Нежный цветок
30 января 2021 г. в 21:37
Март и апрель пролетели быстрыми птицами. В свободное от работы время Гела встречался с Дианой и прогуливался по улицам Новокузнецка. Идя по весеннему проспекту, Циклаури держал Алмазову за руку и спрашивал её о происходивших в жизни событиях:
— Диан, что у тебя в институте? Как у тебя дела?
— Всё хорошо. Мы с Наташей Рязановой и Мариной Лазаревой болтали. Обсуждали любовный роман. «Джейн Эйр». Очень интересный. Зачитаешься.
— Чем он интересен?
— Не знаешь, что может ожидать от этой жизни Джейн, главная героиня. Как она справилась со всеми трудностями. То её родственники издевались над ней, то в пансионате чуть не нажила врагов из-за директора, наслушавшегося речей её тётки и передавшего это другим девочкам и учительнице. В пансионате она смогла себя проявить. Когда окончила учёбу, нашла работу гувернанткой. И встретила мужчину, отчима её протеже. Они собирались обвенчаться, но оказалось, что он женат на сумасшедшей. Не по любви, а по расчёту.
Диана остановилась; Гела, заинтригованный пересказом, задал вопрос:
— А дальше что? Уже стало интересно.
— А дальше она сбежала. Так получилось, что она попала к своим незнакомым родственникам, и они стали для неё настоящей семьёй. Всё было нормально, но потом она вернулась к тому мужичку. Его сумасшедшая жёнушка подожгла дом, и он чуть не сгорел, но ослеп и остался без кисти руки. Она его долго убеждала, что так же любит и будет верна ему. Всё же они обвенчались.
Гела задумался над пересказом. Он никогда не читал подобные книги и вряд ли читал бы их, но рассказанная история произвела на него глубокое впечатление.
— Диан, — начал Циклаури, — а если бы с твоим любимым человеком что-то случилось, ты бы осталась?
— Знаешь, в этой жизни может быть всякое. Но я бы осталась со своим мужчиной. Если один человек любит другого, то он должен быть с ним. Иначе это предательство.
Из-за этого ответа юноша почему-то вспомнил Валеру и Пашу и неожиданно сменил тему, задав Алмазовой неловкий вопрос:
— Как ты относишься к людям, которых влечёт к своему полу? Геям, лесбиянкам?
— Я просто не понимаю это, но если люди любят друг друга, то почему бы им не быть вместе? Даже если они одного пола. Только знаю, что это ненадолго. Но всё равно — зачем осуждать людей? Они выбрали себе такой путь. Пусть даже человек одного с ними пола, но всё равно. Зачем идти против себя и угождать кому-то?
— Я тоже это не понимаю, но принимаю. У меня друг любит другого парня. Смотрю на них и вижу, что они счастливы.
— Это хорошо, что они счастливы. Кстати, ты не хочешь рассказать, какие книги читал ты? — перевела разговор на другую тему Диана.
— В очередной раз перечитываю книгу Эдмона Гамильтона «Звёздные короли». Интересная космоопера.
— О чём она?
— О том, как человек из настоящего переместился на несколько веков вперёд и попал в тело принца. Там он смог победить инопланетного захватчика и даже найти свою любовь, невесту принца, которую тот уважал, но не любил, потому что любил другую девушку.
— И как всё закончилось?
— После победы он вернулся к себе, в настоящее время, и в тело девушки-коматозницы переместилась его возлюбленная. Невеста принца.
— Уже хочу почитать эту книгу. Дашь почитать?
— Хорошо. Когда закончу читать, дам тебе.
Молодые люди гуляли по улице и смеялись, обсуждая прочитанные книги и философию любви, не замечая, что солнце уже начало медленно приближаться к горизонту.
— Пора домой, а то бабушка ругаться начнёт, — дрожащим голосом сказала Диана.
— Давай, я тебя провожу. Мало ли, что по дороге произойдёт. Опасно таким красавицам одним по улице разгуливать.
Циклаури взял Алмазову за руку и крепко сжал, словно боясь упустить её. Девушка шла с ним и наслаждалась весенним вечером. Дойдя до остановки, молодые люди сели в трамвай и отправились в сторону остановки «Левый Берег». Диана села к окошку и смотрела на зимние пейзажи. Гела сидел рядом и гладил её руки, словно она мёрзла, хотя в трамвае было тепло.
Молодые люди приехали к «Левому Берегу» и вышли из вагона. Гела держал свою девушку за руку и смотрел на горящие фонари. Влюблённые не заметили, как дошли до высотки и остановились перед знакомым подъездом. Алмазова, обняв парня, коснулась губами его губ. Циклаури ответил на ласку и касался своим языком её нёба, её языка, словно пробуя на вкус. Гладя её светлые волосы, юноша не мог оторваться от своей возлюбленной. Казалось, что время остановилось.
Диана оторвалась от его губ и смотрела в его пронзительные чёрные глаза, рассматривала его большой орлиный нос, его светлую улыбку, гладила его роскошные тёмные волосы. Гела нежно касался спины девушки.
Молодые люди прощались, не замечая, что за ними наблюдает бабушка. Зинаида Аркадьевна смотрела на внучку, обнимавшуюся с парнем. Она переживала за девушку и про себя думала:
«Ох, Дианка, принесёшь в подоле, как Лизка, мамка твоя».
— Спасибо, Гела, за этот вечер. Люблю, когда мы вместе гуляем по городу и катаемся на трамвае.
— Удачи. Не ругайся с бабушкой. Всё будет хорошо. Надеюсь, что она тебя поймёт и меня примет.
Алмазова бежала к подъезду, касаясь кончиками пальцев чуть припухших от страстного поцелуя губ, вспоминая этот головокружительный момент. Когда девушка поднялась на пятый этаж и зашла в квартиру, бабушка встретила её тяжёлым взглядом.
— Опять ты со своим чуркой целовалась?
— И что с того? Я не кисейная барышня. Имею право проявить чувства. И потом — двадцатый век во дворе. Уже никто не смотрит на девственность и прочее.
— Твоему будущему мужу будет приятно узнавать, что у тебя мандень попорчена, а? Как думаешь?
— И что? Мне кто-то за сохранённую мандень бриллианты подарит?
— Ты ничего не понимаешь. Ты приличная девочка. Ты должна понимать, что разврат ни к чему хорошему не приводит.
— Бабушка, мы с ним просто поцеловались. К тому же Гела очень добрый. Он ни разу меня не обидел и не оскорбил. Не надо так к нему относиться. Да, он грузин, но важна не национальность. Важно отношение человека.
Зинаида Аркадьевна не знала, что сказать. Когда Диана зашла в свою комнату, старушка проворчала:
— Говорила же, не связываться с этими шалавами. Сама такой станешь. Уже начала искать приключения на свою мандень. Ещё эту фигню читаешь. Кто в здравом уме будет читать эти развратные романы?
Внучка была в шоке от самой себя — впервые в жизни она нагрубила бабушке. Обычно Диана просто молча соглашалась со строгой Зинаидой Аркадьевной, но в тот раз высказала ей всё, что думала по поводу сохранения девственности до брака.
