Ядовитый

В овраге, на мелководье текущей там реки, головой на камне лежал маленький мальчик. Его худенькое тельце лежало без движения. Из разбитой раны на лбу кровь уже не текла: рана уже покрылась коркой. Он споткнулся о камень, когда убегал от шайки пятилетних хулиганов. Именно они стали свидетелями того, как этот мальчик разбился головой о камень, и как под его лбом по воде образовалось красное пятно. Им стало страшно, на их глазах действительно умирал человек, мальчик их возраста. Они, не сговариваясь, развернулись и припустили подальше от оврага. Они оставили его умирать, даже не подумав о том, чтобы сказать об этом взрослым. А зачем? Он сам виноват в своей смерти! Он просто бежал слишком быстро! Они ведь не виноваты, что он бежал слишком быстро?! И сейчас оставленный и забытый, мальчик лежал неподвижно на дне оврага. Вдруг его рука слегка дернулась. Гарри Поттер (а это был именно он) подтянул руку вверх и положил её на камень рядом со своей головой. У него кружилась голова, но он все равно пытался выпрямить свои руки и подняться. Глаз он так и не открыл, все силы были брошены на поднятие своего тела в вертикальное положение. Он подтянул вытянутую ногу, чтобы опереться на неё. Очень медленно, еле-еле подтянув вторую ногу, но ему всё же удалось встать хотя бы на корточки, хотя он даже в этом положении мог с трудом стоять прямо. Голова дико болела и всё ещё кружилась. Веки медленно поднялись, глаза его всё ещё были мутными от головокружения. Когда ему всё-таки удалось сфокусировать свой взгляд, а головокружение потихоньку стало сходить на нет, он попытался согнуть ногу в колене. Получилось это далеко не сразу, пару раз он чуть было не упал на бок. Но каким-то чудом ему всё же удалось остаться в этом положении и не свалиться обратно. Он стоял на одном колене, опираясь на другое. Голову вновь прострелило болью, в глазах снова помутнело. Ему пришлось подождать ещё какое-то время, прежде он решился вновь начать двигаться. Опершись о колено руками, он попытался его разогнуть, чтобы, наконец-то, выпрямиться, но тут же упал обратно, чудом удержав равновесие. Удалось выполнить это действие ему только с пятого или с шестого раза. Ноги его дрожали, его шатало. Попытавшись выйти с мелководья, он сделал несколько шагов в сторону края обрыва. Однако стоило ему сделать шаг в сторону, он вновь растянулся на земле, еле успев закрыть глаза. К его невероятной удаче, там, куда он сейчас упал, не было больших камней, о которые он вновь мог что-нибудь сильно разбить, только мелкий щебень, тоже, однако, не слишком удобный для падения. Правда, колени и локти уже были разбиты, что уж говорить о ране на лбу, которая ярким пятном выделялась на этом детском лице. Мелкие порезы тоже были, но их было так много, что парочка новых, полученных от повторной встречи тела с землей, просто терялись. Следующие минут десять Гарри снова повторял почти дословно всё то, что делал минуты две назад: также аккуратно подтягивал ноги, ждал, когда пройдет головная боль, поднимался на колено, потом на ноги. Следующий шаг закончился так же, как предыдущий, за исключением того, что, во-первых, он теперь все-таки мог вытягивать руки и группироваться, из-за чего падение теперь оставляло порезы только на ладонях, а во-вторых, уменьшилось количество времени, которое мальчик тратил на повторение этих действий. После четырех падений (включая первое после пробуждения) Гарри, наконец, смог сделать пару шагов без падений. Дойдя до пологого края оврага, мальчик остановился. Его зеленые глаза вспыхнули. В следующую секунду его уже рвало наверху, рядом с оврагом. Неокрепшее тело, пережившее неслабый удар головы о камень, отказывалось терпеть над собой издевательство, подобное перемещению в пространстве с помощью стихийной магии. Рвало Поттера недолго, и то только потому, что в желудке с утра был только кусок хлеба: Поттер был наказан за произошедшую накануне странность – мальчик непонятно каким образом умудрился оказаться на крыше соседского гаража, когда испугался погнавшейся за ним большой собаки. После того, как его вырвало он все-таки завалился на бок и