словами:
— Вода такая классная! Скорее искупайтесь!
Гела и Нана побежали в синее море, а Мила осталась загорать на закатном солнце. Когониа плавала на волнах и ныряла в глубину тёмных волн; Циклаури смотрел на девушку и наслаждался её красотой. Окунаясь в синее море, мужчина наслаждался тёплыми волнами и продолжал любоваться Наной, вынырнувшей из волн и нырнувшей обратно. Плывя по солёной воде, Гела приблизился к девушке и высказал мнение:
— Хорошо плаваешь. Смотрю, папа тебя научил.
— Да, Гело. Меня научил папа, — ответила Нана.
Девушка смотрела на его волосатую грудь и капли морской воды, стекающей по его коже, и ей хотелось, чтобы он обнял её и прижал к себе. Смутившись от вида обнажённого мужского торса, Когониа нырнула под воду и, выплыв, направилась в сторону, а Циклаури наблюдал за ней.
Накупавшись в море, мужчина и девушка вышли из моря и подошли к своему месту отдыха, где Мила наслаждалась солнечными ваннами. Посмотрев на папу и на подругу, девочка задала вопрос:
— Ну как? Хорошо искупались?
— Отлично! — Гела показал палец вверх.
— Мне понравилось, — ответила Нана и легла рядом.
— Куда завтра пойдём? — спросила Циклаури-младшая.
— Ты любишь заброшки и до сих пор ходишь по ним. Так что завтра сходим к зданию Верховного Совета Абхазии, которое уже с 1993 года заброшено после войны.
— После той войны, от которой мы всей семьёй сбежали из Грузии в Россию и так и остались. Я не жалею, что мы живём в России. Там вся моя жизнь, — вставил Гела свои пять копеек.
— Мои родители тоже всё продали и сбежали, когда начались эти волнения в Абхазии. Причём с маленьким Дато убежали в Новокузнецк. У папы образование шахтёра, но работы не было, поэтому он торговал цветами. На вырученные деньги они купили у одного старика однокомнатную квартиру и разменяли на трёхкомнатную, где мама с папой сейчас живут, а в девяностых у одной старушки снимали дачу, чтобы было, где отдохнуть на свежем воздухе.
— Я помню, как приезжал с сестрёнками и подругой на дачу. И мы даже не думали, что она съёмная.
— Зато это было лучшее время. Судя по фоткам.
Заговорив об этом, Нана вспомнила фотографию, где Гела стоял с одной девушкой, которая потом пропала в неизвестном направлении. Когда она спрашивала у него, он отвечал, что он какое-то время встречался с Настей, которая потом куда-то пропала, снаркоманившись. Циклаури стыдливо признавался, что сам виноват в её пагубном пристрастии и бесследном исчезновении.
— Да, лучшее... — уклончиво ответил мужчина.
Покупавшись и позагорав на солнце, путешественники вернулись домой. Идя по улицам Сухуми, молодые люди предвкушали следующие прогулки.
Наступил новый день. После лёгкого завтрака и болтовни с бабушкой и дедушкой Нана, Гела и Мила отправились к Зданию Верховного Совета. Глядя на стоящую на арочном строении, словно собранном из камешков, большую многоэтажную заброшку, бывшую когда-то величественной администрацией края, девочка прокомментировала:
— Как огромный дворец...
Циклаури-младшая зашла в заброшенное здание, ставшее памятником той эпохи, закончившейся войной между странами, бывшими когда-то единой конфедерацией, а Гела и Нана пошли за ней, чтобы просмотреть лабиринты помещения.
Мила гуляла по опустевшим и выжженным огнём коридорам и представляла, что когда-то по ним ходили деловые мужчины в строгих костюмах с наглухо завязанным галстуком и чопорные дамы в блузках и юбках-карандашах. Все спешили по своим делам и не думали, что когда-нибудь это здание рухнет вместе с той великой страной, о которой рассказывал папа.
Гела и Нана шли по сгоревшему от упавших снарядов заброшенному зданию, в котором остановилось время, и ощущали себя сталкерами, прикоснувшимися к истории. Мила гуляла по этажам и вспоминала, как бегала с Кирой по заброшенному стекольному заводу, от которого остался один только остов, а остальное либо бомжи разграбили, либо природа разрушила.
