Ледяной осколок в сердце

      Наступило лето. Во всех вузах проводились экзамены. Диана Алмазова вышла из аудитории счастливой. Девушка сдала последнюю дисциплину и, радостно размахивая зачётной книжкой, напевала песенку о солнышке в руках. Улыбаясь, Диана поправила лёгкое белое платье в чёрный горошек, положила зачётку в сумку, посмотрела на своих подруг и сообщила им:       — Я сдала!       — Молодец! — похвалила её Наташа Рязанова.       — Я так волнуюсь, — вставила Марина Лазарева.       — Я сдала, и вы с лёгкостью сдадите, — с улыбкой ответила Диана и отправилась на встречу.       Выйдя на крыльцо, Алмазова ощутила тепло лучиков солнца на лице и улыбнулась, предвкушая прогулку с молодым человеком по летним улицам Новокузнецка мимо больших величественных сталинок. На крыльце стоял Никита Апарин и ждал, когда девушка сдаст последний в этом семестре экзамен. Заметив, как Диана покидает здание педагогической академии, парень посмотрел на неё и каким-то металлическим голосом задал вопрос:       — Сдала?       — Сдала, — ответила Диана и, посмотрев на него, спросила: — Ты чего так со мной разговариваешь?       — А как должен?       — Нет, Никит, так не пойдёт. Мы же встречаемся. Если ты на меня обижен, то так и скажи, что тебя не устраивает. Давай, мы разойдёмся или ты выскажешь всё, что тебя не устраивает.       — Хорошо, — тяжело вздохнув, ответил Апарин и, поманив девушку в сторону, отправился во двор.       Алмазова пошла за ним и про себя недоумевала — чем она могла разозлить Никиту? И вспомнила, как ещё в апреле он стал каким-то отстранённым и холодным, словно айсберг в океане. Поначалу она предполагала, что парень просто устал, поэтому не радуется ничему, что это его состояние скоро пройдёт. Девушка не понимала, что случилось, но в тот день решила, наконец-то, узнать правду. Когда Апарин добрался до детской площадки, на которой резво бегала ребятня, наслаждаясь самым разгаром летних каникул и не обращая внимание ни на что, Диана встала перед ним и задала вопрос:       — Что случилось? Почему ты так грубишь мне? Это уже второй месяц продолжается.       — Диан, я просто устал. Хочу, чтобы ты меня не доставала.       Алмазова вспомнила, как встречалась с Гелой. Когда у него было плохое настроение, он никогда не срывал на ней злость и не разговаривал грубо. Он всегда делился с ней своими проблемами, если они у него возникали. Девушка невольно улыбнулась.       — Что тебя так развеселило? — сурово спросил Никита, отвлекая её от мыслей.       Диана вспоминала времена встреч с этим молодым человеком. Он никогда не рассказывал о своих проблемах. Бывало, что он мог исчезнуть на несколько дней и даже не позвонить ей, а потом прийти, как ни в чём не бывало, и всё начиналось снова. Случались ссоры и споры.       — Ничего, — отозвалась Алмазова. — Значит, ты устал. Никит, я всегда тебя выслушаю. Если у тебя проблемы, то скажи мне. Я тебе не смогу помочь, но всегда поддержу.       — Ты опять к этому чурке ходишь? Не забыла его?       — Да, хожу. Он мой друг, несмотря на то, что я его бросила. Я дружу с его сестрой. Дружу с бывшей женой его бывшего друга.       — Слушай, тебе Маринки и Наташки мало? Тебе ещё надо с чурками дружить?       — Я сама разберусь, с кем мне дружить, — заявила Диана.       Апарин ощутил, как гнев клокотал в его сердце. Он посмотрел на девушку и, замахнувшись, дал ей пощёчину. Алмазова схватилась за горящую от удара щёку и, посмотрев на парня, заявила:        — Вот так ты со мной, да? Между нами всё кончено. Раз поднял на меня руку, значит, поднимешь ещё.       — Да пошла ты! — сквозь зубы ответил Никита.       Диана развернулась и ушла, ощущая головокружение. Никита злобно смотрел ей вслед. Заметив идущую по двору подругу, Наташа поравнялась с ней. Алмазова так быстро шла, не разбирая дорогу, что не заметила сокурсницу. Рязанова подошла к парню и, погладив его щёку, задала вопрос:       — Что случилось? Теперь Дианка тебя довела?       С этой девушкой Никита встречался уже почти год. Тогда Рязанова быстро согласилась встречаться с молодым человеком своей подруги, и это её не смущало. Наоборот, ей льстило, что такой красивый парень обратил на неё внимание.       — Надоела она мне, Наташ. Она такая противная. Вечно суёт свой нос, куда не надо. Уже скоро будет Шурочку из «Служебного романа» напоминать.       — Она и в самом деле надоедливая, — подтвердила Наташа.       — Но ты такая красивая...       Никита погладил щёку девушки и нежно поцеловал в губы. Рязанова ответила на его ласки и погладила его волосы. Молодые люди целовались, не замечая ничего вокруг, словно нет детворы на площадке. Нацеловавшись друг с другом, Никита и Наташа взялись за руки и отправились по улице гулять и наслаждаться солнечной погодой.       Диана шла по проспекту Пионерскому, не разбирая дороги, и чувствовала себя паршиво из-за злых слов своего парня. Её не радовал ни светлый летний день, ни полученная за экзамен пятёрка, ни закрытая сессия. Ощущая, как горит щека от удара, Алмазова чуть не плакала и вспоминала те дни, когда встречалась с Гелой. С ним она чувствовала себя королевой, которую носят на руках. Но тогда она решила попробовать что-то другое.       «Вот и допробовалась, — подумала девушка, поправляя светлый локон. — Гела уже не вернётся ко мне, а Никита меня ударил».       Послышался знакомый голос. Диана подняла глаза и увидела, как Никита идёт в обнимку с Наташей. Молодые люди смеялись и о чём-то весело болтали. Сдвинув брови, Алмазова подошла к парочке предателей и задала вопрос:       — И как вы это объясните?       — Ну да, я полюбил Наташку, — со злой насмешкой заявил Апарин.       — И чем она лучше меня? — с ехидством поинтересовалась Диана.       — Ничем. Просто полюбил и всё, — продолжал в том же духе Никита.       Рязанова смотрела на подругу с некоей жалостью и, когда Алмазова не нашла, что ответить, заявила:       — А что такого? Ты же этого чурку бросила. Вот и иди теперь к нему. А то Никита на тебя жаловался. Ты просто зануда.       Ничего не ответив, Диана отвернулась и отправилась в сторону проспекта Металлургов. Ощущая головокружение, Алмазова прислонилась ладонью к дереву, стоявшему на клумбе, и тяжело вздохнула. Остро чувствуя запах бензина от проезжавших мимо машин, девушка тихонько заплакала и готова была провалиться сквозь землю от обиды.       «Мне с этой гадиной Наташей ещё год учиться. Надеюсь, что с этой предательницей что-то случится. Чтоб Никита и Наташа оба сгинули. Чтоб их машина сбила!»       Прокручивая проклятья в голове, желая людям, предавшим её, долгой и мучительной смерти, Диана почувствовала жуткую тошноту и присела возле ствола.       «Это уже где-то неделю длится. Что со мной? Мне срочно надо к врачу».       На следующий день Алмазова пошла в поликлинику и, пройдя нужные обследования, вышла из здания в полном замешательстве. Сжимая анализы и чёрный снимок с белыми пятнами, напоминающий абстракции, Диана была в замешательстве.       «Неужели это так и есть? Я скоро стану мамой... Только папаша у моего ребёнка непутёвый. Да и хрен с ним. Только что мне делать? Что делать?»       Девушка шла по улице и, ощущая лучи вечернего солнца на лице, одновременно радовалась, что получила такое сокровище под сердцем, но и осознавала, что не сможет потянуть ребёнка в одиночку. Дойдя до дома, Алмазова поднялась по лифту на пятый этаж. Выйдя из кабинки, девушка открыла дверь и зашла в квартиру. Заметив, что бабушка сидит на диване и читает газету, внучка подошла к ней и дрожащим голосом сказала:       — Бабуль, у меня две новости.       — Какие? — спросила Зинаида Аркадьевна и подняла глаза на внучку.       — Никита Апарин и Наташа Рязанова меня предали. Они, оказывается, тайком встречались. Кобель этот и сучка крашеная.       — А я тебе говорила, что нечего с такими якшаться. Они так и рады вставить нож в спину и ещё повернуть его. Что у тебя ещё?       — Я беременна.       — Что? — не поняла старушка, глядя на Диану.       — У тебя правнук будет.       — Какой ещё правнук? Какой позор! Ты не замужем, а уже в подоле скоро принесёшь, как твоя мама. Сколько месяцев?       — Пока что десять недель.       — Если ещё не поздно, то надо сделать аборт.       — Баб, ты чего? А ты не подумала, что я могу потом вообще остаться без детей? Ты не подумала, что я, может быть, хочу этого ребёнка?       — Ты сама не подумала, что мне будет стыдно соседям в глаза смотреть? Как же так? Учительница, а внучка шалава, нагуляла и принесла в подоле. Ты помнишь, как мне было стыдно, когда ты с тем чуркой встречалась? Знаешь, как мне стыдно, когда твоя мама принесла тебя в подоле?       — Значит, тебе эти соседи важнее меня, — заявила Диана. — Тогда пусть они тебе стакан воды подают!       Алмазова направилась в свою комнату и наспех собирала чемодан, желая быстрее и быстрее бежать из дома, где не находит заботу и поддержку, а получает лишь упрёки в том, что она не идеальная внучка, что позорит бабушку перед людьми, которые должны что-то сказать.       Сложив в чемодан самые необходимые платья, Диана вышла из квартиры и громко хлопнула дверью, давая понять Зинаиде Аркадьевне, что внучку она потеряла навсегда. Покинув родной дом, где выросла, Алмазова стояла с чемоданом рядом и боялась ещё раз поднять его и надорваться.       Послышался такой родной, такой знакомый до боли голос, и вниз спустился Гела, только что ушедший от семьи Когониа. Ведя с собой малышку, Циклаури весело говорил ей:       — Ты моя куколка. Пойдём со мной. Пройдёмся по улице. Ты сядешь в машину, и я тебя покатаю. Давай считать ступеньки. Раз, два, три, четыре.       