***
Они даже не стали завязывать ему ни глаза, ни руки. Утес только появился в ночной дымке, а там уже стояло в ожидании несколько фигур. Молодцы молча обыскали его, сняли куртку, и Теон опустошенно наблюдал, как один из них разбивает телефон о камни. Его усадили в мощный внедорожник, больше похожий на танк. Словно издевкой — обычные окна, через нетонированные стекла Теон мог прощаться со свободой. За всю дорогу молодцы не сказали ни слова, даже боссу не звонили — вариант, что Теон передумает, тем явно не рассматривался. Болтон точно просчитал его. Теон сразу знал, куда его повезут, и решение ехать через Лондон не показалось ему странным — Русе не упустил бы шанса еще до встречи показать, что Теон больше не волен над собой. Они ехали по всем правилам, несколько раз останавливались на светофорах, один раз их даже остановил полицейский экипаж. Теон из разговора понял, что они въехали в район, куда был допуск по специальным пропускам. У людей Болтона они, конечно, были, а Теон, конечно, молчал, пока водитель и офицер переговаривались через опущенное окно. Русе знал, что Теон будет молчать. Ему дали целых четыре часа подышать напоследок — и утренний смог может быть запахом свободы. Уже издевались и приучали знать и запомнить свое место. Впрочем, для своих он скоро окончательно умрет, до настоящей смерти готовый принимать все, лишь бы Болтоны не тронули его семью. Теон был уверен, что для него все окончательно закончится и начнется, едва он переступит порог… Черный особняк возник из-за поворота неожиданно при том, что Теон подсознательно искал его глазами всю дорогу. Он не смог не вздрогнуть, сжав мигом вспотевшие ладони в кулаки. Огромные железные ворота медленно расступались, напоминая раскрывающуюся пасть. «Танк» въехал во двор и тут же остановился, далеко не заезжая. «Пасть» так же медленно захлопнулась. Все. Двор, как и дом, казался безжизненным. Теон слышал, что Болтоны не купили дом, как это делали, за редким исключением, все, а строили его по индивидуальному проекту, и теперь понимал, с какой целью — чтобы стены надежно заглушали крики жертвы внутри. Особый уровень и кайф могущественных садистов — чтобы та добровольно пришла к ним. Дверь машины открыли снаружи, хотя Теон не видел, чтобы из дома выходили. Охранник со стороны открывшейся двери вылез и замер, непроницаемым взглядом смотря на Теона. Его не торопили, но, как говорится, «перед смертью не надышишься» — Теон выдохнул и вылез следом. Немного распогодилось, но стало заметно прохладнее, на траве даже выступила роса. Но даже в одной рубашке Теон не чувствовал холода, внутри у него все горело от пропитавшейся готовностью обреченности, распирало грудь учащающимся дыханием, скручивало спазмом в животе и оседало тяжестью в паху. Новый охранник слегка подтолкнул его в спину. Направление не задавал, но и так было понятно. Несмотря на медленный, спокойный шаг, тюрьма стремительно приближалась к Теону, на последнем шаге открылась дверь. Сама — за порогом никого не было. Теон на секунду прикрыл глаза, расправляя спину, и шагнул вперед. Дверь, как и раньше ворота, тут же захлопнулась за спиной. Внутри дом был не менее мрачным, чем снаружи, и полностью оправдывал ожидания. В интерьере присутствовали темные цвета, по большей части — черный. Сразу за порогом начиналась большая гостинная зона с настоящим камином и зашторенными почти до самых подоконников плотными портьерами окнами. Мебель серо-бежевого и грязно-кофейного цвета, стеклянный низкий журнальный столик, светильники из металла, сам свет точечный и приглушенный. Прямо напротив большого дивана начиналась ведущая наверх лестница. Едва дверь закрылась за спиной Теона, наверху лестницы загорелся свет. Каждая происходящая секунда была прописана старшим Болтоном с абсолютной уверенностью, что Теон будет выполнять все, не допуская даже мысли задерживаться или обернуться назад. Он встал на первую ступеньку, медленно поднимаясь под тяжестью накатывающей уверенности, что там его ждет. Лестница привела Теона в холл второго