Погасшая Звезда «Вертолётки»
6 июля 2023 г. в 14:25
Закончились новогодние каникулы, и наступили трудовые будни. Так прошли январь, февраль и март. Настал тёплый апрель, пробуждающий природу от холодного сна.
Тамина стояла в хлебном киоске у прилавка и ждала покупателей. Днём в основном к ней приходили старенькие бабушки за хлебом. Сидя на стуле, чтобы немного отдохнуть, Шенгелия смотрела в смартфон, подаренный сыном на Новый Год. Зависая в «Одноклассниках» и общаясь со старыми друзьями ещё со школы и с бывшими коллегами, женщина не заметила постоянного покупателя.
Зураб как обычно зашёл в магазин с большим букетом роз. Увидев, что его возлюбленная сидит в телефоне, Джапаридзе посмотрел на её чёрные волосы с проседью и с усмешкой в голосе словно разбудил её:
— Тамико, ты снова сидишь в телефоне? Господи, ты как маленький ребёнок — подарили необычную игрушку, а ты не можешь без неё.
Услышав голос мужчины, Тамина подняла глаза, отложила смартфон в сторону и, увидев его, с кокетливой улыбкой ответила:
— Зураб, ты всё ещё приносишь белые розы?
— Да, моя красавица. Они такие нежные и красивые. Готов миллион белых роз бросить к твоим ногам.
— Не нужно быть как Нико Пиросмани, — сказала Шенгелия, принимая цветы в подарок. — Мне нужен только ты. Зачем море цветов у моего окна?
— Просто это красиво.
— Зураб, ты как пятнадцатилетний подросток. Неисправимый романтик.
— Так почему бы не быт весёлым? Тамико, запомни, что даже старость не должна мешать нам радоваться жизни и быть немного романтиком.
— Какой ты оптимист, Зураб.
Зашла старенькая бабушка в магазинчик. Джапаридзе отошёл в сторону, чтобы не мешать возлюбленной работать. Когда Тамина отдала старушке хлеб и приняла оплату, а покупательница ушла, Джапаридзе посмотрел на женщину и прокомментировал:
— Я к тебе всё равно приду, душа моя. Приду в субботу, когда Нанико уедет к Геле и к девчонкам. Надеюсь, они проведут время с пользой.
— Хорошо. Пусть они отдохнут. Гела всё время говорит, что меня надо выдать замуж. Цицино и Наринэ тоже хотят, чтобы я была счастлива.
— Мои сыновья, как только узнали, что я влюблён в такую голубку, сразу же сказали, чтобы я женился. Похоже, пора познакомить наших детей и внуков.
— Думаю, пора поговорить с нашими родными, чтобы познакомиться семьями.
— Уверен, они будут не против. Наоборот, им будет о чём поговорить.
Распрощавшись с возлюбленной, Зураб отправился домой. Скоро ему идти на очередную суточную смену работы сторожем. Когда Джапаридзе покидал магазин, Шенгелия ощущала какую-то необъяснимую меланхолию. После нескольких встреч и долгого общения женщина поняла, что хочет быть с этим человеком постоянно, а не тогда, когда у кого-то из них находится свободное время, чтобы прийти в магазин или в гости.
Оставшись в магазине одна, Тамина выбрала контакты своих детей, зятьёв и внучек и написала им большое сообщение:
«Привет, мои дорогие. Я знаю, как вы хотите выдать меня замуж. Хочу вас всех познакомить с Зурабом и с его семьёй. В субботу в два приходите в гости. Будет всё приготовлено для вас, дорогие мои».
Отправив своим близким сообщение, Шенгелия посмотрела на прилавок и думала о том, как уже хочет познакомиться с сыновьями и внуками Зураба и увидеть, как они со всеми её детьми пьют чай, сидя за одним столом. Надеясь, что всё пройдёт гладко, Тамина продолжала работать, пока её смена не закончилась.
Наступила долгожданная для всех суббота. С раннего утра Тамина и Нана готовили разнообразные грузинские блюда. Дожидаясь, когда мясной пирог подрумянится, Шенгелия размешивала мясо в ореховом соусе и спросила у девушки:
— Нанико, у тебя не появился поклонник? Ты такая молодая, красивая. Как такая девочка может кому-то не понравиться?
— Тёть Тамин, — ответила Когониа, нарезая помидоры и красный лук для салата, — нашим одногруппникам не до встреч. Я им неинтересна. Да и зачем я им? Да и они мне не особо нравятся. Вы знаете, что мне нравится Гела. Зачем общаться с кем-то, если нет взаимного интереса? Ключевое слово — взаимного.
— Я не буду тебя переубеждать, Нанико. Ты девочка взрослая, хоть и совсем неопытная. Но ты присмотрись и подумай — может, тебе кто-то нравится.
Нана вспоминала всех своих одногруппников. Все парни в её потоке и в параллельных факультетах действительно хорошие, но не могли привлечь её внимание, и она ими тоже не интересовалась; к тому же у некоторых уже есть любимые девушки.
— Знаете, если мне никто не нравится, то зачем себя мучить? Клин клином не выбьешь. Я понимаю, что доверие легко потерять, но нелегко заслужить после растраты. так что пусть всё идёт своим чередом.
Кивнув головой, Тамина продолжила готовить сациви. Нана делала салат и предвкушала очередной праздник. Вскоре в калитку позвонили. Шенгелия подбежала к воротам и, открыв дверь, увидела на пороге Гелу, Милу, Цицино, Владимира, Улю, Юлю, Наринэ с маленьким Данико на ручках и Рамаза. Тамина с улыбкой сказала:
— Привет, мои дорогие дети.
— Привет, мам. Где твой жонних? — спросила младшая дочь.
— Скоро придёт. Пока ещё не всё готово. Заходите в гости.
Сын, дочери, зятья и внучки зашли в дом, где уже был почти готов праздничный обед. Наринэ поставила сына на пол, и Данико забегал по дому.
— Аккуратнее! Сейчас всё снесёшь! — крикнула Уля.
Услышав кузину, малыш остановился. Нана приготовила овощной салат с отварным мясом курицы и посмотрела в духовку сквозь стекло. Пирог уже подрумянился и испёкся. Достав противень из духового шкафа, Когониа поставила его на стол остывать. Глядя, как девочки рассматривают пирог, в шутку сказала:
— Не трогайте. Это для гостей.
— А потом будет «ешь, а то испортится», — рассмеялась Мила.
Гела невольно залюбовался Наной и вспоминал тот танец под «Атлантиду». Ему хотелось повторить этот момент, но понимал, что будет выглядеть в глазах родных и друзей коварным соблазнителем, развращающим невинную деву. Чувствуя, как маска плейбоя плотно приросла к его лицу и после её снятия останутся шрамы, напоминая о его бурной молодости, Циклаури печально отвернул взгляд.
Заметив это, Владимир решил поговорить с шурином и понять, что происходит. Когда Цицино и Наринэ расспрашивали Нану о Зурабе, Коровин подошёл к Циклаури и шёпотом сказал:
— Гело, пойдём. Нам надо поговорить.
Шурин отправился за зятем во двор. Остановившись у палисадника, Владимир посмотрел на шурина и задал ему вопрос:
— Тебе нравится Нана? Я видел, как ты на неё смотришь. Так что не надо меня обманывать. Я много лет с тобой живу и очень хорошо тебя изучил.
— Да, Влад. Только она не такая. Не такая, как те доступные девицы из ночных клубов. Но теперь, как ты видишь, у меня к ним отвращение. Мне уже противно с ними спать.
— Всё дело в Нане, — скорее утвердительно, чем вопросительно проговорил Коровин. — Ведь с тех пор, как она приехала, ты больше не уезжаешь по выходным и не возвращаешься утром. Ты даже начал всё больше и больше качаться, чтобы выглядеть лучше. Я ещё помню тот ваш танец. Это был огонь!
«И чтобы не думать о сексе, только ничего не выходит», — подумал про себя Гела и сказал: — Только никому не говори, ладно? Да, мне нравится Нана. Она очень хорошая девушка. Но я её недостоин.
Мужчина вспомнил, как несколько дней назад пришёл в ночной клуб расслабиться и вновь стать Звездой «Вертолётки». В тот день он вошёл в зал, освещённый софитами, где играла громкая музыка. Циклаури танцевал под искажённые ремикшированием песни, смотрел на танцующих девушек и пил коктейль.
К нему подошла ярко-накрашенная девица в коротком платье не по погоде. Нагло ухмыляясь, она подсела к нему и, когда музыка чуть стихла, сказала:
— Привет, красавчик? Хочешь сказочную ночь?
Тогда Гела вспомнил Нану. Вспомнил её карие глаза. Посмотрев на девицу, мужчина ощутил отвращение к ней. Эта мадам лёгкого поведения казалась такой противной и грязной. Ему не хотелось даже сидеть с ней за одним барным столиком. Допив коктейль, Циклаури вышел из ночного клуба и отправился домой.
Прокрутив в голове этот короткий эпизод из жизни, Гела взглянул на Владимира и продолжил мысль:
— Влад, такой кобель, как я, недостоин Наны. Как я Тенгизу в глаза посмотрю, если обижу его дочку? Ещё у нас разница в возрасте.
— Знаешь, когда-то я был таким же, как ты. Так же встречался с разными бабами и не особо задумывался о будущем. Но когда познакомился с Цинь-Цинь, понял, что это та женщина, с которой хочу провести жизнь. Я не мог об этом сказать ей, пока она не забеременела. Тогда, именно тогда осознал, что мне нужна семья. Гело, семья нужна всем. Ты это знаешь. Скоро Мила вырастет, покинет отчий дом, выйдет замуж, а ты останешься один.