Когда отец называл число, Мила наступала на ступеньку. Спустившись на пятый этаж, Циклаури увидел, как Диана стояла спиной к двери, опустив голову, и загрустила. Посмотрев на бывшую девушку, грузин подошёл к ней, ведя с собой Милу, и задал вопрос:       — Ты почему тут стоишь с чемоданом? Тебя из дома выгнали?       — Я сама ушла, — ответила Алмазова.       — Почему?       Держа за руку отца, Мила насупилась и смотрела на девушку. Набрав в грудь больше воздуха, Диана посмотрела на бывшего парня и объяснила произошедшее:       — Вчера я узнала, что Никита Апарин тайком встречается с Наташей Рязановой. До этого мы с ним поругались, и он ударил меня. Я ушла, и мне стало плохо. У меня уже где-то с неделю такое состояние. Пошла к врачу и узнала, что беременна. Бабушка сказала, что надо сделать аборт, а я не могу.       — Ты всё ещё любишь Никиту? — спросил Циклаури.       — Уже нет. Он в последнее время почему-то грубил мне. Когда мы с ним разговаривали, он ударил меня. Я психанула и ушла. И только потом узнала, что он встречался с Наташкой. Вот сука! Чтоб у неё детей не было!       — Диан, ты успокойся, — ласковым голосом проговорил Циклаури. — Что тебе бабушка сказала?       — Ты же знаешь, что мою бабушку больше волнуют говорящие люди, а не жизнь внучки. Я не оправдала её ожидания. Она сказала, чтобы я сделала аборт. Поэтому я ушла и хлопнула дверью.       — А куда ты пойдёшь?       — Я не знаю... Мама устраивает личную жизнь, Наташа предала меня. Наверняка Марина с ней заодно. Вот и не надеюсь на помощь.       — Как это?       — От бабушки ушла, потому что её не волнует ни моё здоровье, ни мои желания. Гел, я не хочу потом лечиться от бесплодия и кое-как родить, как одна знакомая моей мамы. По молодости тётя Женя спала с кем попало и делала аборты, а когда вышла замуж, не смогла родить и долго лечилась. Кое-как в сорок лет родила ребёнка. И вообще, я хочу быть мамой. И что, что думают другие? Я что, кого-то убила?       — Ты правильно сделала, что решила сохранить этого ребёнка, — прокомментировал Гела. — Пусть живёт. Со временем всё наладится. Пойдём со мной. Я помогу тебе.       — Знаешь, мне хочется снова прийти к тебе домой. Хоть у меня в сердце всё остыло.       — Даже если у нас обоих всё остыло, то я не могу бросить тебя в беде. Отведи пока Милу, а я донесу твой чемодан. Мы поедем ко мне домой.       — Спасибо тебе. Ты настоящий друг.       Гела взял чемодан и нажал на кнопку лифта; Диана взяла за руку Милу; молодые люди с маленьким ребёнком зашли в кабинку и спустились на первый этаж. Стоя в лифте с дочкой бывшего возлюбленного, Алмазова ощущала себя счастливой, что рядом оказался человек, который помог ей в трудную минуту.       Выйдя из подъезда, Циклаури направился к своему новому автомобилю «ВАЗ-2101» бежевого цвета, стоявшему у подъезда. Диана обратила внимание, что передний бампер «Жигулёнка» немного помят. Открыв багажник, парень положил туда чемодан и захлопнул задний капот. Циклаури сел за руль и завёл машину; девушка села назад и усадила малышку на колени. Захлопнув дверь, Диана спросила:       — Ты где права получил?       — Ещё в армии. Кроме легковушек у меня есть право водить грузовики и автобусы.       — Где машину купил?       — Сосед продавал свою подержанную машинку, и я купил, можно сказать, за бесценок. Пока еду на ней. Может, поднакоплю ещё и куплю новую.       Циклаури не рассказал, что у него ещё были некоторые сбережения в долларах, которые он копил ещё до армии. Накопленные «зелёные бумаги» и часть зарплаты помогли ему купить личный автомобиль.       Молодой человек выехал на улицу Кирова и отправился в сторону Дома Быта. Глядя на круговой перекрёсток, Гела пропускал все машины и вклинился в небольшой поток. Покинув «кольцо», он направил «Жигули» к проспекту Бардина и доехал до Вокзала. Вскоре молодые люди добрались до дома, и Циклаури поставил автомобиль напротив своего подъезда.       Забрав из багажника чемодан, Гела закрыл машину на ключ. Взяв малышку за руку, Диана отвела её в сторону подъезда. Неся вещи бывшей девушки, парень поднялся наверх и на лестничной площадке между первым и вторым этажом дома открыл почтовый ящик и заметил там конверт с толстым содержимым.       Посмотрев на обратный адрес, Гела прочитал, что оно пришло от Пиначяна Сурена Вардановича; потрогав послание, ощутил, что в нём много фотографий. Поняв, что скоро узнает новости от лучшего друга, с которым близок ещё с первого класса, Циклаури поднялся на свой этаж и, открыв дверь, пригласил девушку в дом. Диана и Мила зашли в квартиру и, разувшись, прошли на кухню.       — Гел, что у тебя вкусное есть? — спросила девушка.       — Ты же знаешь наше кавказское гостеприимство, — улыбнулся Гела. — У меня сейчас гречка и чахохбили.       Циклаури переоделся, переодел Милу и поставил чемодан в дальнюю комнату. Алмазова быстро переоделась и разогрела себе и парню по тарелке гречневой каши с острым чахохбили. Ощущая пряный аромат, Гела пришёл на кухню и, усадив дочь на маленькое высокое кресло, сконструированное специально для маленьких детей, дал ей чайную ложечку. Пока Мила стучала по доске, отец разогрел ей домашнее морковно-кабачковое пюре и поставил пиалку на импровизированный «стол».       Молодые люди ужинали. Циклаури наблюдал за Милой, неаккуратно евшей пюре. Малышка наслаждалась вкусной едой и облизывала испачканный рот.       — Скоро она научится есть, — с улыбкой прокомментировала Диана.       — Ты впервые за этот день улыбнулась, — прокомментировал грузин.       Гела смотрел на девушку и вспоминал их встречи. Тогда, с ним она была счастлива. Глядя на Диану, молодой человек про себя отметил:       «Ты почти не изменилась. Всё такая же красивая. Зачем ты тогда меня бросила и ушла к этому придурку? Он ещё твою подружку трахал. А это мог бы быть наш с тобой ребёнок. Со мной ты бы чувствовала себя сильной».       — Гел, ты, наверное, думаешь, что я хочу повернуть время вспять... — заговорила Диана и остановилась на полуслове.       — А ты хочешь вернуться?       — Если ты это захочешь. Только мне не хочется к тебе возвращаться. Ты уже не тот.       — Диан, я к тебе ничего не чувствую. Я тебя просто не люблю. Всё, что у нас было, то было и прошло. Я не хочу жениться на тебе лишь ради ребёнка. Но если что, то я тебе всегда помогу. Мы все поможем. Пока лето, ты никуда не планируешь ехать?       — Нет.       — Можешь посидеть с Милой, пока я работаю? Просто моя мама сейчас занимается близняшками Цицино. Улей и Юлей.       — Я как-то приходила к ним в гости, — с улыбкой ответила Диана. — Они такие миленькие. Хотя совсем маленькие. Мила была довольно крупненькой.       — Просто Милу вынашивали одну, а Уля и Юля вместе находились у Цицино.       Разговаривая о детях с бывшим парнем, Алмазова отложила вилку, дотронулась до своего живота и ощутила какую-то нежность в своей душе. Гела понаблюдал, как ужинает его дочка, быстро перекусил и, когда Диана закончила, помыл всю посуду. Отнеся девочку в комнату, Циклаури взял письмо от Сурена и, распечатав конверт, прочитал текст, написанный таким почерком, словно Пиначян волновался при составлении сообщения:       «Привет, Гело.       Прости, что так долго не писал тебе. Не знал, какие выбрать слова, чтобы рассказать тебе о том, что мы узнали.       Армени Абуладзе, оказывается, арестован за хранение и распространение наркотиков. Я сам не мог поверить, что он, оказывается, стал наркобароном. Я читал твои письма о том, как два твоих бывших сокурсника сели на эту отраву. Настя где-то сгинула, а Сеня сел в тюрьму. Теперь и Армени сел в тюрьму.       Господи, Гело, как страшно узнавать, что человек, которого, казалось, знал всю жизнь, стал наркобароном. Господи, что с этим миром творится? Когда мы жили в то далёкое советское время, нам казалось, что у нас всегда будет полное счастье, что мы все поженимся, погуляем друг у друга на свадьбах, наши дети будут дружить. К сожалению, мечты не совпадают с реальностью. А реальность порой жестока.       Мне об этом сказала Тарана Нуриева. Она была от него беременна и хотела выйти за него замуж. Когда узнала, что он наркобарон, сбежала от него в Баку к своей тёте. Тарана родила хорошенького мальчика и назвала Османом. Мальчишке уже шесть лет. Она прислала нам его фотографии. У неё появился хороший мужчина Янар Юнусов. Она уже вышла за него замуж.       У нас тоже есть хорошая новость. Рануш родила ещё одну очень хорошенькую девочку. Мы её назвали Сатеник. Теперь у Аревик будет очень хорошая подружка. Надеюсь, они поладят. Теперь Маркару есть кого ещё защищать.       Расскажи о себе. Что тревожит тебя? Как ты поживаешь?       Передавай привет маме, Цицино, Владимиру, Наринэ, Миле, Уле и Юле. И своей любовнице, если она есть. Посмотри фотографии.       До следующего письма. Твой друг Сурен».       Гела прочитал письмо и был в шоке от открывшейся ему правды. Ещё один некогда лучший друг оказался замешан в истории с наркотиками, но не употреблял их, а продавал тем, кто употребляет. Возможно, привлекает новых «покупателей». Посмотрев на потолок, Циклаури тяжело вздохнул, не желая принимать эту правду. Гела помнил, что у Армени всегда стояли пятёрки по химии.       «Как можно использовать свои знания во зло?» — задавал сам себе вопрос парень, не веря в прочитанное.       Сидевшая рядом Диана взяла фотографии и рассматривала их. Отложив исписанный тетрадный листок в клеточку, Циклаури разглядывал фотографии. Крохотная смуглая малышка, завёрнутая в хлопковую нежно-салатовую пелёнку, украшенную розовыми цветочками. Двухлетняя тёмная кареглазая девочка в синем ситцевом платьице сидела на кресле, словно маленькая королева. Мальчик лет пяти, одетый в шорты и футболку с Покемонами, стоял рядом с креслом, словно был готов защищать сестрёнку. С другой фотографии на него смотрела Тарана, стоявшая с незнакомым ему азербайджанином, обнимавшим её талию. Рассматривая её чёрные вьющиеся локоны, чёрные очи, Гела не узнавал ту весёлую девушку, которой он её запомнил в тот Новый 1993 год.       «Как время нас быстро меняет...» — пронеслось в голове у парня.       Гела посмотрел на маленького Османа, сына его друга, ставшего преступником: смуглый кареглазый мальчик лет шести чем-то отдалённо напоминал Армени в детстве. Циклаури рассматривал фотографию Сурена и Рануш Пиначян и осознал, как быстро пролетело время. Теперь его друг с женой уже не те школьники, которых он знал, а два счастливых родителя троих детей; Сурен возмужал, стал сильным и статным мужчиной, способным свернуть горы; Рануш чуть пополнела, и в её глазах появился мягкий огонёк.       Вклеив новые фотографии в альбом, подписав их, Гела взял тетрадный двойной листок, конверт и шариковую ручку, сел за стол. Диана присматривала за Милой. Девочка расставляла кубики. Чип и Дейл носились по комнате и дрались. Циклаури думал, что рассказать лучшему школьному другу, и слова легли на строчки сами:       «Дорогой Сурен.       У нас всё хорошо. Я продолжаю работать в налоговой. Купил себе Копеечку, на которой теперь еду на работу. Большая разница между тем, как я раньше ехал либо в машине дяди Джамала, либо на автобусе, либо на троллейбусе, либо на трамвае, и между тем, как я теперь еду сам на работу. Да, у меня простенькая Копеечка, но зато своя. Родная.       Мила потихоньку растёт. Через пару лет пойдёт в садик и будет дружить с другими детишками. Уля и Юля чувствуют себя хорошо. Цицино немного оправляется после родов. Владимир работает и помогает ей, когда она устаёт. Я понимаю. С одним ребёнком тяжело, а с двумя ещё труднее. Мама и я тоже приходим к Цицино и Владимиру, чтобы помочь с девочками.       Думаю, наши маленькие принцессы подрастут и будут дружить. Как хочется, чтобы всё было хорошо.       Наринэ болтает с подружками, учится. Она иногда прибегает ко мне или к Цицино, чтобы посмотреть на племяшек.       Нико и Катя через полгода собираются переехать в Новосибирск. Ему там предложили работу в больнице. Он давно мечтал уехать из Новокузнецка в более большой город. Конечно, Катю и Тимура он возьмёт с собой. Они будут счастливы там.       Мама сидит с детками и иногда подрабатывает то уборщицей в подъезде, то репетитором. Сложная жизнь у нас, сам понимаешь. Но ничего. Со временем всё наладится. Этот алкаш Ельцин сам свалил в отставку. Надеюсь, что Путин сможет вытянуть страну из этого дна.       Нам всем за эти проклятые 90-е пришлось многое пережить. У меня два друга погибли в войну, одного нашего приятеля убили бандиты, двух моих сокурсников сгубили наркотики, а наш Армени стал наркобароном. Ты не представляешь, как мне было больно узнавать, что такое произошло с близкими людьми. Господи, за что нам всё это?       Пусть наши дети не переживут все потери и разочарования, что пережили мы. Мы должны быть сильными ради них.       Пока ещё я не женился. Не хочу пока. Просто не хочу, чтобы у Милы была злая мачеха. Я люблю свою принцессу и никому не позволю её обидеть.       Передавай привет Рануш, Маркару, Аревик, Сатеник.       До следующего письма. Твой друг Гела».       Сложив листок бумаги в конверт, Циклаури взял с полки фотографии, которые он приготовил для отправки Сурену, и рассматривал. Две крохотные девочки-близняшки в розовых пелёнках. Улыбающийся Гела с маленькой Милой на руках. Цицино и Владимир со своими любимыми девочками. Наринэ со старшей родной племянницей. Тамина стояла в центре и держала на руках маленькую Улю, Гела справа, Цицино, прижимавшая к своей груди Юлю, и Наринэ слева, Мила сидела на маленьком стульчике перед папой. Пересматривая фотографии, Гела подписал конверт, сложил снимки и запечатал послание лучшему другу, которого не видел с тех пор, как окончил школу.       Циклаури положил письмо в свою сумку и, зайдя в большую комнату, смотрел на бывшую возлюбленную, игравшую с Милой. Чип и Дейл неслись по коридору и громко мявкали друг на друга, дерясь. Посмотрев на подросших котят, Циклаури про себя подумал:       «Как же время быстро летит. Совсем скоро уже станете взрослыми. Вас нужно будет кастрировать, чтобы кошку не просили и квартиру мне не загадили».       Взяв Чипа на руки, Гела погладил его. Кот мурлыкал, желая показать хозяину всю свою любовь, которая у него есть. Диана с улыбкой посмотрела на бывшего парня и вспомнила, как Никита отпихнул какую-то дворовую кошку и прокомментировал:       — Ходит всякая дрянь по дорогам, бешенство разносит!       Алмазова знала, что Циклаури забрал двух бездомных котят домой и теперь заботится о них, а его дочь играет с ними. Погладив ещё не округлившийся живот, девушка подошла к окну, посмотрела на алый закат и темнеющее небо и про себя подумала:       «Как же так? Зачем я только начала встречаться с этим Никитой? Он же жестокий человек. Ведь кто презирает животных — презирает и людей. Но и к Геле уже ничего не чувствую. Что эта проклятая война с ним сделала? Он уже не тот студент, каким я его знала. Он совсем другой человек».       Гела взял на руки Милу и закружил её. Малышка смеялась, не боясь отца, и чувствовала себя, словно у неё выросли крылья. Диана наблюдала за отцом и дочерью и вновь прикоснулась к животу, ощущая прилив нежности. Она представляла себе маленький пищащий комочек в её руках и невольно улыбнулась.       Наступил новый день. Гела собирался на работу. Послышался звонок в дверь. Циклаури открыл, и на пороге стояла Тамина.       — Привет, мам, — поздоровался сын.       — Привет, Гело. Как ты?       — Хорошо. Мам, у меня пока живёт Диана Алмазова.       — Что случилось? — не поняла мать.       — Диана беременна. Тот, к кому она от меня ушла, её бросил и ушёл к её подружке. Перед этим они поссорились, и он ударил её. Но он пока не знает о её беременности. Бабушка потребовала сделать аборт. Такое ощущение, что этой бабушке важно мнение соседей, а не счастье её внучки. У матери своя личная жизнь. Вот теперь Диана живёт у меня. Ей сейчас плохо, поэтому пусть она поспит немного.       — Пусть ко мне переезжает, — ответила Тамина. — Как раз у нас есть одна свободная комната, где ты когда-то спал.       — Хорошо, мам. Я просто не могу видеть, как моя девушка, хоть и бывшая, страдает. У неё никого нет.       — Какой же ты жалостливый, Гело. Иди на работу, а то опоздаешь.       Когда Гела вышел за порог и закрыл за собой дверь, Тамина посмотрела на внучку, спящую в кроватке и потихоньку зашла в соседнюю комнату. Диана, лёжа на кровати, мирно спала и словно не слышала громких разговоров в коридоре сквозь тонкие стены. Женщина посмотрела на светлые волосы несостоявшейся невестки и прошептала:       — Эх, Дианка. Ты такое счастье пропустила. Осталась бы с Гелкой — была бы счастливой. Променяла ты его на дурня, а он с тобой так поступил. Глупенькая ты, зато может ребёнок вразумит тебя. Мы не бросаем своих в беде. И тебе поможем.       Алмазова проснулась, приоткрыла глаза и, посмотрев на Циклаури, простонала:       — Тамина Анатольевна, вы здесь?       — Я пришла присмотреть за Милой. Ты спи-спи. Тебе нужны силы.       — Как вы меня принимаете? Я же предала вашего сына.       — Во-первых, ты честно ему призналась и не изменяла. Ты ушла от него. Он расстроился, но со временем смирился. Во-вторых, тебя выгнали из дома, и ты беременна. За ребёнком должен же кто-то присматривать. Да и вам нужно жильё. Не жить же вам на вокзале или под мостом.       — Как так? — спросила девушка. — Родные люди отталкивают потому, что беспокоятся из-за мнения соседок, а не за судьбу своих близких, а совершенно чужие люди помогают. Причём ничего не просят взамен.       — Диана, так часто бывает. Ты нам не чужой человек. Всё-таки ты встречалась с моим сыном и дружишь с моей дочкой. Как раз скоро мы все вместе пойдём к ней. А сейчас выспись как следует. Вчера ты наволновалась.       Диана посмотрела на несостоявшуюся свекровь и, прикрыв глаза, уснула. В комнату забежала Мила и громко закричала:       — Баба!       — Потише! — потребовала Тамина и, прислонив палец к губам, шёпотом добавила: — Тётя спит. Она устала. Пойдём поедим твоё любимое пюре.       Девочка вприпрыжку побежала на кухню. Бабушка усадила девочку на высокий стул и, разогрев в микроволновке пюре из моркови и помидоров. Малышка сидела за столиком. Пока завтрак разогревался, Тамина положила ложку, и внучка стучала ей по подставке, облизывала чайную ложку, дожидаясь завтрака.       Когда пюре было разогрето, Циклаури поставила глубокую пиалу перед девочкой. Мила с аппетитом съела вкусный завтрак и что-то проагукала. Бабушка посмотрела на малышку и, погладив её редкие светло-русые волосы, сказала:       — Теперь тихонько поиграем. Пока эти два лентяя спят, ты спокойно сложишь камешки в палитру. Соседка отдала какую-то ерунду. Вот ты и поиграешь. Хоть какая-то польза от этого хлама.       Мила сидела на ковре и клала в пластиковую палитру разноцветные камешки из какой-то коллекции. Тамина смотрела на красивые выточенные камни и вспомнила, как одна женщина, живущая этажом выше, отдала эти камешки в пластиковом пакетике и недовольным голосом проворчала:       — Заберите эту херню. Муженёк мой баловался — собирал эти камни. Какая от них польза?       Тогда Шенгелия узнала, что соседка поссорилась с мужем и таким образом отомстила ему: отдала соседке его коллекцию — самодельные камни, приобретённые в разных уголках СССР. Циклаури поначалу отказалась брать чужое, дорогое сердцу, сокровище, но женщина добавила:       — Помер мой благоверный от своих пьянок. Вот и хочу вам отдать эти камни. Нахер они не нужны. Забирайте.       