Теон не пошевелился. И не потому, что не узнал — потому, что узнал. С Рамси Болтоном Теон близко не сталкивался и лично не общался до его «поздравления», как теперь был уверен, уже тогда с принятым решением. Младший по годам, тот вряд ли уступит своему отцу в уровне садизма, если верить передаваемой о них шепотом «славе». А Теон теперь ей верил. «Раздутые фантазии», как пренебрежительно фыркнул как-то один из начинающих бизнесменов, только получивший в наследство бизнес троюродного дяди, Теон уже оценил на собственной шкуре.
— Укатали сладкого? — очередная усмешка Рамси не вынудила Теона поменять положение, только руки непроизвольно сжались в кулаки. — Веришь, сам все время удивляюсь, откуда у папа́ столько сил?
В произнесенном на французский манер слове Теону послышалось вырвавшееся из Рамси презрение. Теон вспомнил слова старшего Болтона, что сын любит женщин — а значит, может считать желания отца грязными. А где неприятие, там конфликт интересов. Не показалось ему еще тогда! Во время тендера Теон заметил, что именно взгляд Рамси заметнее потемнел, и он с трудом сдерживал злость, когда стало понятно, что «Дредфорт-медиа» проигрывает. Русе был более невозмутим, что Теон тогда списал на больший деловой опыт. И это «поздравляю»…
— Я бы охотнее слился по-тихому, — так спокойно, что Теона мгновенно пробрало осознанием верного предчувствия, говорил приближающийся голос на фоне абсолютно неслышных шагов, — чтобы потом перехватить твою машину и устроить случайную аварию, но отцу понравилась твоя задница. Я, знаешь, рассчитываю, что он много не протянет, а я потом заживу долго, счастливо и богато, и, пока это не вредит делу, допускаю ему радовать свой старческий маразм. Закрываю глаза на прихоти. Пусть трахает кого хочет, если это не влияет на бизнес.
— И ничего личного? — хрипло прервал свое молчание Теон, почти уверенный, что сейчас услышит совсем другой ответ, чем на катере.
— Мое личное тоже лежит заебанное, — подтвердил предположение, но пока не купился Рамси, — только на мягкой кровати в комфорте сплит. Дырка постаралась на славу. Заслуженный восстанавливающий сон, массаж, бассейн. А ты, я смотрю, не заработал…
Рука Рамси цепко стиснула плечо и резко перевернула Теона. Он знал, что тот идет к нему, но сознание плавало и упустило момент, когда тот остановился. Теон с шипением застонал, все же успев закусить губами крик, и неосознанно потянулся руками закрыться.
— В этом ты мне неинтересен, — фыркнул Рамси, и Теон заметил, как того брезгливо передернуло. — Твоим дыркам я найду свое применение. И мне плевать, что с тобой делает отец, пока все идет по-моему. Ты спиздил у меня контракт, который бы позволил мне обрести независимость от старого извращенца! — Рамси вдруг надавил Теону коленом на пах, отчего тот все-таки закричал, резко открывая глаза; но вскинуться не смог, Рамси быстро и уже знакомо вжал его за плечи в кровать. Теону оставалось лишь непроизвольно заскрести ногтями по металлическому основанию. — Это был мой контракт! Писульки старикана несли бы мне золотые яйца! И при умелом их приготовлении я бы быстро оторвал другие и зарыл бы вместе с остальной ущербной плотью поглубже в семейный склеп. Но тут ты!..
Рамси еще сильнее вдавил Теона в кровать, заставив закашляться криком, но тут же убрал ногу, вздергивая его вверх и отпуская. Оказавшись на ногах, Теон зашатался, но устоял, напрягая все тело, чтобы удержаться.
— И все-таки личное… — прохрипел он, поднимая голову.
— Дерзкий, — вдруг улыбнулся Рамси, а во взгляде читалось неприкрытое восхищение. — Люблю таких ломать. В этом мы с папа́ и терпим друг друга. У всех не без недостатка…
— И я — ваш общий? — усмехнулся Теон.
