Ледяной осколок в сердце

      Все пять дней, отведённые на экскурсию, Гела и Мила проводили каникулы в Кутаиси в разных исторических местах этого древнего города. Отец водил дочку в живописные уголки, чтобы насладиться красотой его родного края. Казалось, что он постепенно забывал о гибели Машико, стараясь отвлечься от грустных воспоминаний.       Девочка рассматривала пещеру Сатаплия. Яркие краски освещали сталактиты и сталагмиты, подгорное озеро, навевая атмосферу чего-то волшебного. Ей казалось, что она очутилась в сказке, что в этом древнем подземном ходе живёт добрая фея, творящая чудеса. Мила посмотрела на сказочный грот и прокомментировала:       ― Пап, тут так красиво.       Наслаждаясь пещерной прохладой от озёрной воды, Гела смотрел на блики пещерного света, бьющего сквозь щели в скале, и комментировал:       ― Когда я был маленьким, мы с Цицино и Наринэ часто приходили сюда. Я им рассказывал легенду.       ― Какую?       ― Когда-то давно жила фея. Творила она добро, помогала людям. Но однажды о её силе прознала одна женщина и решила воспользоваться её волшебством. Она обратилась к фее и сказала, что хочет выйти замуж. Фея выполнила её желание, но женщина была недовольна, что ей достался вдовец, да ещё с дочкой. Женщина разнесла слух, что фея не выполняет желания или выполняет их так, что лучше вообще ничего не желать, чем это получить. От народного гнева фея спряталась в пещере и превратилась в яркий свет, который помогает не заблудиться в темноте. Я понимаю, что такой бред я сочинил.       ― По-моему не бред. Очень интересно. Ты же сказки не считаешь бредом.       ― Хоть там порой темы не совсем детские. Но ты всё равно станешь взрослой и всё равно многое узнаешь и поймёшь. Многое основано на реальных событиях. Я свою сказку основал на реальных событиях. Вспомнил одну женщину, которую называли «старой девой». Ей только один вдовец с ребёнком предложил выйти замуж, а она его выгнала и сказала, что ей чужой ребёнок не нужен. Так она и осталась одна.       ― А почему вдовец предложил ей жениться? Он думал, что она станет второй мамой для дочки? ― спросила Мила.       ― Нет, он просто хотел найти любимую женщину, которая полюбит и его, и его дочку. Но это не получилось.       ― А почему ты не встретишь женщину, которая нас полюбит?       ― Не судьба. Просто не судьба. Да я не хочу, чтобы потом она нам дала ложную надежду. Зато у тебя нет кучи сменяющихся мам. Мало ли что ― не сложится с какой-нибудь женщиной, а ты к ней привяжешься. Потом ты будешь тосковать и спрашивать, где мама.       ― Но у Геры получилось с папой.       ― Просто Женя смог с ним поладить, они подружились. Женя искренне полюбил его маму. А нам с тобой вдвоём хорошо. А к этим тётям, которые часто ко мне ходят, у меня нет никакой любви. И у них, кстати, тоже.       Отец и дочь ещё долго философствовали в пещере и вскоре, выйдя из неё на свежий воздух, отправились в сторону города.       На следующий день Гела и Мила ходили по ботаническому саду и наслаждались красотой маленького древнего леса, казавшегося таким величественным, словно они оказались в очередной сказке. Девочка смотрела на деревья и на пруд, украшающий это чудо природы, и восхищалась.       ― У нас таких лесов нет, ― заявила Мила.       ― Они просто другие. В Новокузнецке плохая экология, климат не такой жаркий, поэтому леса там другие.       Новый день Гела и Мила провели у развалин дворца Гегути. Каменные руины и сохранившиеся арки говорили о некогда былом величии средневекового дворца, построенного в двенадцатом веке во времена царя Георгия Третьего из династии Багратиони.       ― Когда-то в этом дворце, которого больше нет, проживал Георгий Третий. Вообще трон должен был принадлежать его брату Давиду, но их отец Деметре Первый хотел, чтобы престол занял Георгий. Деметре отрёкся от престола, и его наследником стал Давид Пятый. Он процарствовал всего полгода и успел только назначить своим сторонникам высокие должности, а потом он внезапно умер при загадочных обстоятельствах. Деметре Первый вернулся на трон, но потом скоропостижно умер. Георгий стал царём и устранил от трона своего племянника Демну Деметре. Он отнял у турок армянские земли и в городе Ани назначил своего человека правителем этих земель.       ― Выходит, что Армения была и в Грузии, и в Турции? ― спросила Мила.       ― Да, дочка. Мы все были под султанатом. А теперь продолжаю рассказывать. Георгий вернулся в Грузию и едва не стал жертвой заговора Иоане Орбелиани, главнокомандующего войсками Грузии и тестя Демны Деметре, которому нужно было посадить зятя на трон. И против Георгия вспыхнуло восстание. Ему удалось собрать сторонников и атаковать восставших. Между ними произошёл раскол, и часть из них перешла на сторону царя. Царевич Демна и Иоане Орбели заперлись в крепости Лоре, ведь силы у них были неравны. Георгий осадил крепость, и они тоже сдались. Георгий обещал пощадить заговорщиков, но всё равно приказал казнить Иоане Орбели со всей его семьёй, а Демну ― ослепить, и он умер. Царь тогда расправился со всеми восставшими.       Мила смотрела на крепость и слушала историю, рассказанную отцом. Она не могла поверить, что в этом дворце мог жить такой царь. Циклаури посмотрел на заинтересованную дочь и продолжил:       ― Помнишь, я тебе рассказывал о царице Тамаре? Сейчас я рассказал о её отце. Именно он построил этот дворец для защиты. Именно здесь находилась её резиденция.       Девочка прикрыла глаза и вообразила, как черноокая красавица-царица в красном шёлковом платье и золотой короне с рубинами идёт по каменному богатому дворцу величественной походкой, и все её слуги преклоняют перед ней колени. Улыбнувшись, Мила спросила:       ― Здесь, наверное, было красиво?       ― Не знаю... Возможно.       ― А почему дворец разрушили?       ― Всё случилось во время войн. А позже часть растащили люди, часть уничтожила природа.       ― Выходит, это заброшка... ― предположила Мила.       ― Похоже на то. Только дворец Гегути ― это исторический памятник, наша история, а заброшки ― просто здания, которые бросили на произвол судьбы, а бомжи и наркоманы их приватизировали.       Гела и Мила ходили по безлюдной дороге вдоль берега Риони, пока не добрались до города, где потом вернулись в гостиницу.       Все дни отец и дочь гуляли по городу, смотрели на Королевский Квартал Кутаиси, шли по набережной Риони. Циклаури фотографировал древние храмы, сохранившие своё величие на века, и говорил Миле:       ― Я давно не верю в бога. Но эти церкви такие величественные, что кажется, сам бог велел, чтобы они дошли до наших дней.       Время пролетело незаметно, и уже настал день, когда отец и дочь должны приехать в Мцхету. Сдавая багаж и садясь в автобус, Гела уже хотел встретить своего дядю, которого не видел много лет; Мила сидела рядом с папой и предвкушала знакомство с родственниками, которых рассматривала только на фотографиях.       ЛиАЗ тронулся. Девочка смотрела в окно на мимо проплывающие аулы, деревья, луга, поля, горные пейзажи такой родной, но такой чужой страны. Гела глядел в окно и вспоминал, как в детстве приезжал к дяде Гураму, рассматривал его коллекцию марок и угощался его чурчхелой из грецких орехов и фундука в сиропе из разных ягод, растущих в его саду: гранатов, персиков, вишни, черешни, клубники, малины, черники, ежевики...       Три часа в пути пролетели незаметно. Гела высадился из автобуса и, осмотревшись, заметил своего дядю. Высокий худощавый седовласый грузин лет пятидесяти заметил племянника и, улыбнувшись, крикнул:       ― Салами, Гело! Наконец-то, ты к нам приехал!       ― Салами, дядя. Очень рад, что увижу тебя спустя столько лет.       ― Какая хорошенькая девочка! Это Милико, твоя дочка?       ― Да, это моя доченька. Самая красивая и самая любимая.       Мила смущённо смотрела на дядю. Гурам улыбнулся и, потрепав её макушку, сказал:       ― Привет! Не бойся, малышка, всё будет хорошо. Мы угостим тебя чурчхелой. Тебе понравится.       ― Привет, дядя Гурам. Я тоже рада тебя видеть, ― пробормотала Мила.       ― Какая ты хорошенькая! Гела много раз присылал твои фотографии. Ты очень красивая.       Обнявшись, Гурам, Гела и Мила отправились к его старенькому белому «Жигулёнку». Мила посмотрела на автомобиль и сказала:       ― У папы такая же была.       ― Да, ― подтвердил племянник, ставя чемодан в багажник. ― Только потом купил синюю «Дэу». Она дешёвенькая и такая мощная. Годится для дальних поездок и на дачу и даже из Новокузнецка в Прокопьевск, Осинники, Калтан, Горную Шорию.       ― Мне нравится «Жигулёнок», ― усмехнулся Гурам, садясь за руль. ― Он комфортный и легко чинится. Вы, молодёжь, чуть что, со своими иномарками бежите в сервис и не знаете, что сломано, а я свою могу подправить, и «Жигулёнок» как новенький.       ― Эх, дядя, не любишь ты новинки.       ― Просто я привык к тому, что имею.       ― Как Эсма смотрит на это?       ― Я подарил Эсме маленькую «Тойоту Витц». Она компактненькая. Ещё хорошо, что Эсма левша. Она возит детей в садик и в школу. Ох, Милико приедет и познакомится с Малхазом, Лукой и Цирой Да, Гело. Эсма подарила мне троих чудесных детей. Я не знаю, как я жил один, без семьи и своих родных и любимых деток.       Циклаури усмехнулся и посмотрел на Милу. Девочка любовалась маленьким городком, находящимся возле Тбилиси. Мцхета весьма отдалённо напоминала Кутаиси своими горными пейзажами и частными домами, где жители городка выращивали овощи и фрукты в своих садах и огородах. Гела про себя усмехнулся:       «Зато у меня дочка родилась, когда мне было двадцать два года. Ты, дядя, молодец, что на склоне лет понял, как тебе одиноко, что кроме семьи у тебя никого не будет».       Молодой мужчина смотрел в окно и, когда они остановились во дворе красного кирпичного дома с простенькими ставнями и уже поставленными стеклопакетами, окружённого зелёными деревьями и кустами. Гурам зашёл под навес, где был накрыт стол и стояли разные грузинские блюда. Высокая смуглая черноокая женщина лет тридцати девяти приветливо улыбнулась и, поправив завязанные в высокий хвост тёмные волосы, поприветствовала гостей:       ― Добро пожаловать в наш дом. Теперь он наполнен радостью.       ― Добрый день! Очень рад, что к вам приехал. Очень хотел с тобой познакомиться, ― ответил гость.       Циклаури рассматривал эту красивую уверенную в себе женщину, и у него язык не поворачивался назвать её тётей. Мила посмотрела на жену дяди Гурама и сказала:       ― Здравствуйте!       Из домика выбежали два смуглых мальчика лет десяти и семи. Гела рассматривал двоюродных братьев со стороны отца; ему казалось, что старшенький отдалённо похож на маму, а младшенький смахивает на папу. Циклаури вспоминал детские фотографии братьев Амирана и Гурама, своих отца и дядю, и невольно улыбнулся, глядя на мальчиков.       ― Это моя жена Эсма, ― с улыбкой представил свою любимую Гурам. ― Это мои сыновья. Старший Малхаз и младший Лукиа, но мы зовём его Лука. Мои дорогие, это мой племянник Гела и его дочка Эмилия. Но все зовут её Мила или Милико.       ― Привет! ― хором крикнули мальчики своей племяннице, и девочка поздоровалась с ними.       Эсма отправилась в дом и вышла с десятимесячной смуглой малышкой на руках. Гурам посмотрел на жену и продолжил:       ― А это наш главный член семьи ― наша младшая дочка Цира.       Циклаури невольно улыбнулся, вспоминая, как его дядя написал им письмо, что после стольких лет одиночества от обиды на девушку, которая ещё в его молодые годы ушла от него к какому-то московскому пареньку, нашёл своё счастье в лице красавицы Эсмы.       «Видимо, эта девушка смогла излечить твои душевные раны и сделать тебя счастливым. Теперь ты муж и отец. Хоть бы мои маленькие двоюродные братья и сестра выросли и смогли крепко встать на ноги. Успей их обеспечить. Много времени ты потратил на обиды и упустил всё хорошее, что могло бы быть в жизни. Но теперь ты счастлив».       Глядя, как светятся от счастья глаза дяди, Гела улыбнулся и сказал:       ― Это моя Мила. Как вы знаете, мамы у неё нет, и я воспитываю её один. Я горжусь своей дочкой. Она у меня лучшая. Я знаю, что ваши дети для вас лучшие, и не отрицаю. Я не хочу никого ни с кем сравнивать, поэтому каждый ребёнок хорош по-своему.       ― Гости дорогие, садитесь! ― пригласила Эсма к столу. ― Мы вас угощаем. Хочу, чтобы вы насладились вкусным ужином.       Отнеся Циру в дом и уложив в кроватку, женщина вернулась под навес. Гурам, Эсма, Гела, Малхаз, Лука и Мила сели за стол. Встав в центре стола, хозяин дома поднял рюмку с красным вином и сказал:       ― Сегодня самый счастливый день. Сегодня спустя столько лет к нам приехал наш дорогой племянник Гела и принёс свет в наш дом. Он приехал к нам не один, а привёз нам свою дочку Милико. Эта малышка принесла радость в наш дом. Хорошо, когда дома много детей. Как же мы не понимали это раньше. Так выпьем за то, чтобы Гела почаще приезжал в наш родной край, в наше славное Сакартвело.       Взрослые чокнулись и выпили по рюмочке. Едя вкусные хинкали, сациви, чашушули и другие блюда грузинской кухни, дядя и племянник разговаривали, обсуждая свою жизнь. Эсма смотрела, как её сыновья знакомятся со своей племянницей-ровесницей. Малхаз ел мясо в остром бульоне и спросил:       ― Милико, ты где живёшь?       ― В Новокузнецке? ― ответила девочка, едя хинкали.       ― Там есть горы? ― вставил Лука.       ― Да. Гора Соколиная, откуда виден весь Новокузнецк. Мы с папой на неё забираемся и смотрим на город. Ещё есть гора, где стоит Кузнецкая Крепость. Там тоже виден весь город.       ― Мы тоже с папой и мамой иногда едем в Тбилиси и катаемся на канатной дороге в Мтацминде. Ты бы видела, какой вид на город. ― заявил Малхаз.       ― Ещё не так давно мы с папой ездили в Таштагол. В Горную Шорию. Вы бы видели, какие большие горы. Такая же красота, как и здесь. Только тут, в Грузии, ещё красивее.       ― Я бы съездил в этот Таштагол, ― заявил Лука.       ― А я уверен, что лучше нашего Сакартвело нет ничего, ― сказал Малхаз.       Эсма скучала и уже хотела позвонить подруге, чтобы прийти к ней в гости и поболтать с ней. Гела взял рюмочку с вином и, встав из-за стола, заявил:       ― Теперь я хочу сказать тост.       Гурам, Эсма и дети смотрели на Циклаури и ждали, что он, как гость, произнесёт своё слово. Гела улыбнулся и начал речь:       ― Сегодня мы с моей любимой дочкой приехали к вам. Раньше я не мог приехать из-за дел и забот, свалившихся на наши головы. Наш папа погиб, и мы с мамой работали, чтобы обеспечить семью. Я отучился, получил образование, отслужил в армии, чуть не погиб на войне, у меня родилась такая чудесная дочка. И теперь я работаю начальником отдела, зарабатываю, чтобы мы с Милико ни в чём не нуждались. Сегодня мы приехали к вам. Я хотел познакомить вас с моей доченькой, а её познакомить с вами. Так выпьем за то, чтобы наша жизнь была счастливой, несмотря на все трудности. И чтобы наши дети были здоровыми и счастливыми.       Взрослые выпили вино. Дети пили гранатовый сок и продолжали разговаривать обо всём и ни о чём. Эсма смотрела на громко болтающих мужчин и, зайдя в дом, взяла на руки малышку Циру. Малхаз, Лука и Мила наелись, попил сок и побежали в большую комнату собирать конструктор «Лего», подаренный другом семьи.       Гурам и Гела остались под навесом одни. Налив ещё по рюмочке сладкого вина, дядя и племянник начали разговор «не для посторонних ушей».       ― Гело, ты собираешься жениться? Всё-таки Миле нужна мама, а тебе ― хорошая жена.       ― Нет, дядя. Мне это не надо. Я не хочу, чтобы у Милы была злая мачеха. Для меня дочь важнее юбки. А баб я просто меняю как перчатки. Иногда слушаю их проблемы и печали, но в основном с ними сплю. Не так давно я переспал с одной женщиной, которая просто хотела ребёнка «дли себя» и ничего у меня не просила — ни денег, ни внимания. Я сделал ей ребёнка. Иногда меня интересует, что с этим ребёнком, но понимаю, что он мой чисто генетически, а так он не мой.       ― Ой, я бывал в санаториях в Сочи. Частенько делал детей некоторым туристкам. Не знаю, сколько у тебя ещё кузенов, если эти дамы не сделали аборт. Один раз я даже переспал со своей бывшей одноклассницей. У неё муж бесплоден, и она попросила меня помочь ей стать мамой. Я всё сделал в лучшем виде, и она была мне благодарна. Правда, муженёк её заметил, что сын непохож на него, и развёлся с ней. Только я на ней не женился потому, что она любила своего мужа и не хотела за меня. Я и не настаивал. Гело, если бы я так переживал из-за каждого сделанного мной ребёнка, с ума бы сошёл. А так мне всё равно. Как ты говоришь, эти дети мои чисто генетически, а так мы друг другу никто.       ― Ты уже забыл Лену, которая была твоей любовью?       ― Давно уже. Спустя столько баб точно забыл. Когда увидел Эсму ещё на рынке за прилавком с овощами, сразу понял, что это моя женщина.       ― Как хорошо, что тебе повезло с женой. Только не всем так везёт, ― заявил Циклаури и отпил из рюмочки.       ― Надеюсь, что тебе повезёт. Ты всё ещё не можешь забыть Машико?       ― Да, дядь. Когда я пришёл на её могилку, так плакал. Милик не даст соврать.       ― Ты, Гело, просто не успел в ней разочароваться. Когда вы начали встречаться, вы оба были так юны и влюблены друг в друга. Вам казалось, что вы будете вместе вечно. Но Машико погибла, а ты так и не узнал её ближе. Она так и осталась той самой девочкой, в которую ты был влюблён.       ― Возможно, это так. Если бы она увидела меня таким, какой я сейчас, она бы разочаровалась во мне.       ― Думаю, если бы она осталась жива, то тоже изменилась бы. А в лучшую или худшую сторону ― это мы уже никогда не узнаем.       