— Я это слышал сто раз, Влад. Я не знаю, что дальше делать. Буду пока просто встречаться с Наной. Только ей надо держаться подальше от меня и от таких, как я.
— Не бойся. Всё будет хорошо. Не у всех всё сразу складывается. Ты же понимаешь. Ты очень опытный человек.
— Только я ни разу не был женат. Я не знаю, что значит «жить с женщиной».
— Ничего страшного. Всё приходит со временем.
Поговорив друг с другом, мужчины вернулись в дом, где Тамина и Нана расставляли тарелки для гостей в большой комнате, где может поместиться гораздо больше человек. На огромном столе стояли ещё тринадцать тарелок с ножами и вилками к ним. Глядя на салаты, пироги и разные хачапури, Гела прокомментировал:
— У нас смотрины, но такое ощущение, что вновь наступил Новый Год.
— Так и должно быть, ведь любые смотрины — это семейный праздник, — заявила Наринэ.
Вскоре позвонили в ворота. Тамина отправилась во двор и, открыв калитку, встретила большую семью: самого Зураба Джапаридзе, его сыновей, невесток и внуков. Три смуглых чернооких мужчины и их жёны желали познакомиться с новой любовью их отца. Шестеро детей бегали возле родителей, не желая успокаиваться.
Старший сын Тимур, почти одногодка Гелы, шёл с невысокой полной блондинкой Мариной, нёсшей на руках малышку Соню. С ними забежали тринадцатилетний мальчик Арман и его младшая пятилетняя сестрёнка Карина. Средний сын Отар, мужчина лет тридцати двух, и его жена Эрмина, стройная как лань женщина с носом, украшенным горбинкой, придававшей её образу некую изюминку, зашли во двор и осматривались; их сыновья, десятилетний Баграт и семилетний Эрик забежали, весело крича. Арман посмотрел на кузенов и строго сказал им:
— Тихо! У себя дома будете веселиться. А здесь вы в гостях.
— Арик, ты такой зануда, — отрезал обиженным голосом Баграт.
Двадцатидевятилетний Леван и его жена Света, невысокая южная красавица, держащая за ручки двух дочек, пятилетнюю Алису и трёхлетнюю Милану, вошли во двор последними. Глядя на эту большую толпу своего «жениха», Тамина с улыбкой прокомментировала:
— Какая у тебя большая семья.
— А то. Дети — это счастье. А внуки — ещё большее счастье. Как я рад, что мои сыновья-богатыри и красавицы-невестки подарили таких замечательных деток.
— Это же прекрасно, что они с нами. Мой сын и дочки с зятьями тоже постарались и родили таких прекрасных детей, — с гордостью в голосе заявила Шенгелия, когда Зураб и вместе с большим семейством зашёл в дом, где стоял огромный стол.
Увидев такую огромную семью, дети и внуки хозяйки дома удивились и поздоровались с гостями, и те ответили приветствиями. Глядя на мужчин и их жён, Нана прокомментировала:
— Как вас много... Большая у вас семья, дядя Зураб.
— Да, Нанико, такое вот у нас огромное дерево, где через несколько лет зацветут новые цветы и у меня будут правнуки.
— Дядь Зураб, мы рады вас видеть. Наша мама много о вас рассказывала. Проходите, — пригласила Цицино.
Тамина пришла домой и, увидев, как все сыновья, невестки и внуки Джапаридзе расселись по местам, начала представлять:
— Всем добрый день. Всегда рада видеть гостей и снова праздновать, словно у нас Новый Год. Так давайте познакомимся. Я Тамина Шенгелия, а это мои дети — мой сын Гела Циклаури, его дочка и моя внучка Мила, моя средняя дочка Цицино Циклаури, её муж Владимир Коровин и их дочки, мои внучки Уля и Юля, Наринэ Циклаури и её муж Рамаз Коркелия и их сынок, мой внук Данико. А это Нана Когониа, дочь друга Гелы.
— Очень приятно. Ты многое рассказывала о своих детях, — ответил Зураб. — Это мой старшенький Тимур и его жена Марина Джапаридзе и их дети Арман, Карина и Соня. А это средний сын Отар и его жена Эрмина Никарян и их сыновья Баграт и Эрик. А это младший сын Леван и его жена Света Джапаридзе и их дочки Алиса и Милана. Такая вот у меня замечательная большая семья.
— Зураб, у тебя такая большая и дружная семья. Вы часто вместе проводите время?
— Да, Тамико. У нас всегда так — летом вместе устраиваем пикники. Шашлык и веселье. Люблю, когда мои дети приводят ко мне внуков. Только Леван со своей семьёй пока живёт со мной. Они ещё на ипотеку не накопили.
— Пап, можно, пожалуйста, не рассказывать о наших проблемах? — оживился младший сын Зураба.
— Ладно. Извини, сынок.
Леван с улыбкой кивнул головой, мол, ничего страшного. Тем часом глава семьи Джапаридзе поднял бокал вина и, встав во главе стола, заявил:
— Сегодня самый счастливый день! Я два года ждал этого дня и, наконец-то, дождался. И вы все тоже ждали этот день, я знаю. Вы все хотели познакомиться со мной и с Таминой. В этом Новом Году Таминочка открыла мне своё сердце, а я открыл ей своё. И теперь мы хотим сказать вам одно — я хочу сделать Таминочке предложение.
Посмотрев на возлюбленную, Джапаридзе поставил бокал на стол, достал из кармана бархатную шкатулку и открыл её. При свете солнца из окна заблестел маленький бриллиант на кольце. Протянув его, Зураб с улыбкой спросил:
— Таминочка, готова ли ты выйти за меня замуж?
Тамина смотрела на всех детей и внуков. Её сын, дочки, зятья и внучки с предвкушением смотрели на неё и словно хотели, чтобы она согласилась стать женой этого импозантного мужчины. Увидев поддержку и в глазах сыновей и невесток Зураба, Шенгелия с улыбкой сказала:
— Да! Я согласна! И тоже хочу продолжить тост. — Взяв бокал вина, женщина встала и произнесла речь: — Я всегда считала себя счастливой женщиной, ведь у меня такие замечательные дети и внуки. Когда встретила Зураба, не думала, что этот мужчина принесёт мне счастье. Я очень рада принять это прекрасное предложение потому, что уверена, что с этим человеком я буду счастлива.
Тамина приняла подарок и надела на палец блестящее кольцо. Все взяли бокалы с вином, а кормящая мать Марина, водители и дети — с лимонадом; Джапаридзе и Шенгелия хором завершили тост:
— Так выпьем за то, чтобы мы были счастливы в этом браке! Чтобы наша жизнь была похожа на сказку.
Все чокнулись и выпили по бокальчику. После этого тоста все гости сидели и, перекусывая, общались между собой. Тамина не могла наговориться с Зурабом; Гела, Владимир и Рамаз общались с Тимуром, Отаром и Леваном, рассказывая о себе; Цицино, Наринэ и Нана болтали с Мариной, Эрминой и Светой, обсуждая что-то своё. Мила, Уля и Юля разговорились с Арманом и Багратом; Карина, Эрик, Алина, Милана и Данико весело играли в самом конце стола.
Когда маленькие дети наелись, и им стало скучно, Нана проводила их в свою комнатку, где усадила их в круг, дала им деревянные ложечки, украшенные хохломской росписью. Когониа вспомнила, как тёть Тамина рассказала, что они остались от предыдущих жильцов, но она их не стала выбрасывать.
— Теперь возьмите по ложечке, — потребовала Нана.
Эрик, Карина, Алина, Милана и Данико взяли по ложке и стучали ими по ковролину. Глядя на детей, Когониа проговорила:
— Не так давно я смотрела блог одной молодой мамы, которая сейчас в декрете и показывает мастер-класс по развивашкам. И сейчас спою вам песенку. — Сжимая ложку обеими ладонями, Нана потирала руки и пела: — Если печка, то печёт; если сечка, то сечёт; если гречка, то гречёт? Вот и нет — она растёт!.. Если гречку собрать и в горшок положить; если гречку водою из речки залить, а потом, а потом долго в печке варить, то получится наша, наша... Наша любимая каша!..
Глядя на неё и слушая песню, дети подпевали и повторяли движения ручками, крутя в них ложечки. Нана взяла свою ложку в правую руку и водила черпалом по левой ладони, иногда хлопая им по ней.
Наевшись, Мила, Уля, Юля, Арман и Баграт вышли из-за стола, оделись в верхнюю одежду и, выйдя на улицу, играли там в разные игры, бегая по двору. Эрмина смотрела на эту игру Наны с самыми маленькими и сказала своим подругам и новым знакомым:
— А эта девчонка мне нравится. Прикольная. Как-то умудряется успокоить этих шалопаев. Где она учится?
— Она учится на факультете иностранных языков, — ответила Наринэ. — Учится хорошо.
— Ей бы работать воспитательницей в детском саду. Не ту профессию она выбрала, — продолжала Никарян.
— Не все работают по профессии, — изрекла Цицино. — Раньше я работала кадровиком, а теперь продаю одежду в бутике. Мне моя работа нравится.
— А я тебя раньше видела, — вступила в разговор Марина. — Я ещё у тебя кофточку покупала. Кстати, у тебя хороший вкус.
Цицино присмотрелась и вспомнила эту полненькую женщину. Кто же знал, что они могут встретиться вновь? Об этом задумались обе дамы, едя хинкали.
Гела смотрел, как Нана успокаивала детей, и вспоминал, как она ещё маленькая играла во дворе с малышами и так же занимала их, чтобы они не шалили и вели себя хорошо, чтобы не было никаких «ЧП». Прокручивая в памяти картинки, Циклаури поймал себя на мысли, что из неё получилась бы отличная мама.