этажа. Она продолжалась на третий, возможно, и еще выше, но там было темно, а вот в одной из комнат второго была видна полоска тусклого света. Теон дошел до нее и, не давая себе бессмысленной, незначительной отсрочки, толкнул дверь. — Добро пожаловать. Даже когда знаешь уровень дожавшего тебя недочеловека, всегда есть шанс ошибиться в уровне издевки. Гостеприимный садист — приятно познакомиться с вашим истинным лицом, лорд Русе Болтон. На этот раз дверь закрылась не сама. Почти неслышно щелкнув замком, охранник остался стоять за спиной Теона. — Говорю я один раз, — ровно начал сидящий возле огромной кровати в черном кресле Русе, даже не пошевелив лежащей одна на другой ногой. — Убрать лишнее. Это звучало как приказ, но охранник не сдвинулся с места, и Теон понял, что должен сделать это сам. Что «это», сомнений не было ни на толику. Все было ожидаемо, и Теон много думал, как это будет, но протянуть руку к верхней пуговице рубашки пришлось себя заставлять. Русе не изменился в лице, смотря в глаза Теона, а не на движение его рук. Теону удалось отрешиться от постороннего присутствия, уже поняв, что охранник останется, и дойти до последней. Русе наконец пошевелился, приподняв голову и кивнул, когда Теон положил руки на плечи, снимая рубашку окончательно. Дальше было ожидаемо и неожиданно. Охранник толкнул Теона животом на кровать и снова замер, прижав коленом в поясницу. Судя по движению воздуха сбоку, Русе наклонился. Жесткие пальцы тут же зарылись в волосы Теона и после короткой грубой ласки дернули его голову назад. Продолжая держать Теона одной рукой, второй Русе медленно провел по его скуле, нарочито близко очертил губы и с нажимом коснулся нижней. Снова однозначно и недвусмысленно — Теон приоткрыл рот. — Здесь он у тебя только кричать, стонать и принимать, — раздался заметно возбужденный хрип над самым ухом. — Никаких слов, если я не разрешил, не допускается. Хочешь узнать, что за это будет — рискни. Дальше. Теон слегка обвел языком пересохшие губы и нащупал пряжку ремня. Расстегивать его будучи вдавленным в кровать жестким коленом, было непросто, но это его проблема — ему ясно дали понять. — Нет, — отрезал Русе, когда Теон хотел ускорить уже приближение своего девственного кошмара и снять брюки вместе с бельем. Руки замерли на резинке боксеров. Колено с поясницы исчезло, а на его место легла горячая рука. Судя по движению тени, охранник поменялся с хозяином местами. Русе медленно водил по спине Теона, заставляя его вздрагивать, а кожу покрываться мелкими мурашками. Садистски талантливо он тянул время, ломая гордость, вдавливая в кровать чувство собственного достоинства. Теон попытался закрыть глаза, но охранник заметил это и, видимо, дал знак — Русе тут же снова дернул его продолжавшей сжимать в кулаке волосы рукой. Он ничего не сказал, но Теон понял. Смотря, как в начищенном гладком кожаном основании кровати отражается все, что происходит, Теон все равно попытался отрешиться. Не вышло. Русе был талантливым насильником. Теон чувствовал, как член, даже прижатый, дрогнул. Насилие тоже может возбуждать. Русе наклонился и с нажимом, с зубами, прихватил кожу на шее Теона. Немного приглушив крик закушенной губой, Теон рефлекторно попытался уйти от «поцелуя», задергавшись в руках Болтона, и тут же получил хлесткую пощечину. Рука с поясницы исчезла, Теон знак понял и опустил уже свои на резинку трусов. Кожу одновременно обдало прохладным кондиционированным воздухом и горячим дыханием. Едва Теон спустил брюки и белье, насколько позволяло его положение, как Болтон тут же резко перевернул его на спину и рывком полностью обнажил. — Смотреть на меня, — приказал он, теперь уже за плечи вжимая Теона в постель. — Прежде всего в твоих интересах расслабиться. Мне плевать на твое гетеро. Я буду брать тебя, когда и сколько захочу. У меня отличный врач, который держит язык за зубами. Буквально. Он будет латать тебя достаточно для меня, остальное — твоя забота. И, подтверждая, что он и так слишком долго ждал, Болтон коленями грубо