«Интересно, как Кира поживает? Надеюсь, у неё хватит смелости сбежать хотя бы в училищную общагу, чтобы больше не жить с мамашей?»
Путешественники продолжали гулять по заброшке. Глядя на былое великолепие, сожжённое военными снарядами, Нана оценила:
— Мы словно ходим по заброшенному замку. Здесь время остановилось.
— Так и есть, — подтвердил Циклаури. — Здесь всё как в сорок первом — война не уходит из этого дворца.
Погуляв по заброшенной администрации, путешественники отправились на пляж загорать и наслаждаться морскими волнами.
Время сухумских каникул пролетело незаметно. Всё это время Гела, Мила и Нана гуляли по улицам, путешествовали по историческим достопримечательностям и купались в море. Когда приходили домой, Циклаури играл со стариком в нарды, а девчонки слушали самые интересные и яркие бабушкины рассказы о её подругах и знакомых. Мила записывала в телефон содержание этих историй и желала отправить их Маркару и Мзии для вдохновения. Временами Нана выходила во двор, где играла с детьми и веселила их успокаивающими играми.
Возвращаясь с пляжа, мужчина и девушки гуляли по каменной набережной, смотрели на плещущиеся волны Чёрного моря и ощущали атмосферу какой-то романтики.
— Гело, когда я гуляю по Набережной Махаджиров, чувствую себя Русалкой, — сказала Нана, глядя на каменную набережную и воды моря.
«Главное, чтобы я не оказался тем принцем, который не узнал спасительницу», — отметил про себя Гела и продолжил мысль: — А я чувствую себя знатным человеком, гуляющим по берегу моря с двумя принцессами. Это красота, Нанико.
Идя под палящим солнцем, ощущая морской воздух, молодые люди свернули на проспект Леона, пока не добрались до парка Надежды Кучеренко, стюардессы, попытавшейся остановить двух террористов, напавших на самолёт, и погибшей от их пули.
— Печально, что так вышло, — прокомментировала Когониа, рассматривая памятник юной девушки. — Ей ещё жить и жить, но такой молодой погибла.
Гела ничего не сказал и рассматривал памятник стюардессы, в очередной раз ощущая грусть от того, как хрупка и быстротечна человеческая жизнь. Он вспоминал слова из книги Михаила Афанасьевича, что человек смертен, а порой внезапносмертен. И это печально...
Пройдя всю улицу Дзидзария и добравшись до Эшба, Мила любовалась домами и, нафотографировав их, поделилась мнением и желанием:
— Действительно, здесь рай на Земле. Эх, приеду и расскажу всем об этом. Ещё фотки покажу. Чтобы завидовали.
— Завидовать, Милико, нечему, — изрёк отец. — У всех пляж в доступности. Можно сесть в машину, приехать и посмотреть на красоты, покупаться в Чёрном море и насладиться ясным солнцем. Красота!
Нана только смеялась над этими разговорами. Ей хотелось остаться ещё ненадолго, но время неумолимо шло вперёд. Они зашли в дом родителей Ламары. Гумала взглянула на гостей и с улыбкой сказала:
— Я вас последнее время совсем не вижу. Всё время где-то гуляете. Это очень хорошо. Дело молодое. Что вам с нами, стариками, сидеть?
— Бабуль, нам даже уезжать не хочется.
— Если будете всю жизнь жить у моря, то вам оно так надоест, что видеть его не захотите, — вставил Каха.
— Кстати, Нанико, твоя мама беременна, — сообщила новость Гвалия.
— Скоро у тебя будет сестрёнка или братишка, — продолжил мысль Чичинадзе.
Услышав новость от родителей, Нана ощутила радость за маму, решившуюся ещё на одного ребёнка; она тут же подбежала к телефону и, набрав номер мамы, дождалась её ответ. Ламара подняла трубку и спросила:
— Алло. Мама, это ты?
— Это я, Нана. Бабушка сказала, что у вас будет ребёнок. Знаешь, я так рада, что у меня будет ещё братик или сестричка.
— Нанико, ты же понимаешь, что нам уже надо ваши с Дато свадьбы играть, а тут мы с папой решили ещё ребёнка родить, — скорее утвердительно, чем вопросительно заявила Ламара.
