Любовь имеет свойство возвращаться

      Встал Накахара в шесть утра и, что называется, не с той ноги. А дело всё было в занявшей соседнюю комнату довольно крикливой семье. И ругаться с ними сонный и злой Чуя не пошёл лишь потому, что за ссорой этих *да чтоб вас метеорит пришиб, тупые людишки* в той же комнате раздался детский плач.       Попытавшись снова уснуть, рыжеволосый спустя минут десять понял, что занимается гиблым делом. Так что пришлось встать, умыться и, нацепив любимые брюки цвета хаки и белую накрахмаленную рубашку, парень написал друзьям коротенькую записку, сообщающую о том, что он отправился гулять и вечером вернётся, и спустился на первый этаж.       Поздоровавшись с персоналом, он «позавтракал» корочкой свежеиспечённого хлеба со стаканом молока и покинул бар, направляясь на встречу с Дазаем и надеясь, что он не навязывает своё общество и не наглеет, приходя так рано, когда они не договаривались ни о времени, ни о дне. — Хотя он сам спросил, вернусь ли я, — поднеся палец к губам, Чуя задумался.       С приближением к лесу шаг геодезиста становился всё короче, а скорость ходьбы — медленнее. — А если он тогда не имел ввиду, чтобы я и правда приходил?       Остановившись у самого начала леса, парень с глазами цвета халцедона начал переживать. Вздохнув полной грудью, он всё же сделал шаг в лес. Тут же поднялся небольшой ветер, заставляя огненный костёр волос парня зайтись в весёлом танце. — А если что, то скажу, что пришёл просто побродить в городе, и что теку по предметам старины!       Оптимистично решил парень и двинулся вперёд, не чувствуя на себе насмешливого взгляда. — Хммм, и откуда бы мне начать? — Сам у себя спросил Накахара, поставив руки на пояс и осматривая весь город с небольшого, но достаточного, чтобы разбиться, обрыва. — Предлагаю начать с церкви.       Голос раздался возле уха геодезиста и был очень неожидан, так что, покрывшись мурашками, голубоглазый вскрикнул и отпрыгнул на один шаг, с недовольством разворачиваясь к посмеивающемуся Осаму и с ужасом осознавая, что земля уходит из-под ног. По изменившемуся выражению лица Осаму геодезист догадался, что и тот понял весь ужас ситуации, которую сам, честно говоря, и создал.       Зажмурившись, Чуя поднёс руки к лицу, мысленно попрощавшись со всеми немногочисленными друзьями. — Так я и дал умереть своему первому нормальному собеседнику за последние триста лет, — фыркает шатен.       С опаской приоткрыв один глаз, рыжеволосый не может сдержать облегчённо-удивлённого вздоха, отрывая руки от лица. — Спасибо, но как ты?..       Парень пытается слезть с чужих рук, и коньячноглазый, чуть помедлив, отпускает его. — О, разве я не говорил, что я бессмертный? — Наигранно удивляется он, а потом поясняет: — и из-за проклятия я не могу умереть. Первый век как-то пытался, а потом понял, что это бесполезно. — Оу, — только и смог ответить геодезист, отворачиваясь, но всё равно косясь на бинты, виднеющиеся из-под бежевого плаща с принципиально закатанными до локтя рукавами. — Это уже привычка, хотя раньше так скрывал свои бессчётные попытки умереть, — пояснил принц, заметив плохо скрытый вопросительный взгляд на бинтах, коими было оплетено почти всё тело (хоть под одеждой этого и не было видно). — Привык к ним, и когда не чувствую их на своём теле, становится как-то неудобно, словно я вышел на улицу голышом. — Прости, я не хотел бередить старые раны, — неуверенно, а оттого тихо, сказал Накахара, отворачиваясь и сжимая правой ладонью левый локоть. А потом до него всё же дошло, что если бы не этот… даже не подобрать нужного слова!.. То Чуя бы разбился, а если посмотреть дальше, то и не упал бы. — Дазай, можешь немного наклониться? — Развернувшись, попросил геодезист, и Осаму послушался, не замечая подвоха. — За что?! — Закричал принц.       