... and you gotta be the antidote I tattooed you right on my brain then why you wanna watch me drown? rejjie snow - 23
— Чонгук! Парень поднимает голову и видит высокого мужчину, что замешкался у турникета, шаря по карманам пиджака в поисках пропуска. Чонгук зажимает кнопку лифта, не давая дверям закрыться. — Спасибо, — мужчина заходит в лифт и энергично хлопает парня по плечу. — Черт бы побрал этот пропуск – вечно его теряю. — Кстати, как насчет гольфа в субботу? — Спасибо за предложение, сонбэ, — но в субботу у моей младшей сестры свадьба. — Точно, — коллега хлопает себя по лбу. — Ну и шустрая она у тебя. Напомни, сколько ей? — Двадцать два, — сдержанно отвечает Чонгук – привык к реакции людей, когда они слышат, в сколь юном по меркам корейского общества, возрасте Соми собралась связать себя узами брака. — Молодец, — искренне повторяет мужчина. — Я тоже рано женился – мы с моей будущей супругой начали встречаться еще в старшей школе. И ни дня не жалел, что с дипломом об окончании университета в руках пошел покупать кольцо — вот только если в выходные хоть ненадолго не сбегу от своих спиногрызов – с ума схожу. Четверо детей – это не шутки, — они дружно смеются. — А ты сам? Когда мне выплачивать Соён премию по случаю замужества? — Хён, — Чонгук смущенно прокашливается, озираясь на стоящих рядом людей, — не так громко. — Ты думаешь, никто не догадывается? — коллега смеется. — За полтора-то года? — Скоро, — тихо произносит парень. — Надеюсь, что так. — Хорошая новость, — мужчина снова кладет руку на плечо парня, выходя из лифта. — На свадьбу, надеюсь, пригласите? — Само собой, хён, — Чонгук невольно улыбается, вспоминая о помолвочном кольце, что купил неделю назад и спрятал в родительском доме. — А что за праздник? — спрашивает он, когда они проходят крыло финансового отдела. — Лигён получила новую должность в токийском филиале, — объясняет мужчина. — Вчера вечером тоже праздновали, — он качает головой, — и снова обедают тортом. Потом будут, как сонные мухи, когда сядут всем отделом на диету. Ладно, продуктивного продолжения дня, — мужчина уходит в сторону своего кабинета. — И вам, хён, — парень кивает, продолжая путь в отдел маркетинга.***
— Нуна, привет! — парни дружно вскакивают с дивана, когда в гостиной общежития появляется Джису. — Да сидите вы, — девушка смеется и парни, облегченно вздохнув, падают обратно на мягкую мебель. — Устали? — участливо интересуется она. — Я вам курочку принесла. — Нуна, ты лучшая! — восклицает один из ее подопечных, пулей устремляясь на кухню. — Не переусердствуйте только, — она идет следом, — послезавтра взвешивание. — А мы на тренировках все отработаем, — говорит другой участник группы, не стесняясь делать это с набитым ртом. — Блин, будто в прошлой жизни жареное мясо ел, — он с наслаждением обгладывает куриную голень. — Ты просто святая, Джису-нуна. — Ешьте, — она присаживается за стол, отрицательно качая головой, когда парни предлагают ей присоединиться к трапезе. — Я сыта. — Ты, наверное, тщательно следишь за фигурой, — к ней обращается макнэ, Ли Минхён. — Ну там, диеты и спорт. — Вы – моя диета, — Джису смеется. — Столько калорий теряю, присматривая за вами, что и диет не нужно. — Спасибо за курочку, Джису, — говорит Ким Сокджин, единственный из группы, не использующий обращение "Нуна". — Перед камбэком нам ужесточили диету. — Да я знаю, — она вздыхает, а затем наклоняется ближе к ним, заговорщически глядя в глаза. — В морозильной камере – мороженое, — она снова не сдерживает смех, когда розоволосый Юн Джонхан благодарно кивает, картинно смаргивая навернувшиеся на глаза слезы. Именно на такую реакцию от него она и расчитывала, зная, что паренек еще тот сладкоежка. Когда парни разбредаются по своим комнатам, довольно потирая животы, на кухне остаются только Джису и Сокджин. Парень, как самый внимательный к порядку участник группы, собирает грязную посуду, сгружая все в посудомоечную машину. Джису чувствует неловкость за свое бездействие и хватает тканевую салфетку, протирая стол. — Оставь, — мягко произносит парень. — Я сам