Рамаз заметил, как шурин рассматривал девчонку, играющую с малознакомыми детьми и усмехнулся про себя:
«Этот орешек тебе не по зубам, Гело. Нана не та девушка, которой можно попользоваться и забыть о её имени. И ты это знаешь...»
Праздник продолжался. Гости громко и шумно болтали, подростки веселились во дворе, играя в мячик, а маленькие дети слушали Нанины потешки и копировали все её движения, «шагая» указательными и средними пальцами.
— Вышли мышки на опушку — поискать скорее сушку. — Пять раз хлопая в ладоши, девушка продолжила: — Раз-два-три-четыре-пять. — Приложив ладонь ко лбу козырьком, Когониа продолжила: — Сушку надо поискать. — Ударяя кулаками и глядя, как дети повторяли все движения за ней, грозным голосом заявила: — Вдруг раздался гром с небес. — Заведя руки за спину, Нана быстрым шёпотом проговорила: — Убежали мышки в лес!
Дети смеялись, играя с Наной. Им понравились эти спокойные, но весьма интересные «развивашки», в которые им хотелось играть с такой обаятельной «воспитательницей».
Гела, Владимир и Рамаз уже понимали, что стали с Тимуром, Отаром и Леваном чуть ли не братанами, только Циклаури не желал раскрывать свою тайну. Чувствуя себя навеселе, средний сын Зураба позвал потенциального сводного брата за собой. Когда они вышли в коридор, Отар шёпотом спросил:
— Ты что, реально ни разу не был женат?
— Нет.
— А дочка у тебя откуда?
— Просто я встречался с одной девушкой. Она от меня забеременела. Потом я ушёл в армию. Пока я служил и даже воевал в Чечне, она родила Милу, но совсем ей не занималась, а по мужикам ходила. Я не вру и не обеляю себя. Мне это мама, Цицино и Наринэ сказали. Когда я вернулся домой, официально признал Милу, и она ушла. Я её не держал. Да и зачем?
— Как же? Ребёнок должен расти в полной семье, — заявил Отар.
— Я не захотел строить семью с этой женщиной, но она настаивала, что даже забеременела Милой. И сама же отказалась от нас. Я не стал неволить. И потом — лучше пусть дочка растёт с одним счастливым папой, чем страдает из-за того, что родители просто терпят друг друга.
— Но я кое-что заметил. Уверен, что остальные тоже это заметили.
— И что же? — спросил Гела, понимая, куда клонит Джапаридзе
— Ты так рассматривал ту красавицу. Нану. Она хорошая девчонка.
— Но не для меня... Я её недостоин. Я столько этих баб сменил, что сам не знаю. В Новокузнецке перепортил тех, кто сам это позволил, и здесь продолжал этим заниматься. Я не святой. Не скрываю своё прошлое и не бегу от него. Просто она такая нежная, ласковая, добрая. А я кто? Звезда «Вертолётки»!
— Ты не должен себя корить, Гело.
— Только никому не говори.
— А что «не говорить»? Твой взгляд уже всё говорит за тебя. Ты влюблён. Я это понимаю. Это видят все.
— Я не влюблён.
— Не прячь свои чувства. Видно, что ты не можешь от неё глаз оторвать. Если ты в неё влюблён, то почему не хочешь об этом сказать? — Вспомнив недавние признания потенциального сводного брата, Отар быстро нашёл ответ на свой вопрос: — Понятно. Ты считаешь себя недостойным лишь из-за того, что у тебя было бурное прошлое.
— Недавно был в клубе и попытался так успокоиться. Не вышло.
— Ты уже отвык от этого дела, и тебе оно стало неинтересно. Так что не парься. Париться надо на парах.
От этих слов у Гелы приподнялось настроение. Он ощущал себя счастливым и понятым новым знакомым, который скоро станет сводным братом. Вернувшись к столу, Циклаури продолжил трапезу и болтовню с потенциальными родственниками.
Гости продолжали веселиться и общаться, ближе знакомясь друг с другом. Когда Гела с Отаром вошли в гостиную с огромным столом, дамы болтали обо всём и ни о чём.
— У Гелы есть ребёнок, но при этом он ни разу не был женат, — с усмешкой в голосе комментировала Света. — Прямо непорочное зачатие.
— Так получилось, — ответила Наринэ. — Зато наша Милико выросла в спокойной обстановке, а не с двумя конфликтующими родителями.
— Насчёт его гулянок могу сказать одно — он мужчина, и ему хочется немножко любви, — вставил Рамаз.
— Ну это не любовь, а так, физкультура, чтобы расслабиться, — прокомментировала Марина. — Просто, чтобы поразвлечься. Это у вас, мужиков, это называется любовью. А для нас не более, чем простая зарядка для снятия напряжения.
Услышав эти слова, Гела взглянул на эту рассудительную молодую женщину и многодетную маму, державшую в слинге свою младшенькую дочку, и понял, что она говорит правду. Посмотрев на Нану, продолжавшую играть с малышами в пальчиковые игры и приговаривать потешки, Циклаури внезапно для себя осознал, что из неё выйдет отличная мама. Для их общего ребёнка.
«Гело, о чём ты думаешь? Думаешь, она выйдет замуж за такого, как ты? Нет, она не для тебя. Ты слишком стар для неё».
Сводные братья и сёстры со своими «половинками» громко разговаривали, дети играли и развлекались, прерываясь на чаепитие с пахлавой, приготовленной Наной, пока не наступил вечер. Зураб и его сыновья со своими семьями засобирались к себе, и дети Тамины тоже решили разъехаться по домам. Посмотрев на Нану, прощавшуюся со всеми своими новыми маленькими друзьями, Эрмина взглянула на неё и спросила:
— Нан, а ты не хочешь пойти в педагогику? У тебя хорошо получается успокоить этих сорванцов.
— Эрмин, я не знаю. Я всегда хотела стать переводчицей. И знаешь, попробовать в этой жизни можно всё.
— Кстати, я заметила, как Гела на тебя смотрит, — вставила Света. — Ты такая красивая. Надеюсь, у вас всё сложится. А у любви нет разницы ни в возрасте, ни в национальности.
— Я не знаю, Свет... — смущённо пробормотала Нана, опустив глаза вниз.
— Да ладно! Моя мама армянка, а папа украинец. И они до сих пор вместе. Так что не переживай и не слушай никого. Тебе жить, а не другим людям. Даже не твоим родителям.
— Мои родители примут практически любой выбор. Если человек хороший. А остальное их не беспокоит.
— Мудрые у тебя родители, — прокомментировала Никарян.
Потенциальные сводные братья прощались с Гелой и его сёстрами. Похлопав его по плечу, Отар сказал ему:
— Ты подумай о том, что я тебе говорил. Раз уж мы скоро станем роднёй, то я имею право говорить всё, что думаю. Я желаю тебе счастья.
— Только не надо желать его насильно. Пусть всё идёт своим чередом, — вмешался в разговор Леван.
— Просто у тебя синдром отличника, как и у твоей Эрмины, — усмехнулся Тимур.
— Зато вы с Маринкой какие правильные, — сострил Отар. — Аж до зубовного скрежета.
— Да ладно тебе! — ответил старший брат среднему и потрепал его по спине.
Вскоре Зураб и его сыновья с невестками и внуками отправились восвояси. Дети и зятья Тамины тоже собрались разъехаться по домам. Гела, Мила и Нана собрались выйти, и мать, остановив его, прошептала:
— Гело, на пару слов.
Мужчина кивнул головой и закрыл дверь. Девчонки остались за окном ждать его. Шенгелия взглянула на сына и сказала:
— Теперь все заметили, как ты смотришь на Нану. Я это давно обратила на это внииание, а семья Джапаридзе всё увидела. Мне девчонки шёпотом сказали. Мы с Цицино и Нарико всё давно поняли. Что такое, Гело?
Циклаури тяжело вздохнул и не знал, что ответить. Первый раз в жизни мужчина растерялся и почувствовал себя школьником, которого мама отчитывает за плохое поведение.
— Не знаю... — ответил Гела. — Мне нравится Нана, только я боюсь. Не того, что она от меня уйдёт. Она не такая. А того, что я не смогу быть таким, каким был прежде.
— Гело, ты давно повзрослел. Ты изменился и прежним уже не будешь. Да, ты многих женщин перепробовал. Но теперь наступила новая пора. Тебе эти потаскушки надоели, и хочется простого семейного уюта. Тем потаскушкам, которых ты перепробовал, семья не нужна. Они прожигают свою жизнь и спят с разными мужиками. Только что потом их ждёт? Они останутся одинокими и бездетными. Редко кто сможет построить семью, ведь использованные будут никому не нужны.
Гела невольно вспомнил бывшую соседку Жанну Нефёдову, с которой одно время постоянно встречался. Она не походила на тех клубных девиц, а была просто одинокой несчастной женщиной, страдавшей от разочарования в жизни. Она его раздражала, но в то же время ему было жаль её. Покачав головой, Циклаури поделился:
— Помню одну девушку. Соседку Жанну Нефёдову из нашего дома на Вокзальной. Ну, с которой в Новокузнецке встречался. Она отличается от всех, с кем я спал. Но она всё равно не та, с кем я хотел бы жить.
— Гело, ты не должен себя мучить. Я тебе это уже много раз говорила. Главное — твоя жизнь, а остальное неважно. А теперь иди, сынок. Мила ждёт тебя.
Пока отец разговаривал с бабушкой, Мила посмотрела на Нану и прокомментировала её развлечение с детьми:
— Нанико, ты так забавно играла с детьми. Правильно тётя Эрмина сказала. Тебе надо было на педагога учиться.
— Не знаю... Может, буду учительницей английского. Зато уровень у меня будет повыше, чем после педагогического вуза. Можно будет в игровой форме преподавать детям английский.
