Ледяной осколок в сердце

      Вечером как обычно Гела сидел на кухне за ноутбуком и перебирал рабочие документы, отправленные на его электронный почтовый ящик. Выпивая чашку чая, Циклаури перебирал курсором .pdf-файлы и про себя ругался:       «Вот чёрт! Сейчас только прислали. А ночью не могли прислать эти счета-фактуры? Хорошо, что в «пэдээф», а то бы пришлось скачивать платную программу или пиратку для просмотров этих документов. Блин!»       Отвлёкшись от своих дел, Гела отправился в большую комнату, где Мила смотрела на телевизоре «Alpha Teens on Machines», а Чип и Дейл спали возле девочки. Отцу не нравился этот мультсериал из-за жутких монстров в качестве главных злодеев, но, глядя на счастливые глаза и повышенный интерес дочки, Циклаури вспоминал русские сказки с «неведомыми зверушками» и понял, что в SIP Animation «сказки» приобрели совсем другую форму.       — Снова своих «дебилов» на флэшке смотришь? — с усмешкой спросил Гела и про себя отметил: «Н-да, скачал я эту херню с торрентов на флэшку и отдал своей красавице. И не оторвёшь же от них. Зато доченька так счастлива, когда смеётся над ними, переживает за них».       Услышав голос папы, Мила поставила видео на паузу, повернулась к нему и с улыбкой ответила:       — Они не дебилы, пап. Просто так себя ведут.       — Ты же понимаешь, что я шучу. Так о чём этот мультик?       — Один паренёк ищет своего папу, а его друзья ему помогают. Мне только одно интересно — а где его мама? Вроде они всей семьёй вместе жили до того взрыва.       — Я не могу сказать, ведь мультик не смотрел. А так мама либо умерла, либо бросила его, променяв на мужика, либо много пахала, чтобы сына прокормить. Она же всё-таки вдова. Других объяснений найти не могу.       — Может, она всё-таки пахала, — предположила Мила. — Не у всех же мамы такие, как у меня. Хотя... Разве можно назвать женщину, которая бросила своего ребёнка, мамой?       — Да, Милико, ты права. Я поработал в ноутбуке, а теперь немножко расслаблюсь. Посижу в «ВКонтакте» и посмотрю, что у нас там. Наверняка мне кто-то написал. Вон, видела, какие фотки выставляют Рамаз и Наринэ?       — Да, пап. Очень красиво. Они потрясающая пара. Надеюсь, мы погуляем у них на свадьбе.       — Я тоже на это надеюсь. Так хочется, чтобы они были счастливы. Ты смотри своих придурков, а я посмотрю, что у меня в интернете творится.       Поговорив с дочкой, Гела отправился на кухню и открыл в браузере страницу во «ВКонтакте». Увидев «единицу» возле графы «сообщения», открыл её и прочитал сообщение от Александра Глазунова:       «Привет, Гелыч! Помнишь меня?»       Циклаури смотрел на экран, открыл профиль бывшего сослуживца. Рассматривая его фотографии, Гела заметил, что Саня уже не отращивает волосы и стрижётся под ноль, что он всегда фотографируется в профиль, не показывая правую часть лица, и старается вставать в кадр только по пояс, чтобы не видно было ног. Изучив внимательно информацию о нём, Циклаури узнал, что мужчина женился на Арувджан Махмудовой, и у них уже две дочки. Разглядывая фотографии с весьма похожими на маму двумя смугленькими кареглазыми девочками с волосами цвета воронова крыла, Гела улыбнулся, вернулся в «сообщения» и ответил:       «Привет, Сань. Я тебя помню. Мы с тобой в одной части служили и вместе поехали воевать в Ботлих. Я смотрю, что у тебя жизнь хорошо сложилась».       Циклаури облокотился на спинку кресла, и воспоминания ожили в его памяти. Он, ещё новобранец, знакомится с другими такими же наивными пареньками, пришедшими в армию. Он, Саня Глазунов, Рома Никонов, Вадик Проханов и Вася Минаев сдружились и в свободное время учились метать ножи. Как на учебке молодые люди тренировались, стреляя из пистолетов и автоматов, водя автомобили и занимаясь физической подготовкой. Они все вместе отправились на войну, где первым пал Вася Минаев. Они бегали по аулу, пытаясь выжить. Они видели смерть. Гела потрогал предплечье, на котором давно побелел круглый шрам от пули.       Прокрутив в голове воспоминания, Циклаури посмотрел на экран и заплакал, чувствуя себя таким беспомощным перед судьбой. Чип запрыгнул к хозяину на стол и, гладя его своей головой, мурлыкал, желая утешить его. Сообщение от Глазунова появилось незамедлительно.       «Да, Гел. Сложилась. Спустя полгода после твоего отъезда я был тяжело ранен и едва не погиб. Арувджан помогла мне. Она ухаживала за мной и лечила меня как могла. Потом меня комиссовали, и она поехала со мной в Бийск. Мы поженились, но она не стала брать мою фамилию. Родились у нас две дочки. Ясмина и Шакира. Мои родители хорошо приняли Арувджан. Она им как дочка, которую они хотели, но больше не смогли родить».       «Почему ты скрываешь лицо?» — поинтересовался Гела и ощутил себя нехорошим человеком, обижающим своего бывшего однополчанина.       — Папа, ты плакал? — спросила зашедшая в комнату Мила.       — Мне больно, Милик. Написал мне друг. Саня Глазунов. Мы с ним в армии служили и воевали в Ботлихе. Господи, столько воспоминаний. И хороших, и плохих. Ты видела у меня на руках, на спине и на ноге шрамы? Я их там получил, на войне. Доченька, я чуть не погиб там.       Девочка взяла отца за руку и маленькими ладошками погладила её. Посмотрев на Гелу наивными доверчивыми глазами, сказала:       — Пап, я хочу, чтобы ты не плакал. Чтобы ты был счастлив.       Циклаури взял дочку на руки, усадил на колени и, обнимая, с улыбкой ответил:       — Как хорошо, что ты со мной. Ты для меня нечаянная радость.       — Когда я вырасту, то сделаю всё, чтобы ты не плакал. — Мила прижалась к груди отца, желая его как-то утешить.       Появилось новое сообщение. Гела прочитал его и чувствовал себя ещё большим мерзавцем.       «Когда мы уже сражались в Грозном, от которого уже остались рожки да ножки, один урод кинул гранату прямо передо мной. Мне обожгло лицо и оторвало ногу. Мало того, что мне выстрелили в спину, и я чуть не погиб, так ещё у меня пол-лица в шрамах и нет правой ноги. Арувджан была рядом и поддерживала меня, когда я был на грани жизни и смерти. Я не хотел, чтобы Арувджан связывалась со мной, калекой, но она сказала, что не бросит меня, потому что полюбила. Я влюбился в неё и решил жениться на ней. Она вернула меня к жизни и подарила таких чудесных дочек. Как сложилась твоя жизнь?»       Циклаури ощутил какую-то боль в сердце из-за пережитого его приятелем ужаса войны. Понимая, что отец может снова заплакать, Мила обняла его и проговорила:       — Папочка, не плачь. Я с тобой.       — Жаль, что нельзя подуть на душу, когда она так болит... — прошептал Гела и, повернувшись к ноутбуку, быстро напечатал сообщение:       «Мне очень жаль, что так случилось. Я рад, что ты счастлив, что у тебя есть семья, дочки. А что с Вадиком и Ромой? Моя жизнь сложилась хорошо. Я так и не женился. Мы растим дочку. Роня бросила Милу, когда ей было полгода. С тех пор я и мои родные растим нашу доченьку. Она моя отрада. А жениться не хочу. У меня случайные связи. Жизнь так коротка, чтобы тратить её всю на одну женщину, которую ещё не люблю. Любовь приходит и уходит, а жизнь продолжается».       