— Мам, — не скрывая усмешку, говорила Когониа, — Сейчас в Европе как раз от сорока и больше лет — самое то для детей. А в том возрасте, в котором вы нас с Дато родили, вы бы для них были совсем детьми.
— Да, Нанико, долго готовятся, а потом мучаются, вот так рожая ребёнка.
— Мам, не обращай внимание. Мама Саши Громова родила его в сорок четыре, когда у неё уже внук родился. И ничего. Хороший паренёк. До сих пор с Леной встречается.
— Нанико, как хорошо, что ты меня поддержала. Раз вы разъехались, то наверняка этот ребёнок будет для нас новой поддержкой.
— Я тоже потом хочу приехать и посмотреть на малыша. Надеюсь, это будет сестричка.
— Нанико, нам надо отключиться. Деньги идут. Потом поговорим. Хорошо?
Распрощавшись с Ламарой, Нана положила трубку. Услышав разговор, Гела посмотрел на девушку и с улыбкой прокомментировал:
— Это хорошо, что Тенгиз и Ламара решились на третьего ребёнка, когда дети уже выросли.
— Только мама думает о том, что скажут люди.
— Ламаре надо думать своей головой, а не чужой, — отрезал Циклаури.
— Вот именно, Гело. Вот именно.
Две недели незаметно пролетели. Гела, Мила и Нана засобирались домой. Каха и Гумала дали путешественникам сладости и еду на дорогу. Чемоданы были собраны, и гостеприимные хозяева дома и их гости подошли к остановке. Вскоре нужный автобус подъехал, и они зашли в салон.
Когда транспорт остановился возле онкологического центра, Гела, Мила, Нана, Каха и Гумала вышли возле ботанического сада. Девочка посмотрела на виднеющиеся пальмы и прокомментировала:
— Печально прощаться с этим прекрасным городом.
— Ничего страшного, Милико. Когда-нибудь мы ещё сюда приедем, — ответила Когониа.
Бабушка, дедушка, внучка и её друзья подошли к вокзалу. Гела посмотрел на виднеющееся вдали море и про себя отметил:
«Море... Как ты прекрасно. Ты очаровательно везде. От одного твоего вида хочется лежать в твоих водах и согреваться в солнечных лучах».
Спустя несколько минут нужный поезд прибыл на платформу. Посмотрев на внучку, Гвалия сказала:
— Не слушай никого. Слушай только себя. Жить тебе, а не им. Лучше сделай и пожалей, чем не сделай и пожалей. Главное, чтобы ты была счастлива.
— Почаще приезжайте к нам, — добавил Чичинадзе. — Отдыхайте с нами. Было приятно с вами познакомиться.
Обняв бабушку и дедушку, Нана смотрела, как Гела распрощался с Кахой. Ей не хотелось покидать этот уютный гостеприимный дом, но время отправления поезда неумолимо приближалось.
Циклаури пожал Чичинадзе руку, словно прощался со своим дедушкой. Посмотрев на гостя, старик с улыбкой шёпотом проговорил:
— Я видел любовь в твоих глазах, когда ты смотрел на Нану. Береги её, Гело. Не обижай девчонку. Ты же знаешь, какая она наивная.
— Да, дядя Каха. Я буду беречь её.
— Смотри! — пригрозил пальцем старик.
Распрощавшись с Гвалия и Чичинадзе, путешественники зашли в вагон и заняли свои места. Старики смотрели на внучку в окно и махали руками, прощаясь с ней надолго. Гела, Нана и Мила не хотели покидать этот гостеприимный край, но диспетчер уже объявляла об отправке поезда «Сухуми — Санкт-Петербург».
Состав тронулся на север, и путешественники смотрели, как вокзал с перроном скрывались вдали, оставляя в городе их воспоминания. Мила грустно смотрела на огромные горы и дома и сказала отцу и подруге:
— Я буду скучать. Эти дни были лучшими на свете. Я вновь приехала на море. Люблю его. Как оно может надоесть?
— Оно не может надоесть, если не так часто бывать рядом с ним, — изрекла Нана.
— В любом водоёме есть спокойствие, — вставил Гела. — Но море никогда не бывает тихим. В этом и есть его очарование.