Диана закрылась в комнате и продолжала читать очередной любовный роман. Изучая эти строки, Алмазова представляла себя на месте главной героини, какой бы та ни была. Каким бы ни был возлюбленный этой вымышленной девушки, на его месте неизменно воображался Гела Циклаури. Диана представляла не только объятия и поцелуи. Она хотела близости с ним. Хотела, чтобы он заполнил её собой, научил её движениям любви.
Алмазова не слушала бабушку и не убеждала себя, что в её тайных желаниях есть что-то постыдное. Она впервые встретила молодого человека, полюбила его. Первый поцелуй уже был в её жизни. Остаётся только близость. Единение тел. Об этом мечтала Диана.
Тем часом Гела вернулся домой. Когда Циклаури переоделся в футболку и трико и вышел из комнаты, Цицино посмотрела на брата и с улыбкой молвила:
— Тебя дома не застанешь. Где ты всё время пропадаешь?
— Вчера работал, а сегодня прогулялся с Дианой.
— Познакомишь нас с ней? — вмешалась Наринэ в разговор.
— Я тоже хочу узнать, с кем ты встречаешься, — вставила Тамина. — Она действительно такая интересная, как ты говоришь?
— Да, Диана — самая красивая девушка на свете. И с ней интересно поговорить хотя бы о любовных романах.
— Тогда позовём Джамала, Таню, Нико, Катю и Серго, — улыбнулась Цицино. — Они тоже хотят посмотреть на Дианку. Кто же эта девочка?
Послушав среднюю сестру, Циклаури подбежал к телефону и набрал номер. Диана быстро подлетела к трубке, чтобы бабушка не перехватила, и ответила на звонок.
— Гел, привет. Наконец-то ты позвонил. Как до дома добрался? Без приключений?
— Да, Диан. Я приехал быстро и без приключений. Хочешь ко мне в гости? С моей семьёй познакомиться?
— Хочу. Очень хочу увидеть твою семью. Мы уже два месяца встречаемся, а я с твоей семьёй до сих пор незнакома.
— Я бы познакомился с твоей семьёй.
— Не думаю, что бабушка это захочет. Она к нерусским плохо относится. Думает, что ты меня совращаешь.
— Я не трону тебя, если ты этого не захочешь.
— А если захочу?
— Не хочу, чтобы твоя бабушка устроила мне головомойку.
— Ничего страшного. Я попытаюсь убедить бабушку, что ты хороший. И знаешь, я уже с нетерпением жду, когда домой к тебе приду. Когда ты свободен?
— В воскресенье.
— Отлично. Значит, приезжаю к тебе. С твоими друзьями я познакомилась, а теперь с твоей семьёй увижусь. До встречи.
— До встречи.
Положив трубку, Диана предвкушала знакомство с семьёй молодого человека. Ей хотелось встретиться с его мамой, с его сестрёнками и двоюродными братьями, о которых он многое рассказывал. Алмазова коснулась своих губ кончиками пальцев и ощущала тот горячий поцелуй. Ей хотелось большего, но не знала, как сказать об этом Геле.
«Как я хочу его, — думала девушка. — Только где нам заняться любовью? Знаю, что у нас есть дача на Форштадте, только бабушка ею совсем не занимается. Старенькая уже. Сил совсем нет. И потом — согласится ли Гела? Или испугается, что бабушка устроит ему головомойку?»
Всю неделю Алмазова задавала себе эти вопросы, не находя на них ответы. Наступил долгожданный выходной день. Диана подъехала к кольцу на улице Транспортной. Выйдя из трамвая, девушка заметила, что на её ждал Гела, стоя под козырьком остановочной палатки. Подойдя к ней и протянув ей руку, Циклаури с улыбкой пригласил:
— Диана, вы согласны прийти к нам на чай?
— С радостью, Гела. Уже хочу увидеть вашу семью.
Молодые люди взялись за руки и, перейдя через дорогу, отправились на Второй Андреевский переулок. Добравшись до «сталинки» на Вокзальной улице, Гела и Диана зашли в дом, где их встретили многочисленные родственники грузина.
— Привет, Диана! — крикнула Наринэ.
— Привет, — улыбнулась блондинка. — Ты Наринэ? Гела говорил, что ты очень весёлая.
— А что Гела сказал обо мне? — поинтересовалась Цицино.
— Он сказал, что ты очень милая. И умная не по годам.
— Что мы тут стоим? Пошли чай пить, девочки, — пригласила гостью Тамина.
Девушка сняла куртку и направилась на кухню. Гела отправился с ней. На кухне за столом сидели Джамал, Татьяна, Нико, Катя и Серго. Ещё в сентябре прошлого года Нико и Катя поженились. Циклаури смотрел на большой и круглый живот невестки, понимая, что скоро станет дядей. Гела помнил, что Катя уже два года не общалась с матерью и даже не знала, как та живёт. Романчук, теперь уже Шенгелия, постепенно сблизилась с Татьяной, будущей свекровью. Мать и возлюбленная Нико со временем нашли общий язык, и Катя считала свекровь своей мамой, гораздо ближе её родной матери, а свёкра — чуть ли не родным отцом.
Алмазова рассматривала дядю, тётю, двоюродных братьев и невестку, вспоминая, что рассказывал о них Циклаури. Увидев незнакомку, Катя улыбнулась и сказала:
— Хотела познакомиться с тобой. Гела говорил, что ты самая красивая девушка на свете. Такой красавицы он нигде ещё не видел.
— Да, видимо у меня язык без костей, раз я много о вас говорю, — усмехнулся Циклаури.
— Ты обо всех говоришь только хорошее, — ответил Нико.
— Гело у нас сама доброта, — вставила Катя.
Гела, Тамина, Цицино, Наринэ и Диана сели за стол. Во время чаепития с гвезели, печеньем и конфетками семья Циклаури и их гости сидели и радостно разговаривали обо всём и ни о чём.
Цицино наблюдала за двоюродным братом и его женой. Ей тоже хотелось выйти замуж за самого красивого мужчину и родить от него ребёнка. Этим человеком был Эрлен Пирогов, молодой мужчина из соседней квартиры. Девушка-подросток смотрела на братьев с их любимыми и про себя мечтала:
«Как я хочу, чтобы ты сделал мне предложение, Эрлен. Пусть мы почти незнакомы, но ты мне нравишься. Почему ты меня не замечаешь?»
— О чём задумалась? — спросил у двоюродной сестры Серго.
— Да так. Тоже хочется любви.
— Когда-нибудь ты её встретишь. Я знаю, — утешал сестру Гела.
— Эрлен, сосед напротив, меня не замечает.
— Вся в меня! — усмехнулся Нико. — Любить и страдать — это прекрасно, не так ли?
— Приятнее любить и быть любимым. Главное, чтобы совпадало, — вставила Диана.
— Я тоже не понимаю, в чём юмор — страдать от неразделённой любви, — добавила Катя. — Не любит — смирись.