Отправив ответ, Циклаури посмотрел на дочку и с грустной улыбкой ответил:       — Милико, ты не переживай за меня. Все мы грустим и все мы плачем. Я знаю, что ты хочешь, чтобы я был счастлив. Но так бывает не всегда. Ты ещё очень мала, доченька. Не понимаешь, что наша жизнь не всегда состоит из одних только радостей. И только сейчас я понимаю, что вылечить разбитые коленки гораздо проще, чем израненную душу.       Тут же появилось сообщение от Александра Глазунова, рассказавшее о том, что ещё произошло на той проклятой войне.       «Вадик погиб. Ему выстрелили в грудь. Его повезли в буйнакский госпиталь, и там он просто умер от кровопотери. Не спасли. У него была редкая группа крови. А Ромка после ранения в руку вернулся в Барнаул и женился на Наташе. У них уже два пацана-близнеца народилось. Артёмка и Дениска. Мы с ними часто видимся. Едем друг к другу в гости. Знаешь, хочется и тебя увидеть в гостях. Приезжай к нам в Бийск. Как раз Ромка с семьёй будет у нас дома в гостях».       «Хорошо. Я приеду на этих выходных. Я не знал, что с вами. Но интернет — великая вещь. Благослови бог того, кто изобрёл его».       Написав и отправив это сообщение приятелю, Гела посмотрел на Милу и сказал ей:       — А давай, мы в эту субботу поедем в Алтай. В Бийск. Там я встречусь со своими бывшими сослуживцами. И ты с девчонками и мальчишками познакомишься. Пообщаешься.       — Конечно, пап. Я ещё помню, как мы ещё на прошлой неделе ехали в Томск в гости к дяде Саиду и тёте Шахнозе.       Гела вспомнил, как в те выходные приезжал к Рустамовым в Томск, куда таджикская семья ещё шесть лет назад переехала, чтобы устроить свою жизнь и забыть о прошлом, которое тяготило женщину. Саид устроился работать грузчиком и вскоре дослужился до заведующего складом, а Шахноза работала в той же логистической фирме бухгалтером. Гела редко с ними виделся, а с появлением мобильных телефонов и компьютеров с интернетом в каждой семье получал от них поздравления по СМС. На выходные Гела брал с собой Милу и приезжал к ним на машине, где большая семья встречала его хлебом-солью, а дети играли с маленькой гостьей.       Улыбнувшись от воспоминаний о таджикской семье, Циклаури улыбнулся и ощутил спокойствие на душе, словно увидел свет в конце тёмного тоннеля, в котором он заблудился. Гела посмотрел на девочку и с улыбкой сказал:       — Готовься. На эти выходные мы поедем в Бийск. Познакомишься с детишками. Может, подружишься с ними.       — Пап, я уже хочу поехать, — сказала Мила и отправилась в большую комнату досматривать очередную серию приключений пяти молодых людей, сражающихся со злом.       Циклаури получил новое сообщение от Александра Глазунова, где тот указал номер своего телефона. Гела записал его в контакты и, попрощавшись с приятелем, отключил ноутбук.       «Ну вот. Снова срываются мои клубные похождения. Но ничего. Главное, осчастливить близких людей, а эти бабы подождут. Без секса могу пережить, только от волнений хочется забыться в объятиях какой-нибудь тёлочки. Сегодня вспоминаю армию и плачу. Ах, бабу мне, бабу. Чтобы забыться».       Прокрутив эти мысли в голове, Циклаури дождался, когда дочь выйдет из ванной, и отправился принять душ. После водных процедур мужчина вышел в спальном халате, вытирая влажные волосы полотенцем, и услышал звонок в дверь.       — Я вроде гостей не жду. Да и кто так поздно заявится ко мне домой?       Гела подошёл к двери и посмотрел в глазок; перед ней стояла симпатичная молодая женщина и смотрела грустными голубыми и покрасневшими от слёз глазами, а её русые волосы волнами струились на плечах. Глядя на неё, мужчина не понимал, что привело её в столь поздний час.       Прислушавшись к шумам в квартире, Гела понял, что Мила спит крепким сном, а коты наверняка разбежались по креслам и уснули. Взглянув на незнакомку, Циклаури поинтересовался:       — Кто? И зачем вы ко мне стучитесь в такой поздний час?       — Можно с вами поговорить? У меня проблемы.       Гела положил ладонь на дверь и не знал — открыть или не открыть? Вспоминая, как часто жалел кого-то, и женщины эту жалость принимали за любовь, что выходило ему боком, Циклаури тяжело вздохнул и сказал:       — Я тебя выслушаю, но на большее не рассчитывай.       — А я и не рассчитываю. Мне просто нужно, чтобы меня выслушали.       Тяжело вздохнув, Гела открыл дверь и впустил прекрасную незнакомку с грустными глазами. Дрожа от холода, женщина вошла в квартиру и сказала:       — Я знаю, что ты каждые выходные водишь к себе разных баб и спишь с ними, пока твоя дочка ночует у своей бабушки. Можно мне к тебе прийти?       «Домечтался... Хотел бабу, и она сама ко мне пришла», — про себя отметил Циклаури и сказал: — проходи. Дочка спит, поэтому веди себя потише. Ей завтра рано вставать.       Незнакомка сняла домашние тапочки, и Гела невольно залюбовался её грушевидной фигуркой в полупрозрачном коротком платье, под которым виднелось кружевное не по-детски кокетливое нижнее бельё. Робко зайдя в большую комнату, женщина дрожащим голосом сообщила:       — Меня зовут Жанна. Я знаю, что тебя зовут Гела. И знаю, что ты ходишь по бабам.       Мужчина зашёл в зал, выключил тихо говоривший телевизор и, взглянув на женщину, пытающуюся казаться соблазнительной, спросил:       — Жанн, а для чего ты ко мне пришла? Чем я могу тебе помочь?       — Ничем... — ответила женщина и, сев на разложенный диван, горько заплакала.       Не понимая, что происходит, Циклаури пошёл на кухню, налил в стакан кипячёную воду из чайника и, вернувшись, предложил:       — Попей воды, успокойся и объясни, что случилось. Кто тебя обидел? Что заставляет тебя плакать?       Женщина подняла глаза, полные слёз, и, взяв стакан воды, сказала:       — Я никому не нужна... Я уже неликвид. Всем нужны молодые и красивые девчонки, а я старая рухлядь, которая может родить уродов.       Гела внимательно посмотрел на Жанну и не видел у неё никаких признаков старения. Симпатичная молодая женщина сидела перед ним и унижала себя.       — Где ты старая? Старая — это когда уже немощная, морщинистая и вся больная. А ты такая молодая. Сколько тебе лет?       — Тридцать два.       — Так ты совсем молодая. Мне самому тридцать два. Какая это старость?       — Ты точно грузин? Обычно грузины считают иначе.       — Причём здесь моя национальность? Моё мнение таково — ты не старая. Ты ещё очень и очень молодая. У тебя вся жизнь впереди.       — Ты говоришь это потому, что хочешь меня соблазнить, — ответила Жанна и, отпив глоток воды из стакана, продолжила: — Я никому не нужна. Я попыталась с одним и с другим повстречаться, а у меня не выходит. Сколько ни встречалась с парнями, они меня вечно бросают. Что со мной не так? Самые долгие отношения продлились всего три года. Все эти три года он трахал мне мозги с тем, что печать в паспорте не нужна, а потом женился на молоденькой девочке. Мне сказал, что я слишком старая и не смогу родить здорового ребёнка.       — Просто ему нужен был повод, чтобы тебя бросить, вот и сказал средневековый миф. Моя мама нашу младшую сестрёнку родила в тридцать лет. Девочка абсолютно здорова. Ничего страшного. Возможно, ты найдёшь своего человека.       — Когда?! — чуть не крикнула Жанна. — Когда мне уже будет под сраку лет? Ах, вашим чуречкам везёт. Вас в восемнадцать лет выдадут замуж, и всё. А мы должны мучиться, искать «своего». А где его найдёшь?       — Мы так же методом проб и ошибок ищем друг друга, только знакомим с родителями, — ответил Гела. — Если родителям не понравится, то мы расходимся. Ничего страшного. Тебе же не пятьдесят два года. Ты ещё найдёшь своего человека и родишь здорового ребёнка.       — Знаешь, зачем я к тебе пришла? Раз я не могу найти себе мужа, так пусть лучше ты меня попользуешь. На болячки мне всё равно. По крайней мере, всё равно ты меня бросишь. Так что лучше встречаться с тем, кто точно бросит, кто честен, чем с тем, кто нежно ссыт в уши и потом бросает. Ты честный в отличие от некоторых.       — Ну если тебя устроят такие отношения, то хорошо, — ответил Циклаури и развязав пояс халата, обнажился.       Жанна посмотрела на него и про себя отметила:       «А у этого чурека побольше, чем у Димки. Как я вообще с ним спала? Удивительно».       Гела посмотрел на женщину и, взяв её за плечи, крепко поцеловал, и гостья ответила на ласку. Оторвавшись от её губ, Циклаури посмотрел ей в глаза и прошептал:       — На одну ночь. Но если хочешь, то можешь ещё раз сюда прийти.       Женщина посмотрела в его кофейные глаза и кивнула в знак согласия. Целуя её вновь, мужчина расстегнул молнию на её платье и обнажил её красивую стройную фигурку. Медленно сняв её лёгкое чёрное кружевное бельё, Гела поцеловал её шею, грудь и добрался до сосков. Жанна погладила его волосы и, ощущая возбуждение, позволила себе отдаться человеку, с которым близко познакомилась только сегодня, хотя до этого слышала про него разные слухи и сплетни от соседей.       Циклаури спустился вниз и пощекотал самую нежную часть её тела, размазывая по ней смазку. Женщина легла на диван и выгнулась, наслаждаясь ласками. Гела ускорил движения и смотрел на Жанну. Гостья больше не плакала из-за неудавшейся личной жизни и перспектив остаться старой девой. Ей было радостно от нежных ласк.       Жанна вцепилась в пододеяльник и выгибалась, тихонько постанывая от удовольствия. Циклаури ввёл в неё палец, гладя точку «G», и провёл языком по её клитору, ощущая вкус её сока. Женщина почувствовала медленное приближение пика удовольствия и наслаждалась моментами, не думая ни о чём. Гела заметил, что она задрожала, и её дрожь становилась с каждым мгновением всё сильнее и сильнее, пока Жанна не испытала оргазм.       Пока женщина лежала на диване, Циклаури надел презерватив и, когда гостья пришла в себя после оргазма, медленно вошёл в неё, наслаждаясь этими сладостными мгновениями и давая насладиться Жанне. Она почувствовала в себе его горячий твёрдый член и про себя подумала:       «Ого, а у него даже больше».       Гела схватил Жанну за плечи и медленно двигался в ней, смакуя каждую секунду, проведённую с ней. Женщина вцепилась в его бока и, чувствуя его рёбра, поддавалась ему; ей хотелось летать в облаках удовольствия и забыть обо всём. Жанна застонала от наслаждения и выгнулась, чувствуя на своей коже его колющие волосы. Циклаури не сдерживался и, чувствуя, как он нагрелся от возбуждения, ускорил движения, отчего кровать затряслась под ними.       Жанна продолжала двигаться и, не сдерживая свой крик, уже не попадала в акт. Стараясь подстроиться под её ритм, Гела схватил её за бёдра и сжимал их, продлевая наслаждение. Женщина не могла вырваться из этого сладкого плена, в который отдалась добровольно, и стиснула в своём лоне его пенис. Мужчине стало тесно, и он сильнее ускорил движения, чувствуя, как приближается оргазм.       От сильного напряжения её лона Гела достиг пика наслаждения и пролился в презерватив. Жанна не могла снять напряжение и, ощутив, как он выходил из неё, чуть не потеряла сознание. Женщина лежала на диване и смотрела в потолок, понимая, что никогда не испытывала такое блаженство после секса, ибо ни один мужчина не мог её удовлетворить так, как это сделал сосед-грузин, имеющий о себе дурную славу кобеля.       — Ни один мужик меня так не удовлетворил, как ты... — прошептала Жанна, когда Гела выбросил использованный презерватив.       — Наверное, тебе попадались любители, которые не знают, как правильно зажечь женщину, а я профессионал. Знаю, что нужно сделать, чтобы любая женщина от меня стонала. Как видишь, на меня никто не жаловался.       Немного придя в себя, женщина легла на сторону дивана у стены и заплакала, испытывая смешанные эмоции, которые сама понять не могла. Гела лёг рядом и спросил:       — Что случилось? Почему ты плачешь?       — Я не знаю. Мне так хорошо.       — У тебя стресс. Ты пришла ко мне со слезами, вот и плачешь из-за этого. Ещё скачок окситоцина спровоцировал такую реакцию. Жанн, да во время секса выделяется столько гормонов, что они сводят с ума, заставляя переживать эти эмоции ещё и ещё.       Жанна ничего не ответила и, повернувшись к стенке, продолжила горько плакать. Циклаури лёг на другую сторону и попытался уснуть, но сон не шёл. Перевернувшись в другую сторону, женщина посмотрела на изуродованную спину мужчины и продолжила рыдать над своей жизнью, ощущая себя несчастной. Она понимала, что этот человек всё равно на ней не женится, но чувствовала какую-то обиду.       — Жанн, иди домой. Тебе же недалеко. Иди и проплачься там. Я спать хочу. Мне завтра на работу, — недовольно заявил Циклаури, не поворачиваясь к ней лицом.       Ничего не говоря, женщина покорно встала, надела нижнее бельё и полупрозрачное платье, обулась в тапки. Когда она вышла из квартиры, Циклаури оделся в халат и, закрыв дверь, прислушался к её шагам. Женщина убежала на верхний этаж. Гела посмотрел на потолок и прошептал:       — Плакса, блин. Явилась и об меня поныла. Но ничего. Может, в следующий раз она придёт ко мне в хорошем настроении. Если вообще придёт.       Жанна дошла до своей квартиры на четвёртом этаже, находящейся прямо над квартирой её любовника, и зашла. Женщина сняла тапочки и подняла заплаканные очи; её мать, Елена Павловна, сурово сдвинула брови, злобно глянула на неё своими зелёными глазами, упёрла руки в бока, посмотрела на неё и задала вопрос:       — А теперь ты к этому чурке ходила? Самой приятно быть его тряпочкой для его палки?       — А я по жизни тряпочка для палки. И неважно, кто об меня палку вытирает. Об меня её все вытирали.       — Я же тебе говорила, что надо было выйти замуж за Любкиного сына Петю. А ты всё с Димкой Чусовитиным жила. Он тебе три года мозги трахал и в итоге женился на другой. А ты сидишь у разбитого корыта.       Жанна хотела разрыдаться от обиды, но сдерживалась, чтобы не показать свою слабость. Женщина посмотрела на мать и заявила ей в ответ:       — Петька стрёмный и скучный. Почему я должна его терпеть? Потому что на меня никто не позарился? А Димка меня любил и обещал на мне жениться. Только я для него слишком старая, а ему молоденькая нужна была.       — Вот и останешься ты старой девой. Доперебираешься и потом никому не нужна будешь.       — А я и так никому не нужна. И замуж не хочу. Надоело мне постоянно перебирать. Буду спать с этим чуреком. Он хотя бы хорош в постели. Он на мне не женится, да мне и не надо. Раз меня никто не берёт замуж, так зачем вообще об этом думать?       — Беда мне с тобой... Я хочу уже внуков понянчить, а ты всё бегаешь, мужиков перебираешь.       — А что я сделаю, если они меня бросают?       — Ой, какая же ты дура. Так и умрёшь без детей, и тебе некому будет на старости стакан воды подать. Ещё с чуркой связалась. Кому ты после этого будешь нужна?       Слушая одни и те же слова уже в который раз, Жанна побежала в свою комнату и, заперев дверь, переоделась в ночную рубашку. Женщина легла на кровать и, обняв подушку, горько заплакала от осознания своего одиночества.       Жанна вспоминала свою первую любовь. Её одноклассник Ваня Рыбников провожал её из школы, дарил ей цветы и шоколадки, купленные на сэкономленные на обедах деньги. Но всё закончилось из-за его отъезда в Москву, где он поступил учиться в МГУ. Тогда ещё юная студентка ждала от него письма, но Ваня написал ей, что встретил там другую, и всё у них кончено.       После такого некрасивого разрыва у Нефёдовой были разные встречи, но отчего-то с ней не хотели продолжать с ней отношения, предлагая только делить постель. Пару раз Жанна натыкалась на женатых любовников, но бросала их сама, не желая уводить мужчину из семьи и лишать детей отца.       С Димой Чусовитиным женщина встречалась три года и два с половиной из них жила с ним, ожидая от него предложение руки и сердца. Она хотела выйти за него замуж, но думала, что её парень не созрел для этого шага, пока однажды Дима не сказал ей:       — Собирай вещи и уходи. Я собираюсь жениться.       — Как? — не поняла Нефёдова.       — Я встретил молодую красивую девушку. Студентку. А с тобой жил из жалости. Мне просто нужен был секс. Она молодая и родит здорового ребёнка, а ты уже перестарок и можешь только дауна принести, а мне больной ребёнок не нужен.       Жанна помнила тот день, когда она плакала от обиды и, собрав все свои вещи, уехала из его дома к маме. Встретив дочь с чемоданом, Елена Павловна от шока только и сказала:       — Ах, горемычная ты моя. Заходи в дом, раз не женился он на тебе.       Нефёдова плакала, вспоминая всех, с кем не смогла построить отношения. Ей хотелось замуж, хотелось ребёнка родить, только не от кого было.       «Чего я ною? Мне завтра на работу нужно идти. Ещё где-нибудь ошибусь в отчётах из-за того, что постоянно рыдаю и рыдаю. Я уже всем надоела со своим нытьём. Даже этот грузин меня выгнал из своей квартиры».       Плачась на свою горькую долю, Жанна быстро уснула. Постоянные стрессы так измотали её, что уже не было сил плакать дальше.       В это время Гела лёг спать и про себя прокручивал совсем свежие воспоминания о плачущей женщине, которая пришла к нему заняться сексом и рыдала, жалуясь на горькую судьбу.       «Неужели у неё такое желание себя унижать, что согласилась на секс со мной. Повесой, для которого бабы — просто возможность снять напряжение. Видимо, она настолько разочаровалась, что готова быть сливным сосудом для спермы. Если придёт снова, то я всё равно приму её. Я её сразу отдеру и отпущу».       Прокрутив эти мысли в голове, Циклаури повернулся на другой бок и крепко уснул, не желая думать ни о чём.       Прошла неделя, и наступила суббота. Ранним утром Гела и Мила позавтракали макаронами с ветчиной и острым соусом, попили чай с лукумом и переоделись в тёплую одежду. Надев свою розовую курточку, девочка посмотрела на себя в зеркало, улыбнулась и сказала:       — Пап, я принцесса.       — Конечно, ты принцесса. А теперь поехали в Бийск. Я запрягаю карету, и мы едем! — воскликнул Гела и, взяв с собой коробку с шоколадными конфетами и ноутбук, надел чёрную куртку.       — А ты мой король, папа, — ответила девочка и обняла его.       — Моя маленькая принцесса, — сказал Циклаури и погладил спину девочки.       Обнявшись друг с другом, отец и дочь обулись в демисезонные сапожки и вышли из квартиры. Гела и Мила спускались с лестницы, и навстречу им шла Жанна Нефёдова, соседка с четвёртого этажа. Посмотрев на любовника, девушка задала вопрос:       — Куда-то уезжаете?       — Да, — ответил Гела. — Хочу с приятелем повидаться. Давно не виделись. Лет десять.       — Хорошо. Удачной вам дороги.       — Спасибо.       Поравнявшись с любовницей, отец и дочь спустились на первый этаж и отправились к его синему «Дэу». Сев в машину, Гела положил ноутбук и конфеты на соседнее сидение, завёл двигатель и направил её по трассе Р366 в сторону улицы Пролетарской. Мила смотрела в окно и, глядя на весенние пейзажи, вспоминала, как они с папой часто катались здесь на велосипеде, как ехали на дачу к семье Когониа и наслаждались отдыхом, едя ароматный шашлык, маринованный в сливовом соусе ткемали, который пожарил на углях Тенгиз.       «Интересно, как там Нана? — про себя спросила Мила. — Уже хочется на выходных съездить к ней. Папа пока боится отпускать меня одну, но, когда я вырасту и буду работать, зарабатывать деньги, смогу всегда приезжать к ней в гости. Жаль, что мы надолго разлучимся. Но эти дни надо провести по максимуму, чтобы у нас напоследок остались хорошие воспоминания».       Циклаури ехал по шоссе, пока не добрался до Сосновки. Девочка взглянула в окно и оживила в памяти картины: отец учил её кататься на лыжах и страховал её, чтобы не упала. Мила улыбнулась и посмотрела на папу. Гела вёл машину, летящую в сторону Алтайского края, смотрел на деревья и поля и вспомнил, как много лет назад они всей семьёй ехали из Кутаиси в Мцхету к дяде Гураму. Циклаури оживил в памяти, как смотрел на огромные горы и зелёные леса Имеретии, Шиды Картли и Мцхеты-Мтианети, на реки Квирилу и Куру, вдоль которой протягивалась трасса Сани-1, на домики, где в маленьких посёлках жили простые крестьяне.       «Еду по трассе и вспоминаю родной Сакартвело, — подумал Циклаури. — Везде всё одинаково: трасса, лес, деревни, горы и реки. Красота! Любой пейзаж прекрасен, если это не каменные джунгли. Хотя, архитектура иногда поражает своим великолепием».       Гела вёл машину по трассе, и вскоре она подъехала к селу Сары-Чумыш, находящемуся на краю Кемеровской области; спустя несколько минут автомобиль пересёк границу между областями и оказался в Алтайском крае. Циклаури вёл машину и смотрел за дорогой. Мимо проплывали домики деревень, леса и поля. Мила смотрела в окно и наслаждалась видами.       Спустя ещё час Гела подъехал к небольшой деревне Мартыново и, миновав мост через реку Чумыш, проехал дальше по трассе, пока вдали не показался Бийск. Огромные многоэтажки, типичные хрущёвки, улочки и парки радовали глаз. Въехав в незнакомый ему город, Циклаури остановился возле продуктового магазина, открыл ноутбук и, поискав нужный дом в электронной карте «ДубльГис», выключил компьютер и отправился в сторону, на которую указывала программа.       