— У нас в садике его преподавали. Правда, на простом уровне. С картинками.
Поговорив с матерью, Гела вышел из дома, ощущая какую-то лёгкость на душе. Посмотрев на дочку, Циклаури сказал:
— Милико, идём домой. Уже поздно, а тебе завтра в школу.
Без лишних слов девочка отправилась за отцом. Провожая Гелу и Милу и прощаясь с ними, Нана смотрела им вслед и отчего-то немного грустила. Ей хотелось, чтобы этот мужчина всегда был рядом с ней и никогда не покидал её.
Через месяц наступил тёплый май. Солнце согревало своими лучами, принося с собой весеннее тепло. За столь короткое время обе семьи быстро сдружились, ибо подготовка к свадьбе объединила их. Женщины выбирали белое платье Тамине, а мужчины смеялись, делясь мыслями и предположениями, что сама судьба свела их.
В тот чудесный солнечный денёк возле единственного ЗАГСа в маленьком городке стояла красивая невеста в скромном белом юбочном костюме и дамской шляпке, держа под руку бородатого грузина в чёрном пиджаке и брюках. Рядом стояли все нарядно одетые родственники и гости на свадьбе. Тимур, Марина, отдавшая на время Софочку своей маме, Арман, Карина, Отар, Эрмина, Баграт, Эрик, Леван и Света, оставившая младшую дочь у своей мамы, стояли возле жениха; Гела, Мила, Нана, Цицино, Владимир, Уля, Юля, Наринэ и Рамаз, у которых Данико под присмотром Нонны, смотрели на светящуюся от радости невесту.
Прибыв в ресторан, где уже назначен банкет в честь свадьбы, Зураб сел во главе стола, и Тамина устроилась рядом с ним. Когда все взрослые и дети заняли свои места, Зураб налил в свой бокал красное вино и, поднявшись из-за стола, сказал речь:
— В этот прекрасный весенний день я наконец-то стал мужем замечательной женщины. Я два года об этом мечтал, и теперь моё желание исполнилось. Я дарил цветы. Белые розы, дети мои, символ непорочности и нежности. О них поёт Юра Шатунов. Песня тоскливая, но весёленькая по звучанию.
— Пап, есть же ещё песня про Светку Соколову и её розовые розы, — вставил Отар, когда отец сделал паузу. — Вот это действительно зажигательная песня.
— Тогда мы потанцуем под эту воистину бессмертную классику! А пока мы все вместе посидим и поговорим о многом. За этот месяц все успели познакомиться и пообщаться между собой. Я очень рад, что вы все приняли друг друга, и мы скоро станем одной большой семьёй. Так выпьем за то, чтобы у нас всегда был мир!
Взрослые, кроме Гелы, Владимира, Рамаза, Тимура, Отара и Левана, наполнившими бокалы апельсиновым соком, подняли бокалы с вином, а дети — с яблочным соком. Пригубив напитки, гости на свадьбе болтали обо всём и ни о чём. Мужчины громко смеялись над воспоминаниями из жизни, женщины обсуждали что-то своё, подростки и дети делились впечатлениями о прошедшей свадьбе.
— Нанико, а у тебя есть парень? А то вдруг за этот месяц появился, — задала вопрос Эрмина.
«Как же вы с Отаром любите всё спрашивать. Всё вам надо знать», — отметил про себя Гела, сидевший рядом с Наной.
— Нет пока. Не нашла того, кто бы мне понравился, — ответила Когониа, не желая раскрывать все свои секреты малознакомой женщине.
— Ничего. Возможно, твоя половинка где-то рядом, только тебе надо её увидеть, — с милой улыбкой проворковала Никарян.
— Эрмик, не смущай девчонку, — сделала замечание Марина, заметив, как Нана раскраснелась.
— Да ладно! Все уже поняли. Ей и Геле надо переходить на другой уровень, — прошептал на ухо жене Тимур.
Услышав это, Циклаури стушевался и не знал, куда себя деть. Казалось, что все окружающие смотрят на него и на Нану, смущая их обоих. Понимая, что у него есть шанс на сближение с этой девушкой, Гела обдумывал свои слова, пока не представится возможность их сказать.
Когда все пообедали, заиграла музыка. Юрий Шатунов из динамика пел о белых розах. Молодожёны, их дети и внуки вышли танцевать на большой площадке. Под песню восьмидесятых годов все двигались, стоя в кругу. Женщины присматривали за маленькими детьми, чтобы те не потерялись.
Арман веселился с Милой, Улей и Юлей. Глядя на паренька, Циклаури-младшая про себя подумала:
«Вот бы сюда Маркара, Аревик и Сатеник. И ещё Димку, Антона, Захара, Верку да Алёнку сюда. Они бы так станцевали. Это был бы самый весёлый праздник. Но всё равно весело».
Заиграла мелодия с восточными мотивами, и Мила плавно двигала руками и бёдрами, словно желая завлечь к себе красивых юношей. Арман танцевал напротив девушки, а остальные дети, стоя в кругу, аплодировали им.
— Ты как Шахерезада, — прокомментировал Баграт. — Такая же лёгкая и изящная.
— Она у нас как змейка, — вставила Уля. — Такая же ловкая и хитрая.
— И очень умная. Хорошо знает, как выкрутиться в непонятных ситуациях, — добавила Юля.
— Какая же у меня красивая девочка, — прошептал Гела, глядя на танцующую Милу.
Нана танцевала с другими женщинами, наслаждаясь весельем. Заиграла песня ВИА Весёлые ребята «Розовые розы». Танцуя под зажигательную мелодию, повествующую о дне рождения Светки Соколовой, дети и внуки молодожёнов наслаждались моментами, радуясь, что самые старшие члены семьи наконец-то счастливы, найдя друг друга.
Когда проиграли все бодрые мелодии, неожиданно зазвучала медленная песня Джейсона Донована о скреплённом поцелуе, и Зураб громко крикнул:
— Медленный танец! Дамы приглашают кавалеров!
Все мужчины танцевали со своими жёнами, а дети сели за стол и продолжили есть салаты и шашлык с соусом. Гела протянул руку Нане и проговорил ей с чарующей улыбкой:
— Молодая леди, позвольте пригласить вас на танец.
Взяв его ладонь, Когониа медленно последовала за ним. Держа её за руку, Циклаури положил другую ладонь ей на спину, и они закружились в самом простом вальсе. Понимая, что не умеет танцевать в паре, Нана наступала на ноги Гелы. Терпя эту боль, мужчина с улыбкой проговорил:
— Ничего страшного, моя красавица. Все чему-то учатся.
«Только ты не умеешь любить», — промелькнуло в голове у Наны, но она со смущённой улыбкой ответила: — Знаешь, Гело, мне это нравится.
— Скоро Зураб переедет к маме. Что думаешь делать?
— Буду снимать квартиру. Или просто комнатку сниму.
— Зачем тебе снимать квартиру? И потом — мало ли, какая хозяйка окажется. Вдруг она начнёт за тобой следить и ещё включит святошу, следящую за девочкой, чтобы не приводила мальчиков. Или националистку, решившую, что ты соблазняешь русских мальчиков и портишь гены. Двери моего дома всегда открыты для тебя. Хочешь жить у меня?
— Гело, мне как-то неловко... Я живу в одном доме с мужчиной...
— Нанико, на дворе двадцать первый век. Тем более, мы живём в России. Здесь многие так живут. Так что тут нет ничего удивительного. Нет, Нанико. Я тебя не трону. Я знаю, что ты такая нежная. Поэтому будем жить как соседи. Я буду тебя забирать из института, подсказывать. Хотя, ты умненькая девочка — сама всё знаешь. У тебя пока что ни одной тройки нет.
— Я не знаю, Гело...
— Что тут думать? Переезжай к нам! — вставила Цицино, услышав разговор. — Мы только рады будем.
— Правда? — смущённо спросила Когониа.
— А что? Зато с нами всегда весело, — продолжала средняя сестра.
Спустя несколько минут чета Коровиных отошла на «безопасное» расстояние. Все пары обнялись, завершая танец, и Владимир, приблизившись к жене, шёпотом задал ей вопрос:
— Цинь-Цинь, это ты к чему сказала?
— Влад, ты же видел, что Гела в последнее время какой-то меланхоличный. Может, присутствие Наны поможет ему развеяться.
— А ты не думаешь, что Нана из-за него будет страдать?
— Помнишь, как мама нам рассказывала, что Нанико иногда тоже в меланхолии и частенько пересматривает тот танец с «Атлантидой»? Если что, то они люди взрослые. Хоть наш Гела кобель, но меру знает. Его принцип — добровольность. Он считает, что женщина сама решит, когда захочет отдаться мужчине. И Нана прекрасно знает, что он на ней не женится, поэтому ложно не надеется.
— Будь что будет, Цинь-Цинь. Мы не должны вмешиваться в их жизнь. Пусть сами разбираются.
Закончилась песня, и гости, устав от танцев, вернулись к трапезе. Сев за стол, Нана украдкой взглянула на Гелу, всё это время сидевшего рядом с ней, и задумалась над его предложением переехать к нему домой. Она давно мечтала жить в его доме, чтобы быть поближе к дорогому ей человеку, но было неловко говорить об этом Тамине и Зурабу. Когониа боялась, что мать её возлюбленного подумает о ней, как о девице лёгкого поведения.
Глядя на смущение девушки, Циклаури шёпотом попросил:
— Слушай, если хочешь, пойдём, поговорим.
Нана кивнула головой в знак согласия. Заметив странное поведение брата и общей знакомой, Наринэ прошептала Рамазу:
— Рамик, что-то странное у нас происходит... Наверное, наш Гела влюбился.
— Думаешь? Хотя, я это заметил ещё с Нового Года. Как они танцевали. А до этого я думал, что у них дружеские беседы во время путешествий.