потерял сознание … Мистер Гэбсон, житель дома №12 по Тисовой улице, жил на этой улице уже сорок лет, с самого своего рождения и до сегодняшнего дня. Он жил со своей женой и милой пятилетней дочерью. Его родители умерли, когда ему было двадцать лет, погибли в автокатастрофе. Сестер и братьев у него не было. Из родственников у него была только тетя по маминой линии, которая сейчас жила во Франции со своим мужем. В это утро он решил прогуляться по улице до лесочка. Он все еще помнил, как в детстве бегал с друзьями сюда. Здесь где-то даже был овраг, в котором он когда-то… Мысль оборвалась на середине. На краю того самого оврага он увидел лежащее маленькое тело. Он быстро подошел ближе и перевернул его на спину. Это оказался маленький мальчик, худой бледный, с грязной одеждой, ранами на коленках и локтях, и, самое страшное, запекшейся раной прямо на лбу, будто его кто-то ударил чем-то тяжелым по лбу. Мистер Гэбсон несколько раз видел этого мальчика, пропалывающего садик около дома №4, но близко ни с ним, ни с его семьей был незнаком. Его жена пару раз рассказывала ему о нем со слов его тети. Он, вроде бы, был хулиганом, которого следует отправить в исправительный интернат для трудных детей, с родителями-алкоголиками, погибшими в автокатастрофе. Но этот худой болезненный мальчик не был похож на того, кто мог бы хоть кому-нибудь навредить, просто по той причине, что он физически слаб для этого. Мистер Гэбсон быстро проверил пульс мальчика. Мальчик был жив. Мистер Гэбсон быстро и аккуратно взял мальчика на руки и побежал к себе домой. Уже из дома он вызвал скорую помощь. Она приехала достаточно быстро. Мальчика погрузили на носилки и увезли в город. А мистер Гэбсон отправился к Дурслям сообщить им эту страшную новость… … Сайгус вновь очнулся в какой-то непонятной белой комнате. Прошлый раз он точно помнил, что очнулся на мелководье реки в каком-то овраге. Он постоянно падал, в попытках поднять свое тело и переждать головокружение, которое ему жутко мешало в достижении первоначальной цели подняться с земли. Правда, он все же решил воспользоваться магией, когда увидел пологий склон, по которому ему с его головной болью предстоит подняться. Зря он это сделал. Магия выпила из него все каким-то чудом оставшиеся в нем жизненные силы и он потерял сознание. В этот раз он очнулся более менее в нормальном состоянии. Рядом что-то гудело, какая-то странная железная коробка с длинными веревочками. Он скосил глаза на свою руку. Непонятная штуковина с какой-то длинной очень тонкой трубочкой и каким-то странным прозрачным мешком наверху. Трубка была протянута к его руке, к внутреннему сгибу локтя. Он попытался оторвать эту трубку от себя. Удалось. Вот только, оказалось, что на её конце была игла, которая, в итоге, порезала его. И тут в комнату ворвалась какая-то странно одетая девушка: странное белое КОРОТКОЕ платье, КОРОТКИЕ же волосы, похожая на ночную бабочку (даже более распущенную, чем все остальные) с какими-то странными стеклянными кругами на носу. Она начала перевязывать ему руку, быстро бормотать слова утешения, обращаясь с ним, как с маленьким ребенком. Из этой речи Сайгус узнал, что непонятная штуковина с иглой на конце, которую он выдернул из своей руки, называется «капельница». А непонятная коробка – «прибор» (P.S. Медсестра сказала: «Не трогай этот прибор». Сайгус-Гарри прожил в этой эпохе всего-то пять лет. Всё остальное время он жил в совершенно другой эпохе, когда всех этих электроприборов, телефонов и достижений техники не было и в помине). И она почему-то все время обращалась к нему, как к Гарри. Причем Сайгус не сразу понял, что обращалась она именно к нему. Ему потребовалось оглядеться и убедиться в отсутствии в этой белой комнате других людей кроме него и этой странной женщины. Однако, прежде чем задавать какие-либо вопросы, Черный маг решил сначала понаблюдать за ней и за тем, что вокруг него происходит. Он посмотрел как она перевязывает его руку. И, внезапно, Сайгус заметил нечто странное, что-то было не так. Он повнимательнее присмотрелся к руке. Рука была тонкая, бледная, рука была ДЕТСКАЯ. Такая рука могла