Поезд мчался по рельсам; его громкий мерный стук успокаивал путников. Мила и Нана рассматривали пейзажи Абхазии и чувствовала тоску по родному её близким краю. Гела решал кроссворды, не обращая внимание ни на что.
— Нанико, ты хотела бы жить в Абхазии? — поинтересовалась Циклаури-младшая.
— Это родной край моих родителей и брата. Только мы с Дато выросли в России. А Россия — моя родина, в которой мои близкие люди и друзья. Ведь дом там, где сердце.
Слушая Нану, Гела вспоминал прошлое. Ещё двадцать лет назад его домом была Грузия, но после переезда в Россию он постепенно забывал её, и Кутаиси стал для него эпизодом из далёких дней. Новокузнецк был местом разных событий молодости — хороших и плохих, но именно в нём появились самые близкие ему люди. Теперь Ростов-на-Дону стал городом его осуществившейся мечты, в котором ему спокойно и уютно.
Поезд миновал Новый Афон, Гудауту, Гагру, Цандрыпш и ночью, проехав границу между Абхазией и Россией, остановился на станции «Весёлое». Пограничники проверили пассажиров, въезжающих в другую страну. Спустя час, казавшимся одним днём, время стоянки закончилось, и пассажиры готовились ко сну. Гела, Мила и Нана расстелили полученное от проводницы постельное бельё. Когониа и Циклаури поднялись на верхнюю полку, легли на верхнюю полку и, завернувшись в пододеяльник, попытались уснуть. Мила лежала на нижнем месте и, слушая стук колёс, уснула.
Вспоминая, как они лежали на пляже и, загорая, держали друг друга за руки, Гела протянул руку девушке и прошептал:
— Нанико, дай мне руку. Я хочу подержать тебя.
Нана протянула руку и, когда мужчина коснулся её, ощутила что-то, похожее на лёгкий удар током. Ей хотелось держать его грубую ладонь, ощущая тепло его кожи. Он не хотел отпускать девушку, желая прижимать её к себе и не отпускать. Но разлука, хоть и временная, была неизбежна.
Молодые люди держали друг друга за руки, пока Нана не почувствовала, что хочет спать. Отпустив его ладонь, Когониа обняла подушку и уснула. Гела смотрел на неё и был не в силах оторваться от неё; но сон сморил его, и Циклаури уснул под мерный стук колёс.
За ночь поезд проехал весь Сочи. Утром, на станции Армавир, мужчина и две девчонки быстро проснулись от лучей солнца, бьющих в окно. Нана потянулась и, посмотрев на открывшего глаза Гелу, спустилась с нижней полки. Их соседка, пожилая женщина, спавшая напротив Милы, зло посмотрела на Нану и злобным голосом спросила:
— Чего прыгаешь тут и спать не даёшь?
Когониа промолчала, не желая вступать в конфликт, но старуха не унималась. Мила проснулась и, потянувшись, сказала:
— Эх, сегодня уже приедем домой. Как хорошо отдохнули-то на море.
— Чего разверещалась? Поспать не даёшь! — проворчала соседка, не желая успокаиваться.
Не обращая внимание на ворчание старухи, девчонки взяли чашки и, побежав к титану, налили кипяток и себе, и Геле. Циклаури проснулся от ворчания старухи и спустился вниз. Сев на полку Милы, мужчина дождался «маленькую» подругу и дочку. Девочки поставили чашки на стол и заварили чай. Гела нарезал бутерброды и положил на салфетку. Глядя, как пассажиры готовили завтрак, старуха проворчала:
— Опять тут сидят, воняют своей колбасиной!
— Если вы хотите поругаться, то вы не по адресу! — отрезал Циклаури.
Соседка растерялась от такой спокойной реакции мужчины и поняла, что конфликта не выйдет. Девушки сидели за столом и, завтракая, болтали о чём-то. Гела смотрел в окно, и ему не терпелось поскорее приехать, чтобы провести несколько дней дома и потом отправиться в Лондон на повышение квалификации.
Проехав по Краснодарскому краю, поезд примчался в Ростов-на-Дону. Когда железнодорожный состав приближался к вокзалу, Гела, Мила и Нана высматривали вдали знакомые лица. Локомотив остановился, и Циклаури увидел Владимира, ждавшего их на перроне, и помахал ему рукой.