— Ты сам свой недостаток, твоя жизнь, — улыбка стекла с лица Рамси. — Успешный, любимчик жизни, добропорядочный семьянин — всегда найдется тот, кто таких сжирает. Рано или поздно ты стал бы палкой в колесах не нам, так кому-то еще. Непримиримый и по каждому поводу имеющий свое мнение — зря ты вообще сунулся в мир бизнеса. А если уж полез — сидел бы тихо, примус починял, и все были бы довольны. Тебе этот проект — один из многих, я знаю даже, что ты не особо заморачивался им, как сказал какому-то бумагомараке газетному — «воодушевился предложенными макетами своих художников и просто захотел их писателю показать». А придурок Мартин взял и предпочел тебя нашему предложению.
Теон слушал Рамси и понял, что Болтоны уже давно следили за ним. О тендере он все равно не жалел, пусть даже Рамси был прав — для Теона проект был просто увлеченным желанием попробовать свои силы, показать идеи, заразить вдохновением, и он тогда действительно не думал о цене. Ни о той, которую все это будет стоить, ни о другой — которую ему придется заплатить.
— Ты
слишком во многом, но мы это исправим, — продолжал Рамси, — и используем. Сейчас я помою тебя, — многообещающе улыбнулся садист, Теон понял, что тот этим не ограничится. — Отец оценит вид своей новой игрушки и ее реакции. А я оценю твою. Завтра вечером, когда порадую тебя тем, что проверну, а себя — хоть немного сброшенным напряжением из-за тебя.
На последних словах Рамси неожиданно осторожно взял Теона под локоть и повел в сторону двери санузла. Там обнаружился писсуар, раковина с висящими над ней зубной щеткой и дозатором для мыла и небольшая душевая кабина с двумя режимами и так же двумя дозаторами — шампунь и гель. Терпеливо дождавшись, когда Теон зайдет внутрь, Рамси с улыбкой выбрал один из них.
Теон ожидал, что на него обрушится водопад — однажды попав в такой настоящий, он знал, какими болезненными бывают удары воды и какие следы могут оставлять — однако на вздрогнувшее тело полилась рассеянная вода. Теплые струи ласкали кожу, заметно облегчая ее состояние на бедрах, ягодицах и между ними, но Теон не обнадеживал себя. Просто Рамси не хотел, чтобы отец увидел вечером синяки Теона, ведь это может уже его самого лишить своей доли садистского удовольствия на следующий день. С Болтона-старшего станется закрыть сыну доступ к «игрушке» — Теон уже понял, какой Русе эстет, секс только с красивым телом, как он сам ему это говорил.
Достаточно долгий душ закончился протянутым в открывшуюся дверь кабинки широким длинным полотенцем. Оно было недостаточно плотное для банного, больше похоже на плотную простынь, зато позволяло укутаться в него полностью — Теону вдруг захотелось закрыть все тело.
Он вышел из кабинки и прошел мимо отступившего в сторону Рамси обратно в комнату. Рамси еле слышно вышел следом, но не пошел к двери, а замер за спиной. Он ничего не говорил, и Теон своевольно направился к кровати, чтобы лечь. Он рухнул за шаг до нее.
Он не слышал звуков, которые могли бы подсказать, намекнуть приготовиться, просто спину на всю ширину плеч обожгло хлестким ударом. Подавившись криком, Теон упал на колени. Второй удар пришелся на поясницу и эхом перешел в звук падения тела на пол. Почти сразу словно ножом хлестнули по ногам.
Теон хрипло закричал, повернулся посмотреть и едва успел вскинуть руки, защищая голову. Но Рамси обманчиво прицелился туда — четвертый удар широкого ремня пришелся на пах. Молодой садист бил через полотенце, чтобы на теле не осталось шрамов, но малейшее движение потом вызывало жуткую боль. Дальше Теон удары не считал, ужом крутился на полу под ногами палача, чтобы хоть как-то защищаться от ремня.
Рамси остановился, лишь когда Теон после замаха по горящей уже спине в тумане боли развернулся, защищая ее и необдуманно открыв то, на что Рамси с перекошенным лицом обрушил выше всех предыдущих раз поднятый ремень. Губы Теона обожгло соленым вкусом железа.