Гела согласился с Гурамом. Мужчины выпили ещё немного вина. Циклаури зашёл в дом, снял обувь и посмотрел на Милу и двоюродных братиков, собирающих конструктор. Глядя, как его дочка быстро поладила со своими дядьками-ровесниками, Гела усмехнулся и про себя отметил:       «Как хорошо, что я увиделся со своими родными. У Милы теперь появились родные. Пусть мы не сможем приезжать постоянно, но надеюсь, что мы сможем как можно чаще гостить друг у друга для такого расстояния».       Наступил вечер. Мила приняла душ и пришла в комнатку, подготовленную Гурамом для гостей. Посмотрев на кровать, девочка легла, но не уснула. Гела лёг на соседнюю койку, укрылся одеялом и, глядя на улыбающуюся Милу, вспомнил, как они спали в одной комнате, когда девочка была совсем крохотной, как он часто просыпался по ночам, чтобы успокоить малышку. Мила посмотрела на папу, и в её голове ожила недавняя картина из гостиницы в Кутаиси, как она просыпалась и смотрела, как он спал.       ― Милико, о чём ты задумалась? ― спросил Гела.       ― Вспомнила, как ты спал в гостинице. Ты такой красивый.       ― А я вспомнил, как ты была очень маленькая. Ты ночью, бывало, не могла уснуть, и я баюкал тебя. Когда ты засыпала, была такой миленькой. Да ты и сейчас очень миленькая. Думаю, что, когда ты вырастешь, станешь очень красивой девочкой.       Мила улыбнулась и, улёгшись на кровать, попыталась уснуть. Отец поднялся, погладил голову девочки и, поцеловав её в лоб, лёг на кровать. Дочка быстро провалилась в объятия Морфея, и Гела, выключив в комнате свет, рассматривал потолок.       «Как хорошо, что мы приехали в Грузию. Я показал Миле наш родной город. Я смотрю, ей понравилось. Послезавтра мы с ней поедем в Тбилиси, и я покажу ей Шардени, Мтацминду».       Шёл новый день. Всё это время Мила играла с дядями-ровесниками, бегала по двору и каталась на трёхколёсном велосипеде. Малхаз и Лука бегали с ней, громко смеясь. Гела помогал Гураму собирать малину, чтобы приготовить чурчхелу и разговаривал с ним обо всём и ни о чём, а Эсма присматривала за маленькой Цирой.       Наступил долгожданный день поездки в Тбилиси, когда у дяди выдался выходной в электрической компании, где он работал. Гурам завёл машину. Гела и Мила сели на заднее сидение. На протяжении получаса, который занимал от Мцхеты до столицы Грузии. Глядя на большой город, освещённый ярким солнцем, Мила ощущала, что попала в сказку в жанре «городское фэнтези». Малоэтажки в стилях, отдалённо напоминающих «классицизм» и «неоклассицизм», большие дома, построенные в советское время, гармонично смотрелись на фоне больших гор. По сравнению с величественным старинным Тбилиси Кутаиси и Мцхета казались просто маленькими городками.       ― Пап, мы когда-нибудь поедем в Москву? ― спросила девочка.       ― Я никогда там не был, ― ответил Гела. ― Но очень хочется. Возможно, через год мы поедем в Москву, а потом и в Питер. Хочется посмотреть на две столицы нашей необъятной Родины.       ― Твоя Родина ― здесь, в Грузии, ― вставил Гурам.       ― Нет, дядя. Наша Родина ― Советский Союз. Не только Грузия. Жаль, что он развалился. Если бы это не произошло, мой отец был бы жив. И многие из тех, кто погиб в эти проклятые девяностые, были бы живы.       ― Ты прав, Гело.       ― Дядя, ты отвезёшь нас к Шардени? ― задал интересующий вопрос Гела.       ― Вам сначала стоит посмотреть улицу нашего великого поэта. В России великий поэт ― это Александр Пушкин, а у нас ― Шота Руставели, ― заявил Гурам, останавливая машину на стоянке.       ― Отлично! ― заявил племянник и, выйдя из автомобиля, подал руку дочке.       Взяв отца за руку, Мила вышла из салона. Глядя на племянника и внучатую племянницу, дядя восхитился и прокомментировал:       ― Молодец! Настоящий джентльмен. Смотри на своего папу, Милико, и мотай на волос ― таким должен быть настоящий мужчина. Учись себя любить.       Мила задумалась над словами дяди. Гела смотрел на дома с высокими окнами, отдалённо напоминающие сталинки. Взяв дочку за руку, отец отправился с ней в сторону Площади Свободы. Идя по длинной улице старого города Тбилиси и ведя с собой дочь, Гела сказал:       ― Так выглядит наш родной край. Когда-то эти дома стояли, когда Тбилиси назывался Тифлисом.       Гурам следовал за ними, чтобы не скучать в «Жигулёнке». Мила рассматривала дома с резной лепниной, балконами с ажурными и каменными перилами в стиле «ампир» и прокомментировала:       ― Эти дома напоминают те пятиэтажки на улице Кирова и Курако.       ― Эти дома выполнены в стиле «классицизм», а сталинки на улицах Новокузнецка и прочих построены в стиле «неоклассицизм». Их ещё называют «ампир». От французского «империя».       Отец и дочь дошли до Площади Свободы, середину которой украшала стела с позолоченным Святым Георгием, убивающим змия. Посмотрев на статую, девочка прокомментировала:       ― Напоминает картинку на церкви возле больницы, где святой убивает змея.       ― Это и есть Георгий Победоносец, ― ответил Гела. ― Та Церковь названа в честь него. Есть легенда, как Георгий победил змия и спас царевну после своей смерти, а потом принёс мёртвого змия жителям города. Его сожгли.       ― А почему он умер? ― не поняла Мила.       ― Его не раз и не два убивали во время гонений на христиан, но он всё равно с божьей помощью восставал из мёртвых. Его семь дней пытали, ломали кости на колесе, бросали в яму с известью, перебивали кости на руках и ногах, заставляли бежать в раскалённых сапогах, избивали плетьми, травили ядом, но он не умирал. Его заставляли отречься, но он не отрекался от веры во Христа. Император требовал принять их идолов, но Георгий это не сделал. Его отвели в храм Аполлона. Георгий встал перед статуей и сказал: «Неужели ради тебя меня приносят в жертву? Можешь ли ты принять её?». Он перекрестил статую и, когда демон вышел из неё, она рухнула. Тогда император приказал его казнить. Он с улыбкой пошёл на плаху, и на этот раз его точно убили.       ― Он, наверное, имел какую-то сверхспособность.       ― Возможно, ― отозвался Гела и, взяв девочку за руку, направился в сторону Старого Тбилиси, где стояли старинные дома, построенные ещё до Революции, и сохранившие часть истории этого края.       ― А теперь идём на улицу Константина Абхази, ― вставил Гурам. ― Посмотрите Шарден.       Отец, дочь и их дядя шли по городу и смотрели на дома, где местами обвалилась штукатурка или они вовсе стали «заброшками». Мила смотрела на полуразрушенные деревянные домики и спросила:       ― Это заброшки?       ― Возможно. Может, в домах кто-то живёт, но у этого кого-то нет возможности сделать ремонт.       Отец и дочь дальше шли по улице Котэ Абхази, генерала-майора русской и грузинской армии. Идя по лабиринтам улиц между старинными домами, Гела и Мила рассматривали город, понимая, что могут и не приехать в Грузию.       ― Теперь сворачивайте на Сионский Сквер, и так вы дойдёте по Шардена, ― объяснил Гурам.       ― Ты хорошо знаешь Тбилиси? ― спросил Гела.       ― Да. Я тут бываю помногу раз. И пацанов своих сюда привожу.       Отец, дочь и их дядя шли по зелёному скверу. Миле он казался просто перелеском по сравнению с Ботаническим садом в Кутаиси. Добравшись до улицы с элегантным французским названием, они смотрели на брусчатку и большие старинные дома в классическом стиле. Идя по маленькой улочке, Гела и Мила смотрели на дома; уличные кафе с цветами между двумя домами радовали глаз. Гурам следовал за ними. Им казалось, что они не в Грузии, а во Франции, где по брусчатому тротуару ходят красивые леди с джентльменами, где пахнет тонким ароматом французского вина и духами от великих кутюрье из дома мод.       ― Как красиво! ― сказала девочка, замечая подъём. ― Это просто сказка.       ― Подожди. Скоро будет ещё сказочнее, ― вставил дядя.       Маленькая семья и их родственник отправились по мосту Метекхи. Глядя на воды реки Куры, на канатные дороги и горные пейзажи, Мила прокомментировала:       ― Как тут красиво. Посидеть бы на берегу Куры.       ― У нас мало времени для того, чтобы получить все впечатления, ― сказал Гела. ― Но как-нибудь мы всё равно приедем сюда и создадим нам новые воспоминания.       ― А теперь покатаемся по канатной дороге, ― заявил Гурам.       Перейдя на Набережную Джордании, семья Циклаури направилась в парк Рике. Мила любовалась большим фонтаном. Чувствуя жару, Гела подошёл к искусственному водоёму и протянул руки. Глядя на радугу от брызг, девочка восхищённо крикнула:       ― Радуга, радуга!       ― Как свежит вода в такую жару... ― прокомментировал папа.       Гурам усмехнулся, глядя на танцующую вокруг фонтана Милу и наслаждающегося прохладой и брызгами Гелу. Глядя на дочку, мужчина улыбнулся и, посмотрев на случайных прохожих, не обращающих внимание на то, как веселится чужой им ребёнок, про себя подумал:       «А здесь никто не говорит, что я ращу свинью. Здесь всех устраивает, что ребёнок веселится. Детство должно быть детством».       ― А теперь самое главное! ― сказал Гурам, отвлекая его от размышлений. ― Гело, ты же мечтал снова побывать на Мтацминде. Давай, мы сначала посмотрим ботанический сад и Мать-Грузию. Потом сходим на Мтацминду.       