Пассажиры покинули вагоны. Неся с собой чемоданы с сувенирами, Гела, Мила и Нана подошли к Коровину.
— Привет! Мне дочки рассказали всё, что прислала им Мила, — заявил зять, забирая у девчонок чемоданы.
— Думаю, что Уля с Юлей захотят поехать в Сухуми, когда послушают наш рассказ, — с улыбкой прокомментировала Циклаури-младшая.
— Очень хотят, Милико. И в следующем году мы поедем в Абхазию.
Выйдя из вокзала, Гела, Владимир, Мила и Нана сели в машину. Серая «Тойота» поехала по улицам. Девчонки рассматривали дома и дороги, словно попали в родной город впервые. Коровин посмотрел на зеркало заднего вида и, увидев в отражении гостью и племянницу, спросил:
— Как отдохнули? Вам понравилось?
— Очень, — ответила Мила.
— Каждый раз как первый, — продолжила Нана. — Когда приезжаю в Сухуми, чувствую себя как в раю на Земле. Кавказ — самое прекрасное место, где чувствуешь себя как дома. Словно оказался в самом родном месте.
— На следующий год мы поедем в Сухуми, — заявил Владимир. — Просто сейчас билеты куплены, и мы девочкам обещали поездку в Дагестан.
— Пап, давай на следующий год поедем в Сухуми, — попросила Мила. — Мне очень хочется вновь там побывать.
—Хорошо. Только нужно побывать в разных местах, чтобы было интереснее писать сочинение о том, как провела лето, — пошутил Циклаури.
Девчонки дружно рассмеялись. За разговорами время пролетело незаметно, и вскоре серая «Тойота» прибыла во двор на улице Войкова. Гела, Владимир, Нана и Мила покинули автомобиль, и Цицино с дочками встретила путешественников со словами:
— Привет, мои дорогие. Как отдохнули?
— Отлично! — хором крикнули мужчина и девчонки.
Уля и Юля обняли кузину и старшую подругу, словно их не было не две недели, а год. Гела, Цицино и Владимир отправились в летнюю кухоньку, где уже остывало мясо, поджаренное на углях. Все сели за стол и, ужиная, болтали обо всём и ни о чём. Мила, Нана и близняшки болтали и смеялись, а Гела, жуя жареное мясо, поделился своими планами:
— Я на полтора месяца уезжаю в Лондон на семинар. Нужно обновлять знания до актуальных.
— Ты же не собираешься больше работать по специальности, — скорее утвердительно, чем вопросительно сказал Владимир, продолжая есть шашлык, макая его в томатный соус.
— Нет, пока не планирую, только непонятно, как жизнь может повернуть. Командировку мне институт оплатит, а так съезжу и вновь прогуляюсь по берегам Темзы в свободное от семинаров время.
Все остальные ели шашлык с острым соусом и пили томатный сок. Мила и Нана уже были готовы ожидать ближайшее прощание с Гелой и разлуку на полтора месяца. И через два дня после приезда из Сухуми Циклаури ранним утром отправился в аэропорт, вызвав такси, чтобы никого не будить.
Эти полтора месяца были для Милы с Наной подобно вечности. Наступил август, и семья Коровиных отправилась в Махачкалу, а Мила и Нана, взяв с собой животных, уехали в Батайск к Тамине и Зурабу, чтобы не быть одинокими в четырёх стенах.
Мила и Нана с клетками-переносками и лотками для их туалета зашли во двор, где бабушка и её новый муж радушно встретили её. Посмотрев на внучку и подругу сына, Шенгелия сказала:
— Привет, мои хорошие. Надеюсь, что с нами не соскучитесь.
— Нет, бабушка. Всё хорошо. Папа получает квалификацию в Лондоне, а дядя Влад с тётей Цицино, Улей и Юлей поехали в Махачкалу.
Хозяева дома и гости зашли в домик. Мила выпустила из клеток котов и Читу. Животные бегали по комнатам, изучая новое место.
— Я знаю, что вы прекрасно провели время в Сухуми, — вставил Джапаридзе. — Расскажите, как там.
Девочки наперебой делились впечатлениями, рассказывая обо всём, что видели в столице Абхазии. Тамина и Зураб внимательно слушали истории и сами были готовы поехать в Сухуми и в Гагры. Шенгелия заметила грусть в глазах Наны, хоть ей было весело.
