Ледяной осколок в сердце

      Шло время, и незаметно пролетели четыре года. Гела остановил «Жигули» возле детского сада и, зайдя во двор, где обычно во время прогулок играют воспитанники, направился в сторону помещения, где находилась группа его дочери. Когда отец зашёл в раздевалку, Нонна Сергеевна, высокая полная коротко стриженная женщина, встретила его и с улыбкой сказала:       — Вот и наша Мила.       Воспитательница позвала Милу Циклаури. Радостная девочка выскочила из игровой комнаты и, открыв дверцу своего шкафчика, переоделась в тёплые розовые колготки с рисунками и зелёное шерстяное платьице, связанное соседской бабулькой. Циклаури смотрел на дочь и осознавал, как быстро летит время: ещё вчера Мила была совсем крошкой и спустя четыре года стала красивой смугленькой девочкой с двумя длинными высокими каштановыми хвостиками.       Беззубо улыбаясь, девочка подошла к папе и спросила:       — А теперь куда поедем?       — Домой. Сегодня пятница. Завтра пойдём к Цицино. Поиграешь с Улей и Юлей.       — Хорошо, пап.       — А перед сном мы почитаем сказки.       — Пап, они у тебя какие-то грустные. Бабушка интересные грузинские сказки рассказывает.       — Хорошо, я не буду тебе их рассказывать, раз ты из-за них грустишь.       — Но всё равно хочется додумать, что у этих красных девиц всё хорошо, — ответила Мила, надевая ботиночки.       — Какая ты у меня молодец. Всё сама придумываешь.       — Пап, мне бабушка купила таблицу умножения. Хочу её изучить.       — Конечно, изучай, моя принцесса. Зато в школе будешь это знать. Тебе это нравится?       — Да.       Выйдя на улицу, Гела открыл машину. Мила села на заднее сидение и, взяв книжку с правилами дорожного движения, вслух читала названия знаков. Циклаури завёл мотор и с улыбкой прокомментировал:       — Какая ты у меня умная. Читать научилась.       — Просто интересно, что там написано.       — У нас очень умная девочка.       Циклаури с малышкой отправились домой. Быстро переодевшись и поужинав, Гела сел на диван и включил «Первый канал». По телевизору шёл бразильский сериал «Клон». Наблюдая за очередными приключениями главной героини, которые она сама себе создавала, мужчина посмеивался и комментировал:       — Недалёкая девица. Для неё муж всё делает, а она ещё носом крутит.       Мила забралась на новенький светлый диван, посмотрела на посветлевшую после косметического ремонта комнату, которую два года назад её папа с её дядей Владом превратили из музея советского раритета в простое, но уютное более современное жилище. Глядя на новый кинескопический телевизор с японским брендом, выпущенный в Малайзии, девочка следила за персонажами и задала вопрос:       — Пап, а почему она недалёкая? Она его не любит. Она хочет быть с тем, кто ей нравится.       — Знаешь, это сложные отношения между мужчиной и женщиной. Сложно сказать, где любят, а где не любят.       — Пап, надеюсь, ты меня так не выдашь замуж, когда я вырасту.       — Нет, Милико, нет. Когда ты вырастешь, ты сама выберешь человека, с которым захочешь прожить всю жизнь.       — А где моя мама? У всех есть мамы, а у меня нет.       — Твоя мама бросила нас и ушла искать своё счастье.       — Она его нашла?       — Не знаю. Но надеюсь, что она счастлива по-своему.       — Без нас? Мамы всегда любят своих детей.       — Твоя мама — исключение. И не все мамы любят своих детей. Ты это поймёшь, когда вырастешь.       Отец и дочь продолжали наблюдать за серией. Мила смотрела на очередные выходки главной героини и задала папе вопрос:       — Пап, а если бы тебя так же насильно женили, ты бы согласился?       — Если бы была возможность, то я бы отказался от этой девушки. А если бы не было, то постарался бы быть для неё хорошим мужем. Если бы не получилось у меня, то просто отпустил бы её. Не мучился бы как Саид.       Сказав эти слова, Циклаури вспомнил Шахнозу и её мужа Саида. Молодые люди год назад переехали в Томск; с тех пор они живут душа в душу и растят не только её дочку от первого брака Мавию, но ещё двух мальчиков, их общих детей, Даниса и Наримана. Рустамов не делит детей на своих и чужих, а просто воспитывает их всех.       — Тебе было бы просто отпустить любимую? — спросила Мила, отвлекая отца от размышлений.       Гела тяжело вздохнул и вспомнил. Вспомнил девочку из далёкого прошлого, которую любил и, возможно, сейчас любит. Вспомнил её чёрные глаза, нежную улыбку, шёлковые тёмные волосы, которые так любил трогать. Ощутив слезу на щеке, Циклаури ответил:       — Нет, непросто. Это было бы очень больно. Со временем ты поймёшь, когда вырастешь, влюбишься.       — Пап, мне так один мальчик там нравится.       — Как его зовут?       — Антошка. Как того мальчика, который пошёл копать картошку. Правда, он обижается, когда про него эту песенку поют.       — Он хороший мальчик?       — Очень. Мы с ним играли в «Малыш и Карлсон».       — Мультик отыгрывали. Интересно.       — Он такой хороший. Правда, Нонна Сергеевна требует, чтобы я игралась с девочками. Ну, они жуткие зануды. С ними скучно. Они не понимают, когда я хочу изобразить рыцаря, стремящегося спасти принцессу.       — Мне Нонна Сергеевна ничего не говорила. Ничего. Это твоё право дружить с теми, кто тебе интересен. Что случится, если ты будешь дружить с мальчиками?       Послышался звонок мобильного телефона. Гела поднял трубку. С того конца провода послышался женский нежный голосок, в котором сквозило желание соблазнить:       — Привет, мой сладкий джигит. Чем занимаешься?       — Смотрю бразильский сериал. А ты?       — Ты же мужик. Как ты эту херню смотришь?       — Лучше посмотрю эту херню, — заявил Циклаури. — Мне уже надоели эти сериалы про ментов. А новости смотреть не могу. Ещё не отошёл от шока, когда узнал, что на школу в Беслане напали эти шайтаны и убили столько детей. Ты понимаешь, что у меня дочь, и я это тяжело воспринимаю. Тем более, что меня комиссовали раньше, и я жалею, что не могу поубивать этих шайтанов.       — Ну что ты так переживаешь, котик. Иди ко мне. Я тебя согрею в своих объятиях, и ты забудешь обо всём.       Гела слушал эту девушку, и в его памяти ожили события многолетней давности. После очередного визита к Наташе Марковой, Циклаури посмотрел на неё, разомлевшую от его довольно грубых ласк, и сказал:       — Прости. Я хочу расстаться с тобой.       — Ты правильно поступишь. Всё-таки я начинаю в тебя влюбляться, — ответила Наташа, завязывая поясок на халате, прикрывая свою наготу.       — Я не хочу давать тебе ложных надежд. Поэтому мы были друзьями — друзьями и останемся. Я желаю тебе счастья, Наташ.       — Я тоже, Гел. Будь счастлив, если найдёшь свою судьбу.       Гела расстался и с тех пор часто ходил в не так давно открывшийся ночной клуб, где знакомился с разные девицами, считающими женским счастьем не семью и детей, а развлечения и необременительные отношения. Циклаури пользовался ими, но позже либо он бросал их, либо они бросали его. Такой расклад жизни устраивал его, и он не стремился искать себе жену и Миле маму.       — Котик мой, ты что? Уснул?       — Нет. Задумался.       — О чём?       — О том, как завтра я погуляю с дочкой, а потом пойду к тебе, когда моя доченька будет со своими подружками веселиться.       — У тебя есть дочь? — В голосе любовницы пропала нарочитая приторность и появились недовольные нотки.       — А что? Ты об этом первый раз слышишь?       — Я думала, она у твоей мамы живёт. Вдруг я замуж за тебя соберусь, а у тебя довесок?       — Закрой рот, — грубо ответил Циклаури. — Раз ты такое говоришь про чьего-то ребёнка, то зачем ты мне нужна? Ищи мужчину без прошлого. Хорошо, что ты об этом раньше узнала. Иначе пришлось бы тебе намного позже уйти.       — Да пошёл ты, знаешь куда? Кому ты нужен со своим довеском?       — Своей дочери, как ты говоришь, довеску, нужен. А ты кому нужна?       — Да у меня ещё сто мужиков в очереди стоит.       — Удачи. Холостой и бездетный среди них найдётся. И не один.       Девица, чьё имя Гела и не думал запоминать, бросила трубку. Циклаури тяжело вздохнул и, посмотрев на экран с транслируемой на нём рекламой, перевёл взгляд на Милу. Девочка с любопытством глянула на отца и задала вопрос:       — Пап, с кем ты ругаешься?       — Просто одна тётя думала, что я от тебя откажусь и женюсь на ней. А я не хочу от тебя отказываться. Этих тёть может быть много, а ты, дочка, у меня одна.       Гела взял малышку на руки и обнял её. Мила потрогала его чёрные волосы и улыбнулась, ощущая бесконечное счастье.       Наступил выходной день. Циклаури привёл дочь к средней сестре. Когда брат нажал на звонок, Цицино открыла дверь. Услышав шум поворачивающегося замка, ве малышки, Уля и Юля, выбежали встречать дядю и кузину. Гела смотрел на племянниц. Похожие как две капли воды смуглые кареглазые тёмно-русые девочки в одинаковых серых футболках и шортиках из денима прыгали по коридору. Коровины стояли в коридоре, встречая брата и шурина. Владимир посмотрел на шурина и, протянув ему руку, сказал:       — Привет, Гело. Как ты?       — У нас всё хорошо, — ответил Циклаури, пожав руку в ответ. — Миле очень нравится ходить в садик. Она там даже с каким-то мальчиком подружилась и часто с ним играет.       — Гело, это же здорово.       — Только воспитательница этим не очень довольна.       — Главное, чтобы это нравилось Миле, а не воспитательнице.       — Ласточки мои, что же вы так носитесь, — ласково сказала дочкам Цицино.       — Мила пришла! — крикнула Уля.       — Мы снова поиграем в рыцарьку и принцессу! — вторила Юля. — Мы будем принцессами, а Мила будет рыцарькой.       — Как они любят эту игру, — улыбнулась молодая женщина, глядя на своих дочек и племянницу.       Девочки побежали в дальнюю комнату поиграть. Гела зашёл в квартиру, сел за стол, где уже стояли чашки чая и вазочки с пахлавой и пеламушами с апельсиновым соком. Цицино села за стол и угостила брата ореховым пирогом, пропитанным мёдом, и оранжевым желе, похожим на застывший кисель.       — Она хочет и с другими девочками в садике в эту игру поиграть, но они это не любят, — рассказал Гела о своей дочке.       — Мои дочки ждут не дождутся, когда Мила придёт. Они просто обожают с ней играть в рыцарьку и принцесс.       — Мила тоже обожает к ним ходить, — ответил Гела. — Ждёт не дождётся выходных.       — Что планируешь делать ты на этих выходных? — вмешался Владимир.       — Не знаю. Мила переночует у мамы, а потом я её заберу обратно домой. Ей нравится оставаться у мамы, у Наринэ, у Дианы, у Геры. С Геркой она любит поиграть. Хоть он и мелкий совсем.       Гела ещё долго разговаривал с сестрой и зятем, попивая чай. Тем временем Мила взяла в руки пластиковую палочку, словно это меч, и, подбежав к кровати, которую сёстры сделали своим замком.       — Я убью дракона! — крикнула Мила и размахивала мечом.       Уля и Юля сидели на кровати, изображая страх за «рыцарьку», игриво сражающуюся с невидимым драконом. Уля взяла лежащую рядом скакалку и, стоя у кровати, махала в сторону дракона. Поняв, что ей помогают, Мила сделала вид, что дракону больно от удара цепью, и кольнула пластмассовой палочкой в сторону, где должен находиться зверь. Юля делала вид, что дрожала от страха, и переживала за сестрёнку и рыцарьку.       Закончился игровой бой. Мила посмотрела на двоюродных сестёр и задала вопрос:       — Уль, а почему ты дралась?       — Мы с Юлей решили немного изменить игру. Я та самая смелая сестрёнка, а Юля трусливая.       — Ну... Я так не хотела, — заявила Циклаури.       — Я захотела, — отозвалась Уля. — Уже скучно, когда мы две трусихи, а ты такая смелая. Я тоже хочу быть такой смелой, как ты.       — Я бы всё сама сделала, а ты вмешалась, — продолжала Мила.       — Мил, перестань, — вмешалась Юля. — Мы просто хотели немного изменить игру.       — Почему меня не спросили?       — Ты не слушаешь нас.       Мила сжала руки в кулаки, словно готовилась к драке. Уля зло посмотрела на старшую сестру и хотела напасть на кузину. Юля продолжала сидеть на кроватке и не понимала, что происходит. Услышав шум сквозь тонкую стену, Гела зашёл в комнату и спросил:       — Так, девочки, что у вас такое?       — Пап, Уля начала делать не так, как я хотела. Она не сидела в замке, а била дракона скакалкой, — пожаловалась на двоюродную сестру Мила.       — Милико, — улыбнулся отец, потрепав макушку дочки, — я понимаю, что ты хотела так. Уля захотела по-другому. Не сердись на неё. Тебе понравилась игра с правилом, которое внесла Уля?       Мила задумалась над вопросом папы и поняла, что, когда двоюродная сестра изменила сценарий игры, стало интереснее сражаться с несуществующим драконом. Улыбнувшись, Циклаури посмотрела на кузину и сказала:       — Уль, извини.       — Извиняю, — ответила девочка и, протянув кулачок, произнесла: — Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!..       — А если будешь драться — я буду кусаться, — продолжила Мила, и девочки хором завершили детский стишок: — А кусаться нам нельзя потому, что мы друзья.       — Молодцы, мои девочки, — с улыбкой сказал Гела. — А теперь идём, девчонки. Нам пора к бабушке. Хотите к бабушке?       — Очень! — заявила Мила, и её глаза заблестели от ожидания встречи с самым дорогим им человеком.       — Мы тоже хотим к бабушке! Там Гера! Она нам часто такие интересные сказки рассказывает, — хором вторили ей Уля и Юля.       — Давайте, я вас к ней отвезу, — с улыбкой предложил Циклаури.       Близняшки быстро переоделись в одинаковые тёплые зелёные колготки, оранжевые вязаные кофточки и плотные рейтузы. Выйдя в коридор, Гела сообщил сестре и зятю:       — Девчонки хотят к бабушке. Я их отвезу. Потом заберёте?       — Конечно, заберу Улю и Юлю, — ответил Владимир и задал вопрос: — А ты куда поедешь?       — Как всегда. Повеселюсь на дискотеке. Вы же знаете, что я за рулём, поэтому не пью. Только танцую и гуляю.       — Ты, Гело, меня в прошлом напоминаешь. Да, я много грешил, но не жалею об этом, — завил Коровин.       Цицино с некоторой ревностью посмотрела на мужа, но ничего не сказала, ибо понимала, что он уже забыл о том разгульном образе жизни, и теперь в центре его ценностей семья и две малышки.       — Им в это холодное время очень тепло у бабушки, — вставила Циклаури.       — У бабушки очень интересные сказки! — прокомментировала Уля.       Глядя на счастливых дочек, с нетерпением ждущих встречу с бабушкой, Цицино улыбнулась и, потрепав всех трёх девчонок по их головам, сказала:       — Идите. Послушайте грузинские сказки. Поиграйте с Герой.       Гела надел ботинки и чёрную болоньевую куртку. Когда мужчина переступил порог квартиры, девчонки увязались с ним. Выйдя во двор, Циклаури открыл не так давно купленную в кредит ярко-синюю «Daewoo Nexia», и девочки втроём сели на заднее сидение.       Выехав со двора, Гела отправился в сторону сталинки, где жили самые близкие ему люди. Остановившись возле дома, ставшего ему таким родным, Циклаури вышел из автомобиля; девочки дружно выскочили на улицу и протягивали маленькие ладошки, ощущая на них падающие капельки дождя.       — Мне нравится гулять под дождём, — прокомментировала Юля.       — Мне нет. Мокро и грязно, — ответила ей Уля.       Мила ничего не сказала. Под чутким присмотром папы и дяди малышки забежали в подъезд и быстро поднялись на нужный этаж. Добравшись до двери, Гела нажал на звонок. Квартира открылась. Перед ним стояла его мать. Девочки быстро забежали в коридор и хором крикнули:       — Привет, бабуля!       — Привет, мои хорошие. Бегите. Я вам расскажу сказку.       Навстречу им выбежал маленький светло-русый мальчик в синем комбинезончике и беленькой рубашечке. Дети убежали в комнату, где громко веселились.       — Гело, — с улыбкой обратилась Тамина, — как хорошо, что ты привёл ко мне девочек. Теперь у нас дома будет ещё веселее. Поешь с нами.       