Ядовитый

Парень, петляя, играючи уходил из-под горящих стрел. Стрелки в легких доспехах скрежетали зубами и снова пускали стрелы, которые, как и предшествующие им пролетали мимо их цели. Этот молодой, на первый взгляд, человек на самом деле являлся пятидесятилетним магом, вот уже несколько десятилетий отравляющим жизнь церкви. Он сжигал церковные здания, убивал священников, если видел кресты, сразу же их уничтожал, даже если они находились на чьей-нибудь шее (в таком случае, зачастую, вместе с крестом уничтожалась и шея, а с ней и голова), из-за чего среди его жертв часто фигурировали и простые невинные жители. Церковь отправляла на поимку «еретика» архиепископов, епископов, святых рыцарей, но ни один из них так и не вернулся. Для церкви потеря такого количества верующих и служителей Божьих стала настоящим ударом. А так как большинство всего населения страны верило в Бога, то под раздачу попадали и мирные жители. Этого мага боялись все. На него охотились, устраивали облавы на его временное жилище, но каждый раз он уходил прямо из под носа у церкви и королевства. Рыцари, крестьяне, церковники, король, высшие чины, другие маги, - все хотели его смерти. За его голову платили золотом, но никто так и не смог получить эти деньги, наоборот, все потеряли свои жизни. И вот, продолжая убегать от преследователей, Сайгус (а это был именно он) свернул с протоптанной тропы, по которой когда-то давно, когда его мастер всё ещё был жив, также убегал от преследователей, и переместился в другое место. Он перемещался несколько раз, прежде чем позволил себе слегка передохнуть в подворотне в крошечной деревеньке, которая стала конечным пунктом его перемещения. Сменив обличие на какого-то мужчину с довольно непримечательной внешностью, которого трудно заметить, даже если пройти мимо него, Сайгус вышел на свет и прогулочным шагом направился по дороге. Зайдя в ближайшую таверну, мужчина заказал себе кружку эля и уселся за самый дальний стол. На самом деле ему было совсем не весело. Для него эти погони стали рутинными ещё давно. Когда он узнал о смерти Свартоса… Он испытал такое горе, что сам до сих пор не знает, как он смог пережить его и окончательно не сойти с ума. Именно тогда он решил, что все эти смертные должны испытать хотя бы часть тех мучений, которые легли на его душу. Они заплатят, заплатят за всё. С тех самых пор он стал бедствием для всего королевства. Он уничтожал всё, что могло ему напомнить о тех, кто заточил и приговорил к казни его возлюбленного. Забавно. Ученик влюбился в своего учителя. Да он грешен и именно за свою неправильную любовь ему надлежит гореть в аду, хотя он и не верит в учения о Боге и Дьяволе. Когда он услышал о смерти Свартоса, то понял, что он готов отказаться от всего, что у него есть: от своей жизни, от своей магии, от своей любви к нему, - лишь бы только вновь услышать его голос. И с тех самых пор он перестал испытывать счастье. Оно стало для него недоступно. На самом деле, он никогда больше по-настоящему не улыбался после смерти своего мастера. Ему казалось невозможным, что он способен ещё когда-нибудь испытать то счастье, которое он испытал, живя с этим склочным человеком. Это невозможно. Это неправильно. Так не должно быть. Он так устал. Устал от жизни без него. Но Сайгус поклялся, что не умрёт, пока не покарает ВСЕХ причастных к смерти Свартоса. И на данный момент остался лишь один. Тот кто, не смотря на то, что сам был волшебником, стал «верным слугой Церкви» и сдавал ей «неугодных» ему магов. И он должен умереть. Умереть сегодня же. Дольше ждать нельзя. В таверну зашёл толстый человек в чёрной робе, скрывающий своё лицо и явно не горящий желанием быть узнанным. Этот человек и был тем магом. Сайгус прекрасно знал всех своих врагов в лицо. «Пора действовать» Сайгус достал из-под плаща, в который был одет, тряпку, на вид настолько грязную, что казалось, что её использовали для чистки выгребных ям. Он повязал эту тряпку на своё лицо и направился к выходу. Проходя мимо вошедшего мужчины, Сайгус встряхнул на мгновение рукой с другой стороны, далёкой от мужчины. Из рукава выпал маленький флакончик. За шумом таверны было не слышно, как он разбился, а его жертва вообще