раздвинул ноги Теона, пристраиваясь между ними. В то же время охранник вздернул руки Теона вверх и привычно прижал коленом. Запястья пронзила резкая боль, но Теон почти не отреагировал на нее, захрипев на сразу два вторгшихся в анус пальца. Это было настолько противоестественно для него, что он не смог себя пересилить и хотя бы в теории узнать, что его ждет. Дорвавшийся Болтон этой частью тоже пренебрег. — Расслабься, я сказал! — рыкнул он, с еще большей болью прорывая сопротивление мышц. Расслабься… под, по ощущениям, разрезающей тебя пилой… Но Теон понимал, что Болтона это действительно не остановит. Секундой, на которую тот все-таки замер, Теон воспользовался, чтобы глубоко вдохнуть и максимально, насколько смог, расслабиться. Менее отвратительно не стало, но чужие пальцы чуть легче продвинулись дальше. Охранник держал Теона за руки, сам Болтон свободную руку перенес на его горло, не душа, но не давая отвернуться даже неосознанно. На трех пальцах насильника из глаз Теона против воли вырвались слезы. Вряд ли Болтон пощадил его, скорее решил, что и так слишком «позаботился», но четвертого, как и более глубокого проникновения трех, не последовало. Несколько раз грубо провернув рукой внутри тела Теона, Болтон резко выдернул ее, вырвав из него первый крик. В глазах снова заволокло, а когда тут же сжавшиеся мышцы раздвинуло уже что-то более крупное, накатила темнота. Но тут же в нос ударил характерный запах нашатыря. Теон вскинулся, насколько смог, все так же удерживаемый вновь двумя парами рук, мышцы ануса ожидаемо сжались. Болтон уже не стал ничего говорить, как и ждать. В среднем темпе, неумолимо он рвал Теона, за болью и градом слез из глаз и пота по вискам с трудом сумевшего все же немного расслабиться. Проникновение пошло немного легче, хоть и сопровождалось теперь запахом крови. Липкая жидкость отчасти помогла — внутренности все так же обжигало огнем, но хотя бы ощущение наждачной бумаги немного уменьшилось. Болтон полностью заполнил его собой и замер, встряхивая за шею и пощечиной заставляя остановить поплывший от боли взгляд на своем лице. — Красивый, молодой, выносливый. Твое тело создано для моих желаний. Твоя боль тем слаще, твое вынужденное унижение и подчинение как плата за то, что ты пошел против Русе Болтона. Теперь ты знаешь, что за это бывает, но изменить уже не можешь ничего. Никто. Никогда. Не становится. Выше. Болтонов. Только каждый из сталкивающихся с нами понимает это разной ценой. С этими словами Болтон почти полностью вышел из натянутого, разорванного ануса Теона и, едва тот успел немного вдохнуть, снова вошел — одним махом, резко, тараня что-то внутри, словно в основания позвоночника воткнули спицу и проткнули ею через весь позвоночник. Теон закричал. Он бы бился и пытался уйти от боли, но его крепко держали. Болтон повторил снова, и еще, и опять, вбиваясь в Теона с методичностью отбойного молотка. Еще несколько раз охранник, давая дышать нашатырем, не отпускал его в темноту. Теон понял, что на первый раз все закончилось, когда Болтон рвано толкнулся внутри него и внутренности обожгло спермой. Было адски больно, когда его отпустили, Теон едва смог пошевелиться, чтобы свернуться эмбрионом и хотя бы так немного закрыться. — В комнату его. И вызови врача, — донеслось до Теона сквозь свистящий шум в голове. — К ночи он должен хотя бы лежать и все хорошо понимать. Мысль, что Болтон с самого начала не даст долго приходить в себя и скоро все повторится, подкатила к горлу комком тошноты и ударила в висок вместе с хлопком двери. Охранник невозмутимо поднял его на ноги и прямо так, обнаженным, вытащил в холл. Там было тихо и безлюдно, но Теону в его нынешнем состоянии было все равно, кто его может увидеть сейчас. Охранник по лестнице вниз довел его до мощной дубовой двери, за которой оказалась комната с кроватью и видимым в приоткрытую дверь санузлом. Ни другой мебели, ни окон — больше ничего. Охранник толкнул Теона на пустую, пока незастеленную, кровать и вышел. Жалеть себя было непозволительно — он