все уберу. — Вот вечно ты – все за всех, — недовольно тянет она. — Привлек бы парней к уборке. — Они устали, — он улыбается, споласкивая чашку с недоеденым мороженым. — А ты не устал? — девушка качает головой. — Нет, — простодушно отвечает он. — Как у тебя дела, Джису? — Я в порядке, — она вытягивает руки над головой, разминая мышцы. — Как проходит подготовка к камбэку? — Вовсю, — лаконично изрекает Сокджин. — Про Чонина спрашивать не будешь? — Тц, — Джису кривится. — Будто я не вижу, что его здесь нет. Пусть делает, что хочет – Хосок обещал поговорить с ним. — Не будь к нему строга, — парень закрывает дверцу кухонной машины и садится на стул. — Ему тоже нелегко живется. — Ким Сокджин, — она садится напротив, — ты в комики заделался? В каком таком месте ему нелегко? — Ты не знаешь его совсем, нуна, — с невозмутимым спокойствием произносит он. — И парни тоже. Люди никогда не пытаются разглядеть, что скрыто за шелухой – им достаточно того, что на поверхности. Да и глупо требовать от людей идеальности – иногда это не больше, чем попытка сделать их удобными и понятными для себя любимого, — он негромко смеется. — Наверно, ты прав, Джин, — отвечает она – слова парня словно стирают пелену с глаз – Джису иногда забывает, что зареклась пять лет назад не судить о начинке по обертке.***
— Предаешься сантиментам? Хосок вздрагивает, когда брат кладет руку на его плечо. — Ага, — он оборачивается, натягивая на лицо улыбку. — Все хорошо? Я за ужином заметил, что ты мыслями где-то в другом месте, — продолжает Чонгук, также переводя взгляд на фотографии в рамках, украшающие половину стены. Хосок вновь скользит внимательным взглядом по своим детским фото и вновь приходит к выводу, что его дочь – копия бывшей девушки. У него пару дней назад не было возможности нормально разглядеть ее облик, но каждая черточка крохотного лица, что он успел заметить, являлась миниатюрой черт Дженни Ким. — Гук, — говорит старший Чон, не отрывая взгляда от галереи фото, — что бы ты сделал, если бы вдруг узнал, что стал отцом? — Что? — Чонгук теряется, застигнутый врасплох столь неожиданным вопросом. — Ты о чем? — Представь, — объясняет брат, — что, допустим, ты узнал, что Лиса все эти годы скрывала, что забеременела от тебя и втайне родила твоего ребенка. Как бы ты тогда поступил? — Мне аж не по себе от твоего примера, — парень хмурится, чувствуя, как неприятно сжимается сердце. — Ты хочешь сказать, что кто-то из твоих бывших скрыл от тебя факт существования твоего ребенка? — Да, — Хосок смотрит на брата абсолютно спокойно, — это я и хочу сказать. И теперь думаю, как следует поступить... — Ты уверен, что ребенок твой? — Ты говоришь, как моя мать, — парень морщит лицо. — Уверен. — Обсуждал это с тетей? — Чонгук опирается спиной об стену, сцепляя руки в замок. — Да, — Хосок утвердительно кивает. — Консультировался с ней, как с юристом. — Ты судиться собрался? — младший Чон понижает голос. — С какой целью? — Собираюсь заявить свои права на дочь, — брат выглядит слишком спокойным, что Чонгук находит настораживающим – он выучил давно, что чем он хладнокровнее, тем сильнее его гнев. — В идеале — получить полную опеку. — Дочь, — на выдохе произносит парень. — Сколько ей? — Четыре года. — Черт, — он прикрывает глаза, — это Дженни? — Ты догадлив, — Хосок усмехается. — Ты хоть пытался, — Чонгук тщательно подбирает слова, стараясь не подлить масла в огонь, — поговорить с ней? Узнать, почему она так поступила? Ты не допускал мысли, что определенные обстоятельста вынудили ее так поступить? Вы ведь любили друг друга... — Зачем? — брат медленно поворачивает голову. — Я не собираюсь затрагивать с ней эту тему, пока все не будет готово к суду. Ты же помнишь, кто ее отец? Или она попросту снова сбежит, — он начинает нервничать. — Нет, я должен быть умнее – сейчас ничего не стоит внимания, кроме моей дочери... — Но забрать ее у матери, — Чонгук снова опускает веки, шумно втягивая воздух, но продолжает: — это бессердечно, Хо... Ребенок не виноват ни в чем... — Бессердечно? — шипит Хосок, подходя вплотную к брату. — Бессердечно – это то, что эта лисица сделала со мной. Бессердечно – это обречь девочку на жизнь без отца, который не отказывался от нее – никто попросту не спросил его мнения. Хотя, — он улыбается, — я собираюсь сделать кое-что бессердечное – Дженни выплачет все глаза за свое предательство. Пришло время заплатить за мое разбитое сердце.***