Купив билеты, Гела, Мила и их дядя сели в фуникулёр, идущий по канатной дороге. Кабинка медленно тронулась и набрала скорость. Девочка смотрела на виды Тбилиси, открывшиеся перед ней, на огромные горы, на большой город, похожий на гигантский аул, нежели на мегаполис. Глядя на восхищённую Милу, Гурам сказал:       ― Она у тебя ничего не боится. Наш Лука так боится высоты.       ― Просто она смелая. Она не хочет бояться лишь потому, что она девочка.       Мила и её отец с дядей любовались видами реки Куры, видами на ботанический сад и на дома. Гела фотографировал из окна виды на Тбилиси. Маленькая семья Циклаури не заметила, как приблизилась к парку Нарикала, находящемуся на другой стороне Куры.       Спустившись с фуникулёра, Гела, Мила и Гурам направились к крепости Нарикала, где стоял скромный новодел на основе раскопок ― храм Святого Николая. Гела смотрел на скромную церковь, какие бывают в Грузии и понимал, что в его стране больше веры, чем в России, где у оплотов православия золотые купола, но веры в них нет не из-за семидесяти лет атеизма, а из-за того, что в истории религией прикрывались бесчинства, творящиеся власть имущими.       Сфотографировав племянников на фоне древней крепости, Гурам направился в сторону Ботанического сада. Гела и Мила гуляли по зелёному лесу. Если в Кутаиси ботанический сад казался Миле древним и величественным, то в Тбилисском заповеднике девочка ощущала, что попала в сказку. Рассматривая водопады, дочка улыбнулась и сказала:       ― Как тут красиво!       ― Ты увидела наши края, ― отозвался Циклаури, фотографируя горный водопад, зелёный лес, красивую речку Цавкисисцкали.       Мила в сандаликах на босу ногу прыгала по речке и ощущала прохладу в летнюю жару Грузии. Гела вспоминал детство, как отдыхал в батумском пляже и в те годы так же осторожно шёл по прибрежному мелководью и смотрел на камешки под водой, ощущая их ступнями.       ― Ты моя смелая девочка, ― улыбался отец, глядя, как Мила и другие дети прыгали по воде Цавкисисцкали и наслаждались прохладой.       Когда девочка закончила прыгать по воде и нащупывать сквозь подошвы босоножек каменистое дно, Гурам задал ей вопрос:       ― А хочешь ещё посмотреть кое-что?       ― Да! ― ответила племянница. ― Очень хочу!       Семья Циклаури направилась в сторону улицы Сололаки и добрались до величественного памятника в образе молодой женщины с венком на голове, в одной руке, держащей чашу с вином для гостей, а в другой ― меч, заточенный для врагов.       ― Это символ нашей Родины, Картлис Дэда, ― объяснил дядя. ― Мы добрых друзей всегда встретим вином и доброй беседой, а врага поприветствуем острым мечом.       ― Какая она красивая, ― оценила статую Мила.       Гела сфотографировал женщину, символизирующую саму величественную Грузию. Насладившись видом с горы, маленькая семья Циклаури сделала перерыв и перекусила в кафе. Наевшись любимых блюд, Гурам вышел из кафе и прокомментировал:       ― В кафе хорошо, а моя Эсма всё равно готовит лучше.       Поев харчо с грецким орехом и попив чай с пирожными, Мила шла с папой и дядей к нижней станции Мтацминды. Гела смотрел на улицы Тбилиси и вспоминал то далёкое детство, когда они всей семьёй приезжали на пантеон, где был похоронен сам Грибоедов вместе с женой.       Циклаури купил билеты. Гела, Мила и Гурам сели в фуникулёр, держащий путь к самой Священной Горе и, когда он тронулся по рельсам, смотрели на открывшийся пейзаж с другого ракурса. Девочка вспомнила, как они с папой ходили на гору Соколиную, и понимала, что ни одна возвышенность ни в Новокузнецке, ни в Горной Шории не сравнится с величием Мтацминды.       Фуникулёр остановился на середине своего пути, где находится пантеон. Идя по кладбищу, Гурам и туристы рассматривали надгробия прославленных поэтов, писателей и политиков Грузии возле церкви Святого Давида. Идя по пантеону, Циклаури смотрел на высокий скромный храм с ярко-голубой крышей и рассказал:       ― Милико, мы находимся возле церкви Святого Давида. Преподобный Давид Гареджийский является родоначальником грузинского монашества. Он был одним из двенадцати монахов в Иберии, как тогда называлась Грузия. Он проповедовал и молился на горе Задени близ Мцхеты, здесь, на Мтацминде, и в пещере Гарежа. Монастыри были построены на границе Грузии и Азербайджана.       ― Пап, ты так интересно рассказываешь. А поехали в парк. Очень хочу покататься.       Гурам купил билеты. Отец, дочь и дядя сели в фуникулёр и отправились в парк Священной Горы. Глядя на реконструирующийся парк, где работали не все аттракционы, Гела и Мила отправились на смотровую площадку. Мужчина фотографировал виды столицы, желая сохранить их на память. Сделав снимки, отец взял дочку на руки, чтобы она взглянула на красоту столицы. Девочка рассматривала город, разделённый рекой Курой, и говорила:       ― С высоты город такой красивый, такой величественный.       ― Всё ещё хочешь в парк?       ― Давай.       Гела покупал билеты и смотрел, как дочка сидит на металлической лошадке и катается на уже сделанных детских каруселях. Мила наслаждалась мерной качкой и смотрела, как перед глазами всё плывёт. Циклаури смотрел на веселящуюся девочку и, глянув на небо, заметил, что наступает вечер, и жаркое солнце садится за горизонт.       ― Нам пора домой, ― сказал Гурам. ― Сейчас спустимся обратно в город.       Когда заезд закончился, Мила спрыгнула с лошадки и подбежала к папе. Вся семья села на фуникулёр и отправилась к нижней станции. Когда вагончик остановился, Гела, Мила и Гурам вышли и отправились в сторону улицы Шота Руставели. Посмотрев на дядю, мужчина прокомментировал:       ― Как быстро время пролетело, когда мы побывали в Тбилиси.       ― Это прямо волшебный город! ― вставила Мила. ― Я словно в сказку попала. В Грузии так красиво.       ― Конечно, красиво, ― ответил Гурам. ― Только мы живём в нищете. Раньше мы знали, что всё будет стабильно, а теперь не знаем, что ещё наше чёртово правительство выкинет. В честь этого урода Гамсахурдия назвали набережную Куры. А когда-то она называлась Набережной Сталина. Надеюсь, он горит в аду.       ― Надеюсь, и Горбачёв, и Ельцин так же сгорят в аду, ― вставил Гела. ― Столько жизней сгубили, уроды.       Мужчины и маленькая девочка дошли до машины, оставленной на стоянке. Сев в автомобиль, туристы и их гид-любитель отправились в сторону Мцхеты. Через полчаса, приехав во двор родного дома, Гурам высадил гостей; когда они зашли под навес, их встретили Эсма, Малхаз и Лука. Увидев Милу, дяди наперебой задали вопросы:       ― Милико, как отдохнула? Как тебе Тбилиси?       ― Очень красиво, ― с улыбкой ответила девочка. ― Я словно попала в сказку. Теперь мечтаю снова приехать в Грузию. Тут так красиво.       ― Да, наш Сакартвело самое красивое на свете.       Дети сели за стол, где ели разные вкусности и пахлаву с чаем. Эсма, Гела и Гурам ужинали и обсуждали приключения.       ― Ну как? ― спросила жена дяди. ― Понравилось?       ― Очень. Это были незабываемые впечатления, когда я вновь увидел Тбилиси, вновь побывал на Мтацминде, ― сказал гость. ― Я давно мечтал снова увидеть его, и мне снова понравилось. Мечтал снова оказаться на Мтацминде и увидеть большой город с самой высоты. Вспоминаю, как мы всей семьёй приезжали в Тбилиси и любовались городом с большой высоты, ходили на могилы выдающихся грузин. Миле понравились ботанические сады. Говорит, что словно в сказку попадает. По улицам старого города шли и смотрели на всю красоту былого Тифлиса.       Гела и Мила ещё долго делились впечатлениями об этой поездке в Тбилиси. Девочка с наслаждением рассказывала, где побывала и что видела. Малхаз и Лука слушали её и говорили, как им нравится столица Грузии.       Прошли пять дней. Всё это время Гела и Мила гуляли по Мцхете и, сидя на берегу, смотрели на слияние рек Куры и Арагви, философствуя обо всём и ни о чём. Племянник время от времени помогал дяде в огороде, а девочка под присмотром доброй хозяйки дома играла с детьми: каталась на велосипеде, бегала по двору, пела русские современные песни о шоколадном зайце, мармеладном, муси-пуси, Вове-чуме и собирала конструктор с Малхазом и Лукой, агукала маленькой Цире, отчего девочка попискивала и протягивала ручки, приползая к новой подружке.       Наступил предпоследний день Гелы и Милы в Грузии. Отец и дочь сидели на берегу Куры и любовались прозрачными водами. Девочка улыбнулась и, чувствуя речную прохладу, сказала:       ― Как жалко отсюда уезжать. Здесь так красиво. Я словно в сказку попала.       ― Но тебя там ждут друзья. Меня ждёт работа. Такая у нас жизнь.       ― Пап, а когда ты жил в Кутаиси, ты хотел переехать?       ― Я мечтал поступить в Тбилисский университет, но война с Самачабло и Абхазией разрушила все мои планы. Нет, Милико, я не жалею, что приехал в Новокузнецк и отучился там. Зато в Новокузнецке у меня есть всё ― работа, профессия, руководящая должность. Что я приобрету здесь, если перееду сюда? Мне придётся всё начать с нуля. А ты? Ты расстанешься с друзьями, и тебе тоже придётся начать всё с нуля. Изучать малознакомый язык, строить новые отношения. Ты придёшь в школу, познакомишься с новыми друзьями. Тебе до первого класса остался всего год.       Мила смотрела на тёмные воды и задумалась над словами папы. Ей уже не терпелось вернуться в Новокузнецк и рассказать всем, как провела это лето. Как папа сводил её по памятным местам Кутаиси, Мцхеты и Тбилиси, и как она ощущала себя словно в сказке.       ― Пап я и в Новокузнецк хочу вернуться, и здесь остаться хочу.       ― Я тебя понимаю. Я тоже не хочу прощаться с родными людьми, пусть мы давно не виделись. Пойдём. Сейчас дядя Гурам, тётя Эсма, Малхаз и Лука попрощаются с нами.       Отец и дочь пришли в дом к родственникам, где их ждал накрытый стол с хинкалями, хачапури с брынзой, сациви из курицы, чашушули с телятиной, чкмерули со сливочно-чесночным соусом, хашламу с говядиной. Глядя на разные закуски, Циклаури усмехнулся:       ― Вроде должно быть грустно, но такое ощущение, что у нас праздник.       ― Гостей нужно достойно проводить в путь, ― с улыбкой сказала Эсма. ― Так что немного посидим. Гурам отвезёт тебя в аэропорт, и вы полетите домой.       Обе семьи Циклаури ужинали и мысленно прощались друг с другом. Гела поднялся из-за стола и, взяв бокал с гранатовым соком, призвал:       ― Так! Всем внимание! Я говорю тост!       Дети и взрослые отвлеклись от разговоров о жизни и дружно слушали гостя. Циклаури поднял бокал и сказал:       ― У меня не было возможностей приехать в Сакартвело, а теперь, когда смог заработать на билеты и всё остальное, приехал. Но не один, потому что хотел показать Миле нашу родину. И Мила говорит, что мы словно в сказке очутились. Я снова встретился с дядей, а Мила познакомилась с мальчишками и нашла новых друзей. Мы не хотим уезжать, но нас ждут друзья. У Милы садик, а у меня работа. Так выпьем за то, чтобы мы как можно чаще встречались и приезжали друг к другу в гости.       Гости чокнулись и, выпив гранатовый сок, продолжили разговаривать. Мила посмотрела на дядек-ровесников и спросила:       ― Вы бы хотели приехать в Новокузнецк и посмотреть наш город?       ― Я бы посмотрел этот город! ― заявил Лука.       ― Мне больше всего нравится Сакартвело, но я бы попутешествовал в Москве, в Питере, ― вставил Малхаз. ― Ещё я бы съездил в Гюмри и Ереван. Мой одноклассник сомкхеби и часто едет в Сомкхети. Я тоже мечтаю туда поехать.       ― Там красиво? ― задала вопрос девочка.       ― Он показывал фотографии. Да, очень красиво. Наш Кавказ ― рай на Земле.       Дети ещё продолжали обсуждать разные страны, но Гурам прервал веселье желанием сказать свой тост на прощание с племянником. Поднявшись из-за стола, мужчина налил в рюмку гранатовый сок и, взяв её в руку, сказал:       ― Сегодня грустный день. Сегодня мои любимые племянники Гела и Мила уезжают в Русети, где осталось у них всё: семья, дом, работа, друзья. За эту неделю я с Гелой сдружился. Мы с ним собирали малину, чтобы порадовать наших детей вкусной чурчхелой из фундука, который у нас в погребе хранится. Как вы знаете, это долгий процесс приготовления, но солнышко быстро высушивает сироп, и он становится карамелью. Пусть Мила возьмёт этот подарок с собой и угостит подружек. Так выпьем за то, чтобы мы как можно чаще общались и приезжали друг к другу в гости.       Все взрослые и дети выпили по глоточку гранатового сока. Мила с грустью смотрела на дядек и про себя подумала:       «Как было бы здорово, если бы вы познакомились с Улей и Юлей».       Наступала ночь. После окончания небольшого праздника дети легли спать. Гела собрал все вещи и сувениры: новое красное платьице для Милы, вино из тбилисской винодельни, купленное два дня назад после повторной поездки с дядей в столицу, статуэтки в виде молодой пары влюблённых в национальных костюмах, танцующей картули, чтобы подарить их всем своим друзьям на память, тряпичных кукол для Ули и Юли в виде молодой пары грузин, набор нард для Геры, чтобы научить его и Женю играть в эту настольную игру, плюшевые игрушки.       «Приехали с одной сумкой, а уезжаем с двумя», ― про себя отметил Циклаури.       Когда вещи были собраны, Гела разбудил спящую Милу и, когда девочка открыла глаза, тихим голосом проговорил:       ― Просыпайся, моя красавица. Мы скоро возвращаемся домой. Ты уже соскучилась по Уле, Юле, Гере, Антошке, Машке и Алинке?       ― Да, пап. Очень хочу вернуться домой. Но и здесь хочется остаться.       ― Ничего, дочка. Может, мы ещё приедем в Сакартвело. Кстати, зря ты говорила, что плохо говоришь по-грузински. У тебя хорошо получается. Вот как ты с Малхазом и Лукой разговаривала.       — Правда?       Папа кивнул головой в знак согласия. Счастливая Мила переоделась в новую жёлтую кофточку с короткими рукавами и бриджи, купленные на рынке в Мцхете, и причесалась. Гела быстро оделся. Девочка чуть приоткрыла дверь и, посмотрев на спящих дядюшек, прошептала:       ― Пока, Малхаз. Пока, Лука.       Послышался плач Циры. Эсма поднялась, взяла девочку на руки и, прижимая к себе, напевала «Иавнану». Мила с улыбкой слушала песенку. Глядя на девочку, тётя сказала ей:       ― Милико, ты когда вырастешь и станешь мамой, тоже будешь напевать «Иавнану» своим детям.       ― Я её напеваю куклам. Девчонки смеются над тем, что пою на другом языке. Он для них звучит смешно. Но Машку и Алинку, подружек в садике, я научила петь. Им понравилось.       Слушая песню и разговор Эсмы с Милой, Циклаури вспомнил, как сам держал на руках Милу и напевал ей грузинскую колыбельную, как учил Диану петь «Иавнану» маленькому Гере. Гурам взял сумки племянников, положил их в багажник и заявил:       ― Садитесь. Скоро вы приедете домой.       Гела и Мила сели на заднее сидение. Когда дядя завёл машину, отец и дочь смотрели на ночные пейзажи, словно прощаясь с родным краем, ставшим для Гелы таким чужим. Мила смотрела на дома и фонари и вспоминала, как играла с дядями, которых хотела назвать своими братьями, как смотрела на ползающую Циру, как тётя Эсма угощала её своими сладостями. Девочка хотела выскочить из машины и остаться в Мцхете, но боялась остаться в чужой стране одна, без папы, родных и друзей.       Спустя несколько минут Гурам привёз племянников в тбилисский аэропорт. Когда он припарковал машину, все вышли из салона, и дядя, открыв багажник, достал чемоданы гостей. Посмотрев последний раз на племянников, мужчина сказал:       ― До встречи. Всегда буду рад вас видеть. Даже несмотря на то, что будет говорить или делать очередной Гамсахурдия, Шеварнадзе, Горбачёв или Ельцин.       ― Оставайся верен себе, дядя. Хорошей тебе работы.       ― И тебе хорошей работы.       ― Пока, малышка, ― попрощался дядя с Милой, потрепав её макушку. ― Веди себя хорошо, слушайся папу.       ― Хорошо, дядя, ― с улыбкой ответила девочка, кивнув головой.       ― Хорошей вам дороги, ― продолжил Гурам и, ощутив слёзы на глазах, сел в машину.       Когда «Жигулёнок» отправился обратно в Мцхету, скрывшись в темноте, Гела посмотрел вслед и, взяв Милу за руку, схватив чемодан, отправился в зал ожидания. Вскоре прилетел самолёт. Отец и дочь сдали багаж и, когда приземлился самолёт, державший путь в Москву, зашли в него.       Самолёт набрал высоту и отправился на север, прямиком в столицу России. Вновь оказавшись в Домодедове, отец и дочь прошли паспортный контроль и отправились в зал ожидания, чтобы дождаться самолёта. Мила сидела на кресле и предвкушала встречу с бабушкой, тётями, сестрёнками, друзьями, чтобы рассказать им о своих приключениях в Грузии. Гела уже хотел встретиться с самыми родными людьми.       Циклаури поменял грузинские лари на российские рубли. Отец и дочь отправились в кафе, где перекусили сосисками в тесте и чаем. Едя свежую выпечку, Мила почувствовала себя как дома. Гела посмотрел на девочку и сказал ей:       ― В гостях хорошо, а дома всё равно лучше.       ― Да, пап. Но мне в Грузии очень понравилось.       «Я попрощался со своим прошлым, ― подумал про себя Циклаури. ― Теперь я чувствую себя свободным. Только продолжаю думать о тех, кто остался в Новокузнецке. О Ксюше и Тане. Интересно, ждут ли они меня? Или уже кого-то нашли?»       Решив не размышлять о личной жизни, Гела посмотрел на Милу и снова сказал:       ― Давай, я тебя на выходных отвезу к Кузнецкой Крепости. Посмотрим на виды Старокузнецка. Я знаю, что ты любишь горы.       ― Я люблю смотреть на виды города. Спасибо, что показал их мне.       ― Я распечатаю фотографии, и мы будем потом смотреть и вспоминать, как отдохнули в Грузии, ― с улыбкой сказал отец и вспомнил, как снимал обнимающихся Гурама и Эсму, как запечатлел на память кузенов и свою дочку, сидящих втроём на диване, как сфотографировал маленькую Циру у мамы на ручках.       