— И ты это заметил? — вмешался в разговор Владимир.
— Конечно. Все всё видят. Даже Отар с Эрминой мало нас знают, и то всё видят. И все остальные тоже замечают, — ответил Коркелия.
— А что вы хотели? Это, наверное, любовь, — прошептал Леван, слушая разговор. — Судя по вашим рассказам, Гела был кобелём, но теперь мальчик нагулялся, когда встретил красавицу. Это нормально. Люди меняются, когда захотят.
Увлёкшись обсуждением, новые сводные родственники не заметили, как Гела подошёл к матери и пригласил на разговор, и Нана отправилась с ними. Выйдя с сыном и молодой девушкой на улицу, Тамина посмотрела на него и задала вопрос:
— Что у вас происходит? О вас всё время судачат.
— Тёть Тамин, я вижу, что у вас устроилась личная жизнь, и дядя Зураб переедет к вам. Я хочу переехать, чтобы вам не мешать. Я собираюсь снять квартиру. В общаге жить не хочу. Так что я пакую вещи, и мы с Читой уезжаем.
— Тебе с собакой не сдадут квартиру, — вставил Гела. — Сама знаешь, что люди не хотят сдавать квартиры тем, кто может напакостить, а это люди с детьми и домашними животными. Предлагаю тебе, Нанико, переехать.
«Геле уже пора налаживать личную жизнь. Он меня выдал замуж, а теперь мне пора женить его. Так что пусть Нана пока поживёт у него. Там они посмотрят. Многие в России так живут. Гела знает меру, поэтому не тронет девочку», — отметила про себя Тамина и ответила вслух: — Гело, если хочешь, то пусть Нанико живёт у вас. Только веди себя хорошо. Ладно, сынок? Нанико, если хочешь, то можешь переехать. С молодёжью тебе веселее будет, чем с нами, стариками.
Нана кивнула головой и вместе с мужчиной отправилась к столу. Тамина смотрела им вслед и размышляла о жизни. Ей хотелось, чтобы и её сын, и эта хорошая девочка были счастливы, чтобы всё у них сложилось, если им удастся построить отношения...
Свадьба закончилась, и наступили будни. Вскоре Зураб переехал жить к своей жене, оставив свой дом младшему сыну и его семье. Нана складывала вещи в большой чемодан. Собирая платья, девушка понимала, что всё делала правильно, ведь ей нужно было переехать, чтобы Тамина и Зураб смогли наладить совместную жизнь. Чита бегала вокруг хозяйки и звонко лаяла. Глядя на собачку, Когониа продолжила складывать одежду и прокомментировала:
— Эх, Чито, опять мы переезжаем. Но теперь тебе точно скучно не будет. У тебя появится компания. Два стареньких, но забавных белых котика.
Девушка вспомнила, как наутро после свадьбы созвонилась с отцом и, рассказав ему обо всех своих успехах в институте, задала вопрос:
— Пап, а как ты смотришь на то, если я поживу у Гелы? Не как некоторые нынешние «семейные пары», живущие как муж и жена без печати в паспорте, а как соседи?
— На «как соседи» согласен. Нанико, ты уже взрослая девочка. Я, как отец, должен всё равно тебя защищать от всех бед, сколько лет тебе бы ни было, но ты должна сама принимать решения и нести за них ответственность. И мы не в Средневековье живём.
Девушка закончила собирать свои вещи. Дождавшись окончания сборов, Гела взял чемодан и, отправившись к своей машине, положил его в багажник. Нана посадила Читу в будку-переноску и отправилась к выходу. Сидевшие за кроссвордом Тамина и Зураб посмотрели на девушку.
— Нанико, пусть у тебя всё будет хорошо, — сказала Шенгелия. — Но приходи к нам в гости. Мы всегда будем рады тебя видеть.
— Если Гела будет обижать, то скажи дяде Зурабу, — вставил Джапаридзе. — Я поговорю с ним по-мужски.
— Не думаю. Гела хороший человек. Я на это надеюсь, — с улыбкой ответила Нана и вышла из дома.
Тамина и Зураб переглянулись, и женщина, посмотрев на новоиспечённого мужа, сказала:
— Знаешь, я хочу, чтобы наш Гела был счастлив. Я видела, как у него горят глаза, какой он счастливый, когда видит Нану.
— Тамико, ты же сама понимаешь, что это неприлично. Вспомнил, как Тимур одно время жил с одной женщиной три года и не расписывался. Они квартиру снимали. А потом он бросил её и ушёл к Марине. Они поженились даже спустя три месяца после знакомства.
— Зураб, наверняка та девушка сама не хотела замуж. Ты же не знаешь, как там всё было.
— Да, Тимур говорил, что она замуж не собирается. Поэтому он ушёл от неё и встретил Маринку. Хорошая девчонка. И детей прекрасных родила.
— Вот именно. Всё должно быть честно. Мы не знаем, как всё сложится. Пусть они пока поживут.
— В добрачных отношениях нет ничего хорошего.
— Зураб, сейчас двадцать первый век. Пора принимать новые модные веяния.
— Тамико, всё-таки надо соблюдать то, что предписывали предки.
— Далеко не всегда хорошо знаешь, что нужно для молодёжи.
Пока Тамина и Зураб спорили о жизни, Гела завёл автомобиль, и Нана, покинув дом, где прожила почти год в новом месте, поставила на заднее сидение будку-переноску с тихо лающей собакой. Сев за руль, Циклаури посмотрел на девушку и с улыбкой сказал ей:
— Скоро мы приедем к нам домой. Надеюсь, что тебе понравится наш маленький уютный домик.
— Он мне уже нравится. У вас дома так уютно и спокойно, — отозвалась Нана, садясь на переднее пассажирское сидение. — Я не так давно звонила папе. Он разрешил мне жить у тебя. Но как соседям.
— Я недавно разговаривал с твоим папой. Он разрешил, но сказал, чтобы я не обижал тебя. Так что добро пожаловать к нам. У тебя будут все возможности заниматься. Компьютер и принтер, чтобы проекты для института печатать.
Заведясь, машина отправилась по улицам Батайска. Когониа рассматривала их и ощущала какую-то тоску. Вспоминая, как уехала из Новокузнецка, Нана осознала, что уже второй раз покидает место, ставшее ей по-своему родным. Слушая звучащую из магнитолы песню группы Король и Шут о кукле колдуна, Когониа вспоминала, как приходила в гости к Миле и вместе с ней слушала сию панк-группу, и они вместе под неё веселились. И в тот день девушка понимала, что та малышка, которую она знала, уже повзрослела, и у неё появляются свои весьма специфичные для взрослых людей интересы.
— Я очень надеюсь, что и эмиграция окажется очень комфортной для тебя, — сказал Гела. — Я всё для этого сделаю. Теперь ты сможешь ехать в институт без пересадок, подольше болтать с Милой, Улей и Юлей. Можешь приводить в мой дом подружек. Ведь мой дом — это и твой дом тоже.
— Только мне придётся искать новую работу. Я не хочу тебя обременять. Хочется и самой зарабатывать на свои хотелки. Мне же хочется красиво одеться. И я уже взрослая. Мне уже девятнадцать лет.
Слушая речь Наны, Гела вспомнил её день рождения. Вспомнил, как подарил ей французские духи со сладким ароматом. Тогда девушка приняла этот подарок и с улыбкой поблагодарила друга семьи:
— Большое тебе спасибо, Гело. Ты знаешь, что мне подарить.
Циклаури улыбнулся и, когда Когониа поставила духи на полку в своей комнате. Когда подруга вернулась, Мила подняла бокал с лимонадом и проговорила тост с поздравлением:
— Сегодня день рождения у моей лучшей подруги, с которой мы, можно сказать, сёстры. Знаете, так хорошо, когда у тебя есть старшая сестрёнка. С ней весело играть. Она всегда подержит в трудную минуту, ведь роднее неё никого нет. Так давайте все выпьем за то, чтобы у каждого был такой хороший друг, как наша Нанико!
Прокрутив это воспоминание в голове, Гела вывел автомобиль на трассу и помчался в Ростов-на-Дону. Нана смотрела на озёра вокруг дороги и вспоминала те летние дни, когда впервые прокатилась по Южной Столице России. В её памяти ожила та легенда о потопе в девятнадцатом веке, о которой в «Книге Фанфиков» рассказали Маркар и Мзия, вдохновившись детскими воспоминаниями Рамаза.
Крутя руль, Гела по мосту пересёк Дон и въехал в Ворошиловский проспект. Во время поездки по мегаполису, Нана смотрела на красивые дома, как обычно, и не заметила, как они оказались в Советском районе. Когда автомобиль мчался по Портовой, Когониа разглядывала улицы и осознавала, что этот большой город стал для неё родным, ибо в нём она меньше, чем за полгода, накопила больше ярких воспоминаний, чем за всю жизнь в Новокузнецке.
— Нанико, а ты не хочешь научиться водить машину? — некстати заговорил Гела, отвлекая её от размышлений.
— Когда я стояла у остановки и ждала, когда подъедет автобус, очень хотела. И сейчас хочется.
— Если что, то я помогу тебе. И немного научу тебя водить машину.
— Гело, я рада, что ты хочешь мне помочь, но зачем тебе это?
— Просто я вижу, как ты мечтаешь о машине, когда смотришь на мой «Ауди». Ничего страшного — со временем ты всему научишься. Наринэ уже учится водить. Решила заняться этим под конец декрета. Зато сможет везде возить Данико.
— Это точно. И я захочу путешествовать по городу. Возможно, со своим ребёнком. Чтобы катать его по городу и показывать ему наш Ростов. Да, за эти полгода Ростов стал мне родным. Ведь здесь живут мои близкие.
