Ледяной осколок в сердце

      Время шло. Гела постепенно забывал Настю, оставляя воспоминания о ней глубоко в сознании; Циклаури продолжал работать, учиться и в свободное время общаться с друзьями. Жизнь продолжалась.       В один октябрьский холодный день Гела отправился обедать в соседнюю шашлычную и разговорился с Мелкумом Аветисяном, хозяином закусочной.       — Слышал, вы пожаловались Георгию Еремеевичу на Лильку, — сказал Циклаури. — А то я заметил, что цена на аренду как-то повысилась. Спросил у неё, почему так, а она ответила, что цены растут, поэтому должны платить не пятьсот рублей, а восемьсот. Вообще девка обнаглела. Даже спрашивал у Георгия Еремеевича насчёт оплаты. Он сказал, что поднял цену на аренду на сто рублей.       — Георгий Еремеевич сказал мне то же самое, — ответил Мелкум. — Я сам был в шоке. Значит, Лилька решила навариться. Вот гадина.       — И зачем ей это? Не понимаю...       — Я тоже не понимаю. Обед закончился. Мне нужно идти, а то Юрьевна материться будет.       — Иди. Работай спокойно, — улыбнулся Мелкум и встал за прилавок.       Гела вернулся в своё кафе, где за прилавком стоял наевшийся Валера. Доржиев поел «Доширак» и булочку с маком, попил растворимый кофе. Ирина Юрьевна наблюдала за Валерой и ждала Гелу. Стоя в помещении, начальница начала орать при обедающих покупателях:       — Ну и чё ты там жрёшь, уёбище! Опять с этими хачами пиздоболил, дебил! Пиздуй за прилавок! Почему это Валера должен за тебя работать?       Циклаури отправился за прилавок, воспринимая вопли начальницы как белый шум, на который не следует обращать внимание. Прилюдно поругав подчинённых, Ирина Юрьевна ушла. Увидев коллегу, молодой человек протянул еженедельную газету и спросил:       — А ты в курсе, что у нас в городе живёт людоед?       — Что? Людоед? — не понял Циклаури.       Юноша вспомнил, как по телевизору показывали новости о найденных на берегу реки Аба останках чьих-то тел. Поняв, что в городе может быть небезопасно, Гела в тот же день предупредил сестёр:       — Будьте осторожны. В городе маньяк. Детей расчленяет.       — Это шутка? — усмехнулась Наринэ.       — Нет, Нарико. Гело сказал правду, — ответила Цицино и продолжила: — Страшно-то как. У нас в классе одна девочка пропала. Родители в шоке.       — Надеюсь, она найдётся, а так будьте осторожны, — предостерёг сестёр Гела. — Если говорят про маньяка — это не шутка. Не ходите с незнакомыми людьми. Не помогайте им и даже не разговаривайте с ними.       — Гело, мне уже пятнадцать лет, а ты нянчишься со мной, как с маленькой, — шутила средняя сестра.       Прокрутив воспоминание в голове, Циклаури прочитал статью и узнал, что не так давно одна бабушка, жившая в доме пятьдесят три на проспекте Пионерском, пожаловалась на проблемы с отоплением. Приехали слесари, постучали в одну квартиру на самом верхнем этаже, но им никто не открыл; хозяин квартиры сказал им, что его заперли, ибо он душевнобольной. Позвонили участковому; милиционер приехал. Дверь взломали, и хозяин квартиры сбежал на крышу через окно. Когда страж порядка и работники ЖКХ зашли в квартиру, останки расчленённых тел в ванной и на кухне ужаснули их; в большой комнате нашли полуживую, посиневшую от постоянных избиений тяжелораненую девочку. Мать маньяка задержали. Через три дня арестовали и его, вернувшегося после бродяжничества. Лёжа в больнице, жертва успела рассказать о том, как «добрая бабулька» заманила её с подружками в логово своего сына-маньяка, о пережитом ужасе в этой квартире, но вскоре умерла.       Изучая текст, Гела наткнулся на ряд фото: на одном было лицо маньяка, а на другом была изображена его мать, потворствовавшая его преступлениям. Циклаури вглядывался в лицо старухи. Оно казалось ему каким-то смутно знакомым, словно он её уже где-то видел. Только где?       — Молодой человек! — послышался старческий голос, и юноша, отвлёкшись от статьи, принялся обслуживать посетителя.       Когда старик получил пирожок и зелёный чай, Гела вернулся к статье. Он не мог понять, где уже видел эту старуху.       — Ну и что ты там смотришь? — задал вопрос Валера.       — Такое ощущение, что я уже эту бабку где-то видел. Только не могу вспомнить, где.       Циклаури присмотрелся к адресу, где находилась нехорошая квартира. Проспект Пионерский, дом пятьдесят три, квартира триста пятьдесят семь. Он вспомнил, что в этом районе жила Настя Ожиганова. Память восстановила события того дня, когда он узнал, что Настя бесследно пропала.       — Вспомнил! — крикнул Гела.       — Тихо! — шикнул Доржиев и задал вопрос: — Что ты вспомнил?       — Когда я узнал, что Настя продала квартиру и пропала, шёл по проспекту Пионерскому. Прошёлся возле двадцать шестой школы. Шли передо мной две девочки. К ним подошла какая-то бабка и попросила их помочь открыть ей дверь, потому что замок заедает. Я шёл мимо и решил предложить ей помощь. Подошёл. Сказал ей, мол, давайте, я починю вам замок. Она меня отматерила и ушла. Мне это показалось подозрительным. Если у неё заедает замок, то почему она просит каких-то посторонних девчонок помочь ей открыть дверь? Почему она не вызвала слесаря или не попросила кого-то из мужиков починить ей замок? Тогда я понял, что помощь ей не слишком нужна была. Я смотрю на это фото и вспоминаю, что мать этого людоеда и есть та самая бабка, у которой заел замок.       — Получается, ты спас тех двух девочек от людоеда? — удивился Валера.       — Я и не знал, что спас кого-то. Я просто предложил старушке помочь, а она на меня наехала. Значит, ей нужна была не помощь. Ей нужно было мясо для сына.       — Всё-таки здесь ты герой, Гел. Невольный, но герой. Не остался равнодушным к чужой проблеме. Не помог старухе, так спас девочек.       Пришли ещё посетители. Циклаури и Доржиев принялись выполнять все пожелания своих клиентов, отвлекаясь от мрачных мыслей.       После работы Гела отправился на учёбу. Просидев несколько часов за лекциями и семинарами, Циклаури вернулся домой, где его встретили мать и сёстры. Когда юноша переоделся и поел, Тамина огорчённо крикнула:       — Гело, а ты в курсе, что не так давно людоеда с его мамашей поймали?       — Я знаю. Мы с Валерой уже прочитали об этом.       — Кошмар какой, Гело! Бедные девочки! Как подумаю об этом... Аж страшно становится! А если бы Цицино или Наринэ попали в его лапы? Запомни, Гело, одну простую вещь. Не всем, кто просит о помощи, её оказывать нужно. В иной раз благодеяние во вред оборачивается.       — Кстати, я его мать уже встретил, когда шёл по Пионерскому. Бабка попросила двух девочек помочь ей открыть дверь, и я предложил ей починить замок. Она меня отматерила и ушла. Мне ещё тогда это показалось подозрительным. Если у неё заедает замок, то почему она просила о помощи каких-то незнакомых девочек, а не обратилась к кому-то из мужиков? Есть же кто-то рукастый в её доме. Почему бы у него не попросить починить замок, а не просто открыть дверь?       — Похоже, Гело, ты спас двух девочек от страшной смерти.       — Но я не смог помочь тем, кто погиб... Я не спас их.       — Не вини себя. Ты сделал то, что смог сделать. Ты не знал, что она девочек собралась на убой вести.       — Всё равно тяжко...       — Просто ты воспринимаешь это близко к себе. Ты это примеряешь на себя. Ладно, Гело. Отдохни. Ты устал. И так на износ работаешь.       Циклаури уже не помнил, когда последний раз отдыхал. Работа, учёба, подработки грузчиком. Гела ощущал боли в спине от постоянного ношения тяжёлых ящиков с бутылками водки, но не хотел останавливаться — нужно было помогать семье в трудной денежной ситуации, пока сёстры не вырастут, не отучатся и не найдут работу.       На следующий день юноша пришёл на рынок. Стоя за прилавком, Гела и Валера ждали посетителей. В помещение зашёл Мелкум и поздоровался с продавцами:       — Здорово, парни!       — Салами ! — ответил Циклаури.       — Привет! — улыбнулся Доржиев.       — Знаете, что у Лильки приключилось? — задал вопрос Аветисян.       — Что? — хором крикнули молодые люди.       — Лилька пришла домой, а её квартиру обнесли. Оттуда вынесли всё: мебель, посуду, электронику, одежду, постельное бельё. Даже обои все сорвали и плинтусы содрали. Теперь будет жить с голыми стенами. Зато наворованное вложит в новый ремонт.       — Её выгнали? — спросил Валера.       — Нет. Она продолжает здесь работать. Зато ответила за свою жадность.       — Нашла награда своего героя, — смеялся Валера.       — Мне её даже жалко стало, — вставил Гела. — Теперь живёт в квартире с голыми стенами. На чём она теперь спит? С чего и чем теперь ест? Как она новую мебель покупать будет?       — Это уже её забота, — ответил Валера.       — Мне пора. Надо жарить вкусный шашлык, — с армянским акцентом сказал Мелкум и отправился в соседнее кафе.       — Он всегда переходит на армянский акцент? — поинтересовался Доржиев, когда Аветисян ушёл.       — Мелкум сказал, что это его фишка, — объяснил Циклаури. — Он при покупателях переходит на акцент, чтобы ощущалась атмосфера того, что они находятся в самой Армении.       Молодые люди смеялись, разговаривая ни о чём. Зашли несколько посетителей, и Гела с Валерой принялись подавать пирожки и напитки. Юноша дал бабушке пирожок с картошкой, и та начала разговор.       — Ох, какой кошмар. Вы слыхали? Наконец-то маньяка и его мамку повязали. Надеюсь, его расстреляют. Во как! Живёшь и не знаешь, что рядом маньяк.       — Видимо, эту новость ещё нескоро забудут, — изрёк Циклаури. — Какой кошмар! А ведь на месте этих девочек могли бы оказаться мои сёстры.       — Сколько лет твоим сёстрам?       — Средней шестнадцать, а младшей десять. Сам предупреждал своих девчонок, чтобы не ходили никуда. Только из дома в школу, а из школы домой. Чтобы они не разговаривали с незнакомцами.       — Моей внучке тринадцать лет. Тоже говорила ей, чтобы не ходила никуда. Сама вожу её в школу и предупреждаю, что если будет ходить по улице одна, то её посадят в машину и потом из попки сделают отбивные.       — Ну да. Тем более что маньяк с мамашей в самом прямом смысле из попок делали отбивные.       — Опять ты распизделся? — послышался громовой голос, и в помещение вышла Ирина Юрьевна. — Работать надо, а не пиздоболить! Завели тут дурацкую беседу о маньяках. Распизделся тут со старой каргой.       Циклаури долго-долго терпел оскорбления от начальницы, но оскорбления покупателей? Это было уже слишком. Гела повернулся и высказал ей всё, что думает о ней:       — Слышь, Ириш, ты себя послушай? Не стыдно тебе матом лаять на людей? Взрослая тётя, а ведёшь себя как? Себя послушай! Записать на диктофон?       — Пошёл ты на хуй, скотина черножопая! — продолжала орать благим матом начальница. — Чего о себе возомнил! Тебя не учили старших уважать?       — Не учили! — рявкнул Гела и добавил: — Если хотите, чтобы я ушёл, то я уйду. Чтобы мерзости, который издаёт ваш гнилой язык, не слушать! Всё равно я здесь не устроен! Ничего — я молодой и найду себе работу. А вы найдёте себе того, кто будет терпеть ваши матюги и позор перед посетителями?       Не слушая вопли начальницы, Циклаури надел куртку, взял сумку и направился к выходу. Идя по рынку, Гела смотрел на витрины и думал, куда идти, чтобы найти хоть какую-то работу. Юноша обернулся и заметил, что Валера, одевшись в куртку, побежал за ним.       — А ты чего? — не понял грузин.       — Ты думал, что я один буду работать? Нет, я пойду с тобой, Гела. Мы вместе пришли на этот рынок — вместе и уйдём.       — Только куда нам идти?       — Да мы прорвёмся! Пошли к тебе. Выпьем вашего грузинского вина.       — Пошли.       Молодые люди сели на подъехавший трамвай и отправились на вокзал. Приехав к месту назначения, Гела и Валера вышли из вагона и направились к лестнице, ведущей к мосту над железнодорожными линиями. Добравшись до дома, Циклаури и Доржиев зашли в квартиру, освободились от курток и ботинок и направились на кухню.       — Я уже пожрал, — улыбнулся Валера. — Давай лучше выпьем вина да закусим бутербродами.       — Давай.       Гела нарезал несколько бутербродов с варёной колбасой и сыром, налил по бокалу вина. Молодые люди пили.       — Этот тост за нашу свободу, — заявил Доржиев и, подняв рюмку, добавил: — За нашу свободу от этой старой гнилоротой мымры!       Циклаури протянул свой бокал и чокнулся с товарищем по несчастью. Выпив глоток вина, молодые люди громко обсуждали своё увольнение.       — Вот это ты её отделал, Гелка! Я тобой горжусь! Долго мы её терпели. Почти два года. Интересно, кто у этой дуры ещё задержится?       — Ох, и не говори. Зато теперь мы свободны. У меня как раз есть подработка. Завтра суббота, и мне надо будет идти жарить шашлыки и печь пирожки у Фарида. Я у него уже почти год подрабатываю. Он такой обалденный плов готовит. Да, Валер, не забывай — плов едят руками.       — Ещё надо руки помыть перед едой.       — Интересно, сколько ты зачерпнёшь? И, кстати, ты готовить умеешь?       — Да. Часто радую Павлика своей едой.       — Побалуй его вкусным пловом. — Подняв ополовиненный бокал, Гела добавил: — За вашу с Пашкой любовь. Чтобы вы были вместе всегда. Берегите друг друга.       Молодые люди выпили и закусили бутербродами. Подняв бокал, Валера сказал:       — Теперь выпьем за твою любовь, Гелка. Желаю, чтобы ты нашёл себе хорошую девушку. Только береги её и не бросай. Если не любишь, то не встречайся с ней.       — Знаешь, любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, — пьяно рассмеялся Циклаури.       Молодые люди чокнулись и выпили. В коридоре послышался шум. Домой вернулись Цицино и Наринэ. Услышав гогот старшего брата и его приятеля, средняя сестра пришла на кухню и заявила:       — Гело, какого хрена ты работу прогуливаешь?       — Цицино, мы сами ушли! Потому что эта старая гадина заебала! Матерится прямо при посетителях! Нас постоянно оскорбляет.       — Гело, ты материшься? Хоть при Наринэ не выражайся, пожалуйста! — сделала замечание Цицино.       — Цицино, мы пьём! Не видишь?       — Гело, ё-моё! Тебе надо будет в институт, а ты пьёшь! Прекрати!       — Ещё рюмочку за тебя и всё! — заявил Циклаури и, выпив до дна, запел: — Выпьем за любовь! Как блестят сейчас твои глаза. Выпьем за любовь. Пусть дрожит хрустальная слеза. Выпьем за любовь, и уже не надо лишних слов. Выпьем за любовь, родная. Выпьем за любовь...       — Гело, ты сперва протрезвей, а потом иди в институт, — проворчала Цицино и отправилась к себе.       — Хорошо, сестрёнушка!       — Хорошо-хорошо! Иначе я от тебя спрячу это пойло! Мне алкаши в доме не нужны!       — Всё-всё-всё! Последняя рюмашка!       Выпив крепкое вино, Гела убрал бутыль с красным сладким напитком в шкаф. Выпив и закусив, молодые люди продолжали смеяться.       — Циклаури, ну ты даёшь! Тебе скоро в институт, а ты уже навеселе.       — Точно. Валер, тебе пора в Осинники.       — Нет. Надо к бабушке заехать. Совсем плоха. Она меня ждёт, а я приеду с перегаром. Ты же знаешь, что кроме меня больше некому за ней присматривать.       — Зато мы весело отметили наше увольнение. Ну что? Завтра на шашлыки и пирожки? Будем готовить.       — Окей.       Валера оделся, обулся и вышел из дома. Циклаури смотрел ему вслед. Он ощущал себя счастливым, ведь в понедельник им не придётся в очередной раз слушать вопли начальницы. Зато займётся готовкой, которая ему так нравилась.       Вечером Гела подъехал к институту и купил мятную жвачку. Когда он зашёл в просторную аудиторию, положил в рот белую подушечку и разжевал, его сосед по парте Витя Рогов ощутил запах перегара и задал вопрос:       — Ты чё, напился? Как ты на пару-то пришёл?       — Вить, я ушёл с работы, и мы с Валерой отметили наше освобождение от вредной начальницы.       — И куда ты пойдёшь?       — В шашлычную. Как раз там иногда подрабатываю. Готовить умею, так что приходи. Киоск на улице Бардина.       — Гел, от тебя сейчас спиртом пахнет. И жвачка твой перегар не маскирует. Если препод узнает, что ты бухал...       — Главное — рот не открывать, когда он поблизости, — вставила сидевшая рядом Женя Смирнова, которой нравился Витя, и добавила: — Гел, дай жвачку.       — Это ты, Женька, зря, — усмехнулся Рогов. — Сейчас все чайки прилетят за жвачкой.       Только парень сказал об этом, тут же несколько однокурсников подбежали к Циклаури и принялись просить:       — Дай мне! Дай мне! Дай жвачку.       Гела раздавал мятный «Орбит». Когда прозвенел звонок, «чайки» расселись по местам, и преподаватель зашёл в аудиторию.       Пары прошли незаметно. Никто из преподавателей не заметил, что их студент немного выпил. Проведя вечер за получением знаний, Циклаури вышел на улицу и ждал трамвай. Глядя на тёмное небо, Гела вспомнил статью о маньяке и его матери, и ему стало жутко.       «Самое страшное, что это происходило буквально у меня под носом. Так и живёшь... Не замечая, что рядом творится такое. И у маньяка на лице не написано, что он убивает».       Подъехал четвёртый трамвай. Циклаури прыгнул в вагон и сидел у окна, кутаясь в куртке, словно пытаясь спрятаться от кого-то. Оглядываясь по сторонам, юноша успокоился:       «Вроде всё в порядке, но после таких новостей почему-то относишься к людям настороженно».       Гела поднялся с кресла и собрался выходить на остановке «Садгород», и к нему подошла старенькая бабушка, божий одуванчик.       — Молодой человек, помогите мне сумки спустить, — попросила пожилая женщина.       Циклаури отпрянул от ужаса, но старушка поспешила его успокоить:       — Да не бойся ты! Не собираюсь я тебя есть.       — Хорошо.       Когда трамвай остановился, Гела взял большие и тяжёлые сумки и помог спустить их вниз по лестнице. Когда бабушка медленно вышла из трамвая, взяла свой багаж и сказала:       — Спасибо тебе большое. Дальше я сама. Просто я боялась, что упаду с трамвая и уже не поднимусь.       — Давайте, я помогу, — предложил юноша.       — Не надо. Я сама...       Пожилая женщина ушла, кое-как переставляя ноги, неся с собой сумки. Циклаури с жалостью смотрел на старушку и про себя отметил:       «Бедная... Теперь она не сможет попросить о помощи. Жаль её. Из-за таких старух, как мамаша того маньяка, теперь другие бабушки не смогут получить помощь от молодёжи».       С мрачными мыслями юноша отправился к себе домой, где его ждали самые близкие люди.       Наступил новый день. Гела и Валера пришли в стоящий на автобусной остановке «Вокзал» у дома номер один на улице Бардина шашлычный павильон, где их ждал Фарид Шодиев. Циклаури знал его, ибо часто покупал у него пирожки, чтобы побаловать себя и угостить сестрёнок.       Высокий худощавый узбек встретил новых работников и объяснил:       — Вы будете работать по сменам. Чтобы на кухне был полный порядок. Чтобы чистота была как в операционной! Чтоб ни одна пылинка не валялась, чтоб ни один таракашка не ползал, чтоб ни одно пятнышко не оставалось.       — Я приготовлю хачапури, — предложил Циклаури. — Хочешь попробовать?       Гела надел чистую кофту и фартук, замесил тесто на дрожжах; пока оно поднималось, Циклаури натёр сыр, смешал его со сметаной, творогом и с чесноком, разделил тесто. Сделав треугольники с сыром, юноша отправил их в духовку. Когда хачапури подрумянились и превратились в пышные булочки, Фарид взял один треугольник и попробовал:       — Вкусно. У тебя талант, Гело.       