— Моя милая Че-е-енг, — безбожно фальшивя, напевает Лалиса, скидывая с гудящих ног туфли. Босые стопы соприкасаются с прохладным полом и девушка бесшумно выдыхает, возводя глаза к потолку. В доме тихо, лишь слышно, как на кухне говорит женщина – Лиса смутно припоминает, кому принадлежит этот голос. — Что делаешь? — она заглядывает на кухню – Розэ сидит, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. — Смотрю мамино интервью, — бормочет подруга, ловя каждое слово красивой женщины, вещающей с экрана о своем гардеробе. — Зачем? — Манобан зевает, открывая кухонный шкаф и доставая оттуда чашку. — Кофе будешь? — спрашивает она и Розэ отрицательно мотает головой. — Тебе мало кофе на работе? — говорит Розэ, все еще не отрывая взгляда от экрана. Камера перемещается на ноги женщины, демонстрируя экстравагантные лодочки на немыслимой высоты каблуках. — Я готова купаться в нем, если это поможет мне не умереть от усталости, — Лалиса потирает глаза, включая кофемашину и подруга увеличивает громкость. Женщина говорит, что посвятила свою жизнь моде. — Тц, — девушка скашивает недовольный взгляд на зрелую красавицу, тихонько качая головой. — У вас намечается очередной звонок? — Ага, — видео подходит к концу и Пак закрывает крышку гаджета, наконец поворачиваясь к подруге, — завтра. Хотела узнать, чем она живет... чтобы было о чем говорить... — Как прошел день? — Лалиса меняет тему, чувствуя раздражение и боясь на эмоциях сказать лишнего. — Ну, — Розэ откидывается на стуле, — я спала, ела, читала, гуляла по парку, занималась йогой... В общем, денек не из легких, — она наигранно закатывает глаза, обмахивая лицо ладошкой. — Как твой? — Я не помню ничего, кроме кофе, — Лиса смеется. — Я просто Вилли Вонка, только моя тема – кофе. Жду не дождусь, когда займусь проектом по мороженому – хоть какое-то разнообразие в жизни. Только я буду возвращаться еще позже, — уголки ее губ опускаются, — мне совестно оставлять тебя в одиночестве на целый день. — Все нормально, — Пак протягивает руки к лицу подруги, щипая ту за щеки, — ты работаешь не каждый день, да и в городе я более-менее уже ориентируюсь. И я подумала на днях – через месяц, не больше, уеду в Мельбурн... — Ченг, — Лалиса надувает губы, — ты что, бросаешь меня? — Таков был уговор – я здесь в гостях, а нельзя гостить вечно, — Розэ дарит подруге ободряющую улыбку. — Не хочу зимовать в Сеуле – я дитя лета и терпеть не могу холод. — Я не представляю совсем, — Манобан сгребает Пак в объятия, — каково это – жить с тобой на разных континентах? Мы будто с рождения вместе, Ченг.***
— Цзыюй, я ухожу. Ответом Тэхёну служит тишина и он разворачивается у порога, направляясь в спальню, но девушка отмечает его присутствие лишь мимолетным взглядом, возвращаясь к просмотру фильма. — Хочу встретиться с парнями, — продолжает он. — Скоро верн... — Хорошо, — не дослушав его ответ, равнодушно бросает она и делает щедрый глоток вина. После Чжоу заливисто смеется, наблюдая за действиями персонажей фильма. — Какой это по счету бокал вина? — тихо спрашивает парень, переводя взгляд на пустую бутылку, наполовину закатившуюся под софу. — Не знаю, — она пожимает плечами, снова взрываясь смехом. Тэхён морщится – раздражение вспыхивает в нем пожарищем, заставляя крепко сжать в руках ключи – до тех пор, пока ребристая коронка не впивается в кожу, вызывая боль. Все внезапно начинает действовать на нервы – стены квартиры душат, побуждая быстрее выйти на свежий воздух, едва уловимый кислый запах вина неприятно раздражает рецепторы, а смех девушки словно скальпелем по мозгу проходится. И Тэхён молча выходит из квартиры, не удосужившись толком прикрыть за собой дверь, оставляя за спиной все сводящие с ума триггеры – но и после этого злость не утихает, словно она всегда сдавливала горло, а он заметил это только сейчас.***