Гела улыбнулся, услышав об этом. Разговаривая о желании Наны научиться водить автомобиль, они не заметили, как прибыли на улицу Войкова, где въехали за ворота дома. Оказавшись по дворе нового дома, Когониа покинула машину и увидела девчонок, встречающих её.
— Нанико, наконец-то, ты к нам переехала! — радостно крикнула Мила. — С тобой веселее будет.
Забрав с собой Читу в переноске, Нана отправилась в свою комнату, где стоял большой компьютер и принтер для печати больших проектных работ по институту. Гела пришёл в комнатушку и поставил чемоданы с вещами, объясняя:
— Свою одежду можешь повесить в эти шкафы. Если что, то можешь разогревать еду, если есть захочется. Объясняю, что чипсы, кириешки, кока-кола у нас под запретом. Потому что это вредно. Вообще я знаю, что ты благоразумная девушка. Не хулиганка, не оторва. Так что всё у нас хорошо.
— Гело, я тебя не стесняю? — поинтересовалась Нана, смущённо глядя на хозяина дома.
— Нет-нет. Всё нормально, — ответил Циклаури и поспешил к своему ноутбуку составлять планы на практику, зачёты и экзамены.
Освободив Читу из будки, Когониа разбирала свои вещи, развешивая на «плечики» и раскладывая на полки, и недоумевала: она была рада, что переехала к очень хорошему человеку, но всё равно задавала сама себе вопрос — правильно ли она сделала, переехав жить к холостому мужчине средних лет, пусть и к другу семьи. Чип и Дейл встретили новую зверушку без энтузиазма, а Чита лаяла на новых знакомых, ощущая себя хозяйкой в доме.
Разложив всю свою одежду, Нана набрала номер телефона своей мамы. Дождавшись от неё ответ, девушка сказала ей:
— Мам, привет. Как вы с папой?
— У нас всё хорошо. Недавно звонил Дато и сказал, что у него уже девчонка в Томске появилась.
— Здорово! Я так рада за него. Надеюсь, что у Дато всё будет хорошо. Кстати, что у него за девчонка?
— Дато начал встречаться с первокурсницей Алиной. Не знаю, насколько хорошая девчонка. Когда я приехала к нему в гости, побывала у них в съёмной однушке. Девушка милая, скромная. Только ему с ней жить. У тебя что как?
— Мам, я знаю, что тебе это не понравится, но я должна тебе это сказать. Тёть Тамина недавно вышла замуж, и теперь они с дядей Зурабом счастливы, хоть и спорят постоянно. Мне там стало скучно. Да и сам Гела согласился, чтобы я к нему в дом переехала. Я так и сделала. Кстати, за Дато так рада, что он встречается с девчонкой. Надеюсь, что у них всё получится.
— Я тоже хочу надеяться, что у Дато всё получится. Насчёт Гелы скажу одно — если он не причинит тебе вред и не будет к тебе приставать, то всё хорошо. Хотя, он хороший человек, хоть и блудливый.
— Я знаю, мам, знаю.
— Всё будет хорошо. Ты веди себя хорошо. Я в тебя верю.
— Да ладно тебе, мам. Всё под контролем.
— Смотри, как бы не вышло чего. И не постарайся, а сделай. Пока, а то деньги растренькаешь.
— Хорошо. Пока.
Ламара положила трубку. Нана села на кровать и посмотрела в окно, за которым виднелся дом Димы Ерофеева; девушка вспомнила, как он теперь живёт: работает и потихоньку откладывает на обучение в техникуме. Когониа села за компьютер и, убедившись, что он работает, вышла в интернет просматривать ленту во «ВКонтакте».
Тем часом Гела позвонил своей матери и, когда на том конце провода Тамина приняла вызов, сказал:
— Мам, привет ещё раз. Мы с Наной доехали. Теперь они с Читой обживаются у нас.
— Гело, как хорошо, что ты забрал девчонку. Что ей делать с нами, стариками? А с тобой ей будет весело. Только не обижай девчонку и смотри, чтобы не связалась с плохим человеком. Она так молода и неопытна.
— Хорошо-хорошо. Только у меня всё под контролем. Я далеко не безгрешен, но меру знаю. Если она не захочет, то я её и пальцем не трону. Всё должно быть обоюдно.
— Я знаю. Но если ты её обидишь, то держись! Я не посмотрю, что ты мой сын.
— Хорошо, мам.
Распрощавшись с матерью, Гела отключил телефон и посмотрел на Читу, бегающую с Чипом и Дейлом. Коты прыгали, шипели и рычали, а собачка растерянно смотрела на них, не понимая, что делать. Нана вышла из комнаты и, заметив это, рассмеялась.
— Гело, я не знаю, подружатся они или нет.
— Всё может быть, Нанико, — вставила вошедшая Мила. — Всё ещё впереди. Надеюсь, они помирятся.
Заметив девчонку, Чита звонко залаяла, словно встречая её. Циклаури-младшая присела на корточки и погладила маленькую собачку. Чип и Дейл посмотрели на хозяйку как на предательницу и замяукали.
— Да ладно вам, — усмехнулась Мила и подошла к котам.
Глядя на своих домашних питомцев, Гела усмехнулся и про себя отметил:
«Как время быстро летит... Кажется, что ещё вчера я принёс их к себе домой, и теперь кажется, что они всю жизнь с нами. Привязанность — она такая...»
Наступило время ужина. Гела, Мила, Цицино, Владимир, Уля, Юля и Нана сидели за столом и ели гуляш с гречкой, приготовленный гостьей. Коровин попробовал мясо в соусе и оценил её способности:
— Ты молодец. Переехала к нам и сразу удивила своими блюдами. У тебя получается.
— Ты просто прелесть, — вторил Циклаури. — У тебя талант.
— Спасибо, — смущённо улыбнувшись, проговорила Когониа. — Рада, что смогла угодить. Тёть Тамина говорила, что я умею готовить.
— Это правда. Ты хозяюшка. А мама не скажет неправду, — вставила Цицино.
Во время ужина взрослые обсуждали свои дела, а девочки болтали о планах на следующие выходные, и Нана тоже захотела пойти с девчонками на Набережную Дона, чтобы полюбоваться вешними водами реки.
Разговаривая с Милой, Улей и Юлей, Когониа украдкой взглянула на Гелу и заметила, что он тоже кидал на неё взгляд, словно хотел нарисовать её портрет. Стараясь не показывать свои чувства, Нана доедала гречку.
Когда трапеза закончилась, и все попили чай с печеньем, все разошлись по своим делам: Гела ушёл смотреть сериал о «ментах», Владимир готовился к новой семейной поездке на выходных, а девочки о чём-то шептались. Когониа хотела присоединиться к ним, чтобы предложить свои планы на субботу и воскресенье, но Цицино, остановив её, прошептала:
— Пойдём, Нанико. Нам нужно кое о чём пошептаться.
Кивнув головой, девушка пошла вслед за средней сестрой Гелы, чтобы понять, что она хочет. Женщины вышли из летней кухоньки во двор, и Цицино остановилась возле импровизированной «спортивной» площадки, конструируемой Гелой для него и для девчонок. Нана остановилась и посмотрела на женщину, начавшую разговор с фразы:
— Нанико, как думаешь, почему Гела на тебя так смотрит?
— Я не знаю... — растеряно произнесла Когониа.
— Я вижу, как он на тебя смотрит. И Влад это видит. Все видят, как он на тебя смотрит.
— Я тоже вижу... Но не знаю, что и думать. Может, он хочет меня, но понимает, что от моих родителей может влететь...
— Я хорошо знаю своего брата, — отрезала средняя сестра. — Он, конечно, блудливый, но знает меру. Но я заметила в его глазах. Даже не могу объяснить, что. Он смотрит на тебя как на... любимую девушку. Я не обиделась и понимаю, что ты ему не доверяешь.
— Да, не доверяю... Я не знаю, как объяснить всё это...
— Если ты тоже в него влюблена, то не надо отрицать свои чувства. Не мучай ни себя, ни его. Нет, дорогая, я не предлагаю тебе приставать к нему. Просто не отказывайся, если предложит встречаться.
— Цицино, я даже не знаю, что мне делать. Мне нравится Гела. Я давно в него влюблена. Может, это всего лишь подростковая влюблённость. Я не должна его любить. Ведь это не то.
— Если все будут так думать и лишать себя счастья лишь потому, что это «неправильно», — утешила девушку Цицино и похлопала по плечу. — Мы с Владом тоже сделали ошибку, но зато мы счастливы. У нас две дочки.
Нана вспомнила, как наблюдала за этой парой и видела любовь в глазах обоих супругов, и невольно улыбнулась; заметив её настроение, сменившееся от смущённого на радостное, Циклаури продолжила поддерживать девушку:
— Всё у тебя будет хорошо. Я знаю.
— Только ты никому не скажешь мой секрет? Даже Владу?
— Нет. Никому не скажу. Только помни — я тебя всегда поддержу.
Улыбнувшись сестре Гелы, Когониа ушла к девчонкам обсудить планы на выходные и предложить пойти в парк, чтобы посмотреть на виды вешнего Ростова-на-Дону. Цицино посмотрела ей вслед и, кивнув головой, про себя отметила:
«Тебе, Нанико, надо немного смелости. Хорошо, что ты к нам приехала. Зато благодаря тебе Гела наконец-то обретёт своё счастье. Я это чувствую».
Нана вернулась в дом, ощущая какое-то облегчение после такого откровения. Ей казалось, что она всё правильно сделала, раз поделилась своими чувствами с сестрой друга семьи. Придя к девочкам в комнатку, Когониа услышала вопрос от Ули:
— Нан, а о чём вы с нашей мамой болтали?