— Да, Кать, ты права, — усмехнулась Алмазова, забыв о стеснении.
Посидев с Гелой и его родственниками, попив чай и пообщавшись с ними обо всём и ни о чём, Диана посмотрела на небо в окне. Ещё не стемнело, но гости начали расходиться. Когда семья Шенгелия, наговорившись с родственниками, отправилась домой, Алмазова с улыбкой прошептала своему возлюбленному на ухо:
— Какие они счастливые. Катя и Ник просто находка друг для друга.
— Я тоже так думаю. Тебя проводить?
— Нет. Не хочу лишний раз ругаться с бабушкой из-за поцелуев. Гел, я не обижена на тебя. Просто не хочу, чтобы бабушка про тебя в очередной раз гадости говорила.
— Тебе понравилось с нами?
— Тут так хорошо. Всё именно так, как ты рассказывал о своих родственниках. Они очень интересные и весёлые. От них уходишь в хорошем настроении.
— Я рад, что тебе у нас понравилось.
Диана быстро оделась, обулась и вышла из дома. Гела стоял у окна и смотрел на выходившую девушку. Алмазова увидела стоящего Циклаури и, помахав ему рукой, скрылась за домом.
— Хорошая девочка, — сказала Тамина, подойдя к сыну. — Только я чувствую, что она немного зажатая.
— У неё строгая бабушка, которая трясётся из-за куска кожи у Дианы между ног. Боится, что кто-то обидит её внучку и плохо повлияет на неё. Даже ты так не переживаешь за Цицино и Наринэ.
— Я хочу, чтобы они сами думали и сами решали, как им жить, с кем и когда им спать, за кого им замуж выходить. Гело, мы живём в современном обществе. Уже никому не интересен кусок кожи между ног.
— Обычно мы, кавказцы, спрашиваем о девственности, но лично для меня это не принципиально, мам. Главное, чтобы человек был хороший. А что с его прошлым — это неважно.
В это время Диана вернулась домой. Зайдя в квартиру, Алмазова встретила бабушку. Зинаида Аркадьевна грозно посмотрела на внучку и снова грозно задала вопрос:
— Что, ты опять к своему чурке ходила?
— Да, бабушка, — сказала правду девушка, ибо совершенно не умела врать. — Ходила к Геле в гости. Познакомилась с его роднёй.
— Что вы там делали?
— Общалась с его мамой, двумя сёстрами, двумя двоюродными братьями и невесткой, женой одного из его братьев.
— Надеюсь, Гера не сделает тебе предложение...
— Бабушка, почему у тебя такое отношение к Геле? Что он тебе сделал? Да, он грузин. Но он хороший человек. А помнишь Володьку Ракова? Да, он русский. Но наслушался сплетен своей бабушки, что меня якобы пол-Новокузнецка отымело, обматерил меня и даже не дал объясниться. У нас отношения закончились, даже не начавшись. Ты понимаешь, что он поверил клевете?
Диана вспомнила очередной разговор с Гелой во время прогулки по весенней улице. Вспомнив о Володьке Ракове, Алмазова задала парню вопрос:
— Гел, а если бы тебе сказали, что меня отымело пол-Новокузнецка, то что бы ты ответил?
— Потребовал бы доказательства: имена всех твоих парней, кто конкретно у тебя побывал. Если обвиняет, то пусть предоставляет доказательства.
Прокрутив этот ответ в голове, внучка услышала от бабушки:
— Ох, Дианка, какая же ты упрямая. Вспомнила этого Володьку-придурка. Он просто тебя не любил, поэтому поверил в этот бред. Наверное, сама дала повод так подумать о тебе. Чтобы о тебе так не думали, будь приличной и скромной девочкой — не торопись в койку к своему Гере.
— Геле, — поправила Диана. — Бабушка. Надо судить не по национальности, а по поведению. Мы с Гелой встречаемся почти два месяца. Он мне ещё не предлагал «койку».
Не желая слушать бабушку, Алмазова отправилась в комнату читать очередной любовный роман. Она вспоминала родственников Гелы.
«Они такие весёлые. С ними так прикольно. Даже не заметила, как время пролетело. Надеюсь, что Тамина не такая ворчливая, как моя бабушка. И у него сёстры такие интересные. Жаль, что не встретилась с отцом Гелы. Интересно, каким был его отец? Гела говорил, что его отец был добрым и любящим человеком. Эх, почему у меня нет и не было такого отца?»
Диана вспомнила, как ещё она, ещё маленькая девочка с золотистыми кудрями и наивными карими глазами задала своей маме вопрос:
— Мам, а где у меня папа? У всех папы есть, а у меня нет.
— Диан, я надеюсь, что ты это поймёшь, — ответила Лиза, высокая шатенка с серыми глазами. — Просто когда я сообщила твоему папе, что скоро ты у нас будешь, он сказал мне, что я ему не нужна. Что ему не нужны дети. Поэтому он ушёл к другой тёте.
Алмазова тогда не поняла, в чём какая-то незнакомая тётя оказалась лучше её мамы. Когда девочке исполнилось двенадцать лет, к ним пришёл высокий черноволосый кареглазый мужчина средних лет, чем-то отдалённо напоминавший её.
— Привет. А кто эта девочка? — задал вопрос незнакомец, когда Диана вышла из комнаты.
— Макар, убирайся отсюда! — заявила Лиза, пришедшая в коридор. — Раз мы тебе не нужны были, зачем сюда припёрся?
— У меня есть дочь, а я не знаю? — удивился Макар.
— Я не ваша дочь, — отрезала Алмазова. — Уходите! Нет у меня отца. Раз я вам не нужна была, то уходите.
— Это ты настроила дочку против меня? — возмущённо задал вопрос мужчина.
— Макар, уходи! — вмешалась Зинаида Аркадьевна. — Не нужен ты нам! Без тебя хорошо.
Макар ушёл, хлопнув дверью. Диана посмотрела на мать и задала ей вопрос:
— Так это точно мой отец?
— Да, это он твой отец, — ответила Лиза.
— Никакой он мне не отец. Настоящий отец не бросает своих детей.
Диана никогда не жалела о своих словах об отце, ибо никогда не считала таковым Макара, который бросил её мать, из-за чего та всю жизнь была несчастлива. Девушка не держала на него зла — ей было всё равно, что он есть, что его нет.
Наступили майские праздники, а с ними и солнечные дни. Растаял последний снег. Начали зеленеть деревья. Когда выдались выходные, Гела с Дианой встретились у её дома. Выйдя из подъезда в тёплом платье и в колготках, Алмазова весело подбежала к ждущему её Циклаури и прощебетала:
— Привет! Куда пойдём сегодня?
— Сегодня отличная погодка. Давай, пройдёмся по Кузнецкому мосту и посмотрим на воды Томи.
