Детство Чуи было не таким уж и радостным: отец бросил их, когда Чуе было пять лет, а мать серьёзно болела. Ей нужен был постельный режим, однако в таком случае она не смогла бы прокормить их обоих. Так что Чуя, сбившись в группу с несколькими такими же сорванцами, с периодичностью несколько раз в день что-то таскали из рыночных лавок. А если их замечали до того, как они успевали что-то стащить, то не гнушались и стащить что-то из карманов спешащих прохожих. В общем, выживали как могли.
В «Содружество овец» Накахара вступил в возрасте семи лет, и с тех пор умудрился как-то стать главным. Сейчас ему пятнадцать, и он бродит по городу в поисках «жертвы».
— Опа-па, вот я тебя и нашёл, — ухмыльнулся он, заметив идущего впереди парня. Ему было около двадцати, однако одет он был словно из другого столетия. Это привлекало слишком много внимания, так что Чуя решил проследить за ним.
Такая слежка продолжалась от силы десять минут.
— Ой, прошу прощения, — когда незнакомый парень вышел на безлюдную улицу, рыжеволосый паренёк обошёл улицу с другой стороны и, идя незнакомцу навстречу, «случайно» задел его плечом. — Я не хотел, — голубоглазый поклонился. — Что-то не так? — Сглотнул он, подняв глаза на замеревшего незнакомца.
— Ничего страшного, — ответил шатен, когда понял, что задержал дыхание и дольше нужного смотрит на парня. — Хотя кошелёк верни, — он протянул Чуе руку, стараясь прекратить сравнивать незнакомого паренька с мёртвой возлюбленной.
— … — Отвернувшись и поджав губы, Чуя вернул кошелёк и собрался уходить.
— Я тебя ещё не отпускал, — кареглазый вернул голубоглазого на прежнее место и открыл кошелёк. — Этого должно хватить на пару месяцев, — улыбнулся он, ложа на ладонь удивлённого Чуи несколько монет.
— Что? — Распахнув голубые глаза, Накахара смотрел на монеты. — Спасибо, — вскрикнул он, вскидывая голову. Однако мужчины с грустным взглядом уже и след простыл.
Осмотревшись вокруг, Чуя пожал плечами и побежал к реке под мост — место сбора «Овец». Там уже были Сирасэ, Юдзу, Акира и Сёго*.
— У меня семь мон и две каммон*, — сказал Сирасэ, когда вся пятёрка собралась.
— Три хики и одна моммэ, — сказала Юдзу.
— Только семь мон, — вздохнул Акира.
— А у меня только три мон, — поджал губы Сёго. — Лидер, а у тебя что?
— Одна итибубан и две рё, — под шокированные взгляды друзей Чуя выложил на бочку, служившую им столом, тумбой и ещё много чем, три монеты. — Стащил у одного нездешнего кошелёк, он это как-то заметил, но вместо крика дал мне это. Пока я приходил в себя, он уже исчез.
— Вот так наш лидер! — Беловолосый паренёк похлопал «лидера» по плечу. — И всё же одну рё возьми на лечение матери, — Сирасэ вложил монетку обратно в ладонь Накахары. — Ей она нужнее, а мы и на это проживём некоторое время.
— Да, лидер, бери, — поддержал друга Акира, когда голубоглазый хотел было начать препираться.
— Спасибо, ребят, — улыбнулся Чуя. — Сегодня дальше без меня. Я обещал маме помочь.
Убрав монетку в карман, паренёк махнул друзьям на прощание и убежал в сторону своего дома. Был он там спустя минут пятнадцать.
— Мам, я дома, — входя внутрь, крикнул он.
Домик и снаружи и внутри был довольно ветхим и старым. Наблюдая за заинтересовавшим его рыжеволосым пареньком, так похожим на любимую Абель, Осаму искренне испугался, что столь ненадёжное и покосившееся на один бок строение развалится, когда Чуя хлопнул дверью. Несколько стёкол, потрескавшихся от времени, задребезжали, но также оставались на своих местах. Дазай не сомневался, что семья паренька еле концы с концами сводит, стоило ему только увидеть этого ребёнка со светящимися жизнью глазами. Одет Чуя был в старые и не раз залатанные штаны (они были маленькими, чуть выше щиколотки) и, по всей видимости, отцовскую рубашку (почему-то шатен не сомневался, что в семье Чуя один), отчасти напоминающую балахон на столь худом юном теле. Мальчику хотелось помочь (принц не раз за всю свою долгую жизнь (а это триста двадцать два года) испытывал желание помочь кому-то, но именно сейчас оно было почему-то невероятно сильным). Оставалось лишь найти подход к мальчонке, но уже начинало темнеть, так что надо было возвращаться в уже ставший родным Тёмный лес — Грейс (а именно так звали ведьму) не любила, когда её «сожитель» опаздывал. А обрушить дождь с градом на эту деревеньку ужас как не хотелось. Тогда домик точно был бы разрушен.