— Так. Поговорили ни о чём. Кое-что обсудили, — смущённо проговорила девушка.
— Ну ладно, — ответила старшая близняшка и подумала про себя: — «А я-то понимаю. Мы всё видим, только промолчим потому, что мама сказала. Ведь нам незачем лезть во взрослые дела».
С того дня началась у Наны новая жизнь. Девушка как обычно посещала занятия, готовилась к семинарам. Школьницы делали уроки и вечерами, просмотрев фильм, обсуждали его со старшей подругой. На выходных они вчетвером гуляли по ростовским улицам.
Всё это время Гела боролся со своими внезапно возникшими чувствами, не понимая, что испытывает к девушке: всепоглощающую страсть или желание быть не просто другом, а кем-то большим для той, чей образ стал для него всем, и другие стали ему не нужны. Живя под одной крышей с возлюбленным, Нана понимала, что не может сопротивляться. Ей хотелось быть с ним, хоть и недолго, но, чтобы её первым мужчиной был именно он. За эти дни они даже не поговорили, а только перекидывались дежурными фразами о работе, природе и погоде.
Вскоре наступила летняя сессия. Гела принимал курсовые проекты, отчёты по практике, зачёты и экзамены у своих студентов; Нана успешно получала очередной «автомат» в зачётную книжку. Выйдя от очередной преподавательницы с зачёткой в руках, Когониа встретила Дашу, сдавшую экзамен на тройку. Их одногруппница Жанна Свиридова у неё спросила:
— Ну что, было нетрудно? Говорят, она зверюга, способная завалить любого.
— Это моя первая четвёрка за этот семестр, — с улыбкой ответила Нана.
— Тебе повезло, а мне осенью на пересдачу, — вставила Марина Артамонова, расстроено глядя в пол.
— Ничего страшного. Ты всё равно сдашь, — утешила девушку Жанна, поправляя свои светлые волосы.
— Не факт. Мне страшно. Боюсь, мне не тягаться с ней. Люди с советской закалкой очень суровы, — заявила блондинка с серыми глазами, испуганно глядя на дверь.
— Да ладно! — самоуверенным тоном отчеканила Свиридова и зашла в аудиторию.
Когда за ней закрылась дверь, Нана и Даша отправились на первый этаж. Выйдя на улицу, Морозова спросила:
— Что собираешься делать этим летом?
— Хочу поехать к бабушке в Сухуми. Давно её не видела. Да ещё хочется позагорать наа пляже и посмотреть на Чёрное море.
— А я поеду в свою деревеньку. Давно не видела маму, папу, бабушку... Кстати, твой красавчик с тобой поедет?
— Конечно, — с улыбкой ответила Когониа. — Он хочет показать Миле нашу Абхазию. Пусть посмотрят на красоту нашего края. Там солнце, море, пляж... Очень красивые постройки. Короче, неповторимая атмосфера нашего Закавказья.
— Слушаю тебя и уже сама хочу в Сухуми, — мечтательно проговорила Даша.
— Когда-нибудь ты там побываешь. Это рай на Земле.
— С удовольствием. Как-нибудь подзаработаю и приеду позагорать на море. — Девушки подошли к остановке, и Морозова проговорила: — Давай, Нанка! Тебе надо захомутать этого красавчика.
— Ты про Гелу?
— А про кого же ещё? Конечно, про него. Нанка, ты просто обязана этим летом его захомутать!
— Да ладно тебе! Всё будет так, как жизнь захочет.
— Всё должно быть так, как вы захотите!
Когониа только рассмеялась и, глядя, как её подруга прыгнула в подъехавший к остановке автобус, помахала ей рукой. Маршрутка скрылась за поворотом, а Нана, дождавшись свой транспорт, зашла в салон и, держась за поручень, смотрела в окно, наслаждаясь видами на город.
Приехав из института, Нана вышла на остановке и, дойдя до улицы Войкова, зашла во двор, где её встретили Мила, Уля, Юля, Аревик и Сатеник. Дружно поздоровавшись, девочки наперебой задавали вопросы:
— Сдала? Как справилась с боссом уровня? Всё нормально?
— Девочки, у нас всё хорошо, — ответила Когониа. — После всех наших испытаний нам надо на выходных устроить праздник. Милико, хочешь поехать с нами в Абхазию?
— Да, хочу, — заявила Циклаури-младшая, предвкушавшая новые заграничные впечатления.
Девчонки пришли в летнюю кухню, где помыли руки. Наложив себе в блюда ароматную баранину с бульоном и разогрев в микроволновке, Нана, Мила и близняшки сидели за столом
— А мы с мамой и папой поедем в Дагестан, — сообщила Уля. — Очень хочется полежать на пляже Махачкалы, посмотреть на Каспийское море.
— Ещё хочется посмотреть на наряды и что-нибудь нарисовать, — мечтательно проговорила Юля.
— Эх, сестрица, ты не знаешь, какие там строгие нравы. Тамошние женщины не любят это.
— А я это буду делать тайком. В гостинице, — с усмешкой отозвалась на выпад младшая близняшка.
— А мы собираемся всей семьёй поехать в Питер, — вставила Аревик. — Посмотрим на красоту.
— И для Маркара с Мзией будет ещё вдохновение, — добавила Уля. — Говорят, что Пётр Первый не строил Питер с нуля, а нашёл заброшки в болотах, и их отремонтировали.
— И царь был ненастоящий, ведь из Европы вернулся какой-то левый чувак, — внесла свои пять копеек Мила. — Умора, да?
Подружки загоготали над новой исторической гипотезой. Посмеявшись над девчонками, Нана продолжала есть ароматное мясо и ждать Гелу с работы. У него в тот день были последние экзамены, после которых он со своей небольшой семьёй и дочкой друга собирались поехать в Сухуми.
Наступили долгожданные выходные после небольшого празднования окончания учебного года за столом. С того дня, как ощутил брезгливость к клубным девицам, Циклаури со своими зятьями и Суреном частенько ходил в паб и за кружечками разных напитков разговаривали о семье, спорили о политике и о других важных темах. В эти моменты Гела, Владимир и Рамаз ощущали себя «братанами», которым всегда есть, чем поделиться и что обсудить.
В тот светлый солнечный день Нана с Милой, Улей, Юлей, Маркаром, Мзией, Аревик, Сатеник, Верой, Алёной, Димой, Захаром, Антоном, Арманом и Багратом праздновали окончание учебного года, сидя за чашкой чая и обсуждая планы на лето. Когда гости разошлись по домам, Гела решил поехать в любимый паб. В назначенное время он, его зятья и лучший друг собрались вместе у калитки и дождались такси.
Таксист привёз их нужному пункту назначения; зайдя в паб, Циклаури и его друзья сели за столик. Официант подошёл к ним и, поприветствовав гостей заведения, оставил на столике четыре меню. Пока зятья выбирали напиток и закуску к нему, Сурен высказал свои мысли давнему приятелю:
— Гело, ты какой-то печальный в последнее время. И я так понимаю, что дело не в экзаменах. Те, кого ты оправляешь на пересдачу, тебя мало волнуют. Всё дело в ней. В Нане. Ведь именно она тебя так зацепила.
Циклаури посмотрел на Пиначяна, выбирающего себе ужин, и понимал, что тот всё понял правильно. Владимир услышал разговор, усмехнулся и вставил свои пять копеек:
— Я это заметил с тех пор, как Нана переехала к нам. Сурен, что ты думаешь по этому поводу? Наверное, с ним что-то происходит. Он давно не интересуется тёлками и только с нами сидит, попивает чачу.
Мужчины выбрали себе ужин; когда подошёл официант, Гела заказал чачу, жареные креветки и салат с куриной печенью; Сурен выбрал армянский коньяк, нарезанный ростбиф и курицу на сковороде, Владимир взял ликёр, мясное ассорти и салат с курицей, а Рамаз захотел белое вино, салат с куриной печенью и кесадилью с ветчиной и сыром. Пока они дожидались заказ, Коркелия спросил:
— Гело, ты ещё думаешь над тем, что ты чувствуешь? Расслабься. Сегодня обществу плевать на то, кто с кем живёт. Даже на двух геев не обратят внимание.
— Я понимаю, на что ты намекаешь. Рамико, я слишком взрослый для Наны, — ответил Циклаури. — Как вы знаете, грехов на мне много. И тех, о которых знаю, и тех, о которых не знаю. Вряд ли Тенгиз захочет, чтобы я был с Наной. Я не для неё, ведь я не тот, кто ей нужен.
Официант принёс посетителям напитки. Чуть пригубив ликёр, Владимир продолжил начатый разговор:
— Я наблюдал за Наной. Нет, я не шпионил за ней. Просто видел, как она смотрит на тебя. Она весёлая, жизнерадостная, но порой выглядит немного печально. Возможно, ты её не спугнёшь, если сделаешь первый шаг.
— Я не знаю, Влад, не знаю.
— Гело, не надо за неё решать, кто для неё, а кто не для неё, — изрёк Пиначян. — Она сама разберётся. Да, ты не святой, но любят не за сохранённую девственность, а за то, что ты хороший человек.
Вскоре официант принёс первые закуски. Едя ароматное мясо, Сурен и Рамаз посмотрели на Гелу, а Коровин продолжил:
— Мы хорошо тебя знаем. Ты классный мужик. Это правда. А кто из нас не без греха? У нас были добрачные отношения. Только Сурен женился девственником, как сам сознался.
— Тише говори! — прошипел Пиначян. — Не надо рассказывать о наших тайнах, чтобы об этом слышали все люди.
— Тут музыка так орёт, да люди галдят, — усмехнулся Владимир. — Так что не услышат нашу мужскую болтовню.