Стоило ему чуть наклониться, как кулак Накахары попал аккурат по шатенистой голове, а потом ещё и в живот, заставляя коньячноглазого болезненно вскрикнуть и осесть на землю. — «За что», спрашиваешь? — Накахара злобно усмехнулся уголком губ. — Да ты меня чуть не угробил, бинтованная скумбрия! — Стоило Чуе начать ругаться, как он сразу же смог придумать парню кличку, даже не заморачиваясь над её значением. — Да тебя, бинтованный обмудок, убить мало за покушение на великого меня! — Рыжеволосый продолжал ругаться, пока принц, держась за живот одной рукой, а другой — потирая пульсирующий болью затылок, выравнивался. — Ладно-ладно, злой рыжий гном, я понял и мне правда жаль, — коньячноглазый улыбнулся, понимая, что его новый друг начал постепенно осваиваться рядом с ним. — Как ты меня назвал?       Чуя опустил голову, закрывая глаза огненного цвета волосами. Дазай вдруг заволновался, понимая, что мог надавить на больное. Хотел уж было подойти и извиниться, как апатитовоглазый сжимает руки в кулаки и резко вскидывает голову вверх, с гневом глядя в удивлённые глаза оттенка хорошего пятилетнего коньяка. Со словами «Иди сюда, шпала тупая» и пронизывающим взглядом глаз цвета весеннего неба Накахара идёт на нерадивого принца. Понимая, что прямо сейчас может оборваться его жизнь, Осаму вдруг понял, что ещё не успел показать геодезисту и большую часть из того, о чём думал вчера. Сопоставив все эти факты, шатен решил, что умирать ему пока рано.       Солнце медленно передвигается по небу, одинокая птичка строит гнездо перед поиском своей пары, животные резвятся около воды или на лесной опушке. Одним словом, жизнь вокруг продолжается. И вот одна белочка, перепрыгивая с ветки на ветку, случайно роняет орех. Раньше бы она его вполне спокойно забрала, однако сейчас лишь останавливается в двух метрах от ореха, наблюдая за плодом и двумя людьми, возле которых он и остановился. — Да я тебя, принц-недоумок, в землю закопаю, если ты ещё хоть раз посмеешь пошутить на счёт моего роста!       Чуя, сумев догнать и даже повалить на землю шатена, сейчас преспокойно восседал на его торсе, пытаясь задушить смеющегося шатена. Но видимо что-то пошло не так… — Чу~я, я бессмертен, однако это не значит, что я могу обойтись без кислорода. Что ты будешь делать, если я вдруг отключусь от кислородного голодания? — Прохрипел суицидник в прошлом, чувствуя, что голова начинает кружиться. — Если ты ещё раз, тупая скумбрия, посмеешь пошутить надо мною, я тебя привяжу к камню и спущу в озеро, — Накахара резко разжал руки и блаженно улыбнулся, когда кареглазая голова со стуком и стоном боли опустилась на землю. — Ты меня понял? — парень сложил руки на груди, гневно глядя на болезненно стонущего принца. — Я понял, что тебе очень понравилось сидеть на мне, — Дазай оскалился в ухмылке.       Резко покраснев, голубоглазый вскакивает с нового друга и оказывается в метрах трёх от него, не зная, куда направить взгляд и как скрыть румянец на щеках.       