***
— Федя, погоди, — со дня знакомства с семейством Достоевских прошло уже четыре года. Всё это время Чуя жил под одной крышей со своими «спасителями» и обучался грамоте вместе с господским сыном. На этом отчасти настоял сам Фёдор, а родители знали, что споры с их чадом обычно оканчиваются лишь головной болью и согласием с их стороны. И сейчас оба парня бежали по каменной кладке мостовой (если быть вернее, то бежал Фёдор, а Чуя пытался его догнать). — Хахаха, Чуя, догоняй! — Задорно улыбаясь, кричал Достоевский. Сейчас ему было двадцать три года (Накахаре, соответственно, девятнадцать), однако из-за отсутствия нормального детства казалось, что это был маленький ребёнок, заключённый в теле взрослого. Ведь иначе нельзя объяснить то, что Михаил Андреевич взял их двоих на очень важную встречу, а Фёдор, с ухмылкой поднеся указательный палец к губам, взял первого нормального друга за руку и сбежал. Ох и влетит ему потом от отца… — И что, чёрт побери, это сейчас было? — Оперевшись на перила моста, рыжеволосый посмотрел на брюнета. — Стратегическое отступление, — подмигнул Федя и рассмеялся. — А если серьёзно, то буквально побег с обсуждения моего будущего замужества. В мои планы в ближайшие лет пять точно свадьба не входит. — Странный ты, Федь, — вздохнул голубоглазый и опустил взгляд на сине-зелёную рябь под мостом. — Я вот хочу свою семью… — В глазах парня промелькнула сердечная тоска, а Достоевский моментально посерьёзнел. — Слушай, Чу, не хочешь…поделиться? — Неуверенно спросил он, ведь за всё время их знакомства Чуя ни разу не упомянул своего прошлого. — Ладно, забудь, — вздохнул фиолетовоглазый, также пытаясь заглянуть вглубь реки. — Отец бросил нас, когда мне было лет пять. Мама сильно болела, а после её смерти я покинул Сенон. Спустя несколько дней меня нашёл Акутагава, а затем познакомились и с тобой. Также за несколько дней до этого на гильотине казнили четырёх моих друзей. В их группу я влился в возрасте семи лет, и до пятнадцати мы вместе промышляли мелким воровством, — тихо говорил Чуя, однако Фёдор всё слышал, затаив дыхание и не перебивая своего первого друга. — Вот, собственно говоря, и вся моя история, — Чуя выпрямился. — Однако я счастлив, что мне пришлось быть их другом, — парень лучезарно улыбнулся и посмотрел на Фёдора, не обращая внимания на текущие по щекам слёзы. — Там ещё был странный парень, давший мне денег вместо ругани за попытку украсть его кошелёк, и кричащие торговцы, но это уже не так важно. — Мда уж, — только и смог ответить парень, с грустью глядя на друга. — Моя жизнь была другой. Начать хотя бы с того, что в детстве у меня было очень слабое здоровье, так что на улицу меня не выпускали. Максимум — в беседку, а ты и сам знаешь, что от дома она находится в нескольких метрах. Весь день у меня были лишь уроки, так что я, стыдно признавать, рад, что с тобой всё так произошло. Иначе мы бы никогда не встретились, а ты стал моим первым другом, — Фёдор тоже улыбнулся рыжеволосому. — В тот раз, на самом деле, отец мне впервые позволил отойти от дома так далеко. — Но теперь-то мы вместе, — снисходительно улыбнулся Накахара, протягивая руку и дополняя мысль: — брат. Замерев, Достоевский неверяще смотрел на парня. Поддавшись минутному порыву, брюнет обнял названого брата. — Спасибо, — только и смог прошептать он, чувствуя лёгкое поглаживание по спине и слыша какие-то успокаивающие слова.***
Устроив родителям скандал, Достоевский почти добился самостоятельности, и сейчас вместе с Чуей стоял перед входом в университет по геодезии. — Уверен, что не пожалеешь? — С насмешкой в глазах Накахара смотрел на брата. — С тобой, братец, даже если и пожалею, то не отступлюсь, — хмыкнул Фёдор, под возмущения голубоглазого портя его же причёску. Вдохнув полной грудью, оба парня вошли в здание. Они надеялись, что всё будет как нельзя волшебнее, однако в первый же день ввязались в драку. — Спасибо вам, но, правда, не стоило. В итоге у них появился первый знакомый, который сейчас под шипение обоих «братьев» обрабатывал им ссадины. Одет парень был не бедно, но и не богато, но в глаза бросалось вовсе не это, а сама его внешность. Длинные белые волосы были аккуратно завязаны в высокий хвост, но всё равно доходили до поясницы, а правый глаз (позже парни узнали, что он имеет бледный голубой цвет) был всё время спрятан под неаккуратной и торчащей во все стороны чёлкой. Левый же глаз — жёлтый — был «перечёркнут» чёрной подводкой и смотрел на всех с какой-то смешинкой. Также из кармана на пиджаке виднелись треснутые очки в красной оправе, говорящие о том, что со зрением у паренька было плохо. — Тебя хоть как зовут, магнит для неприятностей? — Хмыкнул Федя. — Меня? — Удивился парень. — Ах да, я же не представился, — и он вдруг отскочил от них на два шага и склонился в шуточном поклоне. — Меня зовут Николай Гоголь. Очень рад с вами познакомиться. — Меня зовут Фёдор Достоевский, а это — Чуя Накахара, — названые братья переглянулись, понимая, что теперь их ждёт очень весёлая жизнь — это читалось в разноцветных глазах так же чётко, как и то, что так просто их не оставят.***
— В общем, было и весело, и странно, и грустно, — подвёл итог Дазай, допивая чай. — Это я ещё не рассказал, как нас Гоголь затащил в закрывающуюся библиотеку, а мы потом куковали там всю ночь, — освоившись в компании Осаму, голубоглазый смог полностью раскрыть свой весёлый и местами сумасшедший (не без помощи Гоголя) характер.