знал, на что шел. Он привыкнет к боли, он сможет. Ради Сансы и дочки, ради свадьбы Джона, ради спокойствия Неда и целостности Робба. Ради всех них во второй раз он постарается лучше справиться с собой. Теон не знал, сколько пролежал, прежде чем дверь снова открылась. Вошедший мужчина средних лет безэмоционально осмотрел Теона, равнодушно вертя из стороны в сторону. И Теон позволял это делать с собой под взглядом подпиравшего дверь охранника. Врач вытер его влажным теплым полотенцем от подсохшей крови и спермы, чем-то смазал растерзанный анус, вставил внутрь, судя по всему, заживляющую свечу, вколол что-то в ягодицу и вышел. По тому, что врач не сказал ни слова, Теон понял, что имел в виду Болтон, говоря «держит язык за зубами буквально». Доктор был немым. Двигаться не хотелось. Боль понемногу отпускала, из острой становясь терпимо ноющей. Теон даже задремал, допустив, что укол был с легким снотворным эффектом. Почти сразу после ухода врача все тот же охранник принес поднос с едой. Голодом морить его Болтон точно не собирался и состояние после первого изнасилования учитывал: овсянка на воде, молочный мусс, хлеб, два паштета на выбор — овощной и из мяса, морс. Думая в первую очередь, что ему надо восстанавливать силы, что от этого зависит, будет ли он выдерживать все подготовленное ему, а значит, будут живы и целы его родные, Теон заставил себя подняться и поесть. Лучше всего пошел кисленький морс. Отставив полупустой поднос, Теон снова устроился на кровати так, чтобы минимизировать давление тела на порванный анус. Он снова начал дремать, когда послышался шум вновь открываемого замка. Теон решил, что охранник пришел забрать поднос, и не отреагировал. — Теперь мы познакомимся, — усмехнулись с порога.Осознание
1 сентября 2020 г. в 10:10
— Нет! — она била кулаками в его грудь, но эта боль была не сильнее той, что нарастала с пирса и до первого тусклого солнечного света. — Нет! Нет! — кричала она, как он кричал в бушующее море, отчаянно надеясь на ответ. — Нет! Нет! Нет! — ее ноги подкосились, но он уверенно поймал ее, чего так и не сделал там с ним, под конец упав коленями в грязь.
Трис еще сильнее сжал часы Теона, что все это время держал в руке, металлический корпус врезался в ладонь. Короткая боль встряхнула, не давая снова упасть в амок. Там, на пирсе, он позволил себе вот так же закричать, словно надеялся отогнать накатывающие бурлящими волнами черные мысли, но здесь и сейчас… Теон верил ему, Теон всегда надеялся на него, когда сам не мог быть рядом, и Трис не мог подвести его.
— Нашел! — в резко распахнувшуюся дверь ворвался их врач, что постоянно ездил с ними. Как бы хотелось, чтобы он сказал это не про ампулу и шприц в руках…
Пока врач открывал шприц и набирал в него лекарство, Трис аккуратно усадил Сансу на кровать, продолжая прижимать к своей груди. Она не дернулась сильнее, чем уже дрожала в истерике, когда игла медленно вошла в плечо.
Когда Санса обмякла в его руках, Трис уложил ее на кровать и прикрыл взятым с кресла пледом. На мгновение замер, увидев, как что-то блеснуло под ним в углу. Протянув руку, Трис достал из складок ткани ключи — второй комплект, с которым Теон утром ходил на катер. Почему он выложил их? Они с момента покупки решили, что ключи всегда будут при них — мало ли когда понадобится катер, чтобы время не терять.
Внизу раздался зовущий крик кого-то из парней, и Трис смахнул ключи в свой карман, решив подумать об этом позже.
— Оставайся с ней, — велел он врачу, что, впрочем, было лишним. Тот бы посмотрел укоризненно — как так допускают, что он может оставить хозяина или хозяек — но сейчас все были слишком напряжены, чтобы упрекать или думать о чем-то, кроме поисков, и доктор только коротко кивнул.
Трис скатился по лестнице, влетев прямиком в одного из своих ребят.
— Звонили из полиции, тот самый капитан, что тренировал нас из лука, — начал отчитываться тот. — Они выехали на машине, но хотят сразу осмотреть берег, чтобы не тратить время на дорогу сначала к нам, а потом все равно на поиски.