Сняв ботинки и куртку, Циклаури зашёл на кухню, где сидели Диана и Наринэ. Его бывшая девушка практически не изменилась со временем, а только расцвела и похорошела; его младшая сестра подросла и стала высокой стройной, словно берёзка, гогоной с красивыми чёрными очами и длинными тёмными волосами, заплетёнными в косу.       — Привет, девчонки! — поздоровался Гела.       — Привет! — хором крикнули Диана и Наринэ.       Циклаури вспомнил, как Алмазова после родов временно жила у него и присматривала за обоими детьми. Когда у Дианы закончился академический отпуск, полученный на основании рождения ребёнка, и она последний семестр доучилась уже с другими сокурсниками, на год младше её, которые ничего о ней не знали, Шенгелия присматривала за Герой и за Милой, пока спустя полтора года внучке не исполнилось три годика, и Гела не отправил её в детский сад. В тот день Тамина предложила Диане жить у неё и помогать чем-нибудь по дому. Девушка согласилась, ибо Миле потребовалась отдельная комнатка.       Наринэ встретила несостоявшуюся невестку без особого энтузиазма, но понимала, что ей больше некуда идти, поэтому живёт у них; но маленького Геру девушка полюбила, увидев его наивную улыбку и пронзительные карие, как у мамы, глаза. Уже почти два года Диана и Гера живут в комнатке квартиры Циклаури, что уже чувствовали себя членами этой семьи.       Со временем Наринэ смирилась и перестала изводить Диану мелкими подколками из-за того расставания с её братом, и постепенно девушки сдружились, словно всегда жили под одной крышей.       Алмазова вспоминала, как пыталась поговорить с бабушкой, когда Гере исполнилось два месяца. Девушка взяла сына с собой и, поехав к Зинаиде Аркадьевне, позвонила в дверь. Увидев на пороге внучку и правнука, бабушка заявила:       — Уходи! Не позорь меня! Принесла в подоле — сама и воспитывай.       — Даже «эти чурки», при виде которых ты брегливо морщишь нос, гораздо роднее и ближе, чем ты, бабушка. Для тебя мнение соседей важнее моего счастья. Всё. Нет у тебя внучки и правнука. Пусть соседские внучки тебе стакан воды подают.       Зинаида Аркадьевна захлопнула перед девушкой с маленьким ребёнком дверь. Держа на руках Геру, Диана отправилась на остановку и приехала к Геле домой, где Тамина присматривала за Милой. Чувствуя опустошение, Диана уложила малыша в колыбельку, оставшуюся после дочки Циклаури, и качала его, напевая выученную ею «Иавнану», которую выучила наизусть, хоть и не совсем понимала, о чём пела.       Прокрутив воспоминания в голове, Гела быстро перекусил и сказал:       — Мам, я сейчас еду на дискотеку, чтобы оторваться как следует. Ты знаешь, для чего. Теперь дети у тебя и послушают сказки. Мила мне говорила, что у меня какие-то грустные сказки. А Нане они нравятся.       — Каждый воспринимает сказки по-разному, — вставила Наринэ.       — Иди, Гело. Отдохни, — с улыбкой сказала Тамина. — Только будь осторожен.       — Мам, ты меня знаешь.       — Береги себя, Гело.       Посмотрев в окно, Циклаури заметил, что на улице стемнело. Мужчина быстро собрался и, распрощавшись с детьми, вышел из дома. Сев в машину, Гела направился на «Вертолётку», где были танцы и угощения. Циклаури поехал по улице Вокзальной и направился на Объездную, где часто тусовались жрицы любви, к которым он брезговал подходить. Доехав до ночного клуба, мужчина припарковал машину и зашёл.       На дискотеке кипела жизнь: играл новый хит молдавской группы O-Zone, и стриптизёрши в свете софитов танцевали в ритм весёлой мелодии. Циклаури смотрел на странные танцы изрядно выпивших посетителей и вспоминал, как во времена его юности, ещё десять лет назад, на дискотеках скромно одетые молодые люди красиво танцевали под песни Modern Talking, Ласкового Мая, Технологии и другие хиты минувших лет, отчего на танцплощадках создавалась атмосфера чего-то загадочного и романтичного. Танцы в ночных клубах казались Геле пошлыми, вульгарными, словно он очутился в дорогом борделе.       Подойдя к барной стойке, Циклаури заказал безалкогольный апельсиновый коктейль со льдом. Попивая оранжевый напиток, мужчина смотрел на девушек и про себя думал:       «Пустышки! Только можете жопами трясти. Вами только попользоваться и бросить. Хотя, сами отваливаетесь, когда время приходит».       Гела гулял глазами по клубу и заметил одну молодую женщину, одетую в нелепое короткое синее платьице и тёплые коричневые колготки. Она заметно отличалась от этих легкомысленных чикс, пришедших повеселиться и поискать лёгких необременительных отношений.       Незнакомка пила виски с колой и грустным взглядом смотрела на танцующих молодых людей. Приблизившись к ней, Циклаури рассматривал её сквозь свет разноцветных софитов. Заметив внимание грузина, незнакомка испугалась и готова была защищаться, но, поняв, что он безобидный, сквозь громкую песню Деспины Ванди спросила:       — Вы что-то хотели?       — Просто вы какая-то грустная. Что у вас случилось?       — Выйдем на улицу?       Гела с незнакомой женщиной вышел на улицу. Рассмотрев в свете фонарей её голубые глаза и светло-русые волосы, Циклаури сказал ей:       — Я вижу, что вы какая-то грустная. Сидите и пьёте одна.       — Да ничего особенного, — ответила женщина, глядя на грузина.       Мужчина смотрел на неё и заметил, что она смутилась от такого внимания. Незнакомка покраснела и задала ему вопрос:       — Вас как зовут?       — Гела.       — Меня зовут Валя.       — Какое красивое имя. Валя. Такое милое и домашнее. Так что такая хорошенькая девушка забыла в ночном клубе, в этом притоне разврата?       — Просто захотела расслабиться и почувствовать себя получше.       — Что-то случилось?       Женщина тяжело вздохнула и, посмотрев на грузина, ощутила какое-то спокойствие и умиротворение. Ей казалось, что этот джигит поддержит её, поэтому ответила:       — Просто я работаю учительницей физики. Работы много, а хочется семейного счастья. Только где мне его найти? На работе одни бабы, а если и есть там мужики, то только уже женатые. Встречаться с женатым, как Надя Шевелёва, не хочу, а Ипполит или Женя и не предвидятся. Поэтому пришла сюда. Может, подцеплю кого, но никто не подходит.       — Вижу, что вы непохожи на этих вертихвосток, — заявил Гела. — Вы не против, если мы с вами потанцуем?       — Я не умею.       — Мы не на дискотеке, которая была лет десять назад. Мы в этом притоне разврата. Зачем нам думать о танцах? Поэтому танцуйте, как умеете.       Гела протянул ей руку, и Валя отправилась с ним на танцпол. Встав в центр среди дёргающихся в непонятных движениях людей, Циклаури вспомнил, как на выпускном вечере танцевал картули. Делая лёгкие движения руками, перебирая ногами, Гела тогда думал, что очень жаль, что с ним не танцевала Машико.       Прокрутив ожившие в памяти картинки, мужчина согнул руки в локтях и лёгкими движениями шагал на мысках, ощущая лёгкость во всём теле. Валя смотрела на него и медленно, в такт его движениям, протягивала руки, шагая по полу словно балерина. Посетители остановились и, глядя на грузина и неуклюже двигающуюся вместе с ним женщину, дивились такому необычному для них танцу; кто-то наслаждался, видя необычный для злачного места танец, кто-то ворчал, мол, приехали «чурки», кто-то удивлённо смотрел на пару.       Гела шагал по полу, отражающему свет софитов и повернулся, глядя на заворожённую публику. Улыбаясь, Циклаури помогал своей невольной даме танцевать. Ощущая лёгкий удар алкоголя в голове, Валя прыгала вокруг грациозно танцующего грузина и впервые в жизни ощущала себя королевой бала.       «Я бы станцевал хоруми, но боюсь, что погром здесь устрою», — усмехнулся про себя Гела, делая поворот, шагая вправо и отводя руки в стороны.       Партнёрша по танцам кое-как крутилась и, споткнувшись о собственную ногу, беспомощно замахала руками. Циклаури подхватил её и сквозь орущую из динамиков музыку прошептал:       — Валь, ты будь аккуратнее. Не делай резких движений.       — Гел, мне что-то нехорошо.       — Зачем столько виски с колой пила?       — Хотелось напиться и забыться. Гел, поедем к тебе.       Вспомнив, что его дочка осталась у бабушки с ночёвкой, а Владимир, как обычно, забрал своих малышек, Циклаури улыбнулся и сказал:       — Если хотите, то поехали. Вы у меня переночуете, а потом мы разойдёмся.       — Хорошо...       Гела при помощи брелока с пультом открыл дверь в машине, и Валя села на переднее сидение. Пристегнувшись, женщина рассматривала, как её новый знакомый закрыл за собой дверь и, заведя машину, направил её в сторону улицы Транспортной.       Валя смотрела в окно на тёмную дорогу и чувствовала себя отвратительно. С одной стороны, ей нравился этот молодой человек. Но с другой стороны... Она ощущала какой-то страх, словно этот бравый джигит что-то сделает с ней. Валя посмотрела на профиль Гелы. Волевой подбородок, орлиный нос, чёрные глаза, в которых отражалась какая-то грусть, словно этот человек отчего-то страдает, но не хочет никому раскрывать свою боль.       «Надеюсь, ты не обидишь меня...» — подумала женщина.       — Вы меня боитесь? — спросил Циклаури. — Не бойтесь. Я хороший. Не причиню вам зло.       — Можно, я проведу с вами ночь? — неожиданно для себя спросила Валя.       — В каком смысле?       — Понимаете, просто замуж мне не светит, а своего ребёночка понянчить хочется. Да и мама просит внука или внучку. Но как мне родить, если не могу выйти замуж?       — Я не ищу серьёзных отношений, — заявил Гела, глядя на дорогу. — Мне нужны отношения без обязательств. Но если просите, то я сделаю это. Но надеюсь, что вы будете хорошей матерью того ребёнка, которого от меня родите.       — Я больше так не могу! — крикнула Валя и заплакала. — Господи, за что мне это? Откуда взялся этот венец безбрачия?       — Просто окружение у вас не то. У вас, как вы говорите, одни бабы в школе работают.       — Вот поэтому хочется ребёночка. Зачем мне этот замуж, раз никто в меня ни разу не влюблялся!?       — Вы должны понимать, что ребёнок — это большая ответственность. Особенно, если вы его будете растить в одиночку. Я сам один ращу свою дочку. Моя мама помогает мне с ребёнком. А у вас есть помощь?       — У меня мама на пенсии. Она работала на шахте и досрочно вышла на пенсию. Она сказала мне, мол, рожай. И что, что без мужа? Всё равно рожай. Она молодец. Поддержала меня. Она смогла меня в одиночку вырастить. И я смогу. Многие женщины после войны так же детей в одиночку растили. И вырастили.       — Я уважаю твоё решение. Но ты не думаешь, что меня будет интересовать судьба того ребёнка, которого я тебе сделаю?       — Мне от тебя ничего не надо. Ни внимания, ни помощи. Так что потом забудь меня. Это уже не твоё дело.       — Ладно. Только скажи нашему ребёнку правду о том, кто его отец. Не ври о капитане дальнего плаванья. Не поливай меня грязью. Раз я для тебя просто донор, то отнесись ко мне с уважением. Я всё-таки помогаю тебе в счастье материнства. И почему ты считаешь, что меня не должна интересовать судьба моего ребёнка?       — Да вы все мужики такие. Сначала попользуетесь женщиной, а от ответственности бежите.       Слушая речи Вали, Гела понял, почему она собирается родить ребёнка без мужа. Прокручивая в голове её слова, Циклаури понимал, что у женщины нет опыта жизни в полной семье, что она не знает, как жить с мужем, как строить отношения с мужчинами. Тяжело вздохнув, Гела повернул налево и, остановившись возле серого пятиэтажного кирпичного дома, сказал:       — Мы приехали. Да, и всё-таки подумайте. Мне тоже интересна судьба этого ребёнка. Как бы я в его создании приму участие.       — Тебе-то что? Ты дело сделал, а я ушла. Я давно на «Вертолётку» хожу. Давно заметила тебя. Ты там часто бываешь. Уходишь с какой-то девкой и всё.       — Не буду врать, — ответил Циклаури, выходя из машины. — Я просто сплю с ними одну ночь. Но я пользуюсь презервативами. А с тобой они не нужны, тебе ведь нужен от меня ребёнок.       Валя покинула автомобиль и отправилась за незнакомцем. Поднявшись за ним на второй этаж, женщина зашла в квартиру. Когда Гела включил плафон в коридоре, Валя оценила обстановку, думая про себя:       «И чем же ты собрался помогать моему ребёнку, если сам гол как сокол?» — Посмотрев на стоящие на полочке детские ботиночки, Валя спросила: — У тебя есть ребёнок?       — Да, моя дочка. Сейчас она у бабушки.       — Сплавляешь ребёнка бабушке, а сам ходишь по «Вертолётке» и баб там ищешь.       — Я мужчина, и у меня есть потребности, — заявил Циклаури, снимая куртку. — Жену не ищу, поэтому хочу просто лёгких необременительных отношений. Наши интересы кое в чём совпадают. Мне нужны отношения без обязательств, а тебе нужен ребёнок «для себя». Мы в расчёте. Только как с тобой спать? Ты же выпила?       — Я не так много выпила, — сказала Валя, разуваясь. — Просто я привыкла говорить правду. Зачем обманывать и давать ложные надежды?       — Ты права. Я тоже никому не даю надежд, но некоторые сами готовы обманываться. Я не обманываюсь. Я честно говорю, что мне нужно. Ты тоже честно сказала, что нужно тебе. Хорошо, что у нас интересы совпали.       Валя сняла серое драповое пальто и, оставив его на трюмо, отправилась на кухню. Помыв руки, женщина зашла в большую комнату и, всключив свет, села на кровать. Мимо прошли Чип и Дейл. Два больших кота посмотрели на гостью и, понимая, что хозяин привёл очередную «самку», отправились в распахнутую комнату Милы, где легли на кроватку.       Незнакомка посмотрела на зашедшего Гелу и сказала ему:       — Давай уже побыстрее.       — Хорошо.       Циклаури рассматривал Валю. Тридцать пять лет. Её миловидное лицо уже постепенно покрывалось сеточкой морщин. Глядя в её голубые глаза, Гела понимал, что она имеет академические знания по предмету, который ведёт в школе, а так учительница не очень умная по жизни. Циклаури снял с себя синюю рубашку, обнажив свой покрытый спереди волосами торс, и собрался расстегнуть ремень.       Валя смущённо посмотрела на потенциального отца своего ребёнка и не понимала, что делать, ибо впервые в жизни она вживую увидела раздетого мужчину. Подойдя к ней, Гела поцеловал её, и женщина смущённо ответила на ласку, не понимая, что нужно делать. Циклаури расстегнул молнию на синем платьице и обнажил её тело. Мужчина рассматривал её. Стройная фигурка манила его, радуя глаз. Валя прикрыла глаза и ощутила страх перед сближением.       Гела снял с неё колготки с начёсом и хлопковое нижнее бельё, обнажая её красивый стройный стан. Возможно, в молодости женщина была красивой и могла бы давно выйти замуж, только не встречался ей тот, кто, по её мнению, достоин стать её мужем.       Погладив её тёмные завитки, Циклаури коснулся самой чувствительной точки, отчего Валя вздрогнула.       — Совсем другое дело, когда ласкают тебя, да? — спросил мужчина. — Когда ты себя ласкаешь, знаешь, где нажать, а когда тебя ласкает мужчина, ты не знаешь, что от него ожидать.       — Знаешь, это со мной впервые... — произнесла Валя дрожащим не то от волнения, не то от возбуждения голосом.       — То есть, ты девственница...       — Да.       Гела вспомнил, как часто ему среди клубных девушек попадались девственницы, решившие избавиться от «куска кожи между ног» со случайным знакомым, ибо комплексы не давали им строить отношения с парнями, а от доступности, как они считали, им будет легче знакомиться. Мужчину не интересовала дальшейшая судьба этих девушек, но иногда случалось, что он проводил ночь с одной и той же девчонкой, ищущей приключения в клубе. Циклаури не давал им ложных надежд, а они были рады провести хотя бы одну незабываемую ночь с таким обаятельным грузином, знавшим, как сделать приятное женщине.       «Может, и Валя решила от такого, как я родить. Только больше никому детей делать не буду. Не хочу потом думать и гадать, как там живёт этот ребёнок. Я в ответе за тех, кого сделал, но сможет ли Валя стать достойной матерью моего ребёнка или так же будет внушать ему, что все мужики козлы?»       Решив не думать ни о чём, а просто насладиться моментами близости с этой учительницей, Гела уложил её на кровать и поцеловал её снова. На сей раз Валя смогла ответить на ласку и, гладя его чёрные как смоль волосы, прижималась к нему. Циклаури целовал её шею и спустился к ключице. Схватив её небольшую грудь, Гела пощекотал кончиком пальца бледно-красную вершинку и, ощущая её тепло, взял в рот другой сосок и ласкал его, пробуждая в незнакомке страсть и желание. Смущаясь от грубых мужских рук, Валя чувствовала наслаждение от страстных прикосновений и уже хотела почувствовать его в себе.       Поняв, что она желает, Циклаури гладил её стан и, коснувшись самой нежной части её тела, ощутил приятную влагу. Женщина выгнулась и, словно ощущая удар током, тихонько застонала. Случайный любовник ласкал её, и Валя сжала одеяло, чувствуя нарастающее возбуждение. Гела ввёл палец в её лоно, и его невольная партнёрша тихонько застонала, впервые ощутив блаженство от близости с мужчиной. Когда он коснулся той самой точки «G», Валя согнула ноги и получала удовольствие от неторопливых поступательных движений. Циклаури продолжил ласкать женщину, доставляя ей неземное наслаждение, отчего она застонала громче и, извиваясь от первого оргазма, прижалась к кровати, чуть не теряя сознание.       Заметив, что Валя перевела дыхание и пришла в себя, Гела взял её за ягодицы и медленно вошёл в неё. Наткнувшись на плотную преграду, Циклаури выходил из неё и вновь неторопливо возвращался, осторожно разрывая признак нетронутости женщины. Валя ощутила резкую боль и закричала, словно желала прекратить это.       — Назад пути нет, Валентина, — прошептал Гела, заметив её боль. — Потерпи. Скоро всё пройдёт. Я с тебя снимаю клеймо старой девы, которое на тебя ставит общество. Надеюсь, что скоро ты точно станешь матерью.       Женщина ничего не ответила. Циклаури медленно двигался в ней, давая ей привыкнуть к близости с мужчиной. Валя лежала, не понимая, что нужно делать. Гела взял её за бедро и, когда боль от лишения девственности отступила, помогал ей двигаться, давая получить удовольствие. Его невольная любовница ощущала нарастающее возбуждение и инстинктивно двигалась в такт его неторопливым движениям.       Гела ускорил амплитуду, и Валя, царапая короткими ногтями его неровную от шрамов кожу на спине, про себя думала:       «Ну когда же ты кончишь? Когда сделаешь мне ребёнка?»       Словно прочитав её мысли, Циклаури двигался всё быстрее и быстрее, и неопытная женщина, несколько мгновений назад потерявшая девственность, медленно пыталась как-то ответить, но у неё не получалось. Чувствуя себя неудачницей, Валя чуть не плакала от стыда, но Гела, стовно не замечая её слёз, продолжал в ней двигаться, доставляя ей удовольствие. Вскоре он ощутил дрожь в ногах и пролился в неё, желая завершить это действие. Ощутив в себе его тёплое семя, женщина поняла, что это финал. Когда Циклаури покинул её и лёг с ней рядом, Валя посмотрела на него и сказала:       — Неужели скоро забеременею...       — Я надеюсь, — пробормотал мужчина, ощущая лёгкость во всём теле, словно он выполнил очень важную для него миссию.       Лёжа на кровати, Валя быстро уснула. Гела осторожно поднялся и, посмотрев на её старенькое пальто, оставленное на трюмо, подошёл к нему. Открыв внутренний карман, Циклаури решил посмотреть паспорт. Ощущая себя вором, шерстящим чужие вещи, мужчина прислушивался к тишине. Женщина крепко спала. Гела нашёл алую твёрдую обложку и, открыв паспорт, посмотрел на совершенно новую чёрно-белую фотографию. Молодая женщина на ней грустно улыбалась.       Циклаури прочитал паспорт и узнал, что потенциальную мать его ребёнка зовут Смирнова Валентина Сергеевна. Родилась шестнадцатого марта в 1969 году. Проживает в Таштаголе.       «И зачем ты поехала за спермодонором в такую даль? Нормальных мужиков в Таштаголе нет? Или всех разобрали, а тебе достаются только алкоголики да те, кто нахрен никому не нужен?»       Положив паспорт во внутренний карман, Циклаури запомнил эту информацию, чтобы заезжать к Вале и спрашивать о ней, о том ребёнке, которого она будет носить, узнать, кто у неё родится. С лёгким сердцем Гела лёг рядом с Валей и заснул, отдыхая после трудовой недели.       Ранним утром женщина проснулась. Заметив, что она лежит абсолютно голая рядом с малознакомым мужчиной, Валя поднялась и посмотрела на простыню. На светлой ткани осталась всего одна небольшая капелька крови.       «А я думала, что кровища будет хлестать. Но нет, мне было больно, но столько крови не натекло».       Смирнова быстро оделась и буквально выбежала из квартиры, ощущая неловкость. Закрыв за собой дверь, она спускалась вниз.       «Я приличная женщина, но переспала с каким-то грузином... — думала про себя женщина, бегая по лестнице. — Какой позор. Надеюсь, он не будет меня преследовать и требовать, чтобы я давала ему встретиться с ребёнком. Если, конечно, ребёнок появится. Не появится... Ещё поймаю его в клубе. Он почти каждую субботу там ошивается».       Валя вышла из подъезда и наслаждалась прохладной утренней свежестью. Казалось, что мир улыбается ей. Счастливая женщина шла в сторону вокзала по грязной неровной дороге, но её это не волновало. Она, наконец-то, почувствовала себя свободной от клейма «старая дева», которое ей упорно навешивали соседки, осуждая её из-за того, что она не вышла замуж в двадцать лет и не родила ребёнка; а если она точно сможет забеременеть, то кумушки окрестят её старородящей и принёсшей в подоле.       «Почему люди так любят кого-то осуждать и навешивать ярлыки? Почему они любят устанавливать какие-то правила и презирают тех, кто не следует им? Если я не смогла найти того, кого бы полюбила, то я должна умереть от одиночества? Плевать! Главное, как живу я, а не какие-то люди, которые должны что-то говорить!»       Добравшись до автовокзала, Валя села на автобус, держащий путь в Таштагол, и отправилась домой, где её ждала мама.       В это время Гела ранним утром проснулся от света солнца. Посмотрев на часы, Циклаури понял, что уже восемь часов утра. Посмотрев на опустевшую рядом с ним сторону кровати, мужчина сообразил, что Валя ушла, получив своё. Вспомнив её адрес и все данные из паспорта, Гела про себя подумал:       «Так просто ты от меня не отделаешься, крошка. Я всё равно узнаю о тебе всё».       Циклаури оделся, быстро позавтракал и отправился к матери, чтобы забрать Милу и прогуляться с ней. Собравшись, Гела отправился пешком в гости к маме. Дойдя до сталинки, Циклаури позвонил в дверь. Тамина открыла сыну дверь и с улыбкой сказала:       — Добрый день, Гело. Проходи. Мила пока спит у Наринэ в комнате.       Сняв верхнюю одежду, Гела зашёл в большую комнату. Диана спала на диване, а её сын уже вертелся на кроватке, стоящей напротив. Посмотрев на мужчину, которого искренне считал своим дядей, маленький Гера протянул ему ручки и крикнул:       — Дядя!       — Гер, потише, — прошептал Циклаури, приложив палец к губам. — Мама спит. Она устала.       — Гел, это ты? Ты рановато пришёл... — простонала сонная Диана, поворачиваясь с боку на бок.       — Всё нормально. Я пришёл вовремя.       — Ты какой-то потерянный, — прокомментировала Алмазова. — Что-то случилось?       — Даже не знаю, как тебе это сказать...       Диану уже давно не смущали клубные похождения бывшего любовника, и она без особого удовольствия выслушивала всё, что он рассказывал об очередной случайной любовнице, опуская интимные подробности. Тамина просто пропускала мимо ушей все истории о проведённых вечерах с субботы по воскресенье, но выслушивала сына, понимая, как важно ему выговориться.       — Ну что такое случилось? Ты влюбился? — спросила женщина.       — Вечером встретил в клубе одну женщину. Мы с ней немного потанцевали, и я отвёз её к себе домой. Обычно предохраняюсь, но в этот день она мне сказала, что просто хочет ребёнка для себя.       — И ты согласился, — скорее утвердительно, чем вопросительно, проговорила Диана.       — Да. Только сказал ей, что хочу всё-таки видеться с ребёнком, но она заявила, что ей ничего не надо. Ни денег, ни внимания. Что мы все такие — поматросим и бросим. Ещё что-то говорила, что я ребёнка бабушкке сплавляю, а сам на «Вертолётке» баб снимаю. А что, Миле кроме меня общаться больше ни с кем не положено?       — Ну это твоё право, — ответила Алмазова. — Миле нужен весёлый отдохнувший папа, а не замордованный и уставший.       — Может, ты права.       — Гело, зачем ты сделал ребёнка этой женщине? — вмешалась в разговор Тамина.       — Мам, она одинокая. Не смогла раньше мужа найти, вот и решила стать мамой. Она ни за кого замуж не хочет, да и нет того, кого бы она хотела видеть своим мужем, вот и решила просто родить ребёнка для себя, чтобы не быть одинокой. Она от меня ничего не просит и ещё требует, чтобы я вообще не интересовался ни её судьбой, ни её ребёнком от меня.       — Странная какая-то женщина, — прокомментировала Диана.       — Гело, — сказала Тамина. — Если она не хочет от тебя ничего, то не навязывайся. Пусть сама как хочет, так и растит своего ребёнка.       — Но это будет и мой ребёнок.       — Твой, да не твой. У нас есть Мила. Она наша внучка. Так что удели внимание ей. Ей нужнее.       — Я и так рад уделять внимание своей маленькой принцессе. Она, кстати, проснулась?       — Нет ещё.       — Я подожду, чтобы она как следует выспалась.       Из другой комнаты послышался шум. Наринэ, одетая в домашнее платье, вышла из комнаты и, увидев старшего брата, поздоровалась:       — Привет, Гело! Как поживаешь?       — Отлично. Как Мила?       — Наша маленькая принцесса уже просыпается.       — Пусть одевается, кушает, и мы с ней пойдём к Тенгизу.       — Хорошо.       Мила поднялась с кроватки. Одевшись в розовые колготочки и синее платьице, малышка причесалась, как могла, побежала на кухню и крикнула:       — Папа пришёл! Я кушать хочу!       Тамина накормила её лёгким супчиком. Когда девочка поела, Гела помог ей собраться, и вскоре отец с дочерью отправились на прогулку. Держа малышку за ручку, Циклаури спросил:       — Какую сказку рассказала тебе бабушка?       — Про гостя-старика.       — Знаю эту сказку. Старик сделал трём братьям доброе дело, всё им дал, а отблагодарил только один. И то хорошо, что у него жена умная оказалась. Так что правильное желание этот брат загадал. Интересные у нас, грузин, сказки. Да?       — Да, пап. А ты расскажешь сказку?       — У меня появляется новая сказка. Да и старинные сказки на чём-то основаны. Когда мы придём в гости к Тенгизу, Нана тоже послушает эту сказку. Она любит мои сказки.       — Какие?       — Про девочку, которую никто не любил, и она отравила себя волшебным зельем. Про девочку, которая полюбила другого молодца, и, когда он бросил её, её бывший ухажёр помог ей. Про девочку-сироту, бросившую свою дочку. А теперь расскажу такую сказку... Вам понравится.       — Только они у тебя всегда плохо заканчиваются. Одна девочка где-то сгинула и умерла от волшебного зелья, другая девочка осталась одна с маленьким ребёнком, хоть её приютили добрые люди, а третья до сих пор не может успокоиться — ищет жениха.       — Я и сам хотел, чтобы эти истории закончились хорошо. Поверь мне, Милико, что жизнь не всегда такая радостная. Бывают и печали. Надо быть готовой ко всему. Ты вырастешь, и тебе придётся самостоятельно бороться со всеми бедами. Но не бойся — я всегда с тобой. И в радости, и в горе.       Отец и дочь гуляли по улице Бардина, дошли до дома Быта и направились по улице Кирова, пока не дошли до трёх двенадцатиэтажных домов, и Циклаури купил небольшие шоколадки в киоске. Перейдя через подземный пешеходный переход, Гела и Мила направились к гигантскому дому и, зайдя в подъезд, где остались все его воспоминания, поднялись по лифту на седьмой этаж. Циклаури подошёл к знакомой двери и нажал на звонок.       — Кто там? — послышался женский голос.       — Это мы! — с улыбкой ответил Гела.       Ламара открыла дверь и пригласила гостей. Мила забежала в большую комнатку. Увидев маленькую подружку, Нана вышла из комнаты и поздоровалась:       — Привет, Мило!       — Привет! — ответила малышка и помахала ручкой.       Гела зашёл в комнату, где Тенгиз читал газету. Услышав голос друга, Когониа отложил чтиво и, улыбнувшись, крикнул:       — Салами!       — Салами-салами, — с улыбкой ответил Циклаури и, положив шоколадки для детей на стол, сел на кресло. — Как у вас дела?       — У нас всё хорошо! Торговля идёт. У вас?       — Тоже всё хорошо. Я потихоньку работаю, кредит за машину выплачиваю. У нас в компании всё хорошо.       — Не жалеешь, что ушёл из налоговой и стал работать начальником бухгалтерии?       — Совсем не жалею, — ответил Циклаури, вспоминая, как год назад Андрей Куприн решил создать аудиторскую фирму и, взяв кредит, открыл новую контору. Владимир уволился из агентства недвижимости, передав своё место Цицино, и возглавил отдел кадров в новом ООО «Ария». Жена Андрея Вера Антоновна уволилась из налоговой и стала главным бухгалтером. Циклаури тоже решил зарабатывать больше и, когда фирма постепенно раскрутилась, после увольнения из налоговой службы стал начальником отдела, в котором бухгалтеры работают в аутсорсинге.       Пока Гела вспоминал, как устроился на новую для него работу, Нана и Мила подошли к нему. Старшая девочка попросила:       — Гело, расскажи нам сказку.       — Пап, ты обещал! — вторила ему дочка.       — Хорошо, мои девочки, садитесь.       Нана и Мила сели на диван. Гела повернулся к ним и рассматривал дочку своего друга, красивую чуть смугловатую девчонку с двумя длинными русыми хвостиками. Нана мило улыбалась, ожидая сказку, глядя на него своими зелёными глазами.       — Итак, сказка о даме, пожелавшей дитя, — объявил Циклаури.       — Это что? — не поняла Мила. — Как в Дюймовочке?       — Почти, — ответил Гела и начал сказку: — Жила-была одна женщина. Была она красива и умна, что учила детей тому, как устроен этот мир. Почему замерзает или кипит вода, сколько сил в падающем яблоке, как включаются приборы. Но была у неё беда — не могла она найти мужа любимого.       Циклаури остановился и перевёл дыхание. Мила посмотрела на него и спросила:       — А, может, она не хотела?       — Возможно... — ответил отец и продолжил: — И пошла она в место злачное, место, где собирается голь перекатная. Встретила она доброго молодца. Поманил он её, и станцевали они танцы странные. Как в песне группы «Технология». Пошла дама погостить к незнакомцу, провела у него ночку. И сказал он ей, что она скоро станет мамой.       Гела улыбнулся и посмотрел на девчонок. Нана и Мила слушали сказку и, пользуясь небольшой паузой, задавали вопросы.       — Она станет мамой? — спросила Нана.       — Она найдёт себе мужа? — вторила ей Мила.       — Знаете, тут всё очень сложно. Она может остаться одна с ребёнком. Может, найдёт себе мужа. Может, с отцом ребёнка сойдётся.       — Это как — оставить ребёнка без отца? — вмешалась Ламара, принося ароматную пахлаву.       — Такое тоже может быть, — объяснил Циклаури. — В послевоенное время многие женщины рожали ребёнка для себя. Хочется же быть мамой, а где мужика найти? Вот и приходилось им так вот выкручиваться.       — Но сейчас же нет войны. Если не считать Чечню.       — Была. У нас была война в девяностые. Не только в Чечне. Это была борьба за выживание. Кто-то в ней выигрывал, а кто-то нет. Жизнь сама по себе борьба. Знать бы только, как выйти победителем.       — Гело, чем сказка закончилась? — решила узнать финал Нана.       — Хочется верить, что мама и ребёнок будут счастливы, — с улыбкой ответил Циклаури, едя медовый пирог, приготовленный по древнему рецепту, запивая его чаем. — А так финал всегда остаётся открытым, когда сказки пишет жизнь, и они не всегда заканчиваются хорошо. Иногда они ничем не заканчиваются.        — Как всё сложно, — ответила Мила и, посмотрев на стоящую на столе бутылку с минеральной водой, вслух прочитала: — Карачинская.       — Какая у тебя дочка умная — уже читать умеет, — прокомментировал Тенгиз, откусывая кусочек от пахлавы.       — Просто ей нравится читать. Она уже умеет решать примеры, и мы с ней потихоньку учим таблицу умножения. Ей это интересно. Только в куклы играть не хочет. Я ей покупал, но ей неинтересно. Отдал Уле и Юле. Они любят кукол.       — Во что тогда играет Мила? — спросила Ламара.       — Она любит быть рыцарькой, как она говорит. Обожает сражаться с драконами и спасать принцесс. Очень хочет быть сильной и красивой. Как Жасмин из мультика про Алладина.       — У нас Нана обожала играть в куклы, а теперь только болтает со своими подружками Светкой Солнцевой, Машкой Мелодиной, Соней Юдиной, Лейлой Джумаевой и Ариной Гордиенко. Часто приводит этих девочек в гости. Дато опять где-то с друзьями мяч гоняет. Бегает и бегает по стадиону.       — А с ними интересно? — поинтересовался Гела.       — Нана многое о них расскащывает, и мы видим, что они хорошие девчонки.       — Гело, они очень классные, — вставила Нана.       — Тенгиз, я хочу устроить им небольшое предновогоднее представление. Нанико, — обратился Циклаури к девочке, — ты хочешь праздник с Товлис Бабуа?       — Конечно, — ответила девочка, кивнув головой.       — Надеюсь, твоим подружкам тоже понравится такое выступление.       — Гело, я очень хочу встретиться с Товлис Бабуа.       — Так и будет, — с улыбкой сказал мужчина и про себя добавил: — «Им буду я».       Поговорив со своими друзьями, Гела и Мила собрались и отправились домой. Держа за руку отца, девочка подпрыгивала, чувствуя себя самым счастливым человечком на свете. Глядя на весёлую дочку, Циклаури забывал обо всём на свете и даже практически не вспоминал о том, как провёл эту ночь с женщиной, и его уже не волновала её дальнейшая судьба.       Закончились выходные. Гела сидел в офисе на кресле начальника и изучал новые запросы от клиентов, отправляя встречные. Следя за подчинёнными, четырьмя бухгалтерами, Циклаури про себя думал:       «Так-так... Работаете? Молодцы... А то только и делаете, что чай в кафе пьёте».       Подумав об этом, Гела поймал себя на мысли, что уже слышал эти слова о чаепитии сотрудников от своего начальника в торговой базе, от руководителя отдела в налоговой службе. Вспомнив себя, работавшим в подчинении, Циклаури усмехнулся и, отправившись в столовую, находившуюся в этом же здании, заказал себе чай с печеньем.       Сидя за столиком и попивая в одиночестве чай, закусывая печеньем, Гела вспоминал время перед армией, когда работал в торговой базе. Вспомнив чаепития с коллегами, Циклаури ощущал, что ему так не хватает душевных посиделок с теми, кого он обычно принимает на работу. С другими начальниками, Андреем Георгиевичем и Владимиром Сергеевичем не ощущал такой теплоты, как с сорокалетними дамами и молоденькими девушками.       «Видимо, есть разница, когда пьёшь чай с рядовыми сотрудниками и с такими же начальниками. Сотрудники стараются отвлечься, а начальство всегда в напряжении. Что ожидать от подчинённых, поставщиков или клиентов?»       Когда рабочий день закончился, Гела сел в свой «Daewoo» и отправился из Новоильинского района в Центр, где в садике его ждала Мила. Остановившись у ворот, Циклаури вышел из машины и отправился в здание, где маленькие дети получают первое в жизни образование. Зайдя в раздевалку, отец спросил:       — Где Мила?       — Гела Амиратович, — сказала Нонна Сергеевна. — Вас наша заведующая вызывает. Мила сейчас ждёт в игровой.       — В чём дело? — не понял Циклаури. — Что такое сделала Мила, что меня вызывают аж к заведующей?       — У нас психолог Виолетта Матвеевна проводила тестирование и наблюдала за детьми и выявила у Милы какое-то отклонение. Вы там сами разберитесь. Я не увидела у Милы никакого отклонения. Да, после этого тестирования я хотела, чтобы она играла с девочками, но как мне её заставить, если она это не хочет?       — Ладно. Сейчас разберёмся, в чём дело, — заявил Циклаури и, надев на сапоги бахиллы, отправился в кабинет заведующей детского сада Эльвиры Алексеевны.       Увидев папу, Мила побежала за ним и крикнула звонким голоском:       — Папа! Ты куда?       — Пойдём со мной. Сейчас мы поговорим и всё выясним.       Приведя дочь к кабинету заведующей, Гела остановился и открыл дверь. Заметив, что ручка двери повернулась, сидевшая за письменным столом высокая женщина средних лет в очках в роговой оправе и строгом бирюзовом костюме поправила высокий пучок и требовательным голосом сказала:       — Войдите.       Гела зашёл в кабинет и заметил, что кроме заведующей за столом сидит невысокая чуть полноватая женщина с короткой стрижкой, одетая в чёрный деловой костюм. Посмотрев на двух дам, Циклаури сел за стол, усадил Милу рядом с собой и задал вопрос:       — В чём дело? Какие отклонения могут быть у совершенно здорового ребёнка?       — У вашей дочери умственная отсталось, — отрезала психолог, зло посмотрев на отца неприятной ей маленькой клиентки.       Не понимая, к чему клонит эта женщина, Гела посмотрел на неё и нарочито грозным голосом спросил:       — Вы с чего это взяли? Вы не психиатр, чтобы ставить подобные диагнозы. Вы профиль не перепутали?       — Ваша дочь не играет в куклы. Для девочки это ненормально, — продолжала психолог. — Она должна играть в куклы, чтобы у неё развивался материнский инстинкт.       — У меня знакомая детдомовка играла в куклы, но хорошей матерью так и не стала, — не остался в долгу Циклаури. — Если Миле это не нравится, то почему она должна делать то, что ей навязывают?       — И ещё, — продолжала Виолетта Матвеевна, не слушая аргументы собеседника, — ваша дочь не смогла ответить на вопрос — если опустить в воду ключ и бумагу, то что утонет?       — А вы ей это показали? Она видела этот физический процесс? — начал раздражаться Гела и уже сжимал кулаки, желая избить эту «психологиню».       — Мы это не показали. Она в пять лет должна это знать. Если она это не знает, то это признак умственной отсталости, — настаивала на своём психолог.       — Если что, то у одной моей знакомой сын с синдромом Дауна, — вставила до сих пор молчавшая Эльвира Алексеевна. — С ним работала одна дефектолог, и с ней он стал почти нормальным ребёнком.       — Моя Мила не даун и не умственно отсталая! — заявил Циклаури, сохраняя остатки самообладания. — Зато она умеет читать, писать и уже знает таблицу умножения. Милико, — обратился он к дочке, — сколько будет дважды два?       — Четыре.       — Трижды три?       — Девять.       — Семью восемь?       — Пятьдесят шесть.       — Вот видите? — обратился Гела к заведующей детским садом и психологу, — моя дочь знает таблицу умножения. На каком основании вы считаете её умственно отсталой?       — Ну она же в куклы не играет. И не знает таких вот элементарных вещей.       — А все смогли ответить на ваш вопрос? Все знают таблицу умножения?       Эльвира Алексеевна замялась, не зная, что сказать. Виолетта Матвеевна посмотрела на воспитанницу и её отца испепеляющим взглядом. Заведующая выписала направление в психиатрическую лечебницу и, отдав Геле, сказала:       — Пройдите обследование. У вашей дочери явно отклонения, раз психолог это выявила.       Выхватив листок бумаги, Циклаури взял дочку зв руку и, отведя её в раздевалку, проследил, чтобы она оделась. Завязав на её ботиночках шнурки, отец тяжело вздохнул и про себя спросил:       «И где ты умственно отсталая?»       