быть у него лет двадцать пять назад, когда его учитель только-только его нашел… Гарри-Сайгус застыл. Он в самых мельчайших деталях вспомнил тот самый день, когда он впервые встретил человека, который стал для него всем: самым близким другом, семьей, первой и последней любовью в его жизни… Вспомнил он и ту самую непонятную потерю памяти. Исчезнувший когда-то давно пазл, наконец, встал на своё законное место. Мальчик пристально посмотрел сидящей рядом женщине в глаза и задал вопрос, который уже давно хотел задать, и на который боялся получить ответ. - Какой сейчас год? Медсестра улыбнулась и ответила мягким голосом, словно боясь испугать или обидеть мальчика: - Тысяча девятьсот восемьдесят пятый, Гарри. Голову Сайгуса прострелило болью. Он обхватил её руками и упал вперед лицом. Медсестра в панике что-то кричала, кого-то звала, но мальчик этого уже не слышал. В его голове смешались две жизни: короткая и несчастная жизнь мальчика Гарри Поттера – нелюбимого племянника семейства Дурсль, который использовался в качестве бесплатной рабочей силы, который иногда непроизвольно использовал свою магическую силу, и не такая короткая, полная приключений, и закончившаяся так трагично жизнь Сайгуса, приемного сына Черного Мага Свартоса, всю жизнь обучающегося магии, умеющего ею пользоваться. Причем Сайгус не понимал, было ли все то, что он пережил как Черный Маг, реальностью… И только от мысли, что всё то что он пережил последние двадцать пять лет было сном, фантазией, невероятным вывертом сознания от сильного удара о камень… В палату ворвались врачи (Гарри вспомнил как называлась профессия этих людей) вместе со шприцами вероятно с успокоительным. Внезапно раздался нечеловеческий крик. Мальчик кричал и плакал, схватившись за голову, словно его ножом резали без наркоза. Врачи очень споро вкололи ему успокоительное, но даже тогда мальчик продолжал выгибаться и кричать, кричать, кричать, пока не начал хрипеть. Врачи, как могли, пытались его успокоить, но всё было бесполезно, он просто не слышал их. Он начал задыхаться, дышал через раз, у врачей возникли реальные опасения, что он действительно может умереть. Врачам пришлось на свой страх и риск вколоть ему ещё одну дозу успокоительного. Это подействовало. Постепенно хрип стих, а сам мальчик упал на подушку. Его вновь подключили к капельнице и прибору, позволяющему врачам отслеживать его состояние. Врачи покинули палату. С мальчиком осталась только та самая медсестра, которая пришла в его палату самой первой. Она подтолкнула ему одеяльце, проверила показатели, капельницу и, бросив последний жалостливый взгляд на лежащего на кровати мальчика с бледным лицом и дорожками слез на лице и вытерев своим платочком эти слёзы, тоже ушла заботиться о других больных. И она уже не видела, как распахнулись яркие зеленые глаза, в которых отразилось множество эмоций. Гнев на тех тварей, что убили его наставника и самого его заставили умереть, как он считал, слишком жалко. Отчаяние, что всё это могло быть лишь плодом его воображения. И надежда. Надежда, что всё это ему не приснилось, и что его наставник тоже мог оказаться в этом мире. Он вздохнул. Двойная доза успокоительного всё-таки подействовала. Повернув голову к окну, Гарри (ему теперь надо было привыкать называть себя так, хотя он уже 25 лет как отзывался на имя Сайгус) отметил, что уже была глубокая ночь. Из окна с его положения было видно лишь ночное небо. Внезапно темно-синее небесное покрывало расчертил яркий белый мазок кисти: падающая звезда. Он сделал то, что никогда не делал до этого даже будучи мальчиком Гарри Поттером: он загадал желание. «Пусть в этой жизни мы с Свартосом будем, наконец, вместе» Ещё одна звезда прочертила белую дорожку на небе, как бы подтверждая, что его желание услышано. На его лице расцвела настоящая счастливая улыбка. Он откинулся на подушки и попытался заснуть. Почему-то он чувствовал, что его желание непременно исполнится. Да, это по-детски, недостойно Темного мага, сумевшего доставить проблемы всему королевству. Но иногда даже такому, как он хочется просто верить. Верить и надеяться на лучший исход.