Йерим не может заставить себя разлепить веки – специально легла сегодня пораньше, в надежде хорошенько выспаться, но звонок в дверь нарушил ее планы. Девушка шарит руками по стене, пытаясь нащупать рубильник, но сдается спустя полминуты и продолжает свой путь в кромешной темноте. Внезапно ее плечо до боли врезается в дверной косяк и она вскрикивает, наконец широко раскрывая глаза. — Чтоб тебя, — шипит Ким, потирая ушибленное плечо. — Кого принесло в такой час? Ночным гостем оказывается человек, от которого больше двух недель не было ни единой весточки – и сейчас он, во плоти и крови, стоит на пороге ее квартиры. От него разит алкоголем и табачным дымом, а полуопущенные веки свидетельствуют о том, что он изрядно пьян. — Чонин, — произносит она ровным голосом. — Проходи, — Йерим отходит в сторону, чтобы пропустить парня в дом, и после быстро выглядывает на лестничную клетку – к ее удивлению, ни одного разьяренного ночным визитом соседа там нет. — Ты спала? — он шествует прямиком на кухню, разваливаясь после на табурете. — Ага, — девушка бегло смотрит на часы, с удивлением отмечая, что всего лишь двенадцатый час – по ее ощущениям, она проспала часов семь. — Извини, что разбудил, — неразборчиво бормочет он, подпирая голову кулаком. — Ничего, — отмахивается Йерим. — Сварить тебе кофе? — он кивает и она тянется к полке, на которой хранит кружки. — Это что, новая? — Чонин указывает на пузатую розовую чашку с мятной ручкой. — Да, — она вдруг заливается краской, — новая. Подарок. — От кого? — с улыбкой на устах вопрошает он, заметив ее смущение. — От друга, — уклончиво отвечает подруга. — Но я точно ее не дарил, — парень смеется, разводя руками. — Шутки, как у ребенка, — она тоже негромко смеется, насыпая кофе в турку. — Чего напился так? — все еще стоя спиной к нему, спрашивает Йерим. — Грустно было, — обыденным тоном произносит парень. — Захотелось утопить разбитое сердце в алкоголе. — Что, твоя дама сорока с лишним лет тебя бросила? — Йерим терпеливо дожидается, пока закипит кофе. — Ханна? — Чонин сам удивляется, каким равнодушием отзывается в нем имя бывшей возлюбленной. — Я не видел ее месяц, наверное. — А кто тогда? — она присаживается напротив, ставя перед ним чашку с кофе. — Дженни? — С тобой не требуется лишних слов, нуна, — Чонин притягивает к губам ее ладонь и мягко целует. Он опускает голову, улыбаясь – понимает вдруг, какую огромную трансформацию за годы их знакомства пережил взгляд девушки – в нем нет давно той затаенной нежности – так смотрят только на друзей, которых знаешь, как облупленных и от которых успел слегка устать. — Продолжаешь ходить туда? — не скрывая осуждения в голосе, вопрошает она. — Мы поговорили наконец, — он грустно улыбается. — Я познакомился с ее дочерью – ее зовут Джессика и она очаровательна. Дженни все такая же – годы словно мимо нее проходят. Материнство ей к лицу – она стала красивее, сгладилась резкость, взгляд стал мягче... только знаешь, нуна? — Чонин поднимает голову. — В том взгляде я отражался, как крохотная частичка прошлого – приятно вспомнить, но сердце не екает... — А чего ты ждал, Чонин? — Йерим подается вперед. — Она ведь еще тогда сказала тебе, что рядом с тобой ее сердце молчит... — Это называется надеждой, нуна, — Чонин смотрит на нее немигающим взглядом. — Когда ты любишь безответно, отпустить не дает надежда – именно она постоянно заставляет думать: "А вдруг?..." — А вдруг полюбит в ответ? — подруга усмехается. — А вдруг оценит мои чувства? Я знаю, Чонин. Мне жаль, что ты так разбит, но мой тебе совет – прими это, как знак судьбы. Тебе давно пора двигаться дальше. Ты тонешь в меланхолии... Пора вылезать из этого состояния, — в ее глазах тревога и толика боли. — Так что за друг? — он широко улыбается, снова смотря на яркую чашку. — Дай угадаю – учитель права наконец пригласил тебя на свидание? — С тобой не требуется лишних слов, Чонин, — она улыбается, но улыбка не касается ее глаз. — Проницательность – твое второе имя.