Вспоминая, что недавно готовила его бабушка, Валера замесил заварное тесто, отварил картошку, пюрировал, сделал несколько пирожков: одни просто с толчонкой, а другие с сосиской. Сделав вкусную и мягкую выпечку, Доржиев предложил попробовать свои блюда. Гела и Фарид отведали пирожки и прокомментировали:       — Вкусно! Ты прирождённый повар.       Так и началась работа молодых людей в киоске. В киоске работали по сменам с графиком три на три — сначала Фарид, потом Гела, затем Валера. Однажды после уроков к ним пришли Цицино и Наринэ. Купив по пирожку девочки сказали:       — Спасибо, Гело, — улыбнулась средняя сестра. — У тебя такие вкусные пирожки. Мы знаем, что ты вкусно готовишь.       — Зато нас никто не обматерит, — улыбнулся Циклаури. — Можно работать тихо и спокойно.       — Как хорошо, что ты оттуда ушёл, братик... Теперь тебе хорошо? — высказала своё мнение Наринэ.       — Да, Нарико, мне хорошо тут. Так комфортно. Только в туалет приходится идти на вокзал. И ещё платить пять рублей, чтобы пописать.       Гела не обманывал. Предоставленный самому себе, юноша ощущал такую свободу. Невзирая на все неудобства, Циклаури спокойно пёк пирожки, жарил шашлык и продавал свежую выпечку, ароматное мясо, обильно политое острым кетчупом.       Шло время. Так и прошёл Новый Год. Январь и февраль пролетели быстрыми птицами. Фарид, Гела и Валера продолжали работать в киоске и готовить для покупателей вкусные пирожки и жареное на углях мясо. Циклаури продолжал учиться, чтобы получить высшее образование и устроиться работать на более высокооплачиваемую работу. В свободное от работы время Гела шёл «калымить» на рынок грузчиком, чтобы хоть как-то помочь матери свести концы с концами.       Наступило первое марта. Идя по магазину игрушек, Гела присматривал подарок дочери своего лучшего друга. Нане исполнялось три года, и Циклаури размышлял, что можно подарить трёхлетней девочке на день рождения. Юноша рассматривал куклу, светловолосую Барби в нежно-лиловом платье, и набор для неё розового цвета: миниатюрное трюмо, креслице, кровать и шкафчик.       «На большее у меня нет денег, поэтому возьму так. Надеюсь, Тенгиз и Ламара догадаются купить ещё набор одежды для Барби. Надо у девочки вкус развивать», — размышлял Гела и оплатил подарок.       Взяв упакованную покупку, Циклаури вышел из рынка и направился к остановке «Крытый рынок». Обернувшись и посмотрев на знакомые до боли красные буквы, юноша подумал:       «Сколько меня не было, а со мной продолжают здороваться. Не забыли меня».       В толпе ожидающих трамвай Гела заметил молодую девушку, одетую в нежно-розовую куртку, бордовую шерстяную юбку и колготки с начёсом; её вьющиеся белые волосы лежали на плечах словно облако; снежинки падали на мохеровую белую шапку, придавая образу этой девушки романтизм.       Подъехал красный трамвай КТМ-5 и остановился перед ожидающими. Гела и прекрасная незнакомка, отдалённо напомнившая Барбару Брыльску, запрыгнули в этот трамвай и отправились в путь. Циклаури сел у окна, и девушка присела на соседнее место. Ощущая аромат духов «Красная Москва», которым побрызгалась незнакомка, юноша расслабился и прижал к себе пакет с подарком. Гела слегка задремал и внезапно сквозь сон ощутил толчок в бок.       — Парень, а ты не пропустишь свою остановку? — послышался сладкий мелодичный голос.       Циклаури проснулся и заметил, что трамвай приближался к остановке «Юбилейная». Резко проснувшись, юноша задал вопрос:       — Что? Я уже приехал?       — Тебе на «Левый Берег»?       — Да.       — Мне тоже на «Левый Берег».       Когда трамвай остановился на нужной остановке, парень и девушка вышли из вагона. Решив познакомиться с молодым человеком, девушка начала разговор:       — Как тебя зовут?       — Меня зовут Гела. Гела Циклаури. А тебя?       — Диана Алмазова. Сколько тебе лет?       — Двадцать. А тебе?       — Мне недавно исполнилось восемнадцать. Знаешь, я давно за тобой наблюдаю. Очень хочу с тобой познакомиться. Ты мне понравился.       — Взаимно. И ты мне нравишься.       Молодые люди шли к высокому длинному дому на улице Кирова и не заметили, как приблизились к подъезду, который нужен Геле. Остановившись у подъезда, Диана задала вопрос:       — Что несёшь в пакете?       — Подарок. Барби и мебель к её домику. У дочки моего лучшего друга трёхлетие, и я несу ей подарок.       — Надеюсь, ей понравится, — улыбнулась Алмазова и посмотрела на балкон, что на восьмом этаже.       Там стояла пожилая женщина, божий одуванчик, и наблюдала за тем, что происходит на улице. Девушка посмотрела на старушку и, схватив молодого человека за руку, побежала под козырёк подъезда.       — Что такое? — не понял Циклаури.       — Ничего, всё в порядке, — ответила Диана.       Молодые люди зашли в подъезд, поднялись на лифте. Алмазова вышла на пятом этаже и открыла дверь. Её встретила бабушка, та самая женщина, что наблюдала за происходящим во дворе. Увидев внучку, старушка упёрла руки в синий байковый халат, украшенный чёрной и белой клеточкой.       — С кем это ты шлялась?       — Это друг нашего соседа. Который грузин.       — Он тебе что предлагал?       — Ничего. Мы просто вместе ехали на трамвае и вышли на одной остановке. Он нёс подарок дочке соседа. Ей сегодня исполнилось три годика. Ты не подумай ничего — он хороший.       — Знаю я этих грузин, — проворчала бабушка. — Бандиты они все. Свяжешься с ним — окажешься в рабстве.       — Меньше всякую ерунду по телеку смотри! — ответила Диана и отправилась к себе в комнату.       Так было всегда. Зинаида Аркадьевна Алмазова воспитывала внучку в строгости, стараясь огородить её от «плохого влияния»; женщина хотела, чтобы девочка не стала «шлюхой», не «принесла в подоле», как это произошло с её мамой. Бабушка Дианы помнила, как её двадцатилетняя дочь Лиза однажды огорошила её новостью. Скоро она должна была стать матерью. Узнав о беременности девушки, возлюбленный Лизы Макар Терентьев сбежал. Тогда Зинаида Аркадьевна сказала дочери:       — Ребёнок — это не котёнок. Если собралась рожать, то неси за него ответственность.       Вскоре родилась Диана. Зинаида Аркадьевна помогала дочери присматривать за младенцем. Когда девочка росла, бабушка расспрашивала девочку, с кем она общалась. Когда женщина расспрашивала о семьях у третьих лиц, могла сразу сказать:       — С Настей не дружи — у неё мать уборщица. А с Леной дружи — её папа замдиректора на заводе, а мама бухгалтер.       