Видеть, как Андрей с Ромкой пьют пиво да еще закусывают вонючей пролетарской воблой, да еще в этом, весьма далеком даже от намека на гламур, прокуренном темном баре, да еще под аккомпанемент гула голосов всякого трудового люда, было для Киры невыносимо. Это словно ставило ее на одну доску с секретаршами женсовета, восхищающимися «изысканностью» кухни бывшей рабочей столовки, а ныне кафе с маргинальным названием «Ромашка».
«А он никогда бы так меня не унизил, не притащил бы в эту забегаловку, — подумала Воропаева, и чуть не прослезилась, представив, что в это самое время она могла бы вкушать из рук возлюбленного какой-нибудь немыслимо воздушный, невероятно вкусный, но диетический, без единой лишней калории десерт. — Он — небожитель, а эти двое — обычный плебс. Вот уж точно, «девушку можно вытащить из деревни, а деревню из девушки никогда». Чтобы быть аристократом, им надо родиться».
Тут Кира презрительно скривила губы и сморщила нос, словно резко унюхала какую-то гадость.
— Дорогая, — тут же отреагировал на ее ужимки Роман. — Будь скромнее, я не люблю, когда ночной горшок корчит из себя хрустальную вазу.
— Андрей! — трагически взмахнула ресницами Воропаева. — Почему я должна выслушивать его хамство? Почему ты позволяешь ему меня оскорблять, называя ночным горшком?
— Тоже мне аристократка, — ухмыльнулся Малиновский. — Во-первых, я никак тебя не оскорблял, а только привел цитату Раневской, во-вторых, настоящие аристократы никогда не позволяют себе говорить в третьем лице о присутствующих, и, наконец, в-третьих, я просто пошутил.
— Знаешь что? — прищурилась Кира.
— Что? — явно раззадоривая девушку, спросил Ромка.
— Со мной шутки плохи!
— С кем шутки плохи, с тем и всё остальное так себе!
— А ты… — задохнулась она от возмущения. — Ты… Ты просто гад!
— Да хватит вам детский сад устраивать, — насладившись перепалкой, вмешался Андрей, — мы не для этого собрались. Ромка, дай Кире прочесть письмо.
— Вначале пусть руки вытрет, — не преминула уколоть Воропаева. — Хватит того, что вокруг вонь, не хватало еще бумагу, пахнущую рыбой, в руках держать.
Малиновский руки вытирать не стал, да и зачем, если его ждала еще одна рыбешка, показал пальцем на карман и продолжил прихлебывать пиво. Кривясь и морщась, Кирюша достала сложенный вчетверо листок, развернула и начала читать.
— Вслух! — потребовал Жданов.
— «Будьте осторожны, — она послушно стала читать вслух, — не доверяйте никому, особенно вашему другу Малиновскому. Он собирает на вас компромат. Конечно, вы можете мне не поверить и не придать никакого значения этому письму, но я вас уверяю, что Роман Дмитриевич Малиновский, паспорт серия 51 02, номер 467433, заказал в одном детективном агентстве сбор компромата на вас. Откуда я это знаю? Мне лично поручено собрать этот материал. Большего я сказать не могу, все-таки, это моя работа, но очень прошу вас, постарайтесь, не дать мне в руки компромат на вас и не откровенничайте со своим якобы другом». — Воропаева прикрыла глаза и нахмурилась, задумавшись, затем вздернула голову, пристально посмотрела на Романа и спросила: — Это действительно номер и серия твоего паспорта?
— Да! — беспечно ответил тот.
— Но ведь это не ты заказал Андрея! — уверенно сказала Кира. — Или ты? — тут же засомневалась она.
Кажется, сейчас самое время рассказать о «невесте» нашего главного героя. Все, что о ней нужно знать, заключено в ее последнем высказывании: то она уверена, что Малина не мог заказать Жданчика, а то уже через долю секунды сомневается. С одной стороны, это была верная подруга с которой и в разведку не страшно, с другой — никогда заранее нельзя было знать, в какой именно момент она может любой фортель выкинуть, а то и предать. Нет, не «предать-предать» по подлости, но по дурости, так за милую душу.