Не желая слушать возражения Тамины, соседка быстро ушла к себе домой, а Циклаури растерянно держала пакет с ценными минералами. После очередной вечеринки с подружками вернулась Наринэ. Увидев камешки, Наринэ сообщила:       — Я видела эти камешке, когда ходила в гости к дочке соседа Кате. Она показывала нам эти камни. Её папа умер, а мама отдала тебе?       — Выходит, что так... — растерянно ответила мать и, бросив взгляд на камни, предложила: — Давай, отдадим их Миле. Как раз будут ей игрушки.       В тот же день Тамина отнесла игрушки Геле. Сын спокойно воспринял такой «подарок» от соседки, только переживал, что Мила может проглотить какой-нибудь камешек. Шло несколько дней. Девочка без приключений играла с разноцветными яркими камнями и изучала их при солнечном свете, рассматривая причудливые полоски.       Спустя несколько часов Диана проснулась. Поднявшись с кровати, девушка быстро переоделась в синее домашнее платье и, приведя себя в порядок, открыла холодильник. Заметив движение на кухне, Тамина взяла Милу на руки и, заглянув в помещение, спросила:       — Ты что хочешь?       — Не знаю. Наверное, мясо. Сациви.       — Гела очень любит сациви, поэтому часто готовит. Ты разогрей и поешь.       — Я знаю, что Гела вкусно готовит.       — Ешь, моя душа. Ешь.       — Спасибо вам. Как по-грузински «спасибо»?       — Гмадлобт.       — Гмадлоб... — неуверенно произнесла Алмазова.       Девушка разогрела мясо с ореховым соусом и быстро позавтракала. Тамина продолжила играть с Милой. Девочка смотрела на камешки и раскладывала их по цветам. Бабушка присматривала за внучкой и подсказывала, куда какой камешек класть. Малышка клала их и смотрела, как нежно-голубой аквамарин, зелёный демантоид, ярко-алый гранат, похожий на чёрный лёд индиголит, ярко-синий танзалит, коричневый диаспор и фиолетовый переливающийся аметрин гармонировали между собой, создавая некое волшебство. Алмазова посмотрела на камешки, доставшиеся от соседа, и спросила:       — Откуда у вас такие сокровища?       — Соседка отдала. Она так отомстила своему покойному мужу-геологу. Он хранил у себя эти сокровища. Это была его коллекция.       — Зачем так плохо относиться к памяти своего мужа? — недоумевала Диана и, сев возле девочки, взяла один камешек.       Заметив, что её игрушку забрала чужая тётя, Мила громко крикнула, требуя вернуть «украденное» без разрешения. Диана положила диаспор на палитру, и девочка успокоилась.       — Мила не любит, когда берут её вещи, — прокомментировала Тамина. — Мы учим её не трогать чужое, потому что оно ей не принадлежит.       Проснулись Чип и Дейл. Быстро перекусив сухим кормом, котята бегали по квартире и играли с плюшевым зайцем, предназначенным Миле. Девочка собрала полудрагоценные камни и наслаждалась их поблёскиванием на солнце, бьющем из окна балкона.       Время пролетело незаметно. Пока Мила играла и, немного устав, залезла на диван вздремнуть, Тамина и Диана разговаривали. Алмазова рассказывала несостоявшейся свекрови историю России; Циклаури в свою очередь вспоминала о далёком Сакартвело, родном крае, где прошло её детство, юность, молодость. Где она была самой счастливой женщиной на свете, пока не начались войны, и им не пришлось переехать из жаркого Кутаиси в такой холодный Новокузнецк. Девушка с удовольствием слушала рассказы о той далёкой незнакомой стране и вспоминала встречи с Гелой.       — Ты хочешь вернуться к Геле? — задала вопрос Тамина.       — Нет. Уже слишком поздно, — сказала Диана, опустив голову. — Он уже не тот Гела, что раньше. И я уже не та влюблённая крошка. Я не знаю, сможем ли мы любить друг друга. Как прежде уже не будет. Хорошо, что мы остались друзьями.       — Гела очень добрый человек. Иногда даже слишком.       Послышался звонок в дверь. Женщина открыла, и на пороге стояла Наринэ. Девочка зашла в квартиру брата и радостным голосом спросила:       — Когда пойдём к Цицино?       — Мы как раз тебя ждали, — с улыбкой ответила Тамина.       Младшая дочь зашла в квартиру и, заметив Диану, резко изменилась в лице. Недовольно глядя на девушку, когда-то бросившую её брата, Наринэ задала вопрос:       — Ты что тут делаешь?       — Я не к тебе пришла, ясно? — заявила Алмазова и недовольно посмотрела на девочку.       — Нарико, не ругайся с ней. Она беременна, а от неё все отвернулись. Её ухажёр, её бабушка, её мама, её подруги. Мы не можем выгнать человека, которому нужна помощь.       — Значит, нагуляла ребёнка и пришла сюда, — продолжала младшая сестра Гелы.       — Мало ли, какие ситуации могут быть, — вступилась за гостью Тамина, не желая раздувать ссору. — Нарико, пусть она живёт у Гелы. Мы её знаем. Она нам ничего плохого не сделала. Это был её выбор.       — А Гела должен её нагулянного ребёнка растить?       — Во-первых, Гела тоже отец-одиночка, — осадила дочь Циклаури. — А во-вторых, Диана и Гела не собираются играть свадьбу.       — Да, Наринэ. Мы не собираемся жениться. Он не хочет, и я не хочу. Мы оба уже не те, что раньше. Так что насчёт этого успокойся.       — Хорошо. Как хочешь. Только не надейся, что я тебя приму в нашу семью.       — Она давно нам стала близким человеком, — объяснила Шенгелия. — Ты можешь её не принимать, но не смей её обижать.       Послушав мать, Наринэ промолчала, ибо понимала, что если та что-то скажет, то это не обсуждается. Тамина переодела Милу в розовое платье. Диана привела себя в порядок, нарядилась в синее скромное платье. Когда все вышли из квартиры, Наринэ смотрела на бывшую девушку своего брата и сдерживала своё желание сострить — всё же она в положении.       Спустившись по высокой лестнице, Шенгелия, державшая за ручку Милу, Диана и Наринэ вышли из подъезда и отправились в сторону соседней двери. Открыв вход, семья Циклаури и их гостья отправились к Цицино. Поднявшись на третий этаж, Тамина позвонила в дверь, а все остальные ждали, слыша сквозь стену плач младенцев.       — Кто там? — спросил нежный женский голосок.       — Это мама и ещё к вам гости пришли, — ответила женщина, держа за руку внучку.       Дверь открылась, и Циклаури, поздоровавшись, пригласила самых близких людей. Тамина, Мила, Наринэ и Диана зашли в квартиру. Алмазова посмотрела на подругу. После родов Цицино чуть поправилась, но всё ещё оставалась такой же очаровательной девушкой. Посмотрев на гостей, Цицино с усталой улыбкой сказала:       — Я вам сделаю чай. У меня тут девочки отдыхают.       Диана рассматривала убранство и заметила, что квартира немного не убрана. Цицино налила в чайник воду и, поставив его на подставку, включила его. Слышался звонкий плач малышек. Наринэ забежала в маленькую комнату, подошла к кроваткам и посмотрела на крошек. Уля и Юля лежали в самодельных подгузниках из марли и распашонках. Двигая ногами, девчонки громко что-то просили. Наринэ осторожно взяла на руки Улю и, качая её, приговаривала:       — Ничего, крошка. Всё будет хорошо. Мама скоро придёт. А пока я с вами.       Уля прижалась к тёте, ощущая тепло её груди, и крепко уснула. Юля, словно желавшая получить свою порцию ласки от Наринэ, закричала. Уложив старшую близняшку на кроватку, девочка взяла другую малышку и качала её, отчего Юля уснула, но заплакала Уля.       — Девочки, ну потише, — заявила Наринэ. — Я не могу вас обеих удержать. Лучше по одной вас брать.       — Что такое? — спросила Цицино, зайдя в комнату. — Мои проказницы опять плачут?       — Не могу успокоить. Цицино, как ты это терпишь? — недоумевала младшая сестра.       — Когда у тебя будет свой ребёнок, тогда ты поймёшь, что это такое.       — Ты устала?       — Очень. Когда я усну, тогда и мои красавицы вместе со мной уснут. А так они всё время кричат.       — Они пока только так разговаривают с людьми, — объяснила Наринэ. — Подрастут и всему научатся. Мила уже многое умеет.       — Она очень умная девочка.       Тем часом Диана с Таминой сидели на кухне и ждали, когда закипит чайник. Мила сидела на линолеуме и играла с погремушкой своих кузин. Послышался свист пара и шум бурлящей от высокой температуры воды, и кнопка сама отключила устройство. Цицино и Наринэ вернулись на кухню.       — Закипел! — крикнула средняя сестра и продолжила: — Этих двух хулиганок сложно успокоить. Они такие шумные. Да, и ты такая же хулиганка, — обратилась молодая мама к племяннице.       — Не знала, что мне предстоит такое испытание, — прокомментировала Диана и погладила живот.       Хозяйка дома налила всем чай, поставила на стол вазочку с печеньем и вафлями и дала Миле бутылочку с соской, в которой была разогрета манная каша, оставшаяся после Ули и Юли. Гости пили чай. Алмазова не хотела есть сладкое, ибо ощущала тошноту чуть ли не от воздуха.       — Диан, у тебя что-то случилось? — спросила Цицино, посмотрев на подругу.       — Я вчера узнала, что беременна от Никиты. Я ему об этом не сказала, потому что он изменил мне с моей подругой, с которой мы в институте учимся, и ещё ударил меня. Они оба мне нагрубили. Мне так хотелось их обоих убить, и вдруг почувствовала, что мне плохо. Оказалось, что я беременна. Пришла домой и сказала об этом бабушке. Она потребовала, чтобы я сделала аборт. Я отказалась и собрала свои вещи. Я не знала, куда мне идти, пока Гела не вернулся от Тенгиза.       — Ну да, он вчера приходил к нему с Милой, чтобы Нана с ней поиграла, — вставила Тамина, когда Диана остановилась.       — Гела взял меня с собой и отвёз домой. Теперь живу у него.       — Какой ужас, — прокомментировала средняя сестра. — С таким окружением и врагов не надо.       — Зато теперь с вами хорошо.       — Потому что мы добрые, — отрезала Наринэ. — Если бы мы тебя не приняли, ты бы ночевала на вокзале с бомжами.       — Нарико, помолчи, — заступилась за подругу Цицино. — Ей и так тяжело, да ещё она в положении. Ей нужен покой. Полный покой.       Наринэ промолчала и не стала продолжать спорить с сестрой. Мила выпила всю кашу из бутылочки и продолжила играть с погремушкой, издававшей шум бьющихся маленьких шариков о пластиковую сферу.       Попив чай и поговорив, Тамина и Диана засобирались домой к Геле. Взяв Милу за ручку, мать сказала:       — Спасибо, Цицино, за тёплый приём. Ты пока выспись, а Наринэ здесь уберёт. Хорошо, Наро?       — Да, мам, — проговорила девочка и кивнула головой.       — Только потише, хорошо? Цицино и девочкам надо спать. Они и так постоянно не высыпаются.       — Ладно-ладно... — улыбнулась Наринэ.       Ведя малышку за собой, Тамина открыла дверь, и Диана вышла на лестничную площадку. Когда бабушка и внучка покинули квартиру, отправилась с ними. Цицино пошла спать в большую комнату, и младшая сестра потихоньку убирала комнаты. Выйдя из подъезда, Шенгелия сказала гостье:       — Если хочешь, то можешь пожить потом у меня. Потому что Миле может понадобиться отдельная комната, где она будет спать.       — А как же Наринэ? — спросила Алмазова. — Не думаю, что её такая новость обрадует. Кстати, друг Гелы из Ростова-на-Дону написал ему письмо.       — Сурен?       — Вроде того. Он рассказал, что у них теперь третий ребёнок в семье. Дочка по имени Сатеник. Рассказал, что некий Армени стал наркобароном и скоро сядет в тюрьму. А девушка этого Армени уехала в Баку к родственникам и родила от этого наркобарона мальчика. Назвала Османом. Скоро выйдет замуж за какого-то азера. Неприлично читать чужие письма, но я пересказала то, что узнал Гела. Мы с ним смотрели фотографии. Он их вклеил в фотоальбом. Хотите посмотреть?       — С радостью. Я знаю, где они лежат. Гела разрешает смотреть свои фотографии.       — Он тоже отправил письмо Сурену. Эх, почему же нельзя позвонить по телефону и поговорить? Рассказать всё, что хочется...       — Увы, связь очень дорогая, а мы не настолько богаты, чтобы платить за разговор, вот и вынуждены писать письма.       — Ничего. Может, когда мобильники будут у всех, мы сможем звонить хотя бы раз в месяц и поговорить с друзьями, знакомыми.       — Может быть. Что тут гадать?       Женщины с маленькой девочкой пришли домой к Геле. Переодевшись, Диана села читать книгу, оставшуюся в шкафу от предыдущего владельца квартиры, а Тамина присматривала за внучкой и просматривала новые фотографии в альбоме.       Тем часом Гела сидел за компьютером и в очередной раз изучал отчётности, ища в них точности или неточности. Андрей отправился курить, и грузин увязался за ним. Выйдя на улицу, Куприн зажёг сигарету и закурил. Циклаури смотрел на него, и его приятель задал вопрос:       — Гелка, я вижу, что ты хочешь что-то сказать. Что у тебя случилось?       — Дианка Алмазова, моя бывшая ко мне пришла. Точнее, я её сам привёл к себе домой.       — Почему?       — Её все бросили. Новый хахаль встречается с её подругой, бабушку волнует общественное мнение. Мама всё устраивает личную жизнь. Она сама ушла и не знала, куда идти. Я её перехватил и к себе жить взял. Она от своего хахаля беременна.       — Почему она не сделала аборт?       — Андрей, она не хочет его делать. Видимо, всё ещё любит этого козла.       — Зачем ты её к себе взял жить?       — Ей некуда идти. Я её пожалел.       — Опять ты всех жалеешь.       — Я так воспитан, Андрей. Не могу пройти мимо, если женщина в беде.       Послышался звонок мобильного телефона. Гела поднял трубку. С того конца провода говорила Наташа Маркова:       — Привет, Гел.       — Привет, — с улыбкой ответил Циклаури.       — Слушай, мне нужно привезти краску. Хочу покрасить забор. Привезёшь мне зелёную краску?       — Конечно, привезу. И растворитель привезу.       — Деньги я тебе отдам. Только принеси чек.       — Ладно. После работы всё тебе привезу.       — Спасибо. Ты настоящий друг.       — Но учти — надолго не задержусь.       — Я знаю.       — До встречи.       Циклаури положил трубку и спрятал телефон в карман. Андрей посмотрел на него и, бросив окурок в урну, спросил:       — Опять ты поможешь?       — У Наташи ремонт дома. Хочет покрасить забор. Попросила меня купить ей краску.       — Ну да. Мужика у неё в доме нет. Очень плохо.       — Ей часто кто-то помогает. Бывало, и я заезжал проводку починить. А мужика она не хочет. Ей два раза хватило. Один её оплодотворил и бросил, а другой издевался над её сыновьями, и она его выгнала.       — Если два мужика оказались такими козлами, то это не значит, что все до единого козлы.       — Ну... Не нашёлся такой человек, который сделал бы её счастливой.       Молодые люди отправились на работу. После окончания рабочего дня Гела предупредил мать, что придёт попозже, сел в «Жигули» и отправился в магазин за краской и растворителем. Купив нужное для Наташи, Циклаури отправился в Точилино и наслаждался летним днём, вспоминая, как часто катает Милу по городу и привозит к Тенгизу, чтобы дочка с Наной поиграла.       Добравшись до ворот знакомого дома, Циклаури вышел из машины, взял с собой краску и растворитель и позвонил в дверь. Маркова открыла ворота своего дома и сказала:       — Привет! Приглашаю к себе домой.       Гела зашёл за калитку и обернулся. Её мальчишки не бегали по двору как обычно. Дойдя до порога и поставив банку краски с бутылкой растворителя на столик, сказал:       — Я привёз краску. Кстати, где эти шалопаи?       — Они побежали на речку с другими ребятами. Ой, только речка эта переплюйка грязная. В ней не искупаешься нормально. Только испачкаешься. Так что они только сидят у берега и шашлыки едят.       — Понятно. Тенгиз снова будет жарить шашлыки. Хочешь с нами?       — Я подумаю. Приходи ко мне в гости, чай с пирогом попей. Устал поди.       — Спасибо, Наташ.       Гела зашёл в дом, сел за стол, накрытый цветастой клеёнкой и, порывшись в сумке, достал чек. Отдав деньги за покупки, Наташа поставила на стол пирог с зелёным луком и яйцом, налила чёрный чай и прокомментировала:       — Вот, дорогой мой, угощайся. Мои шалопаи готовили.       Циклаури откусил кусочек и оценил умения Жени и Вени готовить. Улыбнувшись, гость посмотрел на Маркову и сообщил ей:       — Очень вкусно. Твои парни просто умельцы.       — Они очень любят что-то делать вместе. Говорят, что в одиночку им скучно.       — Не могут они друг без друга.       Гела быстро поужинал и поднялся из-за стола. Наташа взяла его за руку и, когда молодой человек остановился возле неё, встала, коснулась его плеча и томным голоском проворковала:       — Гел, останься ненадолго.       Поняв, что она хочет, Циклаури обернулся и ответил:       — Наташ, я могу с тобой всего пару раз, но на большее не надейся.       — А мне это большее нахер не нужно. У нас у обоих дети, но это не значит, что мы не можем просто переспать хотя бы разок. Да хоть по разу в неделю.       — Ты меня для этого пригласила?       — Нет. Но пойми, я женщина, и мне очень хочется тебя.       — Если придут дети?       С хитрой улыбкой Маркова взяла его за руку и отправилась с ним в баню. Чувствуя, что в ней нормальная температура — не холодная и не жаркая, Гела вспомнил, как они в этой же купальне парились с Настей Ожигановой; он ласкал её сквозь полотенце, и она, раздеваясь, возбуждала его, отчего они предавались страсти.       Стараясь не думать о пропавшей девушке, Циклаури с улыбкой спросил:       — Чем меня удивишь?       Ничего не ответив, Маркова закрыла дверь бани, встала перед ним на колени и, расстегнув ширинку, сжала его начавший напрягаться член. Проведя по нему языком, Наташа взяла его в рот и облизала его, доставляя парню удовольствие. Гела погладил её волосы и наслаждался моментами, о которых уже подзабыл за время отсутствия секса. Женщина плыла губами по стволу, щекоча головку, пробуждая в нём страсть. Циклаури ускорил движения бёдрами и понял, как он до дрожи желает эту чуть полноватую красивую даму. Маркова слизала тягучие капельки, выступившие на его члене, и продолжала доставлять мужчине удовольствие.       Гела сжал щёки Наташи, и его колени затряслись. В его глазах потемнело, и он пролился в её рот. Наташа слизала семя с губ и с улыбкой сказала:       — Давно у меня такого не было.       Циклаури усадил женщину на деревянный полог и, расстегнув пуговицы на её разноцветном халате, погладил её крупные груди. Маркова, истосковавшаяся по грубым мужским рукам, улыбнулась и коснулась ладонями рукавов его светлой рубашки. Гела щекотал кончиками пальцев её соски и, проведя по левому языком, крепко поцеловал его. Наташа гладила его роскошные чёрные как смоль волосы и наслаждалась нежной лаской.       Прервав поцелуи груди, Циклаури расстегнул её халат до пояса и, оттянув резинку её трусиков, погладил кончиком пальца клитор, половые губы. Ощущая приятную влагу, молодой человек проник пальцем в её лоно и пощекотал самую нежную точку, отчего Маркова застонала и поддалась ему, насаживаясь на палец. Когда его спонтанная любовница немного «разогрелась» и ощутила приближающийся пик блаженства, Гела оторвался от неё, и Наташа ощутила желание продолжить.       — Гел, ты что?       Парень расстегнул её халат и, сняв с неё хлопчатобумажные трусы, отбросил их в сторону. Женщина развела их, и он, ощущая желание доставить удовольствие истосковавшейся подруге, провёл языком по её клитору, крепко поцеловал и пощекотал. Маркова сжала его щёки и, ощущая нарастающее возбуждение, тихонько застонала, поддаваясь ласке. Циклаури ввёл в неё два пальца и водил по точке «G», желая возвысить её до небес.       