— Разумно, — кивнул Трис и поднял на охранника глаза. — Старки?
— Я разбудил Джона, — тут же продолжил тот. — Мистер Эддард и мистер Робб были недоступны, Джон объяснил, что они полетели на оформление какой-то сделки в Сингапур, будут днем по лондонскому времени. Джон уже едет сюда, — добавил паренек, предвосхищая следующий вопрос непосредственного босса.
— Жди Джона, и если я к тому времени не вернусь, все ему расскажи, — подумав с секунду, распорядился тот. — Я подробнее осмотрю прилегающий к пирсу берег. Это мы можем сделать, не дожидаясь полицию.
— Ночью было плохо видно, да и море могло с того времени что-то вынести, — пробормотал охранник и осекся, прикусив губы.
— Мы должны быть реалистами, — хрипло согласился с ним Трис. — Я нашел часы, слышал всплеск воды. Все это плохо, хотя все мы верим в счастливый конец.
— Море не могло так с мистером Теоном, — выдохнул паренек. — Мистер Теон говорил, море любит его. Он родился на море, он родился в море…
— Жди Джона, — оборвал Трис, чувствуя, как подкатывает к горлу, и быстрыми шагами направился к двери.
Ветер ударил в лицо, как тогда, но сейчас Трис спокойно удержался на ногах. Сила ветра была уже заметно слабее, да и дождь из стены перешел в морось — это давало надежду на полноценные поиски в открытой воде. И пусть, рассуждая трезво, надежда найти Теона живым таяла с каждой секундой, Трис все равно упрямо верил, что часы тот мог просто обронить, даже если действительно поскользнулся и упал в грязь, а всплеск воды мог быть звуком от упавшего в нее камня — вон какой ветер бушевал ночью. Теон любил море и отлично плавал, был крепким и выносливым — у него были шансы выжить даже при таких исходных. Надо искать!
Окликнув двух из готовых выполнять любые распоряжения ребят, Трис приказал им идти за ним, а остальным обшарить все вокруг маяка в пределах, сколько видели глаза, от самого маяка далеко не уходить. Нельзя было забывать о Болтонах и их человеке из деревни, нельзя было оставлять Сансу и малышку без охраны.
Немного исправившаяся погода делала передвижение по земле немного проще, чем ночью, да и видимость была лучше. Скрытое уже не черными штормовыми тучами, а серыми, пусть и плотными, облаками солнце достаточно освещало площадь поисков.
Трис ступил на пирс, скользнув по мокрым доскам, когда зазвонил телефон.
— Будем в Лондоне через полтора часа, — Робб обошелся без приветствия. — Скажи, что это…
— Не ложная тревога, — прервал, заканчивая, Трис. Смысл нескольких секунд обнадеживающего молчания? — Мы все еще не нашли ни его, ни каких-либо следов.
— Что по факту?
— Я нашел его часы на дороге к пирсу. Телефон… Абонент недоступен.
— Я попросил Джона, чтобы Тормунд отследил последний сигнал.
— Черт! — прохрипел сквозь зубы Трис. — Я не подумал об этом! А ведь это может подтвердить или опровергнуть, был ли Теон на берегу у пирса или нет.
— У тебя хватает забот, — не стал упрекать Робб. — Как?.. — добавил. Судя по звуку, никак не мог сглотнуть вставший в горле ком.
— У Сансы был срыв, — понял Трис. — Ей вкололи снотворное с успокоительным эффектом, с Софи играет ее няня.
— Держитесь. Я высажу отца в городе, ему надо закончить дело, по которому мы летали, и он присоединится к нам. А я сразу к вам. Диспетчеры только что сообщили, что фронт уходит на восток, воздушные коридоры открыты уже почти над всем островом.
— Звони, — выдохнул Трис и выключил телефон. Ему не давали покоя ключи и телефон Теона. Почему первое есть, хотя по договоренности быть не должно там, где Трис их нашел, а второе он должен был сам догадаться проверить, потерянные минуты могут оказаться роковыми.
— Здесь бесполезно искать, — подошел к нему один из парней. — Дождем смыло все следы, какие были, даже на земле. Море тоже ничего не вернуло.
«Верни его…» — мысленно взмолился Трис. Дойдя до конца пирса, он присел на корточки, сжал в кармане часы Теона и на ходу придумывал молитву…