Отведя Милу к машине, Гела усадил её на заднее сидение и, заведя двигатель, сжал руль в кулаки и про себя проворчал, вспомнив слова из бразильского сериала:       — Да сократит Аллах ваши дни, две прошмандовки! Решили мою принцессу объявить больной потому, что она «неправильно» себя ведёт и что-то до сих пор не узнала? Держитесь! Я найду на вас управу!       Когда наступил новый день, Циклаури, отпросившись с работы и предупредив Нонну Сергеевну о том, что воспитанницы не будет в садике, усадил Милу в машину, и они направились по Объездной и по Кузнецкому мосту к указанному в направлении адресу. Добравшись до мрачного на вид здания, мужчина припарковался. Ведя с собой дочку, Гела зашёл в корпус, где проходят лечение дети и подростки, отправился по коридорам к главному врачу и, постучав в опшарпанную дверь, услышал грубый мужской голос:       — Войдите.       Словно чего-то боясь, Циклаури вошёл в кабинет. Перед ним сидел тучный лысый пожилой мужчина с седой щетиной. Посмотрев на отца и дочь, врач нарочито суровым голосом задал вопрос:       — Вы для чего сюда пришли?       — Заведующая детского садика номер сто двадцать направила мою дочь в вашу лечебницу с подозрением на умственную отсталость. Я знаю, что она не умственно отсталая. Отправили из-за того, что она не смогла ответить на вопрос, хотя ей даже не показали воду, ключ и бумагу, чтобы она могла сказать, что из этого утонет. Ещё говорит, что Мила в куклы не играет.       — Ваша дочь состоит на учёте в психдиспансере?       — Нет.       — Вы чего сюда пришли? У нас тут из здорового ребёнка дурачка сделают. Разворачивайтесь и убирайтесь вон!       Доктор оставил пометку на направлении, что не принимает Милу Циклаури в психдиспансер. Положив бумажку в карман, Гела взял дочку за руку, и усадив её в машину, сказал:       — Милико, мы сейчас поедем к одному дяде. Мы решим твою проблему, и эти злые тёти не будут тебя обижать.       Заведя машину, чуть успокоившийся мужчина поехал в Центр и направился к прокуратуре, где работает Воронин Игорь Николаевич. Поняв, что очереди к прокурору нет, Циклаури, ведя за руку дочку, зашёл в кабинет. Сидевший за столом прокурор посмотрел на них и задал вопрос:       — Добрый день, Гела. Какие проблемы привели вас ко мне?       — Вчера меня вызвали к заведующей, и одна психологичка мне сказала, что Мила умственно отсталая лишь на основании того, что она не смогла ответить на вопрос — что утонет? ключ или бумага? Ей не показали, поэтому не смогла ответить. Ещё назвали умственно отсталой потому, что она в куклы не играет. Её, совершенно здоровую девочку, отправляют в психушку, где из любого ребёнка делают дурачка.       Грузин достал из кармана направление и положил на стол. Рассмотрев его, Игорь Николаевич повертел его в руке и прокомментировал:       — Н-да... Похоже, твою дочку решили затравить. А ты молодец. Вовремя обратился ко мне. Если бы ты не обратился, то эта психологиня сделала бы так, чтобы Милу затравили дети потому, что она отличается от них. До чего мы докатились?       Написав заявление на психолога в детском саду, Гела со спокойной душой вышел из здания прокуратуры с Милой. Доехав до сталинки на Вокзальной улице, мужчина взял малышку за руку и направился с ней к дому, где живёт его мама с младшей сестрой. Звоня в дверь, Циклаури ждал, что Наринэ откроет, ибо она уже вернулась домой и делает уроки.       Дверь открылась. Увидев старшего брата и племянницу, девушка с неподдельным удивлением посмотрела на него и прокомментировала:       — Я вас не ждала. Проходите.       Пока Мила переодевалась, Гела бегло объяснил, что произошло за последние два дня. Слушая историю о том, как девочку ни за что обозвали умственно отсталой, Наринэ кивнула головой и сказала:       — Какой ужас. Это что за психолог такой, что назвала ребёнка умственно отсталой? Она сама отстала в развитии.       — Ничего. Прокурор Воронин проведёт там проверку, и скоро мы решим эту проблему. Ещё поднимет департамент образования. Кого взяли в психологи и допустили работать с детьми? Не понимаю.       Шла неделя, и всё продолжалось по-прежнему — Гела отводил Милу в детский сад и торопился на работу, где ему приходилось получать запросы от контрагентов и раздавать задания подчинённым. В пятницу после окончания рабочего дня Циклаури отправился в садик, где его встретила Нонна Сергеевна. Выйдя в раздевалку, где дети под присмотром родителей переодевались, воспитательница сказала:       — Гела Амиратович, вы молодец. Нашли управу на психолога. Вы настоящий отец. Обычно родители верят взрослому авторитетному человеку, но вы верите в свою дочку, а не словам психологини.       — Спасибо вам. Где теперь эта психологиня?       — Её и заведующую уволили из садика за халатное отношение к своим обязанностям. Теперь у нас будет новая заведующая и новая психолог.       — Надеюсь, они не будут затрагивать Милу.       — Нет. Всё нормально. Я надеюсь.       — Кстати, где Мила?       — С Антошкой играет. Они всё время вместе играют.       Гела заглягнул в игровую и увидел, как его дочка играла с каким-то светловолосым голубоглазым лопоухим мальчишкой в полосатой кофточке и джинсовом комбинезончике. Дети раскладывали кубики и громко смеялись.       — Мила! — позвал дочку отец.       Девочка повернула голову в его сторону, махнув длинным хвостиком, и побежала к нему. Быстро переодевшись, Мила подошла к папе и сказала:       — Всё у меня хорошо. Мы с Антошкой играем. Во дворе мы сидим в игрушечном самолётике.       — Отлично, Мила. Я так рад, что ты с мальчиком подружилась.       — Я верю, что Мила не умственно отсталая, но ей бы лучше дружить с девочками, — вставила Нонна Сергеевна. — Они научат её женственности.       — Нонна Сергеевна, пусть Мила сама решит, с кем ей дружить. Она дружит со своими двоюродными сёстрами. Так что насчёт этого не переживайте. Она уже довольно большая — может понять, с кем дружить, а с кем нет. Главное, чтобы не попала в дурную компанию.       — Ну ладно, а то я переживаю, что Мила вырастет мужичкой какой-то.       — Это уже её дело, кем ей быть. Я не собираюсь ломать свою дочь, чтобы она оправдывала чьи-то ожидания. Всё впереди. Может, она это всё перерастёт и заинтересуется модой и косметикой.       Мила оделась в дублёнку и сапожки. Гела взял малышку за руку в лёгкой пуховой варежке, и девочка шла с папой, что-то весело щебеча. Отец с дочкой отправились к машине. Прокручивая разговор с Нонной Сергеевной, Циклаури завёл двигатель и, едя на машине до родного двора, вспомнил недавний эпизод из жизни.       Соседка по этажу маленькой семьи Циклаури, проживающая в однокомнатной квартире, употребляет наркотики. У этой женщины есть маленькая дочка Аня. Как обычно бывает, мать либо под кайфом, либо мучается от очередной ломки, выворачивающей её внутренности наизнанку, немытая неухоженная малышка растёт как лопух под забором, и соседи, в том числе и Гела, часто подкармливали её из жалости. Глядя на сироту при живой, но одуревшей от веществ матери, Циклаури чувствовал, как болела душа за неё, но в то же время понимал, что Аня может перенять поведение матери, ибо не видит перед собой другого примера.       Однажды выйдя с дочкой из квартиры, Гела наблюдал, как тощая одетая в лохмотья наркоманка с засаленными волосами, похожими на паклю, выводила дочку погулять. Указав на обшарпанную дверь, Циклаури строго сказал Миле:       — Этой двери для тебя не существует. Не общайся и не дружи с этой девочкой.       — Почему? — не поняла дочка.       — Потому что она научит тебя хулиганить, драться, материться и потом подсадит тебя на эту дурь. Ты же видела, что творится с Мэл из «Клона»?       — Да.       — Хочешь быть такой же?       — Нет.       — Тогда не дружи с этой девочкой.       Когда автомобиль прогрелся, Гела отправился к себе домой, ощущая безоговорочную победу здравого смысла. Ему удалось отстоять права дочери на воспитание в этом садике, спровоцировав увольнение нерадивых сотрудников, назвавших абсолютно здорового ребёнка умственно отсталым.