Тяжело вздохнув и посетовав на свою судьбу одиноко скитаться по этому миру до тех пор, пока он не надоест ведьме, кареглазый буквально растворился в темноте, материализуясь в своём родном замке. Он уже не был так великолепен, как несколько столетий назад. О его величии сейчас можно было судить лишь по выдающимся башням, украшениям и саду вокруг. И хоть Дазай следил за окружающей природой, Грейс всё равно насылала на всё ядовитый плющ. *Ничто не вернётся в свою прежнюю форму, пока человек чистой души не полюбит такое чудовище, как ты* — сказала она ему в первый месяц. Эти слова парень запомнил навсегда, смирившись, что ему придётся вечность блуждать по этому миру, не имея права любить кого-то.
***
На следующий день Дазай не пошёл к мальчику (он ещё не знал, как его зовут) — Грейс куда-то ушла на неделю, а его оставила следить за лесом. За эти триста лет чувство ненависти и жажда убийства ведьмы значительно утихли, и Осаму просто не желал лишний раз спорить с ней. К тому же он подружился с Авророй — настоящим духом леса, заключённым ведьмой в светлячка ещё задолго до основания там королевства Эренделл.
Но лучше бы он хоть раз нарушил запрет ведьмы…
За эту неделю много чего изменилось. Во-первых, Чуя остался круглой сиротой, ведь врач отказался лечить Коё. И дело тут было даже не в деньгах. Врач оказался очень хорошим, однако он не видел смысла брать деньги у мальчика, чья мать даже с операцией проживёт не дольше недели, да и к тому же у него не было оборудования, предназначенного для лечения опухоли головного мозга. Во-вторых, их группу «Овец» повязала полиция и увезла в тюрьму для выяснения всех обстоятельств. Чуи тогда не было рядом с ними, что его и спасло. Он очень надеялся, что его друзей отпустят, однако констебль отправил его домой, сказав, что сейчас спасти он может только сам себя, ведь на их группе и так было слишком много краж. Весь день и всю ночь Накахара проплакал в подушку, когда узнал, что его единственных друзей поведут на гильотину. *Они же дети* — плакали женщины, однако полицейские были неумолимы. Сирасэ тогда лишь губами пожелал рыжеволосому плачущему пареньку, которого держал тот самый доктор (ведь Чуя отчаянно хотел бежать на помощь друзьям), чтобы он нашёл своё место в мире и был счастлив. Такого отчаянного крика, как когда последняя голова ребёнка упала на землю, эта деревушка не слышала никогда.
На следующий день все говорили о ужасных вчерашних событиях, и никто не замечал рыжеволосого парнишку с небольшим свёртком за спиной, идущего куда глаза глядят. Посмотрев на виднеющийся мост, под которым стояли четыре самодельные могилки, Чуя развернулся и с серьёзным и грустным взглядом покинул родной дом.
— Хм, и где же мальчик?
Через неделю Осаму вернулся в деревню и всё же решился познакомиться с пареньком. Однако, когда он постучал, и ему никто не ответил, Дазай всё же вошёл в дом (с опаской, но всё же). Там было пусто и довольно холодно даже для начала осени. А также сыро и влажно, что повлекло за собой появление плесени то тут, то там. Принца, привыкшего жить в относительно чистом замке, начало выворачивать наизнанку, и он поспешил выйти на свежий воздух.
— Простите, вы не знаете, где жители того дома? — Отдышавшись, шатен подбежал к мимо проходящей женщине.
— В том-то? — Удивилась женщина, а потом подозрительно и критично осмотрела кареглазого. — Их именами никто не интересовался. Знаю лишь то, что фамилия — Накахары. Отец ушёл ещё в самом детстве паренька, а мать померла неделю назад. Почти сразу после этого четырёх бродячих детей казнили на гильотине. Их «лидера» с ними не было, но кто-то говорил, что видел могилки на месте их вечного сбора, а ещё слышала, что видели, как тот паренёк с рыжими волосами уходил из деревни куда-то на восток.
— Вот оно что… Спасибо, что ответили.
Прижав кулак к груди, шатен вернулся в замок и провёл весь день в грустном настроении. Ближе к полуночи поднялся ветер и появились грозовые облака.
— Почему грустим, принц. Вспомнил свою предыдущую жизнь?
Перед парнем появилась ведьма, а дух-светлячок быстро спрятался за спиной принца.
— Отчасти, — за столько лет Осаму больше не удивлялся появлению Грейс в своём доме. Как никак, теперь Эренделл тоже относился к Тёмному лесу. К тому же ведьма теперь тоже поселилась в замке, правда приходила в него только ночью, предпочитая всё остальное время проводить в излюбленном лесу. — Встретил в Сеноне паренька — ещё подростка — с рыжими волосами и голубыми глазами. Он был очень похож на Абель.
— Пути Господа неисповедимы, — махнула она рукой, направляясь в один из коридоров. — Если он захочет, то ты ещё встретишься с тем мальчонкой, — и она растворилась в темноте коридора.
Вздохнув, Дазай открыл книгу на закладке. Глаза бегали по буквам, но мысли витали вокруг рыжеволосого незнакомца с глубокими глазами.
***
Проходит семь лет, и в Сенон приезжают три парня-геодезиста. Их приезд, конечно же, не остался без внимания Грейс, однако Осаму она об этом ничего не сказала, гаденько хихикая и посматривая в хрустальный шар.