Диана кивнула в знак согласия. Гела взял её за руку, и молодые люди отправились в сторону Кузнецкого моста. Идя по солнечной улице, Алмазова и Циклаури смотрели на деревянные дома, построенные в стиле русской избы, и наслаждались друг другом. Гела и Диана добрались до моста и шли, глядя на тёмные воды реки Томь, на горы и на дальние берега, где стоят большие многоэтажки. Мимо них проплывали машины, автобусы, грохотали колёсами по рельсам редкие трамваи.
— Правда, тут красиво? — задал вопрос Гела.
— Очень. Никогда одна сюда ходила. А тут так хорошо. Так красиво.
Дойдя до противоположного берега, Циклаури и Алмазова спустились вниз по лестнице и, стоя на каменистом берегу, смотрели на тёмные прозрачные воды реки, на круглые камни под водной гладью.
— Знаешь, почему я люблю смотреть на воды реки? — задал вопрос Гела.
— Почему?
— Волны реки тихие, спокойные. Они умиротворяют. Когда смотришь на воду, чувствуешь, что мир для тебя перестаёт существовать. Есть только ты и река. Когда я жил в Кутаиси, любил ходить на берег Риони и смотреть на эту красивую водную гладь.
Диана вглядывалась в тёмную водную гладь. Алмазова вспомнила, как она, ещё десятилетняя девочка, ходила на речку с мамой и её очередным ухажёром, чьё имя она смутно помнила — то ли Андрей, то ли Антон. Алмазова прыгала по воде, барахталась и плескалась. Сидя на полотенце с «возлюбленным» и загорая на солнце, Лиза смотрела на дочь, чтобы та не утонула, хотя в такой неглубокой реке утонуть затруднительно. Диана глядела на мать и её мужчину, решившего устроить свидание и отдых на речке.
Алмазова часто вспоминала мать. Сколько дочь себя помнила, Лизавета Алмазова днём всегда работала, а ночью уходила к очередному ухажёру. Диана вспомнила, как её бабушка и её мать ругались. Зинаида Аркадьевна отчитывала дочь:
— Лизка, ё-моё! Опять ты к своим мужикам ходишь? А кто будет с Дианкой заниматься?
— Мама, я устала. Я же не могу всю свою жизнь посвятить Диане. Мне романтики хочется.
— Как ты мне надоела. Романтика у тебя в манде зачесалась. Вон с тем мужчиной почему не осталась? Он нормальный. Не пьёт, не курит, хорошо зарабатывает. К Дианке хорошо относится. А тебе всё романтики в манде не хватает! Из-за твоей тупости он и ушёл к твоей бывшей подружке.
Грозно хмыкнув, Лиза ушла из дома, хлопнув дверью. Девочка понимала, что мама любит её, просто у неё есть другие интересы — например, мужчины. Она не должна жертвовать своим личным счастьем ради дочери.
Вспомнив это, Диана смотрела на водную гладь и думала о жизни. Когда она выросла, её мать нечасто приходила домой, чтобы поговорить с дочерью, и продолжала искать себе мужчину. Зинаида Аркадьевна только ворчала и приговаривала про себя:
— Эх, Дианка, хоть бы ты так не принесла в подоле, как твоя мать.
Диана продолжала смотреть на круглые гладкие камни под мутной водой и размышлять о жизни. Она понимала, что ей тоже хочется «романтики». И эта возможность появилась.
«Только как бы его попросить об этом?» — думала девушка.
— Диан, о чём задумалась? — отвлёк её от мыслей Циклаури.
— Просто о жизни. Сколько живу — чувствую, что прав у меня меньше, чем у старшеклассницы. С тем не встречайся, с тем не общайся. Надоело! Хорошо, что у тебя мама не такая.
— Моя мама не ставит глупые запреты мне и моим сёстрам. И потом — ты уже совершеннолетняя. Ты имеешь право делать то, что хочешь. Не бойся. Всё будет хорошо.
— Гела, понимаешь, в чём дело. Я... Я... Я... хочу... хочу... — заикаясь, Алмазова остановилась.
— Что ты хочешь? — спросил Циклаури, догадываясь о тайных желаниях девушки.
— Любви. Близкой любви. Хочу понять, что это. Хочу это почувствовать.
— Знаешь, для того, чтобы нам заниматься любовью, нужно какое-то место. У тебя не получится — у тебя бабушка дома. У меня тоже — у меня мама и сёстры дома. Какой выход?
— У нас есть полузаброшенная дача на Форштадте. Может, там мы и займёмся любовью. У бабушки уже здоровья нет возиться с грядками, а мы неплохо повеселимся, когда будем туда приезжать. Давно хочу это прочувствовать.
— Ничего страшного, что ты хочешь это. Это нормально для любого человека. Ты не побоялась мне признаться в этом. Да, я тоже это хочу.
— Хочешь быть у меня первым?
— Вот уж не знал, что девочки могут так заигрывать. Мы мало друг друга знаем, а ты уже просишь близости.
Ничего не говоря, Диана обняла Гелу и, прикрыв глаза, крепко поцеловала; Циклаури ответил на её ласку и, держа её за волосы, страстно целовал девушку, щекоча языком её нёбо. Молодые люди наслаждались друг другом, и мир для них на время перестал существовать — были только Гела и Диана. Им не хотелось отрываться друг от друга.
Остановившись, девушка посмотрела в тёмные глаза своего возлюбленного. Циклаури гладил её щёку и, нежно поцеловав, прошептал:
— Ты ещё не передумала? Я готов ждать. Когда будешь готова, тогда скажешь.
— Хорошо, Гел. А сейчас у нас немного романтики.
Циклаури легонько кивнул. Молодые люди, взявшись за руки, поднялись по лестнице на мост. Идя по дороге над рекой, Гела и Диана наслаждались друг другом, разговаривая ни о чём. Алмазова смотрела на воды Томи и про себя размышляла о своих тайных желаниях.
Гела и Диана подошли к многоэтажке, где находится квартира Алмазовых. Поравнявшись с большим зданием, молодые люди отправились по проспекту Кирова. Солнце сияло особенно ярко, словно прогоняя холода, уступая очередь лету.
— Скучаешь по Грузии? — спросила Диана.
— Да, иногда вспоминаю свою родную солнечную Грузию. Вспоминаю Кутаиси. Вспоминаю свою юность. Иногда вспоминаю своих друзей и свою первую любовь...
— Первую любовь? У тебя была девушка?
— Да. Там у меня была девушка. Но она погибла. Её сбила машина.
Циклаури редко вспоминал Машико, но в тот момент поддался слабости и заговорил с нынешней девушкой о предыдущей любви, которая безвременно ушла из жизни.
— Грустно терять любимого человека... Прости, что спросила об этом.
— Ничего страшного. Тебе, может быть, тоже нравился кто-то.
— Да. Нравился мне Володька Раков. Он наш сосед. Однажды я призналась ему в своих чувствах. Мы с ним просто общались, а потом его бабушка настучала ему, что якобы меня пол-Новокузнецка оттрахало. Ты понимаешь, что это неправда? Когда я пыталась объясниться, он даже слушать меня не стал. Помнишь, я у тебя спрашивала, что бы ты сказал, если бы услышал обо мне такое?