Диана росла, и вместе с тем бабушка продолжала цепляться к личной жизни знакомых ей девушек:       — С мальчиком встречается? Да? Она замужем? Нет? Значит, наверняка у неё мандень попорчена. Ещё аборты поди делала, шалава. Зачем ты дружишь со всякими прошмандовками? Чё они к тебе лезут?       Не «шлюхи» лезли к Диане, а она к ним тянулась. Ей было интересно общаться с открытыми, яркими, девочками. Разговаривали они о многом: учёбе, фильмах, любовных романах, не так давно заполонивших книжные полки, будущих планах, других городах, где бывали новые подруги Алмазовой.       Переодевшись в лёгкое синее платье с цветами, Диана села читать новый роман авторства некой Кристин Монсон, который посоветовала ей однокурсница Наташа Рязанова. Девушка посмотрела на страницы книги и про себя подумала:       «Уже хочу встретиться с Гелой. Я знаю, что он ходит к грузину на седьмом этаже. Может, спросить у него номер телефона, когда Гела уйдёт. Или пойти сегодня? Заодно поздравлю дочку соседа — у неё же сегодня день рождения».       Дождавшись, когда бабушка сядет смотреть очередную серию «Санта-Барбары», Алмазова надела чёрные тапки с синими ромбами, тихонько вышла из квартиры, закрыла её на ключ и направилась на седьмой этаж.       В это время Гела постучал в квартиру друга. Открыв дверь, Ламара встретила гостя:       — Гело, салами. Наконец-то! Мы тебя заждались.       — Салами! — ответил Циклаури, заходя в дом.       Гела разулся, снял куртку и направился в зал, где сидела Теона Левановна. Из комнатки вышел Дато, одетый в матроску и синие шортики. Ведя за руку Нану в розовом платьице, мальчик крикнул:       — А вот и наша именинница!       Циклаури часто ходил в гости к Тенгизу и видел, как росла дочка лучшего друга. Девочка научилась немного говорить, уже рассказывала наизусть стихи Эдуарда Успенского, Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Сергея Михалкова и Агнии Барто. Уже умела считать. Теона Левановна рассказывала, как они с внучкой спускались вниз по лестнице и считали ступеньки.       — Скоро пойдём в садик, — улыбнулся появившийся Тенгиз.       — Надеюсь, она там найдёт друзей, — сказал Циклаури и, достав из пакета куклу и пластиковую мебель, протянул Нане и продолжил: — С днём рождения, малышка. Это для тебя. Играй, переодевай. Пусть она будет твоей лучшей подругой.       — Хочу подругу в садике, — ответила Нана. — Хочу с ней общаться и делиться игрушками.       — Скоро ты придёшь в садик и найдёшь там хорошую подругу, — ответил Гела. — Надеюсь, у тебя там будет много новых подружек.       Поздравив девочку и вручив ей подарок, Гела сидел за столом, ел приготовленные салаты и разговаривал со своим другом, его женой и матерью. Дато и Нана убежали в детскую. Девочка расставила мебель в своём уголке, усадила куклу на пластиковое миниатюрное кресло. Барби не мигая смотрела на себя в маленьком зеркальце на трюмо.       — Красивая, да? — спросила девочка.       — Очень. Просто принцесса, — улыбнулся старший брат.       Дети играли в детской: Дато катал по полу пластиковую машинку, подаренную Гелой, а Нана взяла маленький автомобильчик брата, посадила на него подаренную куклу и сказала:       — Теперь у машины появилась хозяйка. Красивая леди на машине.       В это время в большой комнате Гела сидел за столом и рассказывал о работе в шашлычном киоске.       — Знаете, как я люблю готовить. Зато никто на меня прилюдно не лает матом. И как благодарны мне покупатели, когда берут хачапури. Сейчас делаю пирожки с рыбными консервами. Их оценили. Такие вкусные. Помните, я вам приносил?       — Гело, ты не жалеешь, что ушёл с «Крытого Рынка»? — задала вопрос Теона Левановна.       — Нет, не жалею. Пусть я теперь не так часто болтаю с Валерой, зато теперь мне спокойно.       По телевизору начался сериал «Санта-Барбары». Услышав знакомую мелодию, Дато и Нана бросили машинки и Барби и прибежали смотреть американскую «мыльную оперу».       — Год назад она смотрела на Киркорова, не отрывая от него взгляд, а теперь смотрит сериальчик, — усмехнулся Циклаури.       — Деткам это интересно, — улыбнулся Тенгиз. — Они почему-то любят смотреть этот сериал.       Теона Левановна тоже с интересом смотрела «мыльную оперу», наблюдая за жизнью вымышленных персонажей из городка Святой Варвары.       Внезапно послышался стук в дверь. Кто-то хотел попасть в их квартиру. Ламара подошла к двери и посмотрела в глазок — перед ней стояла соседка, красивая девушка, живущая на пятом этаже.       — Здравствуйте. Вы к нам? — спросила женщина, открыв дверь.       — Здравствуйте. К вам пришёл Гела Циклаури? Хочу с ним поближе познакомиться, потому что он мне понравился.       — Заходи, Диан, — пригласила нежданную гостью девушка. — Бабушка знает, что ты ушла к нам?       — Нет. Она «Санта-Барбару» смотрит.       — Хорошо. Приходи к нам. Вместе будет веселее.       Алмазова сняла обувь и зашла в большую комнату. Увидев прекрасную незнакомку, Гела улыбнулся и молвил от удивления:       — Ты пришла? Знала, где я, и пришла.       — Гел, я хотела с тобой познакомиться поближе, поэтому пришла к тебе. Заодно хотела поздравить девочку с днём рождения. Об этом я узнала только сегодня, поэтому не принесла подарок. — Посмотрев на Нану, девушка обратилась к ней: — Наночка, с днём рождения. Желаю тебе вырасти хорошей девочкой, быть счастливой и радоваться жизни. Пусть твои родители и твой брат любят тебя.       Малышка посмотрела на незнакомую ей взрослую девушку и не могла сказать ни слова. Теона Левановна задала ей вопрос:       — Что нужно сказать, Нана?       — Спасибо, — ответила девочка чётко и грамотно.       — Молодец! — похвалила бабушка.       Когда реклама закончилась, бабушка и внучка продолжили смотреть сериал. Диана улыбнулась и сказала Геле:       — Какой умный ребёнок растёт. Думаю, она будет отличницей в школе.       — Я тоже так думаю, — ответил Циклаури.       Хозяева дома и гости сели за стол. Едя ачму и запивая чёрным чаем, Диана спросила у нового знакомого:       — Гел, где ты учишься?       — Учусь на экономиста. Учусь на вечернем, а днём работаю. Работаю поваром в киоске. Пеку пирожки и жарю шашлык. Киоск находится на улице Бардина, напротив вокзала. Хочешь попробовать мои хачапури?       — Как-нибудь после пар подъеду на вокзал и возьму парочку. Ещё и бабушку угощу.       — Диан, а ты где учишься?       — Я учусь в педагогической академии. На учительницу истории и обществоведения.       — Надеюсь, ты станешь хорошей учительницей, — ответила Ламара. — Может, будешь Дато и Нану учить истории.       — Может быть. В этой жизни может быть всякое, — пошутила Диана.       Наговорившись обо всём и ни о чём, гости засобирались. Провожая лучшего друга и соседку, Когониа сказал им:       — Диан, если ты хочешь встречаться с Гелкой, то ты сделала правильный выбор. Он у нас парень хороший. Гело, если ты собрался встречаться с Дианой, то постарайся понравиться её бабушке. А то она очень подозрительная — защищает свою внучку.       Молодые люди рассмеялись; Циклаури надевал куртку, и Алмазова с улыбкой ответила:       — Это будет сложно. Даже если что-то не понравится бабушке — я не буду её слушать. Должна же у меня быть своя голова на плечах.       Распрощавшись с Тенгизом, Гела и Диана обулись и вышли из квартиры. Спускаясь с седьмого на пятый этаж, Циклаури сказал:       — Хочешь взять мой номер телефона?       — Я как раз хотела его у тебя попросить, но разговорилась с вами. Бабушка меня пугает, что вы, нерусские, какие-то плохие. Но я же вижу, что это не так.       — Может, кто-то из нерусских её так обидел, что она из-за одного придурка судит обо всех?       — Нет. Она просто постоянно всех и во всём подозревает, — объяснила Диана. — Надеюсь, ты не будешь говорить мне гадости, если скажу, что мама родила меня, будучи не замужем.       — Нет. Мало ли, что случилось. Меня учили, что нельзя осуждать людей. Мало ли, что произошло.       — Гел, у меня нет отца. Я его даже не знаю. Когда говорила об этом с мамой, она просто отворачивалась и плакала.       — Мне очень жаль. Видимо, ей больно из-за того, что твой отец так поступил с ней.       — Именно поэтому бабушка переживает за меня. Не хочет, чтобы я принесла в подоле. Поэтому ограждает меня от «дурного» влияния. Как она докапывается до моих знакомых... Постоянно спрашивает: «С парнем встречается? Он её муж? Нет? У неё мандень попорчена. Поди аборты делала, шалава».       — Дурная какая-то бабушка. Кстати, ты просила номер телефона. Возьми.       С этими словами Циклаури достал блокнот и ручку. Написав на листке бумаги нужные цифры, юноша вырвал записку и протянул девушке. Диана взяла номер телефона и попросила:       — Дай мне блокнот и ручку, пожалуйста.       Когда девушка и юноша спустились на пятый этаж, Гела протянул девушке маленькую тетрадку с ручкой, и Алмазова написала свой номер.       — Я буду звонить тебе первая. Иначе бабушка до меня докопается. И что я ей скажу?       — Хорошо. Буду ждать звонок. Только не пугайся — трубку могут поднять моя мама или сёстры.       — Надеюсь, что скоро познакомлюсь с твоими родственниками. Как они отнесутся, если узнают, что встречаешься с русской?       — Никак. Они к моему выбору относятся нормально. Почему моя мама должна за меня решать, с кем мне жить?       — А папа?       — Моего папу три года убили грабители. Тогда я и познакомился с Тенгизом.       — Диана! — послышался грозный голос, и Зинаида Аркадьевна выглянула из-за двери.       — Бабуль, я сейчас! — крикнула Алмазова и, зайдя в квартиру, попрощалась с Гелой: — Пока. Ещё увидимся.       — Пока, — попрощался Циклаури и добавил, обращаясь к пожилой женщине: — До свидания.       Ничего не говоря, Зинаида Аркадьевна закрыла дверь и начала отчитывать внучку:       — Зачем ты пошла к этим чурекам? Мало ли, чё у них на уме. Продадут тебя какому-нибудь старику — будешь знать!       — Они нормальные, — ответила Диана. — Откуда у тебя такие подозрения? Они меня пригласили, угостили ачмой, напоили чаем, поговорили. Ничего они мне не сделали.       — Недавно было в новостях, как один молодой кавказец пригласил к себе девчонку и потом расчленил. Хочешь, чтобы тебя так же расчленили?       — Бабушка! Во-первых, это был не грузин, а чеченец. Во-вторых, ты бы ещё всех бабулек записала в потенциальные расчленительницы из-за одной только мамки нашего людоеда! Если уж на то пойдёт, то не проси у незнакомых людей о помощи. Вдруг я твоя кровожадная внучка, которая любит вкусный гуляш из свежей человечинки.       — Думаешь, я буду у кого-то просить? Думаешь, сама не донесу сумки до дома или не додумаюсь вызвать слесаря, чтобы замок сделал?       Ничего не отвечая, Алмазова отправилась в комнату дочитывать любовный роман. Изучая очередную главу о приключениях молодой девушки и её блистательного обольстителя, Диана про себя размышляла:       «И зачем ты от него убежала? Кому ты сделала лучше? Никому. Сама чуть не ушла вслед за своим мужем. Скажи спасибо своему обольстителю, что он за тобой пошёл в Индию, а мог бы забыть о тебе, ведь женщин много. Есть же у него любовница».       Пока Алмазова ругалась с бабушкой и думала над книгой, Гела вышел на улицу и смотрел на темнеющее небо. Снежинки падали, отчего ощущалась атмосфера праздника. Циклаури отправился на остановку и дождался свой трамвай.       Размышляя о прочитанном романе, девушка вспомнила, что обещала позвонить Геле. Подойдя к телефону на тумбочке и крутя диск с цифрами, Диана пропускала гудки.       — Алло, — послышалось на том конце провода.       — Гел, это ты?       — Да, это я. Тебя бабушка не ругала?       — Ругала. И ещё рассказала, как какой-то кавказец девушку расчленил. Я ей говорила, что не надо никого равнять под одну гребёнку. Кстати, ты как доехал?       — Доехал на трамвае, а потом отправился через железную дорогу к себе. Дошёл без приключений. Что делаешь?       — Читаю любовный роман.       — О чём?       — О том, как одна дурочка связалась с взрослым дядей, который должен был её опекать. Причём она знала, что он не собирается на ней жениться, но она согласилась стать его любовницей. Из-за науськиваний брата этого дяди приехала в другую страну и быстренько выскочила замуж за другого. Потом он погиб, а она осталась жива. И этот её опекун нашёл и выручает её. К тому же он в неё влюбился. Видимо, надоели ему эти бабы, ведь эта дурочка очень искренняя и добрая.       Циклаури рассмеялся, слушая пересказ любовного романа. Вдоволь насмеявшись, юноша попросил:       — Если дочитаешь, то дашь мне. Хочу повеселиться над этой love story.       — Вообще эта книга для женщин.       — А Нана, дочка Тенгиза Когониа, играет в игрушки для мальчиков. В машинки. Почему я не могу читать женские романы? У меня от этого член отвалится?       — Какой же ты шутник. Хорошо. Я дам тебе это почитать. Только не выкидывай книгу, если она тебе не понравится.       