Гела и Мила перекусили. Когда прилетел самолёт, отец и дочь отправились в салон и провели в пути несколько часов. Девочка смотрела на города под куполом неба и облака. Циклаури слегка задремал после долгого пути.       Спустя несколько часов Гела и Мила очутились в Спиченково. Посмотрев вокруг, Гела вспомнил, как позвонил с телефона Гурама своему зятю и, когда Владимир поднял трубку, заметив на экране незнакомый заграничный номер телефона, сказал:       ― Влад, мы скоро прилетим. В десять часов утра послезавтра встречай нас. Нам уже не терпится приехать и поговорить. Рассказать о Грузии. Показать фотографии.       ― Хорошо.       Положив трубку, Циклаури посмотрел на экран и про себя отметил:       ― Как здорово, что не надо заказывать междугородние и международные звонки. Можно с телефона на телефон звонить. Только связь эта такая дорогая! Пришлось дядю разорить, чтобы позвонить Владу. Ещё и Влада подразорил, чтобы предупредить его.       Прокрутив в голове воспоминания о международном звонке, Циклаури заметил Владимира, рядом с которым шли его дочки. Заметив шурина с племянницей, Коровин улыбнулся и помахал рукой, а Уля и Юля подбежали к кузине и крикнули:       ― Милик! Привет!       ― Привет, девчонки! ― улыбнулась Мила.       ― Как отдохнула?       ― Отлично. Я дома расскажу, как провела время.       Встретив шурина, Владимир протянул ему руку; Гела, ответив на приветствие зятя крепким рукопожатием, с улыбкой сказал:       ― Привет, Влад.       ― Привет, Гело. Как отдохнули?       ― На компьютере покажу наши фотографии. Вы тоже скоро поедете в Кутаиси. Цицино покажет тебе наш родной город.       ― Уже не терпится приехать и посмотреть город, где прошло ваше детство.       ― Я многое вспомнил, когда ходил по Кутаиси. Думаю, Цицино расскажет тебе многое.       Мужчины и девочки отправились к чёрной машине. Владимир сел за руль, а Гела на переднее пассажирское сидение. Мила, Уля и Юля сидели сзади, и Циклаури восторженно рассказывала кузинам о видах и пейзажах Кутаиси, Мцхеты, Тбилиси, словно пересказывала сказку о волшебном городе чудес. Уля и Юля увлечённо слушали её и спросили у папы:       ― Пап, а когда мы поедем в Кутаиси, мама нам покажет пещеру, сад и древние замки?       ― Конечно, ― ответил Владимир. ― Это недалеко, как говорит Гела. И я хочу на это посмотреть. Хочу узнать, где прошло детство нашей мамы.       Машина тронулась с места. Гела смотрел в окно на проплывающие мимо леса и ощущал себя вернувшимся из сказочной страны в родной край, где всё такое близкое, хоть и простое. Мила осознала, что приехала домой, только он кажется ей совсем незнакомым, словно она впервые оказалась в незнакомом месте.       Владимир привёз Гелу и девочек на улицу Вокзальную. Выйдя из машины, Циклаури и Коровины отправились в квартиру, где ждали два откормленных кота. Когда хозяева пришли, Чип и Дейл побежали встречать их с громким мяуканьем. Тамина вышла из кухни и, встретив сына, зятя и внучек, радостно крикнула:       ― Гело! Милик! Как хорошо, что вы приехали! Как я соскучилась! Скоро гости к нам придут. Расскажете всё, что видели.       ― Не только расскажу, но и покажу! ― заявил Гела, доставая фотоаппарат.       ― Мы с Цицино и Наринэ много наготовили, чтобы вы перекусили после дороги, ― с улыбкой сказала мать.       Мать с сыном обнялись, и женщина отпустила его. Сёстры Гелы вышли из кухни и по очереди обняли его, наперебой задавая вопросы:       ― Как отдохнул?       ― Расскажи, как в Кутаиси.       Гела освободился из объятий младшей сестры, зашёл в большую комнату, где стоял компьютер на большом письменном столе, и, запустив его, подсоединил к нему фотоаппарат через USB-разъём. Когда на экране появилось окно с папками, где сохранились изображения, Циклаури сказал:       ― Когда Тенгиз с семьёй приедет, покажу ему фотографии. Очень хочется, чтобы они это увидели. Ещё хочу, чтобы приехали Женя, Диана и Гера, чтобы они посмотрели. Насколько я помню, Джамал и Татьяна ещё в Алтае, а Серго с Лусей поехали в Новосибирск к Нико. Так что потом покажу им фотографии.       ― А пока мы поедим и потом накроем стол, ― вставила Наринэ.       Мила, Уля и Юля быстро перекусили и побежали в её комнату. Малышка села на кровать и начала рассказывать:       ― Знаете, там, в Кутаиси так красиво. Я словно в сказку попала. Особенно красиво в пещере. Нам с папой там понравилось. Он говорил, что там живёт фея...       Близняшки с интересом слушали рассказы Милы. Наступил вечер, и семья Циклаури накрыла стол, на котором стояли хинкали, хачапури, шкмерули, сациви, чахохбили, лобио и другие блюда, от которых шёл приятный острый аромат. Когда семьи Когониа и Мелецкие пришли, чтобы встретиться с другом и просто родным человеком, Гела с улыбкой встретил их и сказал:       ― Как я рад вас снова увидеть. Я по вам соскучился.       ― Мы тоже по тебе скучали, Гело, ― заявил Тенгиз.       ― Покажи нам фотографии, ― попросил Женя.       ― Сначала у нас традиционно ужин и, конечно, мой тост. А потом только посмотрите наши фотографии.       Гости сели за стол. Мила, Уля и Юля прибежали и сели вместе со всеми за стол. Налив всем взрослым в бокалы вино, привезённое из Грузии, а детям ― гранатовый сок, отжатый Эсмой, Гела поднял свой фужер и начал тост:       ― Добрый день, мои дорогие друзья. Сегодня у нас у всех счастливый день ― мы с Милой вернулись домой. Скоро мы Цицино, Влада, Улю и Юлю проводим в Кутаиси, чтобы они отдохнули и посмотрели красоту нашего края. Надеюсь, что вы приедете в Мцхету к нашему дяде Гураму. Да, я покажу фотографии, которые вы хотели увидеть. Такой красивый наш край ― Грузия. Так выпьем за то, чтобы наши путешествия в любой стране были незабываемыми.       Гости чокнулись и отпили из бокалов. Циклаури подошёл к компьютеру и, открыв фотографию с изображением Кутаиси, прокомментировал:       ― Это наш родной город. Кутаиси. Здесь прошло наше детство.       Гела медленно листал изображения и показывал гостям старинную церковь. Увидев храм, построенный ещё в древности, Диана прокомментировала:       ― Никогда не видела таких храмов, хоть я историк. Знаешь, Жень, я очень хочу приехать в Кутаиси и посмотреть на этот храм.       ― К тому же, он скромно выглядит, ― вставил Женя. ― Не то что наши златоглавые. Золота полно, а веры там нет.       Гела продолжал показывать фотографии. Парк аттракционов; вид с колеса обозрения на большой город, напоминающий аул; старый дом на берегу Риони; вид на Кутаиси с высоты канатной дороги; пещера Сатаплиа, переливающаяся разноцветным светом; развалины дворца, где проживали цари династии Багратиони; речка Риони; ботанический сад и озеро; монастырь в Мцхете; соединяющиеся реки Арагви и Кура на фоне алого заката; улицы Шота Руставели, Котэ Абхази и Шардена в старом городе; стела с золотой фигурой Георгия Победоносца; мост Метекхи через Куру; фонтан и набережная реки; вид на Тбилиси с высоты канатной дороги; парк Нарикала с храмом Святого Николая, зелёный лес и прозрачный, как слезинка младенца, водопад; Картлис Дэда; Мтацминда с некрополем, храмом Мама Давити, парком аттракционов и видом на столицу Грузии. Фотографии, где Мила позировала возле достопримечательностей; обнимающиеся Гурам и Эсма, Малхаз и Лука, сидящие на диване с маленькой Цирой, Мила со своими дядюшками...       Тамина, Цицино, Владимир, Уля, Юля, Наринэ, Тенгиз, Ламара, Дато, Нана, Женя, Диана и Гера смотрели на открывающиеся им сказочные виды Грузии, семейные фотографии Гурама с его женой и детьми, нашедшего счастье на горизонте лет. Посмотрев на деверя, Шенгелия прокомментировала:       ― Эх, Гурам. Наконец-то ты нашёл своё счастье. Думаю, что Эсма смогла растопить твоё сердце.       ― Мне он то же самое сказал, мама, ― вставил Гела. ― Он тоже желает, чтобы я нашёл себе жену и маму для Милы.       Дети смотрели на природу Грузии и восхищались живописными пейзажами. Гера смотрел на виды Тбилиси и спросил:       ― Мам-пап, а вы бы хотели поехать в Грузию?       ― Я бы съездила в Грузию с чисто профессиональным интересом. Я, как учитель истории, хочу увидеть следы древней цивилизации в стране.       ― Я хочу посмотреть пещеры и найти там сокровища, ― вставил Гера.       ― Ты наш искатель приключений, ― усмехнулся Женя и потрепав мальчика по голове, ответил на его вопрос: ― Я бы хотел побывать в Крыму. Это моя мечта. Когда-то мы с родителями ехали в Евпаторию. Вы бы знали, как хочется посмотреть на старый город.       ― И мне, ― добавила Диана. ― Только в следующем году. Этим летом мы поедем в Одессу. Тоже исторический город.       Нана рассматривала семью Циклаури, живущую в Мцхете. Ей хотелось побывать в этом маленьком грузинском городке, поиграть с мальчишками, понянчить маленькую девочку, уже научившуюся ползать. Улыбнувшись, Когониа задала вопрос подруге:       ― Милико, тебе понравилось?       ― Очень. Там так красиво.       ― Как с братиками поиграла?       ― Папа говорит, что они мои дяди. Не могу их так назвать. Они мне как братья. С ними так весело. И Цира такая хорошенькая. Уже ползает и немного ходит. Скоро первое слово скажет.       ― А помнишь, как мы играли в куклы и нянчились с ними? ― с улыбкой спросила Нана.       ― Помню. Теперь-то ты уже взрослая. Больше читаешь журналы, музыку слушаешь.       ― Хочешь, мы споём?       ― Давай.       Девочки побежали в коридор и, сев на большой комод, хором спели очень популярную песню из очередной «Фабрики Звёзд»:       ― Плачут небеса о любви и мечте. Плачут небеса о тебе, о тебе. Плачут небеса, разливаясь дождём. Знают небеса ― мы с тобой не вдвоём.       ― Не, это уже немодно, ― заявила Уля, зайдя с сестрой в коридор.       ― Мы поём такое, ― вставила Юля и начала петь: — Небо — чистая вода. Тучи-тучи на ветру. Пишешь адрес в никуда «безнадёга точка ру».       — Девочки, вы ничего не понимаете в песнях. Вот что мы с папой слушаем, — вмешался Гера и завёл песню: — Я вчера очень грустный сидел — с самого утра ничего и не ел. В холодильнике моём шаром как прокатило — я вообще-то и забыл, что там когда-то что-то было. Поспешил к подружке я — её папа живёт круто. У неё всего полно — думал, сварит мне супа. Оказалось, что она ничего и не варила. И варить-то не умеет, правда, что-то предложила...       — Моя мама варит классно. Может быть, подождём мою маму, — спела Нана и добавила: — У меня брат это слушает.       — Да ну тебя, Гер, — прокомментировала Уля, махнув ручкой.       — Хочешь, я тебе такое спою, что ты обалдеешь? — не остался в долгу Мелецкий и завёл песенку: — Дом мой достроен, но я в нём один. Хлопнула дверь за спино-о-о-ой! Ветер осенний стучится в окно, плачет опять за стеной. Ночью гроза, а наутро туман. Солнце остыло совсе-е-ем! Давние боли идут чередой — пусть собираются все.       — Как ты все песни запоминаешь? — спросила Нана, удивляясь феноменальной памяти мальчика.       Гера посмотрел на девочек и громко, пытаясь поймать ритм песни Витаса, закричал. Услышав крик, вышел Дато и спросил:       — Что у вас тут такое?       — У нас концерт по заявкам, — заявила Мила, и Мелецкий затих.       — Нет, вы ничего не понимаете в хорошей музыке, малявки. Лучше я вам спою. — Широко улыбнувшись, юноша начал петь: — Этот парень был из тех, кто просто любит жизнь. Любит праздники и громкий смех, пыль дорог и ветра свист. Он был везде и всегда своим, влюблял в себя целый свет. И гнал свой байк, а не лимузин. Таких друзей больше нет. И в гостиной при свечах он танцевал, как Бог, но зато менялся на глазах, только вспомнит шум дорог. Всё, что имел, тут же тратил и, за порог сделав шаг, мой друг давал команду братьям, вверх поднимая кулак...       — Нет, Дато, ты ничего не понимаешь, ― прокомментировала Циклаури-младшая и запела: ― Жениха хотела ― вот и залетела, лай-ла-ла-ла-ла! Ой, жениха хотела ― вовремя успела, лай-ла-ла-ла-ла!       — Окей, не понимаю я в вашей глупой попсне ничего, малышня.       — А помнишь, как ты в детстве пел «Лизу» Андрея Губина? А я это помню, — вмешался в детский разговор Гела.       — Гело, не напоминай, — попросил Дато.       — Попался, братик! — усмехнулась Нана.       — Нанико, перестань, — сказал брат и скрестил руки на груди.       Дети продолжали смеяться над пареньком. Гела смотрел на дочку и её друзей и вспомнил, как она, Малхаз и Лука пели про шоколадного зайца, и его дочка пыталась изобразить акцент камерунца, исполнившего сию композицию. Мальчики пели эту песню и своим произношением русских слов смешили племянницу, ибо разговаривали в основном по-грузински.       Насмотревшись на фотографии, гости сели за стол и обедали. Цицино смотрела на брата и понимала, что он отчего-то какой-то грустный, хоть и улыбается, и веселится вместе со всеми. Циклаури шепнула на ухо мужу:       — Смотри, что-то Гела какой-то грустный.       — Может, он просто устал с дороги после самолёта.       — Я знаю брата всю жизнь. Влад, я вижу, что он грустный. Поговори с ним. Может, с тобой он поделится.       — Цинь-Цинь, я понимаю, что ты беспокоишься. Когда захочу покурить, позову его. Ещё Женёк пойдёт покурить, хотя он вообще редко курит. Эх, недавно так здорово провели все вместе время, когда поехали на шашлыки.       Мелецкий поднялся из-за стола и отправился на балкон. Владимир поднялся и пошёл с ним и, дотронувшись до плеча Циклаури, попросил:       — Гело, идём с нами. Поговорим.       Отложив вилку в тарелку с варёной картошкой и сациви с ароматным ореховым соусом, Гела встал из-за стола и отправился на балкон к друзьям. Посмотрев на него, Коровин задал вопрос:       — Что случилось? Тебя что-то беспокоит?       Гела внимательно посмотрел на взявшего в рот сигарету зятя и, когда он прикурил её, ответил вопросом на вопрос:       — Влад, почему ты так решил?       — Цинь заметила, что ты переживаешь. Тебя что-то тревожит?       Циклаури посмотрел в окно и, слушая мерный стук колёс товарных вагонов с углём, которого так не хватало, когда он жил в гостинице Кутаиси и дома у дяди. Ощущая какую-то тоску, Гела посмотрел на друзей и ответил:       — Не знаю. Я вроде должен быть счастливым, что поехал на родину, показал Миле наш город, где прошло наше детство. Но только одно меня беспокоит. Вроде я должен был это забыть, а я всё равно помню.       — Ты о своей первой любви? — спросил Влад, знающий его историю, и выпустил кольца дыма.       — Да. Я ходил на её могилку. До сих пор не могу забыть её, как бы ни старался. Может, я просто не успел в ней разочароваться, поэтому тоскую по ней. Если бы она была жива, возможно, моя жизнь сложила бы по-другому.       — Ты чем-то недоволен? — задал вопрос Коровин.       Посмотрев в окно сквозь дым сигарет, Циклаури задумался. Что ему не хватало? Квартира с хорошим евроремонтом есть. Высокооплачиваемая работа на руководящей должности есть. Машина есть. Его дочка растёт умненькой и хорошенькой девочкой, радуя отца и всех их родных. Куча любовниц на одну ночь, с которыми он развлекается. Что ему ещё нужно?       — Гел, не забивай голову всякой ерундой, — утешил его Женя, видя задумчивость приятеля. — Ты же умеешь расслабляться. Так что зови какую-нибудь бабёнку и поправь здоровье. Я, конечно, не такой смелый и обаятельный, как ты, но ты знаешь, что делать.       Гела послушал приятеля и осознал, что всё это время ему не хватало тех ярких ощущений, которые он получал, когда приглашал очередную клубную девушку на танцы, вёз её к себе домой и предавался плотским утехам.       Циклаури вспомнил, как четыре года назад, в очередной раз в пятничный вечер вернулся домой, а его мама присматривала за двухгодовалой Милой. Тамина взглянула на уставшего сына и посоветовала:       — Ты лучше сходи куда-нибудь, развейся. А я присмотрю за девочкой.       — Мам, как я её брошу? Она такая маленькая. У неё нет мамы, теперь ещё папа загулял.       — Ты просто отдохнёшь. Ты уже и так устал. Хоть иногда надо отдыхать.       — Хорошо, мам.       Гела переоделся, привёл себя в порядок и пригласил Валеру с Пашей для компании. Два его друга приехали к нему из Осинников на сто третьем «а» автобусе и сели в его машину. Посмотрев на нарядившегося Циклаури, Доржиев спросил:       — Гел, ты что отмечаешь?       — Ничего. Просто хочу сейчас отдохнуть и просто расслабиться.       — Давай, повеселимся. Для вида с девочками пофлиртуем, — с усмешкой сказал Теплов.       — Так! — крикнул Валера и пригрозил кулаком.       Гела завёл машину, и молодые люди поехали в открывшийся ночной клуб на берегу Томи. Зайдя на танцпол, где посетители и посетительницы под громкую музыку и свет софитов хаотично танцевали, пили коктейли и развлекались. Циклаури встал в центр танцпола, а Доржиев и Теплов отправились к барной стойке, чтобы выпить и немного.       — Они танцевать не умеют! — усмехнулся Гела и делал какие-то движения, напоминавшие грузинские танцы.       Какая-то симпатичная девушка в коротком блестящем платье заметила его и плясала перед ним, пытаясь прижаться к нему. Она слегка дотронулась до его члена, скрытого тканью джинсов, и Циклаури ощутил напряжение. Стыдливо оглядываясь, Гела заметил, что Валера пьёт «Отвёртку», а Паша потягивает «Кровавую Мэри», и густо покраснел.       «Какой будет стыд и позор, если они это увидят».       Но Доржиев и Теплов, видимо, так увлеклись напитками и громкой болтовнёй сквозь ревущую музыку, что не замечали ничего вокруг. Девица потёрлась об его член ягодицами и, повернувшись к нему передом, вкрадчиво прошептала:       — Пошли со мной. Я покажу тебе любовь.       Гела принюхался и, посмотрев в её глаза, понял, что она абсолютно трезвая. Незнакомка взяла его за руку и повела в сторону уборной. Циклаури осмотрелся и понял, что, судя по звукам, в туалете были либо люди, у которых организм не мог принять алкоголь, либо просто справлявшие нужду, либо занимающиеся актом похоти со случайным партнёром. Девушка завела его в свободную кабинку и, закрыв дверь на щеколду, шёпотом произнесла:       — Возьми меня сейчас! Я хочу, чтобы ты трахал меня как зверь.       — Ты смелая, — усмехнулся Циклаури.       Незнакомка достала из кармана фольгу и, порвав её, извлекла презерватив. Гела усмехнулся и прокомментировал:       — Отлично! Я свои не купил. Удачно ты принесла презик.       Циклаури расстегнул ширинку, надел резиновое изделие на член. Девушка встала перед ним спиной и подняла юбку; он заметил, что его случайная партнёрша не надела трусики. Гела ласкал её пальцем, чтобы разогреть и, прислушавшись, понял, что им никто не помешает, а то и поддержит их. Девица постанывала, ощущая нарастающее возбуждение, и была готова насадиться на его палец.       Чувствуя напряжение в пенисе, Циклаури вошёл в неё, и незнакомка застонала. Гела расслабился, и его движения стали быстрее и резче, отчего незнакомка извивалась и прижала ладони к стене кабинки. Не сдерживая крик, девушка стискивала его член своим лоном и чуть отстранялась, ощущая нарастающее желание. Вскоре Гела застонал громче и излился в презерватив. Незнакомка закричала и, чуть не потеряв сознание, медленно осела на пол.       Циклаури снял презерватив. Когда девушка пришла в себя после оргазма, одёрнула короткую юбку, прикрывая наготу, и прокомментировала:       — Класс! Ты такой горячий джигит.       Гела вышел из кабинки довольным. Он чувствовал лёгкость от такого небольшого приключения в ночном клубе, но в то же время некоторую неловкость, словно он подросток, занимавшийся рукоблудием в школьном туалете.       После этого случая каждую пятницу он снимал незнакомых девушек и, привозя самых смелых и отчаянных домой, развлекался с ними, снимая напряжение, скопившееся за всю рабочую неделю. Это стало для него допингом, поднимающим настроение. Девушки по-разному удовлетворяли его, а он в свою очередь доставлял им такое удовольствие, отчего они уходили от него счастливыми.       Прокручивая воспоминания в голове, Циклаури усмехнулся и про себя подумал:       «Н-да, когда у меня нет секса, мне в голову лезет всякая ерунда. Сразу вспоминается анекдот, как одна прихожанка спрашивает у священника какую-то ерунду насчёт концепции чего-то там где-то там. Я даже не понял, что ей надо узнать от священника. Он потребовал, чтобы она, дура, срочно вышла замуж. Вот и я думаю, что мне пора жениться. Баб много, но нет такой, как Машико. Ах, мне ебаться нужно чаще, а то всякая ерунда в голову лезет».       — Гел, ты улыбаешься. Что такое? — спросил Женя.       — Вспомнил анекдот. Одна прихожанка пришла в церковь и спросила у священника какую-то хрень и, наверное, сама не поняла, что ей надо. Священник ей так и сказал: «Замуж, дура! Срочно замуж!».       — Я не понимал смысла этого анекдота, пока до меня не дошло, — поделился своим мнением Владимир, — и я понял, что просто нужна семья, чтобы некогда было думать о всякой ерунде.       — А я думаю, что просто надо почаще сексом заниматься, — вставил Мелецкий. — Тогда почувствуешь себя счастливым.       — Вот и я о том же, — заявил Гела.       Покурив, мужчины вернулись к столу. Посмотрев на счастливого сына, Тамина поинтересовалась:       — Как ты? Тебе не грустно?       — Всё хорошо, мам, — ответил Циклаури, доедая сациви с картошкой. — Я поговорил с друзьями, они меня утешили.       Цицино посмотрела на улыбающегося брата и, когда Владимир подсел к ней, с улыбкой прокомментировала:       — Как хорошо, что вы поговорили с Гелой. Не могу смотреть, когда он грустит.       — Ему иногда нужно повышать настроение, — ответил Коровин. — Ничего. Какую-нибудь девчонку подцепит, здоровье поправит и будет доволен.       «Не думаю, что эти девки его смогут сделать счастливым, — ответила про себя женщина. — Ему нужна хорошая жена, только где её найти?»       Весело проведя время, все гости получили подарки, адресованные им, и разошлись. Убрав все тарелки и помыв их, Гела и Мила отправились спать. Девочка быстро уснула. Посмотрев на спящую дочь, Циклаури погладил её волосы и, поцеловав её в лоб, отправился к себе.       Наступил первый понедельник после каникул в Грузии. Отведя Милу в садик, Гела поехал на работу. Когда он пил чай с Андреем, поделился с ним впечатлениями о родном крае.       — Андрей, ты не представляешь, как красива наша Грузия, — заявил Циклаури, едя вафли. — Горы такие красивые. А вид какой — словно в сказку попадаешь. Самое главное, что я показал Миле свою Родину. Кутаиси, Мцхету, Тбилиси. Познакомил со своим дядей и его семьёй. Ты не представляешь, какая там красота.       — Я Макса отправил с группой детей отдыхать в Анапе. Они там позагорают, покупаются, посмотрят на памятники истории. А в августе мы с ним поедем сплавляться по Мрас-Су. Посмотрим на горы, поночуем в палатках.       — У Макса будет, что с чем сравнить. Может, когда-нибудь покажу Миле горы в Шерегеше. Она любит именно горы. Говорит, что это так красиво. Если захочешь, то свози Макса в Грузию. Пусть посмотрит, какая красота у нас в стране.       — Не знаю. Я люблю путешествовать по родным краям. Чем плохи наши родные края?       Циклаури дал Куприну флеш-карту с фотографиями видов Кутаиси, Мцхеты и Тбилиси. Попив чай и обсудив каникулы с детьми, Андрей и Гела отправились на свои рабочие места. Циклаури смотрел на таблицы в 1С и разбирал новые дела, пришедшие на его почту. Глядя на документы, мужчина про себя задал вопрос:       «Как там Мила? Надеюсь, дети в садике слушали всё, что она рассказывала».       Тем часом девочка, вернувшаяся из грузинских каникул, сидела на ковре и рассказывала двум подружкам, Маше и Алине, где была. Глядя на двух малышек в нарядных платьицах, красивых сандаликах, Циклаури громко рассказывала:       — Меня папа отвёз в Кутаиси. Там так красиво. Он показал мне речку Риони. Она такая красивая. Особенно с высоты канатной дорожки. Потом он показал мне волшебную пещеру с разноцветным светом. Она так переливается. Очень красиво отражается в воде. Ещё посмотрели старый дом, где собирались цари. Потом пошли на развалины дворца, где жила красивая царица, объединившая Грузию. Ещё мы поехали в Мцхету. Побывали в Тбилиси. Походили по Шардену, по мосту через речку Куру. Ещё посмотрели на статую «Грузия-Мать».       — Мы с мамой ехали в Адлер, — вставила Маша. — Мы проезжали мимо огромной кричащей женщины, которая вытянула меч. Мама рассказала, что это Родина-Мать, призывавшая солдат воевать. Может, это что-то то же самое.       — Расскажи, что ещё видела, — попросила Алина.       — Ещё я видела ботанические сады. В Кутаиси сад похож на древний лес, а в Тбилиси — на сказочный, где красивый водопад. Ещё там Святой, сражавшийся со змеёй. Ещё мы побывали на Мтацминде. Там так красиво. Особенно вид на Тбилиси. Ещё там полно храмов. Они скромные, но такие красивые.       — Уже хочу побывать в Грузии, — сказала Маша. — Только у мамы нет денег, чтобы поехать.       — Моя мама хочет поехать только в Москву, — добавила Алина. — Я вырасту и поеду в Грузию. Посмотрю на красоты, про которые ты рассказала.       — Тебе понравится. Я знаю.       Вечером за Милой пришёл папа. Девочка побежала, быстро собралась и, выйдя из садика, взяла отца за руку. Идя с дочкой, Гела спросил:       — Как день провела?       — Рассказала подружкам, где была. Покушала кашу манную. Она такая противная. В ней комочки. Поела суп, лапшу с котлетой и компот. Потом поела молочную лапшу и попили какао. Подружки, наверное, хотят поехать в Грузию.       — Почему бы не побывать? У нас так красиво. Хотя... Где «у нас»? В России или в Грузии?       — В России тоже красиво. Везде красиво, где большие горы.       Отец и дочь сели в машину и отправились домой. Мила смотрела в окно и осознала, что после двух недель приключений в солнечной Грузии Новокузнецк казался ей сереньким простым городком, где туманы, дожди и снег. Гела повернул машину в сторону почтового отделения, чтобы узнать, приходили ли ему алименты на Милу.       Зайдя на почту, Циклаури увидел очередь людей, забирающих посылки, оплачивающих коммунальные услуги. Когда оператор дошла до грузина, Гела заплатил за «свет» и «воду» и задал вопрос:       — От Валиковой Вероники мне ничего не приходило? — спросил грузин, вспоминая новую фамилию бывшей любовницы, подарившей ему дочку.       — Нет, на этот раз не приходили.       «Надо будет выяснить, почему она не платит. Наверное, решила ещё одного ребёнка завести, раз замуж вышла. Молодец. Надеюсь, у неё всё в семье сложится. Если не будет платить — ничего страшного. На тысячу рублей в месяц и так не богатели».       Узнав всё, что нужно, Гела и Мила сели в машину и отправились домой. Поднимаясь по лестнице, Циклаури задумался о бывшей девушке, подарившей ему дочку и задал сам себе вопрос:       «Если бы Машико узнала, что я один воспитываю доченьку, хоть и появилась она не в браке, а её мать бросила её и алименты платит, когда настроение есть? Она бы сказала, что я молодец? Не бросил ребёнка... Или сказала бы, что я лишил дочку мамы. Как ни живи, всё равно тебя будут осуждать».