— Помню, что ты спросила и что я ответил. Знаю, что ты не такая. А то, что он поверил клевете, а не тебе, означает одно — он тебя не любил. Мнение бабушки оказалось важнее всего.
— Знаешь, как мне было обидно?
— Понимаю... — отозвался Гела и в очередной раз про себя подумал: «Если бы про Машико, про Настю или про Диану кто-то сказал подобное, я бы ни за что не поверил. Я не поверил даже тогда, когда Никита сказал, что Настя колется».
Молодые люди дошли до администрации города Новокузнецка, отправились по улице Тольятти и свернули направо. Идя по маленькой улочке, названной в честь руководителя Кузнецкстроя Сергея Мироновича Франкфурта, Циклаури и Алмазова отправились по улице Запорожской.
Пройдя мимо трёх детских садиков, Диана и Гела добрались до стройки, где создавались новые многоэтажные дома. Дойдя до родного дома, Алмазова задала вопрос:
— Хочешь, я тебя познакомлю с бабушкой? Не бойся. Она человек хороший, только со странностями.
Гела смущённо посмотрел на дом. Из соседнего подъезда вышел молодой человек. Не спортсмен и комсомол, но и не отличник — обычный сероглазый шатен в куртке, джинсах и кроссовках. Диана посмотрела на него и хотела спрятаться за спину своего молодого человека, чтобы паренёк её не заметил. Но сосед увидел девушку с незнакомым ему грузином и со смехом сказал:
— Что, шалава, со всеми в Новокузнецке перетрахалась и теперь за чурок взялась? Ох, я же забыл! Тебе похеру, с кем трахаться. Лишь бы член был большой. А кто следующий? Гиббон или шимпанзе? Кого выберешь?
Циклаури сжал руки в кулаки. Его злило, что этот дерзкий парень оскорбляет его подругу и возлюбленную. Подойдя ближе, грузин схватил незнакомца за грудки и, тряся как непослушного котёнка, задал вопрос:
— Ты чё, гнида, вообще охуел? Откуда ты взял, что её пол-Новокузнецка отымело?
— Мне об этом моя бабушка сказала. Потребовала, чтобы я не встречался с ней, потому что она одевается так.
— Меньше свою бабку слушай! Она сама поди кучу абортов от разных мужиков наделала и теперь о других по себе судит.
Циклаури отпустил куртку, ударил парня в солнечное сплетение и повалил его бесчувственного в ещё не высохшую грязь после дождей. Диана ошарашенно смотрела на упавшего соседа и закричала:
— Зачем ты его ударил?!
— Пусть не оскорбляет тебя.
Зинаида Аркадьевна, наблюдавшая за этой сценой, смотрела с балкона и про себя ворчала:
— Ох, связалась же эта дурёха на свою голову! Ох, какой он бешеный.
Бабушки, сидевшие на лавочке у подъезда, смотрели на злобного Гелу. Когда Диана со своим парнем прошла мимо, одна из старушек остановила девушку и спросила:
— Чё, Дианка, заступился за тебя твой кавалер? Так поблагодари его, а не кричи. Он твою честь отстоял.
— Давно уже пора! — вторила другая бабка. — Володька вечно всякую херню от своей бабушки слушает и пускает слухи! Скольких соседских девчонок так опозорил.
— Потому что Ильинишна отваживает от него невест. Все у неё шалавы абортные. Все.
Тем часом Володя Раков вышел из полузабытья, поднялся из грязи, подошёл к Геле и ударил его кулаком по спине; Циклаури резко повернулся и, махнув рукой, толкнул противника, отчего парень упал задницей на асфальт.
— Ты ничтожество, не имеющее собственных мозгов, — заявил грузин. — Думай дальше бабушкой, а не своей головой, только потом не удивляйся, когда останешься один.
Отвернувшись, Гела и Диана зашли в подъезд, поднялись по лифту на пятый этаж. Алмазова открыла дверь, и молодые люди зашли в квартиру.
— Так, теперь ты этого чурку сюда привела!? — заявила бабушка, встречая внучку.
— Бабушка, зачем ты наезжаешь? Он тебе ничего плохого не сделал! — Диана начинала срываться на крик.
— Я видела, как он Володьку избил. Вдруг он потом тебя изобьёт? Эти чурки вообще непредсказуемые. Они как животные, живущие инстинктами.
— Извините, что вмешиваюсь, но Владимир прилюдно оскорблял вашу внучку, — вмешался Гела. — Я просто защищал её честь. Он не имел права унижать человека, основываясь на каких-то вымыслах.
— Зачем ты дрался? Можно же это мирно решить? — продолжала старушка.
— Не всё можно решить миром, Зинаида Аркадьевна. Мне было противно слушать эти гадости, поэтому я его проучил.
— Бабушка, он просто меня защищал! Как ты это не поймёшь? — вторила ему Диана.
— Диан, а если он на тебя руку поднимет?
— Я просто так не дерусь, — вставил Циклаури. — Просто этот Володька меня довёл. Мне всё равно, что скажет его бабушка. Пусть меня считают хулиганом, но я сделал то, что должен был сделать. Я отстоял честь вашей внучки.
— Ты не думал, что она сама дала повод?
— Вы бабушка. Вы должны поддерживать свою внучку, а не обвинять. Даже если она является гулящей — он не имеет право её оскорблять.
Зинаида Аркадьевна понимала, что молодой человек прав, но не нашла нужные слова, чтобы ответить. Понимая, что бабушка его возлюбленной не очень хорошо настроена к нему, Гела сказал:
— Если вы не рады мне, то я ухожу. Считаю, что родители должны нормально принимать будущую невестку или зятя, если те адекватные.
Не желая дальше слушать бабушку своей подруги, Циклаури вышел из квартиры и отправился к остановке. Дождавшись трамвая, юноша прыгнул в вагон и поехал к вокзалу. В это время Диана закрыла входную дверь и, краснея, заявила:
— Бабушка, мне перед Гелой стыдно! Почему ты так к нему относишься?
— Он избил человека! Вдруг он тебя ударит, если что-то его разозлит?
— Он нормальный. Гела просто меня защитил! Давно Володьку надо было проучить.
— Ты такая же дура, как и твоя мама. Ох, принесёшь ты черножопенького двуногого в подоле.
Алмазова вбежала в комнату и горько заплакала от злости. Ей было неприятно выслушивать о её лучшем друге такие слова, что наговорила ей бабушка. Отчего Диана чувствовала обиду? Не знала. Человек заступился за неё, хоть и перегнул палку, а бабушка даже не отстояла честь своей внучки. Девушка вспомнила, как пожаловалась на Володьку, и Зинаида Аркадьевна сказала ей:
— Ну и что? Погалдят и забудут. Будь выше этого. Раздула из мухи слона. Если он про тебя это сказал, значит, дала повод.
Диана не понимала, почему бабушка за неё не заступилась, и вспомнила, как вскоре после пущенной сплетни обнаружила у двери квартиры два слова «ДИАНА ШЛЮХА», написанные красной краской. Прокрутив неприятное воспоминание в голове, девушка подошла к телефону и набрала такие знакомые цифры.