Посмеявшись с Дианой, Циклаури положил трубку. Услышав разговор, Тамина задала вопрос:       — Гело, ты с кем разговаривал? Ты такой счастливый.       — С соседкой Тенгиза Дианой. Она такая красивая, такая милая.       Юноша думал о прекрасной соседке; вспоминал её белые вьющиеся локоны, её янтарные глаза и светлую, словно солнечную, улыбку. Представив перед собой девушку, Гела ощущал себя счастливым.       — Она тебе нравится? — продолжала спрашивать мать.       — Да... — честно ответил Циклаури. — Знаешь, Машико я давно забыл. Я знаю, что виноват перед Настей, но не могу всю жизнь корить себя. Её уже не вернёшь к жизни. Поэтому... зачем себя грузить?       — Молодец, Гело. Ты не должен себя мучить. Лучше наслаждайся тем, что есть, думай о будущем.       — Мама, у меня на будущее было столько планов, но они все не сбылись. Я не расстраиваюсь. Мы хорошо живём. То, что бедно... Сейчас все так живут.       — Да, Гело... Разрушили нашу страну. Отняли у нас мир, спокойную и стабильную жизнь.       — Не нужно отчаиваться. Когда-нибудь это закончится.       — Когда это произойдёт? Когда у твоих внуков уже свои внуки будут?       — Не знаю...       Поговорив с мамой, Гела отправился в свою комнату. Цицино забежала к нему и засыпала старшего брата вопросами:       — Ты уже с кем-то познакомился?       — Да. С соседкой Тенгиза. Она такая красивая. Блондинка с карими глазами. А какая у неё улыбка.       — Никогда не видела тебя таким счастливым влюблённым с тех пор, как погибла Машико. Теперь-то ты счастлив?       — Да, Цицино. Счастлив... А ты что расскажешь? Тебе кто-то понравился? Я смотрю, ты часто выходишь на балкон и за кем-то наблюдаешь.       — Мне в школе никто не нравится. Но у нас в квартире напротив живёт такой симпатичный сосед. Знаешь его? Он со шрамом на лице. Я видела, как он на балконе курил.       Гела вспомнил этого высокого худого молодого человека со светло-русыми кудряшками и шрамом от пореза на щеке. Когда он шёл на работу, часто сталкивался с ним и просто здоровался. Но он не думал, что этот сосед мог понравиться его средней сестре.       — Чем он тебе понравился? — задал вопрос Циклаури.       — Он такой скромный и симпатичный. Он такой милый и приятный мужчина.       — Обычно девочкам нравятся накачанные мачо, а этот паренёк просто скромный ботаник. Странно...       — У нас в классе учится один придурок. Ваня Гринёв. Всех девиц перепортил и хвастается своими подвигами. Попытался ко мне подкатить, только я его послала. Не нравятся мне эти мачо.       — И не надо. Ты человек, а не кукла.       — Гело, вынеси мусор! — крикнула из кухни Тамина.       Циклаури взял ведро с мусором и вышел из квартиры. Перед ним появился высокий худой сосед с вьющимися короткими светлыми волосами и шрамом от пореза на лице.       — Здравствуйте, — улыбнулся сосед.       — Добрый вечер.       Парни вышли их подъезда. Гела вытряхнул мусор из ведра и заметил, что Цицино вышла на балкон и на что-то смотрела. Сосед встал перед подъездом и закурил. Подойдя к нему, Циклаури не знал, с чего начать разговор — ему не хотелось говорить о чувствах сестры «в лоб». Заметив замешательство соседа, незнакомец задал вопрос:       — Вы хотите закурить? Так попросите.       — Нет, я не курю.       — А что такое?       — Понимаете, вы понравились моей сестре.       — Странно... Кому я мог понравиться?       — Вы думаете, что не можете никому понравиться? — не понял Циклаури, рассматривая соседа.       — Да с чего бы? Мне нравилась одна девушка, но она выбрала спортсмена и комсомола, а меня грубо послала. Потому что я некрасивый, со шрамом и неспортивный. Как же все ими восхищались. Как они вместе смотрятся. Она красавица и он спортсмен. Не то, что я. Простите, что нагружаю своими проблемами.       — Просто эта девушка не очень умная, — утешил соседа Гела. — Ничего страшного — она ещё поймёт, что ошиблась. А вы не должны переживать. Всё будет хорошо. Моя сестра — хорошая девочка. Не надо думать, что мы, грузины, плохие.       — Я не думаю. Кстати, мы не знаем друг друга. Меня зовут Эрлен Пирогов. Знаю, что странное имя. Родители в шутку назвали меня так. Это имя значит «Эра Ленина».       — Меня зовут Гела Циклаури. Моих сестёр зовут Цицино и Наринэ. Как раз вы нравитесь Цицино. Ей шестнадцать лет. Она ещё нецелованная.       Ничего не говоря, Эрлен выкинул окурок в мусорный контейнер и отправился к себе домой. Гела посмотрел ему вслед и, зайдя к себе в квартиру, сказал Цицино:       — Я поговорил с ним. Пока он не хочет. Не доверяет женщинам после того, как одна девушка его отшила и ушла к красавчику.       — Ну и дура. Потом пожалеет, — прокомментировала средняя сестра. — А так... Если я ему не понравилась, то зачем доставать?       Прошла неделя. Наступило восьмое марта, международный женский день, день борьбы женщин за право выбора своего жизненного пути без оглядки на мнение мужчин; постепенно этот праздник стал лишним выходным, во время которого любая женщина — королева.       В этот день ранним утром Гела позвонил Диане и спросил:       — Привет! — послышался бодрый голосок.       — Диан, привет. Бабушка дома?       — Нет. Она с подружками отмечает восьмое марта.       — Приезжай на Транспортную. Садись на шестой трамвай. Я тебя жду.       — Хорошо.       Положив трубку, счастливая Диана открыла шкаф и достала красивое розовое платье с пышной юбкой, колготки с начёсом и нарядилась. Глядя на себя в зеркале, Алмазова поправила свою вьющуюся прядь и подкрасила губы ярко-алой помадой. Надев куртку, шапку и сапоги, девушка вышла из дома и отправилась на остановку. Сев на трамвай номер шесть, Диана поехала к лежащему на улице Транспортной кольцу, где четыре дороги вели на Второй Андреевский переулок и улицу Циолковского.       В это время Гела оделся в зелёный свитер и джинсы. Надев серую куртку и зимние ботинки, Циклаури вышел из дома и отправился в сторону павильона, где работал Тенгиз. Зайдя в киоск, юноша протянул деньги и сказал:       — Три белые розы, Тенгиз.       — Собрался встретиться с Дианкой? — улыбнулся Когониа.       — Да. Думаю, она уже приехала и ждёт меня.       — Хорошей вам встречи, прогуляйтесь.       — Спасибо, Тенгиз. Хорошей работы.       