Раздался звонок. Увидев, что номер телефона начался с двух четвёрок, Когониа быстро подняла трубку и сказала:
— Привет, Гело, как жизнь?
— У меня всё прекрасно. Смотрю на воды Темзы и вас вспоминаю. Решил позвонить тебе и спросить, как у вас дела.
— У нас всё хорошо. Вчера Влад, Цицино, Уля и Юля уже уехали. А мы с Милой пока живём у тёти Тамины и на время привезли животных. Я решила пока поработать в хлебном магазине. Когда Влад с семьёй приедет, мы вернёмся, и я снова пойду работать в кафе официанткой.
— Нанико, я по вам уже скучаю. Скоро вернусь, только ждите.
— Хорошо.
Деньги на телефоне заканчивались из-за дороговизны связи. Нана положила трубку и ощутила тоску от прощания с близким человеком. Вскоре ужин закончился. Зураб отправился в большую комнату, где смотрел телевизор и решал кроссворды. Мила пошла в комнатку и смотрела новости во «ВКонтакте». Чита, Чип и Дейл носились по комнатам. Заметив грустинку в глазах Когониа, Тамина отозвала девушку в сторону и прошептала:
— Вижу, что ты в него влюблена. Не зря он тебе позвонил. Гела скучает по тебе.
— Я знаю. В поезде мы трогали друг другу волосы и гладили друг друга по голове. На пляже мы держались за руки. И на обратном пути, когда легли спать после таможни, взялись за руки, лёжа на верхних полках. Тёть Тамина, что делать?
— Поговори с ним. Откройся ему. Не тяни время.
Слушая женщину, Нана кивнула головой и ощутила ещё большую тоску от прощания с любимым. Шли дни и недели. Она с нетерпением ждала тот день, когда Гела прилетит в аэропорт Платов с новыми знаниями для учебного материала. Уже Коровины вернулись из Махачкалы, отдохнув у Каспийского моря и набравшись новых сил, а Мила и Нана вернулись домой, привезя с собой животных. Уже начался новый учебный год у школьников и студентов.
Наступил день, когда самолёт прибыл на взлётную полосу, и Гела, спускаясь по трапу, встретил Владимира и Нану. Пожав зятю руку, Циклаури с улыбкой спросил:
— Нанико, как вы там без меня?
— Всё хорошо, — с улыбкой ответила Когониа. — Никаких приключений не было. Ты же знаешь, что мы спокойные и никогда не влипаем в проблемы.
Молодые люди отправились к серой «Тойоте» и, когда Гела и Нана сели на заднее сидение, Владимир завёл машину и отправился в Железнодорожный район. А Циклаури с Когониа продолжили разговор.
— Я всегда знал, что вы спокойные и не создаёте неприятности. Как успехи в институте? Как у Милы в школе?
— Всё хорошо. У меня как обычно. Мы с Дашей пьём кофе и болтаем. У Милы тоже нет проблем. Родителей не вызывали. А если и вызывают, то чтобы похвалить или на собрание.
Сказав о подруге по институту, девушка вспомнила, как стояла с Дашей у автомата и попивали капучино. Глядя на подружку, Морозова сказала:
— А ты загорела. Представляю, как ты лежала с этим красавцем на песке и грелась на солнышке, предаваясь наслаждению.
— Конечно. А ты как провела это лето?
— Никак. Весь июль пахала на огороде, а потом сбежала из деревни в Ростов. Пусть проторчала в Ростове и нигде больше не была, зато я реально отдохнула, а не ещё больше задолбалась.
— Почему ты не хочешь помогать маме? — спросила Когониа.
— Ты это называешь «помогать»? — возмутилась Даша. — Я за них пашу как раб на галерах. Зато мой братец Мишенька всегда отдыхает. Я им говорю, мол, пусть он помогает, ведь он же мужик. Так нет. У него то отпуск короткий, то болеет чем-то, то ему надо отдыхать. Как будто я не болею! Как будто мне отдыхать не надо!
— Печально, что твоя семья тебя не ценит. Они хоть интересуются, как у тебя дела?
— Ты что? Я для них робот, который должен все команды выполнять.
— Даже робота надо обслуживать. Масло менять, детали менять, программу обновлять и заряжать.