Не торопясь, Гела ориентировался в пространстве и смотрел, куда повернуть, чтобы добраться до дома, где живёт его армейский приятель. Где-то через пару часов Циклаури подъехал к пятиэтажной хрущёвке и, посмотрев на неё, про себя подумал:       «Наверное, Саня провёл здесь своё детство... Интересное оно у него было?»       Мужчина взял с собой коробку с шоколадными конфетами, чтобы угостить детей. Вспомнив адрес, Гела и Мила покинули автомобиль, подошли к нужной двери, и мужчина набрал на клавишах домофона номер квартиры Сани. Когда на том конце провода откликнулись, Циклаури сказал:       — Привет! Давно не виделись! Мы с дочкой приехали.       — Заходите, — ответил Глазунов. — Мы вас ждём.       Дверь запищала, приглашая гостей войти в подъезд, и отец с дочкой поднялись на четвёртый этаж, где их встретила высокая темноволосая женщина с чёрными очами, в которой Гела узнал Арувджан. Поправив фиолетовое закрытое платье, Махмудова улыбнулась и сказала:       — Проходи, Гел. Привет, малышка. Давно не виделись.       Отец и дочь зашли в двухкомнатную квартиру, где было убого, но уютно. Простой ремонт с наклеенными с не совмещённым рисунком обоями не мог сравниться с его довольно красивым евроремонтом, который делали специально обученные люди. Циклаури посмотрел на хозяйку дома и вспомнил её ещё юной девочкой, сиротой, оставшейся без родителей. Теперь перед ним стояла взрослая статная женщина, счастливая жена и мама.       Из комнатки выбежали две смуглые черноокие девочки с одинаковыми причёсками — двумя высокими каштановыми хвостиками; Шестилетняя Ясмина носила фиолетовое платьице, а четырёхлетняя Шакира — розовый спортивный костюмчик. Посмотрев на дочек, Арувджан прокомментировала:       — Это наши доченьки.       — Они очень хорошенькие, — прокомментировал гость. — Так похожи на маму.       Разувшись и сняв куртки, Гела и Мила прошли на кухню, помыли руки и отправились в большую комнату, где на кресле сидел Саня Глазунов, а с правой стороны большого накрытого стола сидели Рома и Наташа Никоновы и два их сына-близнеца лет шести — Артём и Денис. В это время в комнату зашли Арувджан, Ясмина и Шакира. Маленькая гостья села рядом с мальчиками. Хозяйка дома и девочки сели за стол. Выйдя из комнаты, гость вернулся с коробкой конфет и, раскрыв её, поставил в сторону, где сидели дети, со словами:       — Это вам. Кушайте сладкое. Приятного аппетита.       Пожав мужчинам руки в знак приветствия, Циклаури посмотрел на жену бывшего сослуживца, которую никогда до этого дня не видел, и вспомнил, с какой любовью Рома рассказывал о ней. Об этой прекрасной голубоокой женщине с грустной улыбкой на устах; о её роскошных русых непослушных волосах, которые он готов был гладить и гладить.       «И ты его дождалась. Видимо, наградил тебя бог за это счастливым браком».       На столе стояли разные блюда: салаты «Мимоза», «Сельдь под шубой» и «Оливье», запечённая курица, бутерброды с сырокопчёной колбасой и сыром, лепёшки чуду с разными начинками. Но внимание гостя привлёк хинкал из говядины с крошечными лепёшками и сметанно-чесночным соусом. Гела часто готовил его для души, но только, взглянув на это блюдо, он вспомнил, как во время назревающей войны ночевал с друзьями у супругов Сулимовых и ел это знаменитое кавказское блюдо; в его памяти ожила картина гибели Марата Раджабовича, ветерана афганской войны, погибшего у себя дома рядом с любимой супругой Заремой.       Циклаури взглянул на Никонова и понял, как война превратила молодого парня в постаревшего раньше времени человека, у которого на лице прорезалась глубокая сеточка морщин. Рассмотрев Саню внимательно, Гела понял, почему он скрывает правую сторону лица — на ней виднелись глубокие шрамы от ожогов, захватившие часть волос, из-за чего мужчина привык бриться наголо. Почувствовав забытые на той войне боли в руках, в спине и в ноге, Циклаури сел за стол и сказал:       — Вспомнил, что произошло на этой войне.       — Да, Гел. Так война сделала нас теми, кто мы есть. Я остался изуродованным одноногим инвалидом, а у Ромы правая рука плохо работает. Он не может ею писать и даже пуговицы застёгивает с трудом.       — Да, я учился писать левой рукой, — вставил Никонов. — И теперь больше не могу стрелять, не могу метать ножи так, как раньше.       — Где вы работаете? — поинтересовался Гела.       — Я работаю программистом, — рассказал Саня. — После войны я вернулся домой, отучился на курсах по программированию и теперь работаю системным администратором на литейном заводе с видом на Бию. Пока я учился, подрабатывал охранником. Больше никуда меня не брали из-за инвалидности. Арувджан работает хирургом. Зарема Халимовна многому её научила, а теперь она сама стала врачом.       — А я после войны работаю охранником в торговом центре, — ответил Рома. — Делаю обход, охраняю объекты. А Наташка работает продавцом одежды.       — Как ты с больной рукой работаешь? — удивился Циклаури.       — Зато у меня глаз-алмаз, поэтому вижу всё, — хвастливо заявил Рома. — У моей руки нарушилась мелкая моторика, а так я могу не пропускать подозрительных личностей.       — Как я рад, что ваши жизни хорошо сложились, — с улыбкой сказал грузин.       — А как живёшь ты? — поинтересовался Глазунов.       — Работаю начальником отдела бухгалтерского учёта, ращу дочь. Где я только ни работал. Сначала работал в налоговой, а теперь в аудиторской фирме. Я даже летал в Лондон, чтобы повысить квалификацию. Ведь многие крупные предприятия перешли на международную систему бухгалтерского учёта, потому что объединились с иностранными компаниями.       Пока взрослые обедали и разговаривали о работе, о семье, дети тоже ели аппетитный хинкал, приготовленный Арувджан; жуя мясо с варёными лепёшками, невысокий русоволосый голубоглазый мальчик посмотрел на незнакомку и спросил:       — Девочка, как тебя зовут?       — Меня зовут Мила. А тебя?       — Я Артём, а это мой брат Денис, — ответил мальчик, указав на брата, кушающего мясо курицы.       — Меня зовут Ясмина, — вставила шестилетняя девочка, а это моя сестрёнка Шакира. — Едя салат, девочка ответила, указав на малышку, жующую мясо.       — А где твоя мама? — задал вопрос другой близнец.       — Её у меня нет. То есть, она жива, только не общается с нами.       — Странно. У всех мамы есть, а у тебя нет, — прокомментировал Артём.       — Так бывает. Она нас бросила и пошла к другим дядям. Но ничего. У меня папка лучше всех! — с вызовом ответила Мила и съела куриную ножку, закусывая «Мимозой».       — А давайте, поиграем, — предложила Ясмина.       