его не заметила, так как тело закрывало обзор на другую руку. Сайгус стремительно вышел из таверны. Его месть свершилась, через два часа зелье подействует, и все, кто находился в таверне в момент, когда флакон разбился, умрут. Противоядия от этого яда нет, можно лишь отсрочить его действие ещё на несколько часов. И то, подобное зелье очень сложно для приготовления и готовится несколько месяцев. Тем более, что и зелье, и яд придуманы лично Сайгусом и этих рецептов нет ни в одной книге, ни в свитке, нет вообще никаких записей о них. Тряпка пропитана зельем, способным отсрочить смерть Сайгуса. Он проживёт ещё в лучшем случае часов семь. Есть время дождаться смерти своего врага, чтобы окончательно убедиться, что он никогда больше не сможет вздохнуть. И только тогда Сайгус сможет наконец-то отправиться в тот мир, куда уже давно ушел его учитель. Поэтому немного побродив по городу, Сайгус вернулся в таверну. Оставшиеся два часа прошли в попытках не выдать своего нетерпения и не привлечь внимание своей жертвы. Наконец, все в таверне вдруг внезапно смертельно побледнели и начали кашлять кровью. Причём все и сразу: и подавальщицы, и посетители таверны, и, собственно, жертва мести. На старом грязном полу таверны корчились в агонии человеческие тела, повсюду слышались крики боли, всхлипы и бульканье захлебнувшихся в собственной крови людей. Тучное тело того самого мага извивалось особенно забавно. Сайгусу казалось, что он смотрит на комок теста, который вот-вот отправят в печь. Против воли на его лице проступила слабая улыбка, которая, становясь всё шире и шире, превратилась в отвратительный злобный оскал. Внезапно таверну сотряс дьявольский хохот. Он был настолько громким, что заглушал весь остальной шум в таверне. Маг впервые смеялся за последние двадцать лет. Но в этом смехе не было веселья или радости. В нем чувствовалась лишь ненависть и бесконечная злоба к тем, кто обрек его на это одиночество. Смех оборвался так же внезапно, как и начался. Сайгус в последний раз взглянул на того мага и скривился в отвращении: этот маг так долго прятался от него, чтобы в итоге быть отравленным и умереть на полу грязной захудалой таверны. Сайгус направился к черному входу и вышел из таверны, не оглядываясь назад. … Он не думал, что так глупо подставится. На выходе из деревни его уже поджидали храмовники с огненными стрелами, копьями, пиками и факелами. Ему следовало сразу же переместиться из этого города: устроив такой погром в таверне, он не мог не привлечь внимания служителей здешней церкви. И они, и жители деревни, наученные горьким опытом других разоренных и разрушенных Сайгусом деревень и городов, не стали с ним ни разговаривать, ни убеждать, ни слушать, а сразу выстрелили всеми стрелами и острыми предметами в него. Отравленный собственным ядом, Сайгус еле успел переместиться. К сожалению, не без последствий: на его руке зияла страшная кровавая рваная рана – последствие расщепления при перемещении. Но даже несмотря на то, что из него ручьями лилась кровь, он не чувствовал ни боли, ни страха, только равнодушие. Позади послышался конский топот – в таком состоянии его не могло отбросить далеко от первоначального места – его преследовали. Но разве мог он, темный маг, спокойно сдаться и отправиться на костер? Если ему и было суждено умереть, то уж точно не от рук верующих лицемеров. Сайгус из последних сил в вихре магии полетел в сторону, туда, где, как он помнил из своего прошлого здесь пребывания, был обрыв с текущей на дне рекой. И действительно, почти сразу он оказался у этого самого обрыва. Остановившись в последнюю секунду на самом краю, он глянул вниз. В его состоянии этот прыжок станет для него смертельным. Магия не смогла бы ему помочь. Он чувствовал, как она с каждой секундой утекала, словно та река на дне обрыва, непонятно куда и зачем. За спиной послышался шум погони. Сайгус резко обернулся и сделал шаг назад. Всё, что увидели высыпавшие на поляну всадники с церковными крестами, - это улыбающегося им, падающего спиной вперед болезненного на вид мага с окровавленной одеждой и безумным взглядом. В тот день они стали свидетелями смерти чернокнижника и врага Святой Церкви и всего королевства.