Поднимаясь с земли и отряхивая любимый плащ, Осаму внимательно наблюдал за бурчащим что-то себе под нос рыжеволосым парнем, отвернувшемся от самого принца и не знающим, куда себя деть от смущения. В несколько шагов приблизившись к парню, коньячноглазый заправляет прядь чужих волос, похожих на жидкое пламя, за всё такое же красное ушко. — Эй, Чуя, ну ты чего? Я же пошутил, — ласково спрашивает Дазай, в мимолётном движении касаясь чужой щеки, опуская руку. — Дурак, не шути так больше, — буркнул Накахара, всё также глядя куда-то в сторону и не замечая столь мимолётной и незатейливой ласки. — Хорошо-хорошо, — посмеялся принц. — И всё же, ты позволишь мне составить тебе компанию в экскурсии по городу? — Осаму, чуть отойдя, принял театрально-наигранный вид и, чуть поклонившись, протянул геодезисту руку.       Этот жест напомнил Чуе картинки из детских сказок, в которых прекрасные принцы приглашали любимых на танец. Осознание того, что перед ним и правда настоящий принц (хоть и в прошлом), а он тогда должен называться «принцессой», резко появилось в голове, вытесняя оттуда все остальные мысли. Смутившись ещё сильнее, Накахара всё же взялся за протянутую руку, тут же слыша смех кареглазого и чувствуя, что его потянули в сторону города.       А город и правда был прекрасным, жаль только, что пустым. И Чуя завороженно смотрел на все эти выдающиеся строения. Дазаю он напомнил маленького ребёнка, встреченного в городе не так давно. Тот довольно долго упрашивал родителей купить ему какую-то игрушку — Осаму уже и не помнит какую, — а потом смотрел на неё также, как и Чуя сейчас на город, — с любовью и радостью от того, что смог до неё всё же прикоснуться.       И принцу вдруг отчего-то показалось, что вот она — правда. Ему показалось, что Чуя всегда был тут — с ним, — отчего сердце защемило какой-то нежной и любящей тоской. Он вдруг вспомнил, что такой же была реакция и Абель — немного детская, завороженная и без капли лицемерия или обмана.       Чуя же, бегая от одной стены к другой, смотрел на всё со свойственной ему задумчивой радостью. И он вдруг понял, что хотел бы познакомить названого брата и Колю и с городом, и с Дазаем. Этим же он не преминул поделиться с самим принцем. Вот только стоило ему обернуться, как он замер в замешательстве и недоумении. — Дазай?       Наблюдая за влажной дорожкой на лице шатена, Чуя забеспокоился. Он не знал, чем может это быть вызвано, однако в груди что-то отчаянно затрепетало, стоило ему увидеть слёзы на чужом лице. — Ох, прости, не хотел тебя пугать.       Принц, сам не понимая причины своих слёз — точнее, причину он понимал, он не понимал, почему и сам не заметил, как по его лицу стали скатываться слёзы, — быстро вытер их рукавом бежевого плаща и улыбнулся загрустившему рыжику. — Эй, крошка-печалька, ты решил погрустить вместе со мной? — Миг, и отчего-то такое же волшебное, как и странное мгновение растворилось, оставляя в обоих сердцах непонятный осадок. — Чуя? — Стоило коньячноглазому приблизиться к парню, как тот его обнял. — Не грусти, Осаму, — это был первый раз, когда халцедоновоглазый позволил себе назвать принца по имени.       И именно это заставило по щеке Дазая скатиться ещё одной слезе. Накахара заметил это, почувствовав, как солоноватая прозрачная капля стала холодить кожу на шее. Он попытался отстраниться, однако на этот раз сам принц притянул его к себе, утыкаясь носом в огненного цвета волосы. — Знаешь, Чуя, ты буквально точная копия моей Абель. Разве что в мужском теле и более злая и низкая, — шатен хмыкнул, а Чуя снова попытался выбраться из чужих объятий.       Осаму его не отпустил, и вскоре геодезист успокоился, располагая свои руки где-то на лопатке принца и на его голове. — Всё в порядке, Дазай, ты можешь поплакаться мне в плечо, если тебе станет легче, — голубоглазый легонько потрепал парня по волосам.       Так они простояли ещё некоторое время, просто слушая сердцебиение друг друга и искренне наслаждаясь этим моментом.