Гела вышел из павильона и направился в сторону остановки «Транспортная». Когониа вспомнил те светлые времена, когда они с Ламарой только начали встречаться. Он, ещё юный студент педагогического факультета в абхазском государственном университете, сидел на лавочке с красивым букетом алых роз. Ламара Чичинадзе, в лёгком синем платье подбежала к возлюбленному и, приняв цветы, воскликнула:       — Как красиво! Спасибо тебе, Тенгиз!       — Знаешь, мы с мамой любим собирать цветы. Жаль, что они не вечные...       Мужчина вспомнил, как они с Теоной Левановной собирали разноцветные розы, выращенные на их клумбах, и во время летних праздников украшали ими дом. Тенгиз вспомнил, как Юрий Шатунов впервые спел о белых розах за холодной витриной. Когда играла эта песня, Когониа смотрел на розы и почему-то чувствовал себя человеком, испортившим что-то прекрасное, поиграв им и бросив.       В это время Гела добежал до остановки. Диана ждала его, скрестив руки на груди. Заметив Алмазову, Циклаури подошёл к ней, вручил ей букет цветов и спросил:       — Долго ждала?       — Нет, — с улыбкой сообщила девушка, принимая подарок, как знак внимания.       — Куда сегодня пойдём?       — Давай, сходим в Парк Гагарина.       — Хорошая мысль. Пошли.       Молодые люди шли мимо блошиного рынка по заснеженной дороге, не замечая бабушек и дедушек, продававших бывшую в употреблении одежду, записи на плёнке и другие вещи, что дома не нужны, но ещё способны прослужить своё.       Гела и Диана вышли к вокзалу и остановились у киоска. Фарид выглянул из окна и радостно крикнул:       — Это ты, Гело? Как хорошо, что ты пришёл. Я добавил пиццу в наше меню. Ох, какой большой спрос на неё. Я готовить не успеваю — всё скупают подчистую.       — Если есть, то дай нам две пиццы.       Шодиев взял два фасовочных пакетика и упаковал две лепёшки из дрожжевого теста с кетчупом, кусочками колбасы и грибов и тёртого сыра.       Молодые люди сели под козырьком остановки и ели пиццу. Наслаждаясь остротой кетчупа, Гела говорил:       — Тебе нравится? Фарид вкусно готовит.       — Хочу попробовать пиццу в твоём исполнении. Интересно, что ты придумаешь?       — Можно многое что придумать. Вообще, знаешь, как пиццу готовить? Делаешь лепёшку из теста, а потом открываешь холодильник и смотришь, что там есть. Что нравится — клади на лепёшку. Только не забудь про кетчуп и сыр. Помню, как мы с мамой, Цицино и Наринэ ели пиццу. Я туда нарезал солёные огурцы, помидоры и грибы. Пицца была вегетарианская, но очень вкусная.       Посидев на остановке и поев, молодые люди отправились по проспекту Металлургов. Высокие сталинки, казалось, закрывали небо, отчего на проспекте становилось темнее. Гела и Диана дошли до кафе «Юность». Когда сталинки «закончились», молодые люди ощутили лёгкость, словно освободились от чего-то гнетущего.       — Можно, я возьму тебя за руку? — задал вопрос Циклаури.       Алмазова прикоснулась к его ладони, и юноша сжал её руку. Впервые встречаясь с молодым человеком, девушка ощущала себя самой счастливой на свете. Диана смотрела на голубое небо и улыбалась, щебеча как птичка.       — Тебе хорошо? — решил начать разговор Гела.       — Очень. Тут так красиво и спокойно.       Молодые люди направились в парк Гагарина. Тихая улица, за которой почти не слышен гул машин, навевала какое-то умиротворение.       — Я вспоминаю Кутаиси, — с улыбкой рассказал Циклаури. — Вспоминаю, как ходил по тихим улицам между маленькими домами. Там так тихо, спокойно.       — Ты жалеешь, что уехал из Кутаиси? — спросила Алмазова.       — Да, бывает, что я вспоминаю этот городок, но, с другой стороны, нужно двигаться дальше. В Новокузнецке тоже хорошо, хоть в этой жизни много проблем. Думаю, эти проблемы были бы и в Кутаиси.       — Я бы с радостью съездила в Кутаиси и посмотрела бы город. Наверное, он очень красивый.       — Тебе бы понравилось на реке Риони. Смотришь на эти прозрачные воды и чувствуешь умиротворение. Эх, были бы денежки — я бы тебя свозил.       — Если бы ещё бабушка разрешила. Ты же знаешь, как она любит всех во всём подозревать. Мне очень хочется романтики, но бабушка не разрешает. Говорит, что вдруг принесу в подоле.       — Не бойся меня. Без согласия я тебя не трону. Если что, то для этого есть разные средства. Не надо бояться.       — Но они не дают стопроцентной гарантии.       — Но гарантия же есть? Лучше так, чем совсем без защиты.       — Ты оптимист, Гела. Вот это мне в тебе нравится.       Циклаури улыбнулся и резко остановился возле памятника «Пятьдесят лет Новокузнецку». Диана затормозила рядом, встала перед ним и спросила:       — Что такое? Ты хочешь поцеловать меня?       — Хочу понять, что это такое — проявить чувства. Поцеловать мужчину.       Алмазова коснулась своими губами его губ и отстранилась от него. Понимая, что это вызов, желание стать более открытой, Гела обнял девушку. Гладя её лицо, юноша смотрел в её карие глаза и, не сдерживая себя, нагло и страстно поцеловал её. Ощущая вкус её нежных губ, Циклаури продолжал играть с ней, словно маня её к себе, и Алмазова, прикрыв глаза, неумело ответила на первый поцелуй, отчего её голова слегка закружилась.       Оторвавшись от его губ, Диана положила руки ему на плечи и, прижавшись к нему, поделилась своими мыслями:       — Это так необычно. У меня даже голова чуть закружилась от этого.       — Просто это для тебя непривычно, — улыбнулся Гела, гладя её светлые волосы.       Взяв девушку за руку, Циклаури отправился по парку. Идя с молодым человеком, Диана прикоснулась к своим губам, ощущая недавний поцелуй. С одной стороны ей нравилось, что её уже коснулся молодой человек, который понравился ей с первого взгляда, но с другой... она чувствовала себя отвратительно. Стыд сковал её душу, словно совершила что-то плохое, хотя просто поцеловалась с парнем.       — Что такое? Тебя что-то тревожит? — задал вопрос Циклаури.       — Я так легко позволила тебе меня поцеловать...       — Боишься, что бабушка будет ругаться? Не бойся. Просто ничего не говори ей. Не надо ничем с ней делиться, зная, что она тебя будет стыдить за то, что просто проявила чувства. В этом нет ничего плохо.       Успокоившись и попытавшись избавиться от чувства вины за «разврат», Диана шла с молодым человеком. Гела сжимал её ладонь, и они вместе шли по парку, наслаждаясь весенним днём.       Это восьмое марта было самым счастливым в жизни новой пары. Циклаури больше не вспоминал о Машико Татабадзе и Насте Ожигановой, давая своему сердцу больше свободы; Алмазова медленно, с трудом освобождалась от бабушкиных установок, что приличные девочки даже не целуются до брака.