Тайна семнадцатого нумера

      Тем временем постояльцы, занятые этой стычкой, даже не заметили стоявшего в дверях Карла Модестовича, который с ужасом взирал на шефа Третьего Отделения. Незадачливый воришка сразу вообразил, будто Бенкендорф явился по его душу, и лихорадочно вспоминал, где и что успел украсть за это время в богадельне. Представив, как в скором времени окажется за решеткой, Шуллер помчался прочь из столовой, а оказавшись в коридоре, поморщился, почуяв запах, разносившийся по всему зданию. Опять Сычиха свои зелья варит! Не хватало еще за ведьмины выходки отвечать, когда и без колдовства проблем больше чем надо!       - Ты что творишь, чертовка?! – заорал он, ворвавшись в комнату, даже забыв свой привычный страх перед родственницей бывшего хозяина. – Отравить здесь всех решила?!       Стоявшая возле котелка ведьма вздрогнула от неожиданности, выронила мешочек, который держала в руках, и он вместе со всем содержимым упал в котелок.       - Чтоб тебя! – прошипела Сычиха, а потом вдруг повернулась к управляющему с широкой улыбкой. - Так ведь для тебя стараюсь, голубь, - пропела она. – На десерт-то, поди, подать нечего – чернослив весь продал, вот я и наварила компота к столу, а ты бранишься.       - Компота наварила? – Шуллер опасливо покосился на котелок. - Ну-ка покажи!       - Смотри, если не веришь. - Сычиха быстро перелила напиток в стеклянный кувшин.       На вид он был очень даже неплох, ярко-розовый, прозрачный, и аромат от него исходил весьма аппетитный.       - Вот, на травках да на ягодах, - продолжала ведьма, - польза от него большая, а вреда никакого.       - Смотри у меня, - проворчал немец, но кувшин все-таки забрал. - Не вздумай свои колдовские штучки устраивать! Здесь та-а-акие люди теперь проживают!       - Ну, что ты! – женщина замахала руками, - я ж от всего сердца, за доброту твою ко мне, убогой.       А едва управляющий оказался по ту сторону двери, злорадно усмехнулась:       - Попробуй, попробуй, Карлуша компота моего! Даже я не знаю, что у меня получилось! Авось воровать-то разучишься, или к Ивану присоединишься. Мортения авалонская это тебе не пряник медовый, и я ее из-за тебя всю в зелье высыпала! Все как есть 17 штук!       Меж тем Карл Модестович, явившись на кухню, отдавал распоряжения об обеде, время от времени косясь на графин, вручённый ему Сычихой, поскольку жадность боролась в нем со страхом отравить постояльцев или отравиться самому. В конце концов страх победил, и он отодвинул кувшин в сторону, решив не рисковать. Оставив Польку распоряжаться кухней дальше, он отправился узнать о том, как устроились Их Величества, но был перехвачен княгиней Долгорукой, налетевшей на него, словно гарпия.       - Шутки со мной шутить вздумал, немчура! – Княгиня наступала на него с горящими от ярости глазами. – Я тебя отучу насмешничать над благородными людьми!       - О чем Вы, Ваше Сиятельство? – Карл Модестович с трудом сдерживался, чтоб не дать стрекача.       - Ах, ты не знаешь! – По физиономии Шуллера прошлись лайковые перчатки, которые княгиня держала в руках. - Как ты посмел эту гадость в мою комнату подбросить?!       - Какая ж гадость?! – попытался возразить управляющий. – Вещь дорогая, точно для Вас, Мария Алексеевна.       - Для меня! – княгиня даже задохнулась от переполнявшего ее гнева. – Да я тебе!       Герру Шуллеру в этот момент пришлось бы весьма несладко, только за спиной раздался голос Марфы:       - Мне-то куда селиться, Карлуша?       - На конюшню, холопка! – Тут же переключилась на нового противника Долгорукая. - Тебе там самое место!       - А твое на живодерне, кляча старая! – подбоченилась соперница. – Проку от тебя все равно никакого!       И заметив, что княгиня поднимает руку, добавила:       - Только попробуй тронуть! Я тебе космы повыдергаю так - ни один куафер не спасёт!       