— Алло! — послышался голос Гелы, вернувшегося домой.
— Привет ещё раз. Гел, ты как? Ты не обиделся на меня?
— На тебя я не обиделся. Но я к вам больше не приду. Ты здесь ни при чём. Не хочу опять раздраконить твою бабушку. Лучше ты ко мне приходи. Диан, ты плакала?
— Мне обидно, что ты за меня заступился, а бабушка ещё тогда, когда слухи от Володьки пошли, сказала, что я раздула из мухи слона. Что я сама дала повод. Ещё сказала, что ты меня изобьёшь, если разозлишься.
— И потом бабушка скажет, что ты сама меня довела. Диан, не слушай её. Живи так, как ты хочешь. Я знаю, что ты хочешь меня, поэтому не буду отговаривать.
— Вот именно!
— Так что будь готова к тому, что буду делать с тобой.
— Хорошо.
Поговорив с Гелой, Диана положила трубку и быстро успокоилась. Вспомнив его слова, Алмазова думала о жизни. Как так получается, что практически посторонний ей человек успокоил её и даже заступился, когда её публично оскорбляли, а родная бабушка обвинила Диану в том, что она сама дала повод злословить её, и ещё осудила Гелу за драку у подъезда?
Тем часом Циклаури подошёл к матери, сидевшей за столом и читавшей любовный роман. Гела вспомнил, как в начале их знакомства Диана пересказывала ему по телефону сюжет этой книги. Когда в его памяти всплыл пересказ, юноша быстро купил книгу с изображением мужчины, целующего молодую девушку в шею, и отдал её матери.
— Мам, а если бы про Цицино или Наринэ кто-то распустил слухи, что их пол-Новокузнецка отымело, что бы ты сделала? — задал вопрос сын, отвлекая мать от чтения.
— Если бы кто-то сказал подобное о наших девочках, то я бы этому уроду вырвала язык. Пусть докажет, что это так. Даже если бы и было такое, то я бы никому не позволила злословить моих дочерей.
— Я знал, что ты это скажешь. Мам, я подрался. Тот паренёк говорил про Диану гадости, и я его немного побил. Её бабушка меня за это осудила. А то, что её внучку прилюдно грязью облили? Ей всё равно. И ещё Диана якобы сама виновата, что её оклеветали. Дала повод.
— Удивляюсь с её бабушки. Запрещает внучке общаться с «неправильными людьми», а потом злословие принимает так, словно внучка сама в этом виновата.
— Мам, а как ты относишься к мужчине, который полюбил мужчину? Или к женщине, которая полюбила женщину?
Гела был шокирован, что задал такой вопрос матери. Тамина посмотрела на сына и ответила:
— Сынок, я не понимаю такого влечения. Мужчина должен быть с женщиной. Такова природа. Но если так происходит, то мы не вправе их осуждать. Это их выбор, хоть и непонятный нам. Любовь всегда неразумна.
— Мама, я всегда знал, что ты мудрая.
— Сынок, просто я знаю эту жизнь. Кстати, интересный роман. Таким простым и понятным языком написан. Когда читаю описания Англии или Индии, словно оказываюсь там. К тому же это не километровые описания дуба, какие были у Толстого. Когда читала «Войну и Мир», мне хотелось каждое страничное предложение раздробить на несколько маленьких.
— Я рад, что тебе книга понравилась. Хотел сделать тебе подарок.
— Запомни, Гело, одну вещь — если вы с женщиной любите друг друга, то доказывай эту любовь поступками. Хорошими поступками. Чтобы ваши чувства были крепче и крепче.
Счастливый Циклаури направился к себе и продолжал читать новую для себя книгу. «Властелин Колец». Книгу о приключениях хоббитов.
Шло время. Весна подходила к концу. Во время нечастых встреч Гела и Диана гуляли по улице, разговаривая о книгах, об учёбе, о работе. Зинаида Аркадьевна просто сердилась, зная, с кем встречается её внучка, но не останавливала её, понимая, что у неё очень упрямый характер. Бабушка только ворчала на девушку:
— Ох, хлебнёшь ты горя со своим чуркой. Ох, хлебнёшь.
Не слушая её, Диана уходила на встречи с Гелой и болтала с ним, наслаждаясь этими моментами. Ей было хорошо, и её мало волновало мнение её окружения.
Однажды в свой редкий выходной, когда работы на рынке не было, Циклаури подъехал на трамвае к остановке, отправился к педагогической академии и заметил Диану, выходившую из здания с двумя девушками. Алмазова что-то рассказывала подружкам и смеялась. Юноша невольно улыбнулся от радости за возлюбленную.
— Привет! — крикнула Диана, помахав ему рукой.
— Это и есть твой парень? — спросила одна из подружек, высокая шатенка с карими глазами, надевшая оранжевую майку, юбку из денима и босоножки.
— Какой симпатичный! — вторила ей светло-русая девушка с голубыми наивными глазами; её образ сочетался с белым ситцевым платьем в чёрную клеточку и белые босоножки.
Гела присматривался к спутницам Алмазовой. С виду простые скромные девушки с приятными улыбками на лицах.
«Даже если у них мандень попорчена, как говорит бабушка Дианы, то это не значит, что можно их оскорблять», — пронеслось в голове у Циклаури.
— Да это мой парень, — подтвердила Алмазова.
— Как у тебя дела? — улыбнулся Гела.
— У меня всё хорошо. Мы все зачёты сдали. Скоро сдадим экзамены и отдыхать!
— Вы молодцы! Желаю удачи на сессии!
С этими словами Циклаури протянул возлюбленной руку, и молодые люди отправились по проспекту Металлургов. Пройдя мимо Драмтеатра, Гела улыбнулся и сказал Диане:
— Скоро окончу институт, а потом и армия будет. Надеюсь, что моя служба пройдёт легко и быстро. Ты будешь меня ждать?
— Знаешь, два года — это так долго, — с грустью ответила Диана, идя со своим любимым.
— Время пролетит незаметно, если увлечёшься чем-нибудь. Ты читаешь любовные романы, общаешься с подружками. Будь уверенна — ты до приказа оглянуться не успеешь. И дембель наступит очень и очень скоро.
Гела смотрел на кинотеатр «Коммунар» и вспомнил Настю Ожиганову. Старая боль занозой заныла, воскрешая давно забытые воспоминания об этой одинокой девушке, которую никто не любил. Циклаури до сих пор чувствовал себя ответственным за то, что случилось с ней. Это причиняло ему ещё больше страданий, чем воспоминания о гибели Машико.
— О чём задумался? Ты какой-то грустный, — отвлекла его Диана.
— Да так. Немного взгрустнулось...
— Ты ещё хочешь меня?
— Да, ещё не передумал. Никого дома нет, так что можно развлекаться.
Дойдя до проспекта Курако, Гела купил коробку презервативов и, взяв девушку за руку, отправился вперёд, к себе домой.