Непонятно, да? Упс… Попробуем объяснить.
Кирюша родилась в такой же рабоче-крестьянской семье, как и ее друзья, на лето ездила не на воды, а к бабке в деревню, училась в обычной школе, играла в футбол с мальчишками и лазила к бабе Зине в сад яблоки подворовывать. Там (не в саду, в деревне) и познакомилась с ребятами. Они, правда, дружили не с ней, а с Кристиной, ее старшей сестрой, но и ее опекали, защищали от внешних врагов — деревенских мальчишек. И родителей детишки познакомили, те стали дружить домами, так что и в Москве Кира с мальчишками связь не теряла. Так все и шло до восемьдесят седьмого года прошлого века, когда их предки создали кооператив, который оказался на редкость успешным и разросся до серьезной компании «ЗимаЛетто».
Появились деньги, Кирюшу, как и всех остальных детей, перевели в частную школу, к бабушке больше ни она, ни ее брат с сестрой, в отличие от Андрея и Ромки, не ездили, а наоборот, начали проводить каникулы по заграницам, купили хоромы в районе Рублевки, одеваться стали исключительно от кутюр. Вот тут Воропаевы-младшие и уверовали, что они аристократы, всегда такими были, можно сказать родились в королевских покоях. Особенно быстро младшенькая вошла во вкус сладкой гламурной жизни, тусовок, поездок и приемов. Совсем забыла, что была когда-то обычной девчонкой из рабочей окраины и очень сердилась, да что там сердилась — негодовала, готова была в порошок стереть того, кто ей об этом напоминал.
Правда, это почти никак не касалось ее отношений с друзьями. Они, как правило, старались уважать ее барский каприз, а она, опять же, как правило, старалась, находясь с ними наедине, не очень-то выеживаться, иначе можно было нарваться, как сегодня, на подколки. Но в общем, они ладили. При всем при этом, Кира, от природы не слишком скандальная особа, закатывала Андрею на публике такие скандалы, что любо-дорого было посмотреть. Но это уже только по предварительной договоренности «жениха и невесты», и исключительно для тех, для кого было нужно. Для ее брата и сестры, для его родителей, ну и для работников административного этажа.
Зачем она устраивала эти спектакли? А вот об этом позже. Сейчас же мы только можем сказать, что три года назад Кирюша влюбилась в богатого красивого очень гламурного бизнесмена вполне способного исполнить любой ее каприз, но будучи девушкой неглупой, решила выполнить все условия завещания, чтобы не быть зависимой ни от кого, даже от любимого человека.
«Иначе он быстренько усадит меня в золотую клетку, — говорила она и ему, и друзьям, — и от нашей любви останутся только рожки да ножки. А я хочу работать, развиваться, мне жить интересно, а не заливаться соловьем в четырех стенах на потеху мужу, которому я очень быстро в этом случае надоем».
— А ты как думаешь? — Малиновский сделал вид, что обижен.
— Хорошо бы это был чей-то злой розыгрыш, но думаю, что кто-то очень хочет нас всех рассорить. Может, замыслил захватить мое наследство, а может… — Кира задумалась, — «ЗимаЛетто» надеется прибрать к рукам.
— Сашка? Ты считаешь, что это Сашка? — в один голос вскрикнули Ромка с Андрюхой.
— Вы что, больные? Конечно нет!
— А кто еще? Ну, кто? Подумай сама, — Малиновский хотел было положить девушке руку на плечи, но она выскользнула ужом и по-змеиному зашипела:
— Только прикоснись ко мне такими руками, пожалеешь, что родился на свет. Потом же от запаха рыбы не отмоешься. Фу, свинтусы! Быстро пошли приводить себя в порядок, а я пока подумаю, что нам делать…
— Со всем этим счастьем, — подхватил Ромио, мотнул Палычу головой, мол, пошли, и они скрылись в мужском туалете, благодаря Бога и Киру, которой так вовремя приспичило, чтобы они вымыли руки.