Поев салаты, хинкал и лепёшки чуду, попив чай с конфетами, воодушевлённые дети убежали в соседнюю комнатку, где располагалась детская двух сестрёнок. Взрослые разговаривали, обсуждая свою жизнь. Гела смотрел на своих приятелей и осознавал, что они уже не те молодые амбициозные солдаты, какими он их запомнил, какими они остались на армейских фотографиях. Они изменились от войны и от времени; боевые сражения выжгли их души, оставив на них жуткие шрамы, а время вроде исцелило их, но Саня и Рома стали уже совсем другими людьми: умудрёнными опытом мужчинами, повзрослевшими на несколько лет.       — Вы так изменились, — прокомментировал Циклаури, глядя на друзей.       — Время всегда нас меняет, — ответил Никонов. — Ты тоже изменился. Стал деловым. По тебе не скажешь, что ты воевал, пока не покажешь свои шрамы.       — Но ты так и не женился, — вставил Глазунов. — Ты бы хотел себе невесту?       Гела вспомнил о соседке Жанне, которая плакала из-за своего одиночества. Заметив, что грузин задумался над ответом, Рома прокомментировал:       — Сань, ты же знаешь, что с такой жизнью, как у нас, военных, либо сопьёшься, либо сблядуешься. Помнишь, как один дедок, Ваня Паньков, нас доставал. Вместе с нами он пошёл на войну. Его там контузило. С тех пор он после контузии пьёт, не просыхая.       — Откуда знаешь? — спросил Саня.       — Он, оказывается, в одном дворе с нами живёт. Я не знал, что он тоже из Барнаула. Часто хожу и вижу его пьяную рожу. Постоянно клянчит на выпивку. Я ему не подаю. Я что ему, фонд помощи алкоголикам?       Пока Никонов рассказывал о бывшем сослуживце, Циклаури прослушал его и, когда тот закончил, ответил на вопрос Глазунова:       — Нет. Просто не вижу ту, с кем бы я хотел провести свою жизнь. У меня есть я, у меня есть Милико.       — Я заметила, что она как-то грустит, когда у неё спрашивают про маму, — вставила Наташа. — Ей наверняка обидно, что у всех мамы есть, а у неё нет.       — Бывает такое. Она расстраивается, — подтвердил Гела. — Но я просто не хочу кого попало приводить в свою семью. Не хочу, чтобы у Милы была злая мачеха. И вообще — баб может быть много, а дочь у меня одна.       — Ты молодец, — похвалила его Арувджан. — Судя по тому, как ты рассказывал о доченьке, я вижу, что ты достойный отец.       — Я тоже понимаю, что вы очень хорошие родители, которые любят своих детей. Я надеюсь, что ваши дочки и сыновья вырастут достойными людьми.       — Мы тоже надеемся, — отозвался Саня.       Пока взрослые обсуждали свою жизнь, Мила встала в центр комнаты, напоминавшей домик Барби, где обои были розовые, где справа от окна стоял столик для компьютера, а слева двухъярусная кровать, где спали обе девочки. Чувствуя себя супергероиней, способной изменить мир, Циклаури сказала:       — Я маленькая принцесса, а мой папа король! Теперь я могу спасти мир. Кого вы хотите играть?       — Мы играем двух снайперов, — ответил Артём, и они с братом взяли в руки игрушечные пистолеты.       — А я маленькую русалочку, — вставила Ясмина и села на пол, обхватив кроватку ручками, сложив ножки.       — А я — маленькую феечку, — добавила Шакира и, размахивая ручками, изображала, что летала по комнате.       — Вот и отлично, — заявила Мила и, взяв в руку калейдоскоп, подняла его вверх и громко проговорила: — Тогда будем спасать мир. Что мы для этого сделаем?       Циклаури села по-турецки на ковёр и поставила перед собой трубочку с цветными стекляшками внутри; остальные дети сели вокруг неё и смотрели на эту взрослую самодовольную девочку. Денис ответил на этот вопрос:       — Надо составить план спасения мира.       — Какой план вы хотите составить? — спросила Циклаури.       — Мы не знаем, — заявил Артём.       — Тогда я расскажу вам сказку, где самое начало спасения мира, — с улыбкой сказала Мила и начала рассказывать сказку: — Жила-была одна маленькая принцесса. Звали её Мила.       — Интересное начало. Продолжай, — перебил её Артём.       — Пожалуйста, не перебивай, — отрезала самая старшая девочка и продолжила: — Были у неё друзья: русалочка, феечка и два снайпера. И в этом же королевстве жила одна девочка. Была у неё очень плохая мама. Она била свою дочку и держала в чёрном теле: заставляла работать, плохо кормила и одевала в обноски. Решила принцесса помочь девочке.       — Чем же? — спросила Ясмина, когда Мила остановилась.       — А тем, что два снайпера будут сражаться с её мамой, которая окажется той самой злой мачехой, — вставил Денис, демонстрируя пистолетик. — Русалочка затопит дом, чтобы отвлечь, а феечка даст красивую одежду этой девочке и вкусно покормит её. А принцесса накажет плохую мамку по закону.       — Вот так ты и выдал весь план по защите одной девочки, — с усмешкой прокомментировала Мила.       — Кстати, у нас такая же сказка, — вставила Ясмина. — У соседей папа бил маму, а сын на это смотрел. Хочется, чтобы два снайпера расстреляли папашу, фея исцелила все болезни мамы, а русалка развлекла сына своим пением. Принцесса осудила родителей за все их прегрешение. Потому что папа обижает маму, а она обижает сына.       — И с тех пор команда принцессы, феечки, русалочки и двух снайперов спасала всех детей, кого обижают родители и другие дети, — закончила сказку Циклаури и прокомментировала: — Как команда Винкс, только из разных существ. Не только фей и специалистов.       — А в чём заключается спасение мира? — поинтересовалась Шакира.       — Спасение мира начинается со спасения одного человека, — объяснила Циклаури. — Когда спасут многих детей — будет спасён весь мир.       Пока Мила рассказывала новым приятелям выдуманную ею простую сказку, Гела наговорился со своими бывшими сослуживцами, наелся вкусных блюд, которые приготовила Арувджан, и вспомнил армейские будни, не желая думать о том, чем для них обернулась эта служба. Заметив, что дети ушли, Циклаури отправился в комнату, где его дочь уже закончила рассказывать сказку. Зайдя в детскую, мужчина увидел Милу и остальных детей, слушавших интересный рассказ. Улыбнувшись, Гела подумал:       «Вся в меня, девочка. Такая же сказочница, как и я, как и наша бабушка. Продолжаешь нашу семейную традицию».       Циклаури вспоминал, как он садился в центр комнаты и рассказывал сестрёнкам разные сказки, которые сам придумывал. Как Цицино и Наринэ слушали его и сами вставляли какие-то комментарии к его рассказам, стремясь изменить сюжет по своему желанию, и он, импровизируя, пытался придумать что-то интересное.       Прокрутив все воспоминания в голове, Гела зашёл в комнату и спросил:       — Как вам сказка?       — Отличная! — ответил Артём.       — Мы хотим, чтобы была принцесса, русалочка, фея и два снайпера, которые помогали бы деткам, — вставил Денис.       — Вам ещё нужен король, который был бы рад направлять всю команду и помогать ей.       — С радостью! — отозвалась Ясмина. — Король должен быть мудрым и справедливым. Он должен помогать своим подданным.       — Я бы защищал такого короля, — вставил Артём. — Я бы расстрелял всех его врагов!       — Какие вы молодцы. Вы будущие герои. Обещайте дяде Геле, что будете хорошими детками и не будете обижать других детей, чтобы таким вот королям, как я, не пришлось защищать их от вас. Хорошо?       — Да! — хором ответили дети.       — Молодцы. Милико, нам пора. Скоро нужно уезжать. Ты же знаешь, что мы приехали сюда ненадолго. Скоро вечер, и нам надо поехать домой.       — Хорошо, пап... — ответила Мила и, с грустью посмотрев на новых приятелей, улыбнулась и сказала им: — Принцесса покидает вас. Но ничего — будьте смелыми и не забывайте о сегодняшнем уроке. Защищайте слабых и не давайте их в обиду.       Девочка помахала ручкой. Ясмина, Шакира, Артём и Денис посмотрели на старшую подружку и, помахав ручкой, сказали:       — Пока...       — Ты к нам ещё приедешь? — спросила старшая сестрёнка.       — Это решит наш король, — заявила Мила и взяла отца за руку.       Папа и дочка вышли в коридор. Саня вышел из большой комнаты, опираясь на костыли, и Гела с ужасом обратил внимание, что у его армейского приятеля нет одной ноги. С приятной улыбкой Глазунов прокомментировал:       — Вот это у тебя дочка. Вся в папу. Так умудрилась занять этих шалопаев. Их нельзя без присмотра оставить, потому что квартиру разнесут, а Мила их так успокоила. Они её так увлечённо слушали. Что она им рассказала?       — Она им рассказала сказку про принцессу, двух снайперов, русалочку и феечку. И в конце появился король. Они придумали, как спасать детей от произвола плохих взрослых.       — Ах, вот что им интересно, — обрадовался Саня. — А я-то думал, почему они так любят сказку про Золушку и Гадкого утёнка. Они хотят, чтобы тех, кто обижал Золушку и этого Гадкого Утёнка, наказали.       Надев куртку и ботинки, Гела смотрел на улыбающегося приятеля и понимал, что шрамы на лице нисколько его не портят. Наоборот — с ними он выглядит мужественно, как настоящий герой, отдававший жизнь за Родину. Пожав ему на прощание руку, Циклаури сказал:       — До свидания. Теперь нам нужно ехать домой. Спасибо вам с Арувджан. Я вспомнил прошлое. Было приятно узнать, что у вас всё хорошо. Жаль только Вадика Проханова. Хороший был парень. И Ваську Минаева жалко. Господи, за что нам было такое испытание? Теряем мы хороших людей.       — Пока, Гел, — вставил Рома и протянул левую руку; Гела пожал её и попрощался:       — Жаль, что ты теперь не можешь стрелять. Зато меткий глаз помогает тебе в борьбе с воришками и нарушителями.       — Зато тебе повезло, — ответил Никонов. — Ты счастлив, у тебя красавица-дочка. Береги её.       — У вас тоже хорошие детки. Вы тоже счастливые люди. Берегите своё счастье, — прокомментировал Циклаури и прислушался — в детской комнате раздались детские голоса.       Мила быстро надела куртку и полусапожки. Арувджан побежала посмотреть, что происходит, и увидела, как Ясмина сидит на полу, прислонившись к кровати, Шакира бегает по комнате, размахивая ручками и кричит:       — Я фея! Я фея!       Артём и Денис сражались с невидимым врагом, нажимая на спусковые крючки, приговаривая:       — Уходи, подлый трус! Нечего малышей обижать!       — Сильное впечатление произвела на них та сказка от Милы, — оценила новую игру детей Арувджан.       Распрощавшись со своими бывшими сослуживцами, их жёнами и детьми, Гела взял дочку за руку и вышел из квартиры. Спускаясь вниз, мужчина посмотрел на девочку и, рассмеявшись, сказал:       — Вот это ты впечатлила деток своей импровизацией. Молодец, доченька. Вижу, что ты будешь хорошей мамой.       — Этому учил меня ты, папа, — ответила Мила и гордо пошла по ступенькам.       Отец и дочь вышли из подъезда и, отправились к машине; заведя её и открыв двери, Циклаури сел за руль, а девочка устроилась на заднем сидении. Пристегнув ремень, Гела отправился по Бийску в сторону трассы 32Р-176. Едя по столице Алтая, Циклаури смотрел на дома, проплывающие мимо. Мила взяла папин ноутбук и печатала там небольшой рассказик о принцессе, дочери мудрого и справедливого короля, русалочке, феечке и двух снайперах. Печатая наивный детский рассказик, Мила про себя подумала:       «Надо будет выставить его на Беон, чтобы все его читали. Надеюсь, он понравится моим подружкам, как я писала сказку о трёх феях, которые защищали мир от зла. Ох, как я тогда вдохновилась, когда мы всей семьёй с Улей и Юлей играли на горках и подрались с какими-то мальчиками. Родители нас разняли, и я придумала сказку о трёх феях и злобных специалистов, достающих их. Такой вот фанфик без канонных персонажей в мире Магикса».       Заметив, что батарейка на ноутбуке начинает садиться, Мила выключила его и положила рядом с собой. Гела продолжал ехать по трассе. Глядя в окно, девочка прижалась к креслу и быстро уснула.       Миновав несколько попутных посёлков, леса и поля, Циклаури ехал и смотрел в окна, понимая, как незаметно пролетело время за разговорами, как уже начало темнеть. Спустя несколько часов Гела остановил машину перед своим подъездом. Выйдя из автомобиля и забрав с собой почти разряженный ноутбук, мужчина разбудил свою дочь. Мила потянулась и сонным голосом спросила:       — Пап, мы приехали?       — Да, доченька. Мы приехали домой. Выходи, иди домой, мойся и ложись спать.       Девочка выскочила из автомобиля и побежала в подъезд родного дома. Гела забрал ноутбук и, закрыв машину, отправился за дочкой. Поднявшись на третий этаж, Мила открыла дверь, зашла в квартиру, сняла курточку и разулась. Циклаури вошёл за девочкой и, повесив свою верхнюю одежду на крючок, разулся. Посмотрев на дочку, мужчина задал ей вопрос:       — Тебе понравилось?       — Очень. Там так классно. Тётя Арувджан так вкусно готовит. И детки меня слушали. Им понравилась моя сказка. И я её быстро напечатала в ноутбук и сохранила в папку с нашими сказками, которые ты мне рассказывал. Когда я вырасту, и у меня будет ребёнок, я эти сказки расскажу ему. Пусть знает все наши сказки.       — До этого пока далеко. Тебе нужно выучиться, получить образование, устроиться на работу. Теперь переодевайся и иди мыться.       — Хорошо, пап.       Коты вышли из комнаты и встретили хозяина. Отец и дочь почесали их за ушком. Циклаури быстро переоделся, сменил Чипу и Дейлу воду, насыпал им новую партию сухого корма и поставил в микроволновку чахохбили разогреваться, чтобы поужинать после долгой дороги. Девочка убежала в ванную. Когда ужин разогрелся, Гела поставил тарелки и разложил мясо в остром соусе, Циклаури разогрел гречневую кашу и положил к мясу.       Мила вышла из ванной, одевшись в розовую футболку с изображением Винкс и колготки в цвет верхней одежды. Девочка села за стол, и папа сказал ей:       — Ты пока не торопись. Дождись, пока я помоюсь. Я быстро. Ты же знаешь. И мы вместе покушаем.       Гела отправился в ванную. Мила взяла свой кнопочный телефончик и играла в «змейку». Отец быстро принял ванну и пришёл на кухню. Едя гречку с мясом под острым соусом, Циклаури спросил:       — Милико, ты хочешь переехать в Ростов?       — Очень хочу. Уже жду, когда мы переедем.       — Понимаешь, ещё почему я хочу переехать с тобой?       — Ты говорил, что у меня бронхит, а здесь воздух вредный.       — Да, доченька. Ты родилась недоношенной, отсюда у тебя и проблемы с лёгкими. Они у тебя сформировались, но ты не могла сама дышать. Вот поэтому хочу увезти тебя в город, где сможешь легко дышать. Тем более, мы живём возле мельницы. Знаешь, сколько тут копоти, когда мы пыль вытираем?       