Тем временем официант приносил уже горячие блюда. Гела отпил глоточек чачи и, закусив её жареной креветкой, ответил:
— Сурен с Рануш ещё давным-давно познакомились. У Рамаза до Нарико были всего две девушки, а у тебя, Влад, в Москве столько чикс было. Невообразимо. А я и не говорю, что святой. У меня было много женщин. Возможно, кроме Милы у меня ещё есть внебрачные дети. Не знаю.
— А что же ты тогда не признаешься Нане, раз она тебе нравится? — задал вопрос Коркелия, отпивая вино и закусывая его кесадильей. — Ты мужчина. Ты должен проявлять инициативу.
— И вообще, Рамик прав — ты мужик, Гело, — вставил свои пять копеек Коровин. — Так что покажи это Нане. Пусть она знает, что ты её любишь.
— Может, хватит переливать из пустого в порожнее, — ответил Гела, ощущая неловкость. — Я не хочу ничего чувствовать.
— Не обманывай себя, — осадил его Пиначян, едя курицу и запивая коньяком.
Не обращая внимание на друзей, Циклаури попивал чачу и закусывал салатом с куриной печенью. Сурен тем временем взглянул на друга детства и прокомментировал:
— Всё понятно. Наш Гела просто не может забыть Машико Татабадзе. Он был в неё влюблён и уже собирался на ней жениться, но её сбила машина, и она погибла. С тех пор он так и не женился.
— Мы уже это знаем, — заявил Рамаз. — И очень печально, что Гела так и тоскует по умершей девушке.
— Ещё эта война ему психику сломала. Он там чуть не погиб, — вставил Владимир. — Поэтому своими походами по бабам пытался справиться со стрессом. Я не психолог. По себе знаю. Сам такое пережил, когда ещё в девяносто пятом попал в Чечню.
— Правда? — хором задали вопрос Коркелия и Пиначян.
— Да. Я чуть не погиб там. Слава богу, что спасся.
Гела слушал разговор своих зятьёв с лучшим другом и понимал, что они во многом правы, только он не мог это понять. Пережив войну и чуть не оказавшись на том свете, Циклаури думал, что ему дана только одна судьба, поэтому жил одним днём, меняя женщин как перчатки. Но, когда Нана появилась в его жизни, он резко изменился, стал не повесой из ночного клуба, не «Звездой Вертолётки», а тем влюблённым молодым человеком, каким был тогда, в шестнадцать лет. Но на сей раз его останавливала не подростковая застенчивость, а недоверие девушки и его запятнанная репутация.
— А что потом ты делал? — спросил Сурен.
— Создал небольшой бизнес в Москве, — рассказал Коровин. — В свободное время водил к себе на съёмную квартиру разных баб. Когда обанкротился, вернул долги и вернулся в Новокузнецк нищим. Зато устроился на работу со стабильной зарплатой и встретил женщину, которую до сих пор люблю. Никто больше мне не нужен. Я нагулялся.
«Похоже, и я нагулялся», — про себя отметил Гела и, отпив ещё глоток чачи, съел креветки.
— А ты молодец, — поделился своими мыслями Рамаз. — Не сдался и продолжил жить. Пусть у тебя прогорел бизнес, зато есть своя работа. Не всем же быть управленцами.
— Ты прав, Рамик. Прав. Я понял, что бизнес — это не моё. Просто хотелось хорошо зарабатывать и вкусно кушать. А потом просто надоело постоянно трястись за всё. За товар, за то, придут ли за деньгами эти бандюки и какую сумму заломят.
Владимир делился своими воспоминаниями о прошлом в далёких девяностых, а Гела, Сурен и Рамаз внимательно слушали, выпивая и закусывая. Закончив есть, пить и обсуждать свои истории из жизни, Гела позвал официанта и сказал:
— Принесите нам всем счёт. Мы разобьём на четверых.
— Хорошо сообразили на четверых! — заявил захмелевший Владимир.
Все рассчитались за свои заказы, и Сурен позвонил в такси. Вскоре машина подъехала к пабу, и чуть подвыпившие мужчины сели в салон иномарки. Приехав на улицу Войкова, Циклаури, Пиначян и Коровин вышли из автомобиля в лёгком подпитии.
— Ну всё, до встречи! На следующей неделе выпьем ещё! — заявил Рамаз, помахав приятелям рукой.
— Напиши СМС, как доедешь! — крикнул Гела.
Такси скрылось за поворотом. Сурен отправился к себе, повернулся к приятелям и крикнул:
— До новых встреч! Надеюсь, и на следующей неделе так посидим и попьём.
— Пока! — хором попрощались Циклаури и Коровин.
Пиначян отправился к себе домой, а мужчины зашли за калитку. Стараясь никого не разбудить, Гела и Владимир вошли в дом, приняли душ и легли спать. Коровин устроился рядом с засыпающей женой. Посмотрев на мужа, Цицино усмехнулась и спросила:
— Ну что, отдохнули?
— Да. Как ты помнишь, я всё им рассказал. В который раз. — С этими словами Владимир обнял любимую и прошептал: — Как приятно вновь вернуться к тебе и обнять тебя. Крепко-крепко.
— Так хорошо, когда ты рядом. Когда ты меня обнимаешь.
— Спи, дорогая моя. Спи. Нам надо отдохнуть. В понедельник нам на работу.
Муж и жена нежно прижимались друг к другу. Владимир гладил чёрные как смоль волосы Цицино, а Циклаури водила пальцем по его щеке, ощущая лёгкую небритость. Наслаждаясь друг другом, они крепко уснули в объятиях друг друга.
Тем часом Гела, принявший душ, зашёл в свою спальню, разделся и лёг на диван, ощущая желание уснуть после выпитой чачи. Но почему-то сон не шёл. К нему залез на кровать Дейл и своим мохнатым боком прислонился к выпившему хозяину. Слушая мурлыканье кота, Циклаури уснул под его «колыбельную».
Закрыв глаза, Гела очутился на давно забытой им улице Мчедлидзе в Кутаиси. Солнце ярко освещало дорогу и остановку. Циклаури поднял глаза и заметил одиноко стоящую Машико. Татабадзе улыбнулась, ожидая любимого, и смотрела сквозь него, словно не знала его или не видела.
Чувствуя себя персонажем из второго фильма «Терминатор. Судный день», мужчина осмотрелся и увидел идущего подростка. Это был он сам. Ещё тот неопытный мальчишка, на котором пока не висели грехи разврата и похоти. Поняв, что это тот роковой день, разделивший его жизнь на до и после, Гела побежал вперёд и начал кричать:
— Стойте! Стойте!
Но его никто не слышал. Машико посмотрела на этого незнакомца как на сумасшедшего, а его юный двойник взглянул в сторону, усмехнулся и отправился по перекрёстку дальше. Циклаури продолжал звать их и внезапно наткнулся на невидимую стену. Гела стучал в пустоту, не желающую пропускать его, звал молодого самого себя и некогда любимую девушку, но они его не слышали.
Неожиданно молниеносно примчался огромный автобус с чеченскими боевиками и наехал на юного Гелу и Машико, снося светлые воспоминания мужчины на своём пути. Один из военных преступников высунулся из окна и выстрелил в Циклаури. Мужчина упал и словно провалился во тьму, стукнувшись обо что-то твёрдое.
Гела поднял голову и увидел перед собой Машико в белой одежде. Девушка была похожа на ангела, сошедшего с небес. Циклаури встал и сел на пол, а Татабадзе, подойдя к нему, сказала:
— Гело, я тебя совсем не узнаю. Ты не тот, каким я тебя знала. Совсем не тот.
— Я знаю, моя красавица, знаю.
— Ничего ты не знаешь, — в голосе Машико звучал какой-то упрёк, а её глаза смотрели на мужчину не с той любовью, как ещё в те годы, а с некой брезгливой жалостью.
— Что случилось? Понимаю, что я уже давно не тот юнец, которого ты любила, а секс-машина, забывшая о чувствах.
Сев с ним рядом, Татабадзе отпустила возлюбленному звонкую пощёчину и, продолжая буравить его недобрым взглядом, заявила:
— Гело-Гело, ты дурак. Полный дурак. Как ты мог докатиться до такой жизни? Таким ли я любила тебя? Я любила того Гелу. Доброго романтичного мальчишку. А не потасканного мужика, коим ты стал. Как ты докатился до такой жизни?
— Я знаю, что грешен, дорогая. Знаю. И не отрицаю это. Но зачем ты так со мной?
Машико сменила гнев на милость, посмотрела на Гелу и погладила его горящую от удара щёку. Ему казалось, что перед ним совсем чужая девушка, которую он даже не знает. Глядя на неё, Циклаури спросил:
— Как же ты так изменилась? Я знаю, что у тебя сильный характер. И мне это нравилось. Но не думал, что ты мне скажешь такие слова, от которых мне больно. Милая... Что мне сделать?
— Забудь меня, Гело. Пожалуйста. Я уже не вернусь к тебе. А ты ещё будешь долго жить. У тебя ещё будет не одна красавица-дочка. У тебя вся жизнь впереди. Используй с умом то время, что ещё не потратил впустую.
Машико поднялась и, посмотрев на Циклаури с неким сожалением, отправилась куда-то вдаль, и Циклаури остался один в кромешной тьме. Ощущая вновь ожившую боль от потери близкого человека, мужчина горько заплакал.
Резко проснувшись, Гела осмотрелся и понял, что оказался в постели; Дейл открыл глазки и, непонимающе взглянув на хозяина, повернулся мордочкой в другую сторону. Циклаури продолжил тихо плакать, но уже наяву. Погладив пушистый бок кота, мужчина тяжело вздохнул и спросил:
— Зачем ты пришла ко мне, Машико? Снова сделать мне больно? Хорошо. Я всё понимаю. Мне надо отпустить прошлое и заняться своим будущим. Так и быть...