Без сомнения, вы и сами поняли почему вовремя, и вы правы — выпитое пиво надо же было куда-то девать.
***
Катерина в кровь искусала губы, без конца названивая начальнику, а в ответ… то занято, то не отвечает, никто не отвечает.
— Вот где он может быть? — спрашивала она сама у себя. — Мало того, что справку в глаза не видел, так еще и в банк можем опоздать, если он к трем часам не придет. Вот не получит «ЗимаЛетто» кредит, что будет? А будет не очень хорошо. Совсем не очень, обанкротимся. Надо же! Сорвался, убежал куда-то не сказал, когда вернется. Что делать? Или он все-таки помнит о банке и появится?.. — Она совсем уже отчаялась, но в это мгновение услышала щелчок. — Алло! Андрей Павлович! Вы помните, что у нас сегодня встреча с кредитной комиссией банка?
— Андрей Павлович сейчас занят, — прозвучал голос его невесты.
— Кира Юрьевна, вы не могли бы…
— Не могла бы. Катя, чего вам? Я вас не слышу, тут шумно. И вообще, вы мне думать мешаете.
— Кира Юрьевна, не бросайте трубку, Кира Юрьевна! — взмолилась Катюша. — Понимаете, у нас сегодня в три часа встреча с кредитной комиссией банка, если мы не придем, нам не дадут заем, «ЗимаЛетто» обанкротится.
— От меня-то что ты хочешь?
— Позовите, пожалуйста, Андрея Павловича, мне нужно знать, он сюда приедет или к банку и приедет ли вовремя. Что мне делать?
— Катя, это ваши проблемы, вам их и решать. Вы хотели быть…
— Но Кира Юрьевна…
— И не смейте меня перебивать, — отрезала начальница, — ступайте на обед. Если вы понадобитесь Андрею, он сам наберет вас.
Пушкарева еще немного покружила по кабинету, развела руками, мол, мне что, больше всех нужно, что ли, подхватила сумку и, гордо подняв голову, вышла в приемную.
— Вика, ты на обед идешь?
— Тебе-то что?
— Если ты не пойдешь обедать, передай, пожалуйста…
— Ага, — перебила Клочкова, — ты пойдешь желудок набивать, а я за тебя вкалывать буду? — она хмыкнула. — Не дождешься! Я тоже сваливаю.
Вот так и получилось, что ни в кабинете, ни в приемной никого не осталось…
***
Едва ребята вернулись за столик, как Кира быстренько передала Андрею разговор с Пушкаревой. Оно и понятно, одно дело на секретаршу поорать и совсем другое оставить компанию без кредита.
— Черт, совсем забыл, хорошо, что Катя напомнила, — Жданов взглянул на часы, — минут сорок-пятьдесят у нас еще есть. Итак… Почему ты думаешь, что это не Сашка?
— Он без зазрения совести и с превеликим удовольствием прибрал бы мои акции себе, — объяснила «невеста», — но по завещанию, если я не выхожу замуж за тебя, то мои акции получает Павел Олегович, он должен будет назначить мне совсем небольшое содержание, чтобы по миру не пошла, а после рождения мною второго ребенка он должен будет перевести мои акции на моих детей, оставаясь опекуном до их совершеннолетия. Так что Сашка тут ничего не выигрывает.
— С «ЗимаЛетто» Сашка тоже ничего не выигрывает, если утопит тебя, Палыч, — вклинился Ромка.
— Это еще почему? — спросил Жданов. — А то ты не знаешь, как он хотел быть президентом? Он же…
— Потому что деньги он любит гораздо больше, чем ненавидит тебя, Андрюша, — заметила Кира. — И у него достаточно мозгов, чтобы понять, что под его руководством компания быстро пойдет ко дну и обанкротится. А уж этого он точно не хочет.