Вспомнив чёрные пятна на мокрых тряпках после уборки, Мила кивнула головой и прожевала мясо. Когда все поели, девочка помыла посуду и побежала в свою комнату читать сказки. Циклаури после таких поездок уже хотел спать, и в дверь позвонили. Гела посмотрел в глазок, и перед ней стояла Жанна Нефёдова. Открыв её, Циклаури пригласил её и сказал:       — Добрый вечер. Как настроение?       — Привет. Настроение у меня хорошее. Я больше не депрессую. Как съездили? — спросила женщина, заходя в квартиру и снимая тапочки.       — Хорошо. Мы прокатились по Алтаю в Бийск. Там тоже такие красивые пейзажи.       — Я редко когда ехала куда-то. Но да, в лесу всегда красиво. В деревнях есть что-то такое. Близкое сердцу.       — Я тоже так думаю. А теперь идём. У нас будет весёлая ночь.       Гела взял её за руку и отвёл к себе в спальню. Жанна послушно пошла за ним и, когда вошла в большую комнату, села на диван в соблазнительной позе. Закрыв за собой дверь. Циклаури рассмеялся и прокомментировал:       — Даже если бы ты сидела как школьница, я бы всё равно тебя так отжарил, что у тебя искры из глаз посыплются.       Нефёдова напряжённо ждала. Мужчина снял с себя майку и, словно хвастаясь своим торсом, подошёл к Жанне и крепко поцеловал её. Женщина ответила на его ласку и гладила лёгкую небритость на его щеке. Гела прислонил Жанну к дивану и, сняв с неё простой разноцветный халатик с незамысловатыми узорами, отбросил его в сторону. Нежно целуя её шею и грудь, оставляя на ней алые засосы, Циклаури провёл языком по её соску и ласкал его, пробуждая в ней страсть; Нефёдова чувствовала лёгкое возбуждение. Ей хотелось отдаваться этому грузину, и женщина стала забывать, что с ним она только на время.       Гела продолжал ласкать её грудь. Жанна сжала бёдра, желая усилить наслаждение, и невольно потянулась рукой к своим трусикам. Заметив это, Циклаури отстранился от неё и спросил:       — Уже разогрелась? Не думал, что ты такая чувствительная.       Сняв с неё кружевные трусики, мужчина принялся гладить её клитор кончиком пальца, размазывая по нему смазку. Нефёдова выгнулась от блаженства и ощутила, как закружилась её голова, словно она выпила немного вина. Гела ввёл в неё свой палец и гладил точку «G», желая поддержать разжигающийся в ней огонёк страсти. Чувствуя нарастающее блаженство, Жанна вцепилась в покрывало ещё не разобранного дивана и тихонько застонала, не желая сдерживаться. Циклаури ускорил движения, и Нефёдова почувствовала, что готова испытать оргазм лишь от движения его пальцев.       Двигая в ней пальцами, Гела заметил, что Жанна затряслась от наступающего оргазма и, выгнувшись, закричала громче. Мужчина отпустил её и разделся донага. Тяжело дыша, Нефёдова посмотрела на своего голого любовника и томным голосом проговорила:       — Ах, Гельчик, давай мне ещё больше.       — Уже хочешь меня? Хорошо, — ответил Циклаури и, достав презерватив, надел его на уже возбуждённый член.       Жанна легла в эротичной позе. Гела сел на кровать, усадил на колени любовницу и медленно вошёл в неё. Почувствовав в себе его горячий твёрдый член, Нефёдова вцепилась в его плечи и сжала своё лоно, не желая отпускать его. Циклаури обнял женщину и гладил её спину, словно желая как-то утешить её.       Опустив руки пониже, Гела взял Жанну за бёдра и медленно двигал её, давая им обоим насладиться друг другом. Нефёдова почувствовала разгорающуюся страсть и сжимала его плечи, оставляя на них тонкие царапинки, поднимаясь и опускаясь. Циклаури гладил её волосы и, чувствуя нарастающее возбуждение, быстрее двигал её. Жанна вцепилась в его плечи и не попадала в его ритм, и Гела отпустив её, крепко схватил её ягодицы, прижимал к себе, играя с ней. Нефёдова напрягала мышцы бёдер и, удерживаемая руками любовника, насаживалась на его член, сжимая его своим лоном.       Гела почувствовал, что уже почти теряет сознание, и пролился в презерватив. Жанна ощущала в себе его член и, тяжело дыша, продолжала по инерции двигаться на нём. Циклаури отстранил почти теряющую сознание женщину и усадил на диван. Нефёдова сжалась и, когда он коснулся пальцем её клитора, её ноги сильнее задрожали, и она достигла пика наслаждения.       Подняв прикрытые глаза, Жанна посмотрела на него и сказала:       — А теперь я пошла. Меня мама ждёт.       Ничего не говоря, Гела кивнул головой и снял презерватив. Нефёдова быстро оделась и обулась в тапочки. Надев банный халат, Циклаури выкинул презерватив в мусорный пакет и, открыв ей дверь, сказал:       — Спасибо за проведённый вечер. Можешь идти к маме.       — И тебе спасибо за поправку здоровья, — ответила Жанна и отправилась к себе.       Закрыв дверь, Гела прислонился к ней спиной и про себя подумал:       «С одной стороны мне её жалко. Бедная, брошенная как щенок, который стал никому не нужен. С которым во дворе поиграют, но не заберут к себе. Но почему она меня подбешивает? Что в ней есть такое, что мне не нравится? А я с ней сплю, потому что в прошлые выходные я привозил Рамаза их аэропорта в Новокузнецк, Сегодня мы с Милой ехали в Барнаул, а в следующую субботу я отвезу Рамаза в Толмачёво. А уж потом так отыграюсь, что буду весел и бодр».       Циклаури посмотрел на потолок и почувствовал, что уже достиг границ своего циничного отношения к женщинам. Они казались ему куклами Барби, у которых есть красота, но внутри совершенно пусто. С теми, с кем встречался для приятного времяпрепровождения, он спал, но не считал их нужными для создания семьи. С этими мыслями мужчина разложил диван и лёг спать.       Жанна поднялась на свой этаж и зашла в квартиру. Её мать ещё не спала и на тихой громкости смотрела «Унесённых ветром». Не желая попадаться ей на глаза, Нефёдова сняла тапочки и быстро прошмыгнула к себе, но шорохи не остались незамеченными. Елена Павловна поставила на паузу, зашла к дочке в комнату и задала вопрос:       — Опять ты к этому чурке ходила?       — Тебе-то что, мам? Хочу и хожу! — отрезала Жанна и, переодевшись в ночнушку, добавила: — С кем хочу, тем и сплю. Какая разница, с кем мне спать, раз всё равно не могу найти мужа?       — А кто тебя замуж возьмёт, если ты спишь с чуркой? А если чурбанёнка в подоле принесёшь? Кому ты будешь нужна с приплодом от чурки? — продолжала возмущаться мать.       — Если я без ребёнка никому не нужна, то зачем мне беречь честь смолоду? Так недалеко и помереть старой девой. А в подоле не принесу — Гела об этом хорошо позаботился.       — Позаботился он! Смотри, не принеси в подоле, а то потом будешь как я — воспитывать одна ребёнка.       — Но ты же меня воспитала, — ответила Жанна.       — Только не научила тебя мужика искать.       Нефёдова посмотрела на мать и, ничего не говоря, отвернулась к стене. Женщина уже привыкла к таким разговорам и воспринимала их как неизбежное, словно так и должно быть. Елена Павловна ушла досматривать фильм, а Жанна, укрывшись тёплым одеялом, уснула.