Молодые люди шли по улице и добрались до железнодорожной линии. Диана боялась, что ей будет больно, и одновременно предвкушала, что скоро испытает блаженное чувство от первой близости. Такое запретное и такое желанное. Ей было всё равно, что скажет бабушка или какой-то Володька Раков. Её интересовало само соединение не только душ, но и тел. Во время сладостного волнения Алмазова не замечала, как со своим любимым переходила железнодорожные пути и гуляла по улице Вокзальной. Когда молодые люди зашли в подъезд и поднимались по лестнице, Диана дрожала, предвкушая минуты сладкой близости.
Гела открыл дверь. В квартире было тихо и пусто. Мать была на работе, а сёстры после уроков как обычно зашли погостить к Клаве Минаковой, девочке лет тринадцати, где пили чай и смотрели новые журналы мод.
Диана и Гела разулись и направились в его спальню. Циклаури закрыл дверь спальни на случай, если кто вернётся домой. Алмазова бегло осмотрела комнату. Перед ней было окно; за ней стоял диван, на котором спал Гела; на правой стороне стояла большая финская стенка со шкафами и полками для книг; на левой стороне красовался письменный стол с разложенными бумагами.
Циклаури сел на диван и отчего-то ощущал себя Семёном Горбунковым, перед которым Анна Сергеевна танцевала и пела о сердце, гибнущем в «огнедышащей лаве любви», медленно раздеваясь; Диана прижала его к спинке дивана и крепко целовала. Гела обхватил её талию и, подняв её розовую кофточку, задрал её. Алмазова оторвалась от его губ и легла на диван, положив ноги на его колени. Приподняв её ноги, Циклаури встал на диван, навис над ней, снял с девушки кофточку, приподняв её торс, расстегнул и снял бюстгальтер. Диана машинально прикрыла грудь, и Гела, коснувшись губами её щеки, прошептал:
— Не стесняйся. У тебя красивая грудь.
Алмазова открылась, и юноша гладил её мягкие податливые груди, слегка сжимая их; Гела касался кончиками больших пальцев её сосков и водил по ним, пробуждая в ней желание. Диана обхватила его плечи ладонями, и нежный стон вырвался из её уст. Циклаури наклонился и, взяв в рот сосок, щекотал его языком, пробуждая в ней страсть, и сжал пальцами другую грудь. Юноша по очереди ласкал соски, отчего Алмазова сжимала ноги, ощущая, как сладко замирало внизу живота. Диана подняла зелёную футболку Гелы, сминая её в гармошку, открыла торс и гладила его мощную грудь, покрытую чёрными густыми волосами.
Оторвавшись от её грудей, Циклаури водил ладонями по её плоскому животу. Просунув руку ей в трусики, юноша ощутил приятную тёплую влагу на её лоне. Диана дрогнула, когда Гела легонько надавил на самую чувствительную точку и погладил кончиком пальца, стараясь делать это нежно. Алмазова приподняла ноги и изогнулась дугой, получая удовольствие.
«Одно дело, когда я сама себя ласкала, а другое дело, когда ласкает мужчина», — промелькнуло в голове девушки.
Диана ощутила нарастающее напряжение и застонала, извиваясь всё резче и резче. Гела убрал руку и, освободив её от синей плиссированной юбки, которая, казалось, сковывала её, и чёрных трусиков, проник в неё пальцем. Нащупав точку «G», Циклаури медленно двигал перстом, пробуждая в девушке больше желания. Алмазова двигала бёдрами, впервые насаживаясь на палец. Гела ввёл в неё второй перст и сгибал его в ней; Диана извивалась как змея, чувствуя нарастающий оргазм, и ей было всё равно на мнение бабушки. Алмазова наслаждалась здесь и сейчас.
Сняв с себя футболку, Гела смотрел на её лицо, выражавшее полное блаженство от его умелых ласк, на её растрёпанные по подушке волосы, на её стройную фигурку, на её точёные ножки и на её возбуждённое лоно, горевшее желанием. Циклаури взял её за левую ногу и медленно целовал стопу, лодыжку, голень, колено и бедро, наслаждаясь каждым сантиметром её тела. Диана ощутила лёгкое возбуждение, словно её било очень слабым током.
Гела приблизился к лону, наклонился и, приподняв её бёдра, ласкал языком, крепко целуя самую нежную часть её тела. Алмазова поддавалась ласке и двигала тазом, отдаваясь чему-то до сих пор неизведанному. Циклаури сжимал ягодицы и проникал в неё языком. Ощущая приближение финала, Диана застонала и сжала бёдрами голову возлюбленного. Застонав громче, девушка откинула голову назад и, выгнувшись дугой, испытала небольшой оргазм.
— Хочешь доставить мне такое же удовольствие? — задал вопрос Гела.
Диана кивнула головой, понимая, что ей предстоит сделать. Циклаури встал, снял с себя джинсы и плавки. Алмазова рассматривала голого молодого человека и погладила его волосы на паху. Заметив, что его член в «боевой готовности», девушка встала перед парнем на колени, сжала ствол и коснулась губами головки; проведя по ней языком, Диана взяла его в рот и щекотала, посасывая его. Гела почувствовал дрожь в ногах и поддался ещё неумелой ласке. Алмазова продолжала доставлять молодому человеку удовольствие, и он затрясся сильнее.
Ощущая приближающийся оргазм, Гела освободился и выплеснул свою сперму на грудь девушке. Диана рассматривала белёсые капельки на коже и улыбнулась.
— А ты, я смотрю, начинаешь набираться опыта, хоть это у тебя первый раз.
— Просто думала, что тебя может удовлетворить. Ты тоже хорошо у меня языком потрудился. Никогда не думала, что это так прекрасно.
Придя в себя после финала, Циклаури взял свою любовницу на руки и осторожно усадил на стол. Разведя ей ноги, юноша прислонил свой вновь поднявшийся ствол к её лону, раскрывшемуся словно экзотический цветок. Диана двигала бёдрами и вела губами по всей длине члена, поставив ноги на край стола. Гела медленно скользил по её промежности, ощущал жар и нарастающее напряжение в своём стволе, становившемся упругим от удовольствия. Алмазова поддавалась его ласкам и чувствовала освобождение, словно сняли оковы с её рук и ног. Опираясь ладонями на стол и запрокидывая голову, девушка тихонько стонала от нарастающего возбуждения. Её ноги задрожали, и Диана поняла, что оргазм близок. Алмазова затряслась и ощутила, как смазка стекла по её ягодицам; Гела задрожал от приближающегося финала и пролился на живот девушки.
Испугавшись нежеланной беременности, Диана быстро вытерла семя краем простыни и легла на кровать. Циклаури отдышался после оргазма, посмотрел на любовницу, открыл коробочку с презервативами, достал упаковку и, порвав фольгу, извлёк резиновый кружок. Надев одноразовое изделие номер два на член, Гела задал вопрос:
— Ты готова? Будет немного больно.
— Да. Хочу уже окончательно освободиться от этого куска кожи между ног.