— Тогда почему он мне столько нервов вымотал с этими выборами?
— А потому, дорогой, — засмеялся Роман, — что ненавидит он тебя всего чуть-чуть меньше, чем любит деньги.
— Сашка убежден, что таким образом тебя раззадоривает, подстегивает и заставляет работать лучше.
— А раньше ты мне этот секрет не могла выдать? — возмутился Андрей.
— Не могла! Потому что я тоже так считаю, — Воропаева рассмеялась, но тут же посерьезнела. — Давайте вернемся к нашим баранам. Если тебя заказал не Сашка, то кто?
— Не знаю! — Жданов развел руками.
— Прежде всего мы должны выяснить, кто написал письмо, а уж потом допросим языка, если нужно будет, допросим с пристрастием, и все узнаем, — сказал Ромка.
— Вряд ли это кто-то из старых работников, скорее всего, это Катерина или Викуся. Только они пришли в последнее время в штат администрации, — логично заметил Андрей.
— Тогда, это Катька-пулеметчица, — заявил Малиновский. — Вика же Кирина подруга.
— Какая она мне подруга? — выдала еще одну тайну Воропаева. — Меня Сашка попросил ее пристроить. Это его бывшая.
— И ты только сейчас говоришь об этом? — в один голос возмутились Роман с Андреем.
— Ты хоть понимаешь, что в таком случае она его шпионка? — Палыч зло фыркнул.
— Понимаю, поэтому и устраиваю тебе сцены так, чтобы она слышала.
— Нет, подруга, ты точно мало рыбы в жизни ела, фосфора не хватает, и мозги у тебя явно повернуты в одну сторону, — Малина прищурился. — В таком случае, это действительно Сашка может быть заказчиком и он хочет прибрать «ЗимаЛетто» к рукам.
— Я понял, что мы будем делать, — загорелся Палыч. — Мы их проверим!
— Точно! — кивнул Ромио. — А как?
— Я знаю, как мы это сделаем.
— Как? — оба повернули головы к девушке.
— Вы их в себя влюбите!
***
Детально разработать план не получилось, времени не хватило, пора было ехать в «ЗимаЛетто», хватать Пушкареву вместе с ее справкой и пулей лететь в банк. Договорились встретить вечером у Жданова, только уже без Киры, она заявила сразу:
— Я вам дала идею, дальше сами. Тяните жребий, разрабатывайте план, бейтесь хоть головами о стену, а у меня на сегодняшний вечер другие планы. Я не собираюсь второй раз за день динамить… — тут ее губы растянулись в такой сладкой улыбке, что имя договаривать ей не довелось, перебил Ромка:
— Осторожней на поворотах, милая. Эдак мы с Палычем быстренько заработаем диабет, уж больно приторно.
В компанию ехали на разных машинах, что поделать, конспирация — наше все, так что «жених с невестой» направо, Романыч налево. Кирюша всю дорогу без умолку щебетала с возлюбленным по мобильнику, детально расписывая, какую ванну она приготовит и что наденет для их романтического вечера, ни чуть при этом не стесняясь Андрея. Да-да, когда-то у них были мимолетные отношения, так что стесняться было нечего.
И ничто не предвещало беды. А она приближалась со скоростью, равной скорости машины Жданова…
— Андрей, я зайду к тебе? — кокетливо спросила Воропаева у ресепшена, играя роль сгорающей от нетерпения в ожидании поцелуев невесты. Спектакль предназначался исключительно для секретарши Маши Тропинкиной, известной в «ЗимаЛетто» сплетницы.
— Кирюш, мне нужно спешить в банк, зайду за Пушкаревой и поеду.
— Андрей Палыч, — вступила в разговор Мария, — а Катя еще не пришла с обеда.
— Вот видишь, значит у нас есть пару минут, чтобы побыть наедине. — Кира плотоядно улыбнулась и взяла жениха под руку. — Пойдем, дорогой.
Они так и вошли в кабинет. Вместе. Вошли и остолбенели...