Потом как ни в чем не бывало повернулась к Шуллеру:       - Так куда селиться? – повторила она.       Управляющий почесал затылок. «Может, рядом с Долгорукой? – мелькнула мысль. – Нет, не стоит, пожалуй. Куда ей с Марфой справиться, только визгу не оберёшься. Устрою рядом с Сычихой, авось две ведьмы перетравят друг друга».       - В четвертом нумере жить будешь. Жилье хорошее, не переживай. - Про себя же добавив: «а соседка еще лучше».       Женщины, кинув друг на друга презрительные взгляды, разошлись в разные стороны, но не успел Модестович облегченно вздохнуть, как в коридоре появилась внушительная фигура Бенкендорфа.       - Где Вас носит, любезный?! – Голос графа гремел для бедного Шуллера трубами Судного дня. – Долго еще ждать, пока мне выделят апартаменты?       - Сию минуту, Ваше Сиятельство! – согнулся в поклоне управляющий. – Самый лучший нумер Вам подберем.       - Чтоб рядом с Их Величествами! – грозно сдвинул брови Александр Христофорович.       - Само собой. Пятнадцатый как раз пустует. Прекрасная комната, прекрасная, уверяю Вас, - заискивающе улыбнулся пройдоха, молясь, чтоб шеф жандармов не взялся за проверку. Ведь если сунется в расчетные книги – не сносить управляющему головы.       Только Бенкендорфу, видимо, было не до того, и он, согласно кивнув, последовал за Шуллером к новому пристанищу.       А в комнате Сычихи призрак старого барона рассказывал ей о стычке Карла Модестовича и княгини.       - Жаль, не видела ты как Карлуше досталось! – Иван Иванович заливался зловещим смехом. – Не зря я эти перчатки припрятал, будет чем напоминать Долгорукой о её прегрешениях!       - Ты Модестовича благодарить должен, - фыркнула свояченица. – Не вломись он сегодня ко мне, сварила б я зелье оживляющее, и пришлось бы княгине снова тебя травить. Да и Седой от тех денег, которые ты ему должен, не откажется.       - Ты с ума сошла?! – Призрак едва не выронил тыкву. - Мне и так совсем неплохо!       - Тебе неплохо, а другим… - огрызнулась ведьма. – Ты тыкву-то ровней держи, не дай Бог уронишь – всю богадельню спалишь. Забыл, какие деньжищи сюда ухлопали?       - Держу двумя руками, только обратно не возвращай!       - И в карты играть не будешь?! – не отставала Сычиха.       - Не буду, вот тебе честное и благородное слово, - обещал призрак. – Только Долгоруких пугать разреши. Иначе со скуки… Фу ты, забыл, что я и так мертвый! Одним словом – скучно мне будет.       - С Долгорукими как хочешь, но больше не безобразь, - смилостивилась родственница.       - Обещаю, - согласился Иван Иванович и растворился в воздухе от греха подальше.       - Куда это Модестович направился? – удивилась Сычиха, глянув в окно. – Видать, не угостился еще компотом, раз в здравом рассудке пребывает. Хотя, может, рассудок и сохранится, только зачем он нужен покойнику-то? – философски рассуждала она, провожая взглядом Шуллера, который направлялся к сторожке.       - Варька! – воскликнул он, увидев в сторожке объемную фигуру кухарки Корфов. – Никак и тебя барин сюда спровадил? Будет теперь кому нас кормить!       - Тьфу на тебя, охальник! – отплюнулась кухарка. – В гости я пришла.       - Неужто по мне соскучилась?! – продолжал зубоскалить Карл Модестович.       - Нужен ты, как же, - насмешливо отозвалась Варвара. – К Сычихе. Пирожков вот домашних ей принесла, побаловать. Ты-то, поди, голодом моришь – всё разворовал.       - Тебе лишь бы на людей наговаривать, - обиделся управляющий.       - А тебе лишь бы украсти, - не осталась в долгу собеседница. - Так позовёшь Сычиху или мне самой её искать?       - Не хватало ещё, чтоб ты шум в благородном заведении подняла, - замахал руками Шуллер. – Здесь жди, позову твою чертовку. Только гляну как там с обедом. Эх, жаль, что сюда не переселяешься. Хорошая кухарка мне нынче до зарезу нужна.       - Барину тоже нужна, - отрезала Варвара. – Давай, зови Сычиху.       - Иду, иду, не скандаль. - И Модестович скрылся за дверью.       Войдя в свои пенаты, он сообщил Сычихе о визите Варвары, потом отправился в столовую, где собрались почти все постояльцы за исключением князя Долгорукого, ещё не пришедшего в себя после ссоры с Забалуевым, Седого, решившего сегодня не появляться за столом, и Марфы, видимо, обживавшей комнату. Опасаясь скандала и недовольства едой, управляющий осторожно заглянул, но всё было спокойно, только Государь утешал расстроенного Бенкендорфа, о чьей отставке уже успел оповестить вездесущий Забалуев.       - Не расстраивайтесь так, граф, - Николай Павлович говорил с едва заметной иронией. – Послужили мы с Вами Отечеству на славу – пора и на покой. И уже себе под нос добавил: - Ты это вполне заслужил, раз под самым носом переворот прозевал. Тут тебе самое место, старый дурень.       - Тем более при таком замечательном содержании сундука можно не думать о государственных делах, - не удержался от шпильки Забалуев.       Александр Христофорович бросил на него убийственный взгляд, но от полемики воздержался, понимая – ситуация складывается не в его пользу.       В этот момент Полька, прислуживающая за обедом, водрузила на стол графин с ярко-розовым напитком, который сразу привлек внимание всех присутствующих.       - Что это? – поинтересовалась Государыня, рассматривая графин в лорнет.       - Компот специально для Ваших Величеств приготовили, - расплылась в сладкой улыбке Полина. - На кухне расстарались, ягоды, травки полезные, - и принялась наполнять бокалы царственной четы к ужасу Карла Модестовича, онемевшего от страха.       - Полина! – рявкнул он, обретя наконец голос, тогда, когда были наполнены бокалы не только августейших супругов, но и Жуковского, Оболенского, Кайзерлинга.       - Что случилось, Карлуша? – поинтересовалась госпожа Шуллер.       «Совсем спятила дура-баба, кто тебя просил это варево сюда приносить!» - хотел было завопить управляющий, но испугавшись выдать себя, лишь сухо сказал:       - Ступай на кухню, там тебя спрашивали.       Полина поставила кувшин обратно на стол и вышла из столовой, а её муж с ужасом наблюдал, как опустошаются бокалы знатных постояльцев.       - Действительно, весьма вкусно, - сказал Государь, сделав несколько глотков. – Не правда ли, дорогая? – обратился к Александре Федоровне.       - Вы правы, Никки, - улыбнулась она, - весьма вкусно.       Занятый своими мыслями Жуковский молча отпивал из бокала, а Кайзерлинг с Оболенским закивали в знак согласия.       - О чём задумались, Василий Андреевич? – поинтересовался бывший шеф жандармов у бывшего воспитателя нынешнего Императора.       Жуковский продолжал молчать, и удивленный Бенкендорф повторил свой вопрос.       - Это Вы мне? – удивился поэт. - Я не задумался, я любуюсь этим дивным видением. - И он указал на Государыню. - Муза, истинная Муза, не так ли? Она буквально пленила мое сердце!       - Как Вы посмели сказать такое?! – задохнулся от негодования граф, - Да еще в присутствии Государя!       - Государь? Где Государь? – поинтересовался Николай Павлович. - Не этот ли милый человек с непонятной головой в руках. - Он смотрел куда-то в пустоту. – Думаю, мы с ним подружимся.       Чем больше он говорил, тем сильнее вытягивались лица присутствующих и всё больше страха было в глазах Карла Модестовича. Княгиня Репнина испуганно жалась к мужу, Мария Алексеевна потихоньку придвигала к себе графин, Забалуев ёрзал на стуле, явно обдумывая очередную аферу.       Понимая – замешательство продлится недолго, Карл Модестович, не дожидаясь расправы, пулей вылетел из столовой и помчался в сторожку. Ворвавшись туда, он увидел Варвару с Сычихой, мирно беседующих сидя на лавке.       - Вот я и говорю, - рассуждала кухарка, - не на пользу Аннушке тягость пошла. Больно капризная стала, барин уж и не знает как ей угодить.       - Ты что натворила, ведьма?! – заорал он, подскочив к женщинам и потрясая сжатыми кулаками. – Ты хоть знаешь, кого опоила неизвестно чем?! Да я тебя!       Он было замахнулся, желая то ли ударить, то ли напугать, однако Варвара опередила его. С необычным для её монументальной фигуры проворством она, подскочив, схватила стоявшую на печи сковородку, и с размаху опустила тяжелую утварь на голову управляющего. Шуллер несколько мгновений стоял, удивлённо выпучив глаза, а потом рухнул на грязный пол прямо к её ногам.       - Батюшки святы! – всполошилась кухарка. - Никак я его до смерти прибила! Ох, грехи наши тяжкие, что ж мне делать теперь?!       - Успокойся, Варя. - Сычиха прикоснулась к безвольной руке. - Оглушила ты его малость, только и всего. Скоро в себя придёт.       - Слава Богу! – перекрестилась Варвара. - Я уж думала, на каторгу мне придётся отправится за энтого нехристя, прости Господи!       - Он ещё нас с тобой переживёт, - усмехнулась ведьма, - смотри, в себя приходит.       И словно услышав её, Карл Модестович застонал и открыл глаза.       - Как ты, болезный? – поинтересовалась кухарка.       - Почти в порядке, милая дама. - Немец глуповато улыбался, не сводя глаз с Варвары. – Какая Вы, однако, пышная, я таких очень люблю!       - Чего это с ним? – недоуменно обернулась она к Сычихе.       - Видать, ты ему память сковородкой отшибла, - догадалась Сычиха. – Это даже к лучшему – меньше воровать будет. Пойдем, страдалец, - это уже обращаясь к Модестовичу, - отведу тебя туда, откуда пришел.       - Не хочу я с Вами идти! – отстранился немец. – Вы тощая и рыжая к тому же. Я хочу с этой дамой остаться – она мне так нравится!       И он попытался прильнуть к необъятной груди Варвары.       - Иди давай, - оттолкнула она новоявленного поклонника, - ишь, рассластился! Тебя, поганца, даже сковородкой не исправить.       Шуллер скорчил кислую мину, но покорно пошёл, ведомый Сычихой, словно бычок на веревочке.       А пока в сторожке выясняли отношения, в столовой богадельни творилось нечто невообразимое: Жуковский осыпал комплиментами Государыню, которая кокетливо хихикала, прикрываясь веером, Николай Павлович разговаривал с невидимым собеседником, Кайзерлинг с Оболенским беззастенчиво разглядывали прелести Александры Федоровны, обмениваясь впечатлениями почти во всеуслышание, Бенкендорф сидел, разинув рот – он впервые в жизни не знал, что ему делать.       Эта картина и предстала перед взором Сычихи, когда она, поручив ополоумевшего Модестовича Полине, заглянула в столовую. Увидев графин на столе, странное поведение собравшихся, а в особенности голубой мундир Бенкендорфа, она охнула и опрометью бросилась к себе.       - Где ты пропадаешь, Надин?! – поинтересовался призрак барона Корфа. – Мне даже поговорить не с кем.       - Какие разговоры, Иван?! – закричала она. – Ты хоть знаешь, что то зелье, которое я для тебя готовила, гостям подали, а среди гостей самодержец всероссийский!       - Бывший, дорогая, бывший. - Барон удобно примостился на краешке стола. – Разве ты не слышала о перевороте в Империи? Поэтому Николай Павлович и здесь, на казенном коште.       - Они пили зелье? – спросила ведьма.       - Пили, еще и подхваливали, - подтвердил барон.       - И что теперь? – голос Сычихи дрожал от страха       - Да ничего – память потеряли, - пожал плечами Иван Иванович. - Ах да, Государь меня тоже видеть стал.       - О, Боже! Что же мы натворили, Иван! – всплеснула руками ведьма. – И Бенкендорф здесь, как назло.       - Позвольте напомнить: не мы, а Вы, дорогая свояченица. Мне за чужие грехи отвечать резона нет. Я, конечно, бесплотный, но Государь-то меня видит, вдруг Александру Христофоровичу проболтается. Мало ли какие возможности у Третьего Отделения.       И призрак вновь исчез.