— Ты правильно рассуждаешь, Нана...
Прозвенел звонок, прервав разговор на очередную пару, и девушки, выпив кофе, отправились на пару.
Нана делилась с Гелой воспоминаниями, а он рассказал, как гулял по берегу Темзы, рассматривал холодные пейзажи столицы Англии и вспоминал жаркую Набережную Махаджиров. Ему не терпелось поскорее вернуться в Ростов-на-Дону и обнять самых близких людей.
За разговорами молодые люди не заметили, как приехали домой. Мила вышла из домика и с криком «Папа!» кинулась в объятия.
— Доченька, я так по тебе скучал, — сказал Гела.
— Пап, я тоже по тебе соскучилась. Когда ты приехал, стало ещё веселее. Я люблю тебя, папочка.
— И я тебя люблю, моя красавица.
Нана смотрела на отца и дочь и чувствовала себя счастливой. Ей хотелось, чтобы Гела не покидал Ростов-на-Дону без неё. После очередной семейной трапезы в честь возвращения домой девочки-подростки убежали в свои комнаты, а взрослые ещё оставались за опустевшим столом. Циклаури посмотрел на девушку и предложил ей:
— Пока ещё тёплые деньки, давай на выходных прогуляемся по набережной Дона. Посмотрим на воды. Я люблю так расслабляться и любоваться рекой. Это успокаивает.
— Хорошо, — обрадовалась Нана. — Я люблю гулять по берегу. Но с тобой интереснее бродить по улицам и кататься на машине.
— Это с радостью. Мне одному скучно кататься даже по самому красивому городу. А вместе посмотреть на памятники и обсудить их красоту очень интересно.
— Тогда в субботу мы вместе пойдём.
Слушая их разговор, Владимир про себя усмехнулся и вспоминал, как сам прогуливался с Цицино по улицам Запсиба и наслаждался весенними и летними деньками. Коровин мыл тарелки в раковине и про себя отметил:
«Как прекрасно прогуливаться по пристани, по мосту и смотреть на воды. Гела говорил, что это успокаивает, а по мне — так это романтика».
Рабочая неделя пролетела незаметно, пока не наступили выходные. Солнце ещё светило, даря свет и тепло. Позавтракав и одевшись в лёгкую одежду, Гела и Нана сели в автомобиль и отправились в сторону Набережной Дона. Едя по улице Портовой, Когониа рассматривала домики и ощущала себя расслабленной и спокойной, предвкушая предстоящую прогулку. Вскоре они прибыли к огромному современному зданию на берегу Дона.
Выйдя из машины, Гела и Нана отправились по ещё жаркой Набережной. Идя по брусчатке, Циклаури наслаждался солнечным днём бабьего лета, смотрел на спокойные реки и говорил:
— Знаешь, как прекрасны воды, когда на них любуешься. Когда всматриваешься в их волны, так успокаиваешься. Словно смотришь в глубину и видишь что-то хорошее, что было в жизни.
— Интересно посмотреть, что же я увижу в тёмных водах, мой маг воды, — в шутку ответила Когониа.
— Пойдём поближе и посмотрим. Тебе понравится.
Мужчина и девушка подошли к парапету. Гела взглянул на тёмные воды Дона и предложил:
— Нанико, посмотри. Что ты вспомнишь?
Нана наклонила голову и взглянула в мутные волны, навеваемыми быстро периодически проплывавшими катерами. Рассматривая камни под водой, Когониа вспоминала детство, когда она, ещё тринадцатилетняя нескладная девочка-подросток, с родителями и шестнадцатилетним братом приезжали на шашлыки к реке Томь.
Пока Тенгиз и Ламара жарили маринованное мясо на углях, Нана в розовом купальнике и Дато в чёрных плавках бегали по водам, плавали и играли в разные игры. Когониа улыбнулась, когда вспомнила ролевую игру с братом по мотивам мультсериала «WITCH». Девочка изображала Вилл Вандом, хотя никогда не стригла волосы коротко и не красила их в алый цвет, а Дато — её противника, злого ангела Шегана. Они бегали по воде, уплывали друг от друга и брызгали друг в друга, пародируя сражение.
Удивляясь, что её брат давным-давно согласился играть в подобные «детские» игры, Нана захихикала, вспоминая их смешные диалоги.