Раздвинув девушке ноги, Циклаури медленно вошёл в неё. Чтобы она привыкла к его страстным движениям, юноша входил наполовину и выходил из неё, чтобы Дианино лоно смогло принять его. Войдя в неё глубже, Гела наткнулся на преграду и неспешно уничтожал её, словно освобождая Алмазову от всего — от страха, скованности и ложной скромности. Девушка вскрикнула и напряглась от резкой боли, словно её резали большим острым ножом.
— Тише-тише, — прошептал ей на ухо Циклаури. — Всё пройдёт.
Диана старалась не думать о неприятных ощущениях, но они не утихали. Гела крепко целовал её и прошептал на ухо:
— Ты напрягаешься. Нужно немного расслабиться.
Циклаури чуть вышел из девушки, чтобы успокоить боль, и снова вошёл в неё. Неприятное ощущение прошло, и Алмазова вцепилась в его плечи, оставляя бледно-красные царапинки. Гела аккуратно двигался в ней, стараясь не ускоряться. Диана расслабилась и ощутила медленно нарастающее возбуждение. Девушка выгнулась, и юноша, прижимаясь к ней, обнял и гладил спину, касаясь кончиками пальцев её позвоночника. Помогая ей двигаться в такт его движениям, Циклаури постепенно ускорялся. Диана отдалась удовольствию и сама двигалась быстро, теряя ритм; Гела, почувствовав дрожь в ногах, излился в презерватив. Ощутив сквозь тонкую резину его тепло, Диана медленно пришла к финалу.
После закончившегося соития любовники лежали на диване. Алмазова не понимала, что только что с ней произошло. Немного отдохнув, Циклаури поднялся, снял презерватив и, посмотрев на девушку, заметил на её бёдрах кровь.
— Ты как? — поинтересовался юноша.
— Было больно. Я не знаю, что со мной, но это было даже прикольно. Теперь у меня тоже мандень попорчена.
— У тебя кровь. Тебе надо принять ванну.
Диана смеялась над своей потерянной девственностью, испытывая лёгкое чувство ложного стыда из-за начала ведения половой жизни, состоявшегося с молодым человеком, с которым она была не расписана. Гела поцеловал её в лоб, быстро оделся в домашнюю одежду, отправился готовить свои любимые хачапури на мацони и поставил чайник кипятиться. Алмазова взяла свою одежду и побежала в ванную принимать душ. Циклаури дал ей чистое полотенце и сказал:
— Когда вытрешься, положи его в тазик. Мы постираем.
Сидя в ванне и принимая душ, Диана ощущала себя такой лёгкой, такой свободной от сковывавшей её непонятной скромности; ей не было стыдно из-за недавней близости с возлюбленным. Блаженно улыбаясь, Алмазова быстро помылась, вытерлась чистым полотенцем и бросила его в тазик.
— Теперь я счастлива и свободна, — с улыбкой сказала девушка и быстро оделась.
Придя на кухню, Диана вдохнула аромат вкусных булочек и ощутила, как от голода скрутило в животе; девушка вспомнила, что последний раз ела в студенческой столовой. Гела смотрел в окно духовки на румянящиеся бока пирожков с сыром.
— Так вкусно пахнут. Уже хочу попробовать, — улыбнулась Алмазова.
— Скоро будут готовы.
Когда пирожки испеклись, Циклаури вынул противень с румяными пирожками. Налив себе и девушке чай, Гела сложил хачапури в большую пиалу. Молодые люди пили чай.
— У тебя такие вкусные хачапури. У тебя талант.
— Спасибо. Мне все говорят, что у меня талант. Что я отлично готовлю.
— Гело! — послышался из коридора голос Цицино. — Ты опять хачапури наготовил?
— Я тоже хочу хачапури, — вторила ей Наринэ.
— Садитесь. Попейте чай с нами, — предложил старший брат.
Девчонки сели за стол, и Гела налил им чай. Циклаури заметил, что девочки ярко накрашены: на глазах Цицино блестели фиолетовые тени; щёки были красные от румян, а губы украшала вишнёвая помада; Наринэ была накрашена розовыми тенями и светлой губной помадой.
— Вы так смешно смотритесь. Выглядите немного неестественно, — усмехнулся Гела, рассматривая сестёр.
— Так это макияж! — заявила Наринэ. — Мы просто попробовали сделать так, как на журнале.
— Я смотрю, вы с Дианой хорошо провели время, — улыбнулась Цицино.
— Очень хорошо. Нам было весело вдвоём, — ответила Алмазова, поправляя слегка растрёпанные влажные волосы.
Молодые люди ещё долго пили чай, ели хачапури и смеялись, разговаривая о проведённом времени. Гела и Диана стыдливо умолчали о том, как они впервые соединились, познав силу близкой любви. После посиделок, Алмазова поднялась и сказала:
— Мне надо домой, а то бабушка ругаться будет. Спросит, где я была со своим грузином.
Гела, Цицино и Наринэ распрощались с девушкой. Выйдя из этого гостеприимного дома, Диана шла по улице и свернула в сторону вокзала. На остановке Алмазова села на трамвай. Едя в вагоне и глядя на проплывающие мимо дома и деревья, девушка наслаждалась, вспоминая пережитое. Выйдя на остановке «Левый берег», счастливая Диана шла по улице и улыбалась. Солнечная погода поднимала ей настроение. Алмазова наслаждалась этим днём, надолго запоминая моменты своего первого опыта в близости с молодым человеком.
Зайдя в подъезд, Диана поднялась по лифту и открыла дверь. Зайдя в квартиру, девушка встретила бабушку. Зинаида Аркадьевна, сурово смерив взглядом внучку, задала вопрос:
— Ты у своего чурки была?
— Да, и что?
— Чем вы занимались?
— Общались. Мне просто приятно поболтать с этим человеком и с его сёстрами. Они у него такие весёлые. С ними очень интересно. Не соскучишься.
— А ты с ним спала? А то я смотрю, что ты какая-то растрёпанная. Что ты с ним делала?
— Даже если и так, то что? Выгонишь из дома? Будешь держать меня взаперти? Если боишься, что меня будут считать шлюхой, то пусть считают! Пусть со своей жизнью разберутся. И что, что мандень попорчена? Никто уже не осуждает.
— А что ты скажешь своему будущему мужу? — продолжала наседать Зинаида Аркадьевна. — Он же спросит у тебя, был ли кто до него.
— Даже если и спросит, то что? Если ему так принципиален кусок кожи между ног, то пусть идёт в церковь и там ищет девственницу. Среди дочек священников.
— Ох, Дианка, как вы, молодёжь, не любите слушать взрослых людей, а потом страдаете. Как Лизка, мамка твоя. Как родила тебя от этого Терентьева, так всё не успокоится — хуй себе ищет и не может найти. Да кому она нужна-то? С дитём и уже старая. Ей о внуках пора думать, а всё туда же.
Не слушая бабушку, Алмазова отправилась в комнату, переоделась в майку и шорты и легла на кровать. Ей хотелось просто ничего не делать. Гладя себя сквозь ткань шорт, Диане хотелось пережить эту близость снова и снова.