Наташа громко застонала и подмахивала ему, ощущая помутнение разума от приближения к пику удовольствия. Гела ощутил на губах её вкус и понял — скоро она достигнет финала. Наташа закричала и обмякла на пологе.       — Гел... — прошептала Маркова, прижимаясь к стене, обитой деревом.       Когда женщина немного пришла в себя и отдышалась, Циклаури расстегнул ширинку и, коснувшись её губ головкой, медленно вошёл в неё. Наташа прижалась к нему бёдрами, положила руки на его плечи и сказала:       — Хочу почувствовать тебя.       — Ты предохраняешься?       — Раз мы в несерьёзных отношениях, то я детей не хочу. У меня два хулигана, и у тебя маленькая принцесса.       — Только не забудь выпить таблетку.       — Хорошо.       Гела сжал её ягодицы, оставляя на них красные полоски. Наташа поддавалась его ласкам и, вцепившись ногтями в его рубашку, невольно застонала. Циклаури ускорил движения и, поцеловав женщину в губы, ощутил нарастающее напряжение в члене. Маркова забывала обо всём на свете. Казалось, что время остановилось, что они очутились в другом измерении, где были только она и он.       После нескольких сладостных мгновений Гела застонал и ощутил дрожь в ногах, означающую приближение оргазма. Наташа выгнулась дугой и, крича от счастья, чуть не потеряла сознание. Циклаури, чувствуя самый пик удовольствия, пролился в её лоно. Маркова расслабилась и не заметила, как любовник покинул её.       Переведя дыхание, Гела застегнул ширинку и, посмотрев на Наташу, сидевшую в развратной позе, себе в нос усмехнулся на своём родном языке:       — Даже в самой приличной жене и матери сидит страстная куртизанка, готовая доставить удовольствие мужчине.       Отдышавшись, Маркова поднялась, застегнула халат и с улыбкой прокомментировала произошедшее:       — Вот это ты меня удовлетворил. Даже папаша моих бандитов на такое неспособен. А тот козёл, который попытался моих сыновей воспитывать, вообще скорострел. Ещё мужиком себя называет, хотя женщину удовлетворить не может.       — Но детей-то твой первый тебе сделал, — ответил Циклаури. — Кстати, я тебе тоже сделаю, если таблетку не выпьешь.       — Ой, не говори...       Любовники вышли из бани и посмотрели на веранду. Женя и Веня уже зашли в дом, включили свет, разогрели себе пирог и ужинали. Посмотрев на растрёпанную маму и друга семьи, мальчики хором произнесли:       — Здравствуйте, дядя Гела. А что вы там делали?       — Играли в локомотив. Я был вагоном, а ваша мама рельсами, — заявил Гела, хитро глядя на детей.       — Хорошо, что мы повеселились, — с улыбкой сказала Наташа.       Распрощавшись с этим гостеприимным домом, Циклаури вышел за калитку и посмотрел на небо; алый закат озарил его, отчего становилось темно, и скоро должна наступить ночь. Грузин сел в машину и, заведя её, про себя рассмеялся над анекдотом, который вспомнил, когда отвечал мальчикам на вопрос, чем они занимались в бане.       — Да... Мама и пап решили позаниматься сексом, а сын от них не отставал. Папа предложил ему поиграть в железную дорогу и сказал, что он паровоз, мама рельсы, а сын труба. Папа разогнался. Сын упал со спины, а потом поднялся и сказал, мол, ебитесь дальше без трубы, — прошептал сквозь смех грузин.       Машина поехала. Гела развернулся и отправился в сторону Редакова, пока не приблизился к городу. Подъехав к своему дому, Циклаури остановился возле подъезда и, ощущая себя таким довольным, таким бодрым после страстного секса, зашёл в подъезд и поднялся на нужный этаж.       Дома его встретила Диана. Девушка играла с Милой и веселилась, глядя на дочку некогда любимого человека. Услышав звук поворота ключей, Алмазова взяла девочку на руки и подошла встречать парня. Увидев его на пороге с лучезарной улыбкой на лице, она посмотрела на него и спросила:       — Ты где был?       — У Наташи Марковой. Завёз ей краску.       — Гел, ты едешь на машине. Тебе быстро до Точилино добраться. Что ты с Наташкой делал?       — Отпусти Милу, и мы с тобой поговорим. Это недетский разговор.       Диана поставила девочку на пол. Мила подбежала к отцу и обиженно посмотрела на него. Взяв малышку на руки, Гела обнял её и сказал:       — Тише-тише. Всё хорошо. Папа с тобой.       Девочка прижалась к папе, словно простила его за задержку. Гела погладил её тонкие волосы и спросил:       — Что кушала?       — Кафу.       — Какую?       — Ману.       — Манную кашу ела? — спросил Циклаури у гостьи.       — Да, Гел, она поела манную кашу, — ответила Диана и отправилась в дальнюю комнату.       Поставив Милу на пол, молодой человек отправился за девушкой. Девочка убежала в большую комнату, и котята носились, увлекая за собой маленькую хозяйку. Малышка прыгала и громко кричала:       — Мяу! Коша мяу!       Алмазова обиженно посмотрела на него и отвернулась к окну. Гела подошёл к ней и, посмотрев в её глаза, спросил:       — Диан, ты обиделась? Ревнуешь?       — Нет. Я просто чувствую себя брошенной. Но это не ревность. Ты что хотел сказать?       — Я спал с Наташей. Да, я с ней спал. Диан, ты сама меня бросила. Что за ревность? Мне что, теперь монахом жить?       — Нет. Но можно было предупредить, что задержишься? Тамина Анатольевна ушла мыть подъезды, чтобы хоть что-то заработать, а ты с Наташкой кувыркаешься. Хорошо, что дома я.       — Прости...       — Мила плачет, тебя ждёт, а ты где-то трахаешься.       — Ты сама меня бросила. Какие претензии? С Наташкой я всего один раз переспал. Ей хотелось, и мне тоже. Что такого в том, что я это сделал? Я тебе не изменял, когда мы с тобой встречались. Я никому не изменяю. Я с двумя женщинами одновременно не встречаюсь. С одной повстречаюсь, потом брошу. Наташе я ничего не обещал. Она тоже мне ничего не обещала. Ну захотела она. Я тоже захотел. Если хочешь, то мы можем здесь ночью.       — Я не хочу. У меня нет желания.       — Я тебя понимаю. Ты не переживай. Береги ребёнка и позаботься о своём здоровье.       — Нашёлся тут добряк! — заявила Диана, но Гела, покидая комнату, не услышал её.       Циклаури зашёл в зал и смотрел, как Мила собирала игрушечную пирамидку, складывала кубики. Гела смотрел на малышку и прошептал:       — Надеюсь, ты будешь счастлива в личной жизни... У тебя появится достойный мужчина. Не такой, как я.       Шло время. Диана продолжала жить дома у Гелы и присматривать за малышкой, пока Тамина пыталась что-то заработать на рынке. Цицино нянчилась со своими дочками, ощущая недосып. Владимир помогал ей, присматривая со своими девочками. Наринэ гуляла с подружками и иногда приходила в гости к сестре, чтобы поиграть с племянницами, пока та отдыхает. Гела продолжал ходить на работу и время от времени гостить у Наташи, снимая таким образом всё накопившееся напряжение. Алмазова трогала живот и замечала, что он начал расти, что её положение стало заметным.       Закончилось жаркое лето, и наступила осень. Первое сентября Диана собрала в сумку тетрадки. Когда Тамина зашла в квартиру присмотреть за Милой, Алмазова стояла перед большим зеркалом в ярко-синем платье и, поправляя светлые волосы с синим ободком, накрасила лицо в ярко-синие тени и алую помаду.       — Ты куда так нарядилась? — задала вопрос Циклаури.       — В институт. Пусть теперь на меня Никитка и Наташка смотрят. Пошли они вон. Мне и без них хорошо, — отрезала Диана, гордо поднимая голову.       — Хорошо. Покажи им обоим, что ты счастлива и без них, — вставил Гела, застёгивая рубашку, завязывая галстук.       Накинув на плечо небольшую сумку с тетрадями и ручками, Алмазова быстро вышла из подъезда и направилась в сторону остановки. Циклаури покинул дом и, сев в машину, заметил перед собой идущую девушку. Заведя двигатель, Гела подъехал к Диане и, остановившись возле неё, предложил:       — Давай, я тебя отвезу и потом поеду на работу. Ты знаешь, что я найду нужную дорогу. И чего меня не подождала?       — Хорошо, Гел, — ответила Алмазова и села на заднее сидение.       Машина подъехала к пединституту быстро. Диана вышла из «Жигулей» и направилась к входу. Зайдя в нужную аудиторию, девушка встретила нескольких сокурсников, и среди них были Марина Лазарева и Наташа Рязанова. «Подруги» посмотрели на Алмазову. Соперница спросила:       — Ты что, решила Никиту к себе привязать? Он мой, а ты ему со своим выблядком даром не нужна. Да ты ему и так была не нужна.       — Да мне пофигу на этого Никиту, — отрезала Диана. — Совет вам да любовь! Живите долго и счастливо.       — Даже не приревнуешь? — поинтересовалась Лиза Ковалёва.       — Какой в этом смысл? — спросила Алмазова. — От этого он ко мне вернётся?       — Да она от своего чурки беременна! — сообщила Марина всей группе. — Трахалась с ним, вот и залетела от него. Наверное, поэтому не хочет возвращаться к Никите. Ребёнок-то не от него.       — Вот такая ты подруга? — усмехнулась Диана, стараясь не показывать, как ей больно от предательства людей, которых она считала близкими.       — А что такое? — зло рассмеялась Лазарева. — Ты же спала с чуркой. Поэтому тебе стыдно возвращаться к Никите.        — Ерунду не неси! Ты свечку держала, раз у тебя такие сведения, от кого у меня ребёнок? — спросила Алмазова.       Прозвенел звонок, и студенты сели за парты. Зашёл преподаватель и, познакомившись со студентами, рассказывал первую лекцию. Сидевшая одна за партой Диана, чувствуя себя униженной, слушала доцента и записывала самое важное, что нужно было.       Наступил большой перерыв. Алмазова одна ела салат из квашеной капусты и запечённую куриную грудку. Марина, Наташа и Никита сели за столик, стоявший поблизости, и громко разговаривали.       — Какая же она дура, — заявила Лазарева.       — И ты ещё с ней встречался? — спросила Рязанова.       — Да она вообще какая-то дура. Вечно скандалит, вечно зудит и постоянно спрашивает, — добавил Апарин. — И ещё суёт свой нос куда не надо.       — И ещё ребёнка от своего чурки рожать собралась, — вставила Марина.       — Да мне какая разница? Она же не мне его подсунула. Пусть этот чурка сам его воспитывает, — отрезал Никита.       — Зато сам видишь, что она шалава, — продолжала Лазарева. — Бросила этого чурку ради твоей мордашки, а теперь к нему опять бегает и спит с ним. Ещё ребёнка от него носит.       — Как тебе не противно было с ней спать? — вторила ей Рязанова.       Диана сжала в руке вилку и готова была вскочить из-за стола, схватить вероломного парня за грудки и кричать: «Это твой ребёнок! Твой!». Но ей не хотелось тратить время на крики. Алмазова быстро поела и встала из-за стола, чтобы не слушать эту грязь.       Оставшиеся две пары девушка обдумывала услышанное и осознавала, что такие змеи оказались её друзьями. После конца пар Диана вышла из института и одиноко добрела до остановки. Стоя возле трамвайной линии, Алмазова смотрела вдаль, дожидаясь вагона, держащего путь в сторону Точилино.       Нужный трамвай подъехал. Диана зашла в салон и, оглядевшись в сторону, нашла свободное место. Сидя перед окном, Алмазова смотрела на проплывающие мимо сталинки и размышляла о жизни. Из её глаз текли слёзы, которые она сдерживала.       «Как так? Те люди, с которыми я дружила и общалась, так со мной поступили? Что я им сделала? Зачем они такую грязь обо мне рассказывают?»       Диана не заметила, как трамвай остановился на «Мелькомбинате». Алмазова вышла из вагона и направилась в сторону двух пятиэтажек, оплакивая предательство двух подруг и бывшего парня, отца своего ребёнка. Девушка пришла домой к грузину. Увидев заплаканную Диану, Тамина оставила Милу играть с пластиковыми динозавриками и, подойдя к ней, спросила:       — Ты плачешь? Что случилось?       — Это я виновата. Я предала Гелу и получила расплату, — ответила девушка и заплакала ещё горше.       — Диан, не надо плакать. Не вреди ребёнку. Ты не виновата. Многие сталкиваются с предательством. Ты Геле честно созналась, что разлюбила его и решила не мучить ни себя, ни его. Ты его не предала. Вы так и остались в хороших отношениях.       Решив успокоиться, Диана отложила сумку с тетрадями, переоделась, пообедала и побежала играть с маленькой Милой. Глядя на девочку, игравшую с разноцветными кубиками, на которых написаны буквы русского алфавита, Алмазова улыбнулась и прокомментировала:       — Надеюсь, тебе не придётся столкнуться с Иудами, как столкнулась я. Меня обвинили в том, чего я не делала, и облили грязью.       — Что с тобой случилось? — поинтересовалась Тамина.       — Моя теперь уже бывшая подруга сказала, что мой ребёнок не от Никиты, а от Гелы. Но, как вы говорите, мамой клянусь, что с ним не спала. Я спала только с Никитой. У вас только три внучки. Мой ребёнок не от Гелы.       — Если бы вы с Гелой сошлись, то он бы мне об этом сказал. Он бы предположил, что это может быть его ребёнок. Но это не его ребёнок.       — Я знаю. Гела не умеет врать. И не любит это делать.       Диана продолжила присматривать за Милой и погладила уже выросший живот. Ощущая толчки маленьких ножек, Алмазова сказала:       — Надеюсь, что ты будешь счастлив. Что будешь хорошим человеком. Что твоя жена или твой муж будут рады с тобой жить.       Через несколько часов Гела вернулся домой, принеся с собой полные пакеты с едой. Переодевшись в домашнюю одежду, Циклаури сообщил матери и бывшей любовнице:       — Как вы знаете, у меня завтра день рождения. Хорошо, что завтра суббота. Сегодня мы с мамой наготовим столько еды, что вечером гости будут очень рады. Я пригласил уже всех друзей. Так что вечером мы все вместе соберёмся и отметим мой день рождения. Завтра мне исполнится двадцать четыре года.       — Конечно, Гело. Лучше начнём сейчас, чтобы успеть к завтрашнему дню, — с улыбкой сказала сыну Тамина.       Гела быстро поужинал. Мать и сын принялись готовить лобио из фасоли и мариновать мясо, чтобы порадовать гостей. Диана нарезала салат «Мимоза». Мила сидела за столом и играючи катала тесто для хинкали. Циклаури бросил взгляд на её лицо и заметил, что девушка явно расстроена. Молодой человек задал ей вопрос:       — Диан, ты расстроена? Скажи, что случилось.       — Мои подруги, Наташа и Марина, меня предали. Они говорили про меня гадости и ещё сказали, что мой ребёнок не от Никиты, а от тебя. Никита тоже говорил гадости, что я якобы с тобой спала, раз не пыталась убедить его, что это его ребёнок.       — Какой из него отец, раз он просто поиграл и бросил? — прокомментировал Гела. — Диан, мы с тобой. Неважно, чей это ребёнок, мы поможем. Я знаю, что это не мой ребёнок. Завтра я приду и поговорю с Никитой как мужчина с мужчиной. Пусть знает, что «чурка», как он меня называет, за тебя заступится. Мамой клянусь — он у меня поговорит!       Наготовив на день рождения сына разные блюда, Тамина отправилась к себе домой. Циклаури и Алмазова присматривали за малышкой, ощущая себя супружеской парой с их общим ребёнком, коим являлась Мила.       Наступил новый день. Гела привёз Диану в академию. Припарковав машину во дворе, Циклаури шёл с Алмазовой и задал ей вопрос:       — Кто этот козёл Никита Апарин?       — Вот он. Стоит со своими дружками. — Девушка указала на нагло ухмылявшегося молодого человека, разговаривающего со своими друзьями.       Ничего не говоря, Гела подбежал к нему и, схватив за плечо, заявил:       — Слышь, Никитос, поговорить с тобой надо.       — Это ты тот чурка, который с Дианкой ебался?       — Рот прикрой! — отрезал Циклаури и потребовал: — Пошли! Разговор к тебе есть! Поговорим без твоих дружков!       Гела и Никита отошли в сторону за ворота. Глядя на соперника, Циклаури схватил его за грудки и задал вопрос:       — Ты почему слушаешь этих сплетниц?       — Да потому что... — отрезал Апарин, не зная, что сказать в ответ.       — Я не призываю тебя воспитывать Дианиного ребёнка. Мамой клянусь, что он не от меня. Но предупреждаю — если ты, козлина, хоть словом или делом обидишь Диану, то берегись, набичвари ! Ты будешь молить о пощаде, но я тебя не пощажу.       Гела отпустил Никиту и тот поплёлся к своим приятелям, ощущая себя побитой собакой. Не успокоившись, Циклаури подошёл к Алмазовой и задал вопрос:       — Где эти две трещотки, Марина и Наташа?       — Надеюсь, ты их не будешь бить... — пробормотала Диана.       — Нет. Просто поговорю с ними, чтобы они держали свои гнилые языки за зубами и дали тебе спокойно доучиться. Где они обычно бывают?       — Вот они! — Диана кивнула в сторону двух девушек, мило щебечущих о чём-то своём.       Грузин подошёл к ним и, преградив им дорогу, задал вопрос:       — Вам что Диана сделала, раз вы так с ней поступили?       — Тебе-то что, чебурек? — дерзким голосом ответила Марина.       — Как же вам не стыдно? Мне очень хочется вас ударить, но родители меня учили не бить девочек. Но скажу вам одно — если вы хоть словом или делом обидите Диану, то будете иметь дело со мной. Поняли? — С этими словами Гела продемонстрировал им кулак.       — Да пошёл ты, чурбан! — отрезала Наташа. — Нашёлся тут шлюхин защитничек.       — Ты ничтожество, — не остался в долгу Циклаури. — Надеюсь, что ты будешь очень долго плакать, когда в Никите разочаруешься.       — Он меня любит, а эту идиотку просто использовал!       Поняв, что ничего не добьётся, Гела посмотрел на Диану и с грустью прокомментировал услышанное:       — Как же ты с такими змеями дружила? Не заметила, что они оказались конченными.       Алмазова ощутила пустоту, словно осталась без почвы под ногами. Циклаури положил ей руки на плечи и сказал:       — Не переживай. Теперь они знают, что я с тобой, и побоятся тебя трогать.       — Спасибо, Гел. Ты настоящий друг.       Диана отправилась в родную alma mater. Зло посмотрев в сторону бывших подружек Алмазовой, Гела сел в машину и, заводя мотор, про себя размышлял:       «Вот так вот разочаровываешься в друзьях... Были такие хорошие, но потом мало того, что бьют ножом в спину, так ещё с садистским наслаждением проворачивают его, причиняя боль».       Когда «Жигули» завелись, Циклаури поехал по проспекту Пионерскому, повернул руль в сторону улицы 25 лет Октября и отправился домой. Подъехав к серому пятиэтажному дому, Гела поставил машину напротив своего подъезда и, зайдя в свою квартиру, сообщил матери:       — Я проучил тех, кто обидел Диану. Только вряд ли они что-то поняли. Никите пригрозил, что ему конец, а этих двух профурсеток просто по-мужски предупредил. Но я их пальцем не тронул.       — Гело, ты молодец. Заступился за девушку. Хорошего сына я воспитала.       — Я не терплю, когда моих друзей обижают. А теперь, давай доготовим всё, что начали.       Мать и сын стояли у плиты и готовили разные блюда на день рождения. После окончания занятий пришла Наринэ, а вскоре после пар к ним присоединилась Диана. Поставив большой стол в зале, Тамина накрыла его белой скатертью с цветами и расставила разные блюда; сациви, чахохбили, пирог «Чижи-Пыжи», лобио из фасоли, пхали, рулетики из баклажанов, хинкали, хачапури, салат «Мимоза», «Сельдь под шубой» и «Винегрет».       Через несколько часов позвонили в дверь. Гела открыл, и на пороге стояли Валера Доржиев и Паша Теплов. Вручив парню новый брелок для ключей в виде выточенного из дерева динозавра, друг сказал:       — С днём рождения!       — Спасибо. Проходите, — пригласил гостей Циклаури.       Только парни сели за стол, снова зазвенел звонок. Тамина открыла дверь и встретила семью Шенгелия. Джамал зашёл в квартиру и, встретив именинника, вручил ему подарок — складной нож.       — Этим ножом ты сможешь открыть пиво, пообедать в походе, — пояснил Нико, демонстрирую подарок.       — Большое спасибо, — с улыбкой ответил Гела, принимая подарок.       Вскоре пришли Наташа Маркова с двумя детьми, Андрей Куприн с Верой и Максом, семья Когониа. Приняв всех старых знакомых и посмотрев, как они садятся за стол, Циклаури рассматривал новые подарки: коробку конфет от Марковой, синий с белым узором галстук от Куприна и большую корзинку с букетом цветов от Тенгиза. Именинник встретил пришедшую Шахнозу с Саидом, у которых не так давно гулял на свадьбе. Вспомнив счастливых глаза второй раз выходящей замуж девушки, Гела с улыбкой спросил:       — Как вы поживаете?       — Душа в душу, — ответила Рустамова.       Саид вручил ему подарок. Гела развернул и увидел сборник рецептов таджикской кухни. Мужчина посмотрел на именинника и сказал:       — Надеюсь, тебе понравятся наши блюда.       — А где Мавия?       — Я Мавию отвезла к Сениной маме, — сказала Шахноза. — Она её бабушка и имеет такое же право общаться с внучкой.       — Как там его мама?       — Хорошо, только у неё голова постоянно болит. Но она может присмотреть за малышкой.       Через пару минут пришли Владимир и Цицино. Вкатив огромную коляску в коридор, Коровин сказал:       — С днём рождения!       Вручив ему подарок в виде пены для бритья, зять зашёл в комнату и сел за стол. Цицино оставила коляску с девочками в небольшой комнате и сказала:       — Если что, я за ними присмотрю.       Начался праздник. Наринэ включила магнитофон, засунула в него кассету, закрыла и нажала на «play», отчего по большой комнате растеклась песня на грузинском языке, создавая атмосферу другого мира, необычного и самобытного. Гела налил гранатовый сок в бокал и рассказал свой первый тост:       — Есть у меня хорошая подруга. Она вышла замуж не за того, и муж её бил. Потом они развелись, но муж продолжил ходить к ним. Он избил свою мать, а жена родила и вновь вышла замуж за человека, который оказался хорошим мужем и отчимом. Так выпьем за то, чтобы у нас было счастье, несмотря на все наши ошибки.       Гости с именинником чокнулись и выпили гранатовый сок. Саид и Шахноза ощутили на себе пристальные взгляды других гостей, отчего им было немного неловко, хотя они понимали, что именинник рассказал этот тост не в обиду им, а просто хотел таким образом подбодрить их. Гела положил себе в тарелку чахохбили и наблюдал за гостями, разговаривавшими обо всём и ни о чём, за детьми, долго не видевшимися со своими друзьями. Циклаури заметил, что Диана как-то пронзительно смотрит на Наташу, отчего его невольная любовница, с которой он часто встречался этим летом, чувствовала себя неуютно. Грузин понимал, что Маркова не из робкого десятка и не будет молчать.       Диана вышла на балкон, ощущая духоту. Наташа отправилась за ней и, когда женщины очутились на «свежем воздухе», сказала ей:       — Я знаю, что ты раньше была девушкой Гелы. Чего ты на меня уставилась? Он тебе говорил, что теперь он со мной?       — Да знаю, что он с тобой спит, когда раз в неделю приезжает к тебе снять напряжение. Только не надейся, что он на тебе женится.       — Мне не нужна свадьба, — отрезала Маркова. — Мне просто нужна мужская ласка. Ты же понимаешь? А замуж выходить не собираюсь ни за кого. Зачем мне какой-то мужик в доме?       — Ну мало ли. Детям отец нужен.       — Знаешь, иногда лучше никакого отца, чем какой-то козёл. Три года назад пыталась сойтись с мужчиной, но он начал воспитывать Женю и Веню кнутом. Заставлял их мыть его ботинки, причём голыми руками, и ещё заставлял выходить зимой на улицу в одних штанах типа для закаливания и чистить полы зубной щёткой. Это у него такие армейские методы воспитания.       Я его выгнала из дома, так он мне ещё напоследок сказал, что я ни одному мужику не нужна с двумя детьми. Я ему ответила, что я своим детям нужна, а он со своим скверным характером и тираническими замашками никому не нужен. Только дурочке, которой всё равно, с кем жить.       Мне потом ещё соседи донесли, что он живёт с какой-то женщиной и конкретно издевается над её дочерью — заставляет мыть полы голыми руками, выливает ей в лицо не так приготовленный суп, кладёт немытые тарелки ей в портфель, выбрасывает мусор в её шкаф, избивает и обзывает её выродком и шалавой. А мать его защищает. Бедная девочка уже не знает, куда деваться. Постоянно сбегает из дома.       — Какой ужас. Хорошо, что моя мама не приводила отчима на нашу территорию, — прокомментировала Алмазова. — Но она променяла меня на мужика. Неужели он ей важнее меня?       — Ты уже взрослая и сама должна нести ответственность за свои поступки. Мне всё равно, что ты пока живёшь у Гелы. С чего ты взяла, что твоя мама должна тебе помогать? Мне никто не помогал, когда я родила Женю и Веню. Я работала в магазине и привозила детей в коляске с собой.       — К чему ты это сказала? Думаешь, мне что-то надо от матери? У неё своя жизнь, а у меня своя. Ты своим детям то же самое скажешь?       — Нет. Мои дети вырастут умными людьми, которые понимают, что такое ответственность. Мужик должен знать, что такое ответственность. Я не хочу, чтобы они были такими, как тот, кто тебе ребёнка заделал.       Диана хотела накричать на «соперницу», которая говорила ей такие слова. Неожиданно на балкон вышли Владимир и Андрей. Прикурив сигарету, Коровин спросил:       — Что за шум, а драки нет?       — Мы просто разговариваем, — отозвалась Наташа.       Ощущая тошноту от запаха сигареты, Диана ушла с балкона и села за своё место. Наевшись мяса и салатов, дети бегали и играли, громко шумя. Чип и Дейл спрятались от них под кроватью. Цицино вставала из-за стола, присматривала за детьми, чтобы они не нахулиганили. Когда Уля и Юля начинали плакать, мать укачивала каждую девочку и, напевая «Иавнану», приговаривала:       — Вся родня с вами. Мама вас не бросает. Не бойтесь.        Гела посмотрел на вышедшую из балкона Диану и, когда она села за стол, задал ей вопрос:       — О чём вы с Наташкой говорили?       — Да так. Мы высказали друг другу что хотели. Я знаю, что она просто твоё увлечение, — прошептала Алмазова. — Если бы ты мне изменял, то это было бы другое дело. А так какое мне дело, раз мы ещё три года назад расстались?       Андрей с Владимиром покурили и вернулись к столу. Гела и гости продолжили отмечать день рождения. Циклаури поднялся с наполненным гранатовым соком бокалом и сказал:       — Снова скажу тост! Не так давно одна моя подруга встречалась с парнем, но он встречался с другой. Подруга оказалась беременна, и бабушка выгнала её из-за общественного порицания. Я приютил её. Её подруги облили грязью перед всеми знакомыми. Так выпьем теперь за то, чтобы у нас всегда были хорошие друзья, которые не предадут. Не предавайте близких несмотря ни на что. Они у вас одни.       Гости снова чокнулись и выпили за дружбу. Диана покраснела. После тоста Валера подошёл к Циклаури и задал ему вопрос:       — Ну что там у тебя?       — Теперь встречаюсь с Наташей. Раз в неделю приезжаю к ней, и мы довольны.       — Эх, Циклаури. Ты не меняешься. Ты дочку без мамы оставил и продолжаешь пользоваться женщинами.       — Я ими не пользуюсь, а просто делаю приятно и им, и себе. Многим одиноким женщинам нужна ласка. Не выходить же ей замуж за первого встречного, который ещё и в постели не очень. Удовольствие в сексе очень важно для обоих.       — Ты неисправимый кобель, — прокомментировал Доржиев.       — Зато ты, Валера, такой верный. Всем бы парам так жить. У вас с Пашей очень крепкая и счастливая любовь. Не то, что у некоторых мужчин и женщин.       — Только мама у меня просит внуков, — вмешался в разговор Паша.       — Лучше не надо, если не хочешь, — ответил Гела. — Живи так, как хочешь ты, а не так, как хочет мама.       Праздник продолжался. Гела и его родные, его друзья пили гранатовый сок, ели грузинские и русские вкусности и наслаждались грузинской музыкой, играющей фоном. Уже вечером гости разъехались по домам. Гела, Диана и Мила остались одни в квартире.       Убрав стол и сделав из гостиной спальню, Гела вернул кроватку Милы в зал и уложил её спать. Приняв ванну, Диана ушла в другую комнату и крепко уснула, ощущая усталость. Циклаури взял на руки дочь и с улыбкой сказал:       — Вот мне и двадцать четыре. Уже совсем взрослый.       Прошли четыре месяца. В середине декабря случилось радостное событие в жизни Дианы Алмазовой. Она вышла из роддома с маленьким мальчиком на руках. Держа попискивающий свёрток, девушка смотрела на падающие снежинки и про себя подумала:       «Как же хорошо, что такое событие случилось в моей жизни... Теперь я не одна. Со мной самый любимый человек. Мой сынок. Герочка».       Подъехав к родильному дому, Гела посмотрел на бывшую возлюбленную. Даже после родов она была прекрасной принцессой со светлыми спутанными волосами, лежащими на сером драповом пальто. Молодой человек вышел из «Жигулей» и, подойдя к молодой маме, задал вопрос:       — Как вы себя чувствуете?       — Уже хорошо, — слабо улыбнувшись, ответила Диана.       — Как назвала?       — Всё-таки решила назвать его Герасим. Почти как тебя, только Гера.       — Хорошее имя. Поедем получать свидетельство о рождении. Чур, я буду его крёстным, если надумаешь крестить.       — Ладно, Гел. Ты был со мной в трудную минуту, поэтому назначу тебя крёстным. Будешь оберегать моего сыночка.       Прижимая к груди конверт с новорождённым, Диана устроилась на заднем сидении. Гела сел за руль и отправился в сторону ЗАГСа. Алмазова смотрела на личико сына с прикрытыми глазками и ощущала себя самой счастливой на свете. Её не волновало мнение бабушки, бывшего парня и подружек, оказавшихся вовсе не подружками.