— Вилл, — говорил ей Дато, брызгаясь водой, — где твой парень? Угадай, если сможешь.
— Куда ты его дел, птиц ты неощипанный!? — изображала гнев девочка. — Где спрятал Мэтта?
— В своей голове! — смеялся Дато скорее не из-за вхождения в роль, а от абсурдности пародии.
— Где Мэтт? — продолжала вопрошать Нана и уже набрала в кулаки воду.
— Давай, детка, ненавидь меня сильнее! Я от твоей ненависти просто торчу! Ты меня кормишь, а я тебя дальше достаю.
Нана рассмеялась, вспоминая эту игру и эти фразы. Заметив улучшившееся настроение девушки, Гела посмотрел на её губы и сказал ей:
— Ты смеёшься. Какие-то воспоминания тебя развеселили?
— Да, Гело. Вспомнила, как мы с Дато отдыхали на речке Томь и играли в «WITCH». Я играла главную героиню Вилл, а он Шегана — ангела зла и её же парня Мэтта после подселения в него злой сущности. Наша болтовня — как отдельный вид искусства. Это было просто смешно.
— Конечно. Когда вы были у меня в гостях, тоже играли в подобное. Дато тоже говорил что-то вроде «Всё, ведьма, я давно порвал контракт с твоим “Газмясом”, так что я на светлой стороне!». Это было очень весело и забавно. Особенно после того, как сам вместе с Милой смотрел этот мультик. Он гораздо интереснее и сильнее, чем «Винкс».
— Я попыталась посмотреть этих феечек, но мне не понравилось. Не зацепили.
— Не всё может зацепить.
Нана не ответила ему. Гела посмотрел на неё и хотел поцеловать, но боялся спугнуть этот нежный цветочек. Чувствуя его взгляд, Когониа положила руку на его ладонь и застенчиво спросила:
— Гело, а ты о чём думаешь, глядя в воду?
— Я всегда думаю о том, сколько секретов хранят эти воды, как прекрасны они в покое. Как они легки и красивы. Это очаровательно...
Нана волновалась и ощущала, как забилось её сердце. Глядя в глаза Циклаури, Когониа погладила его руку и заявила:
— Гело, я всю жизнь тебя знаю. Ты друг моего папы, даже мой друг. Когда ты приходил к нам в гости, это было для меня праздником. Когда я приходила к тебе в гости, мне хотелось остаться у тебя дома. Когда я была маленькой, ты казался прекрасным принцем из сказки. Ты всю жизнь был со мной. Я не знаю, когда влюбилась в тебя. Гело, я люблю тебя. С каждым днём я влюбляюсь всё сильнее и сильнее. Несмотря ни на что...
Гела внимательно взглянул на Нану и пытался осознать услышанное. Ему хотелось обнять её, но его страх навредить ей сковывал его душу. Борясь с этим чувством, Циклаури взял девушку за подбородок и, гладя её щёку, сказал:
— Нанико, ты застала меня в врасплох. Я уже забыл, что такое любовь. Я не хочу, чтобы ты из-за меня плакала. Я себе этого не прощу. Я не буду спрашивать, чем тебя привлёк. Ты очень хорошая девочка. Но я постараюсь стать просто хорошим человеком, ведь ты мне так дорога.
— Я знала, что ты так скажешь, Гело. Ты не можешь любить, потому что твоё сердце изранено. Раны зажили, но шрамы остались. Но у тебя есть возможность начать жизнь заново и попробовать снова полюбить и быть любимым.
Ничего не говоря, Гела погладил волосы Наны и, приблизившись к её правому уху, прошептал ей:
— Помоги мне. Я хочу научиться любить и стать любимым.
Прикрыв глаза, Циклаури коснулся губами её губ. Когониа растерялась от первого поцелуя, прикрыла глаза и, положив руки на его грудь, ответила на ласку. Понимая, что девушка смущена, мужчина погладил её спину и, остановился. Нана смотрела на него и прошептала:
— Я давно мечтала об этом моменте. И теперь он наступил. Я так счастлива.
— Я рад. Надеюсь, что с каждым нашим поцелуем я сниму оковы со своего сердца, — ответил Циклаури и погладил покрасневшую девушку, впервые ощущавшую неловкость после поцелуя.