— Упал? — сочувственно поинтересовался он, присаживаясь рядом на корточки. Хлесткой пощечиной не дав Теону перекатиться на бок, Рамси вернул его лежать на спине. — Отдыхай, сладкий… Живи пока. Приятного вечера и хорошей ночи. До завтра.
Дверь хлопнула едва слышно, но Теон вздрогнул. И тут же застонал от пронзившей все тело боли. Перекатившись спасительно на бок, он поймал порванным своими же, видимо, руками краем полотенца вырвавшиеся слезы. Сил доползти до кровати не было.
***
— Наконец! — Трис резко обернулся к двери и растерянно замолк, хотя и появления этого человека тоже ждал. Прошло всего три часа, как ему позвонили, но время тянулось, словно грязь на чертовом пирсе.
— Ничего… — понял Джон, проходя вглубь кухонной зоны; не глядя, бросил куртку на барную стойку и присел на один из высоких стульев.
— Они сказали, обыщут берег, и потом к нам, — кивнул Трис. Растерянно посмотрев на холодную кофейную жижу в стакане, отставил его в сторону. — Наши поиски ничего не дали, все еще ночью смыло штормом.
— Тормунд тоже еще не объявлялся, — Джон растер лоб и тяжело выдохнул. И пусть Трису про детектива рассказал Робб, Джон будто знал, что Тристифер в курсе. — Сам Робб будет с минуты на минуту, — Джон говорил рвано, прерывистыми фразами, без логического соединения одной с другой, додумывая их про себя и совершенно уверенный, что Трис его понимает.
— Он звонил, — кивнул тот. Конечно, понимает.
— Санса? — Джон перевел на Триса взгляд.
— Ее накачали седативным. Спит, — выдохнул тот. Возле Сансы неотрывно дежурили врач и кто-нибудь из парней, няня полностью занималась маленькой хозяйкой. Все всё делали молча, отводя взгляды друг от друга, пряча дрожащие руки и слезы.
— Это лучше всего сейчас, — согласился Джон. — Я не представляю, как… если придется ей говорить. Если…
— Типун вам, — буркнули от двери. Робб так же, как недавно брат, швырнул куртку не глядя, попал на его и занял соседний с ним стул. — Вы скажете, что надо быть реалистами, но, блядь, пока я не увижу…
Все понимали, что так и не смог сказать Робб, почему отвернулся, заскрипев зубами и теребя почти уже вырванную с «мясом» мощную металлическую заклепку на джинсовой рубашке. Что бы и кто бы ни говорил им, пока они не увидят тело Теона, не поверит никто.
— Семь лет, — еле смог сказать Джон, пытаясь проглотить ком в горле.
— Мы будем с ней и друг с другом, — Робб понял, что брат говорит о сроке давности, после которого пропавший без вести человек признается погибшим. Кошмарный срок, жуткая бесконечность одной на всех общей боли.
Все трое замолчали и синхронно повернулись к окну. Над морем окончательно распогодилось, мягкое осеннее солнце играло бликами на спокойной воде, и совсем не хотелось верить, что оно стало могилой. Море любило Теона, море не могло так с ним…
«Кряк» полицейской сирены и вибрация телефона прозвучали одновременно. Трис отпрянул от столешницы, которую подпирал, и заметался, не зная, куда сначала податься — бежать встречать капитана или слушать, что скажет Джону Тормунд. В том, что это и первый, и второй, Трис не сомневался. Пока он мотал головой, капитан сам появился в дверях, а Джон — ответил на вызов.
— Утес, — произнесли оба в голос, но с интонацией и взглядами, от которых застыла дернувшаяся было на губах Триса улыбка.
***
С наступлением вечера комната казалась еще более мрачной, но Теон безошибочно разглядел старшего Болтона во втором кресле, стоящем напротив первого и кровати и спинкой к окну. Опущенные утром плотные римские шторы были полностью подняты, в чистом небе тускло светила всплывающая луна. Часов у Теона не было и точно определить время он не мог, но после того, как в третий раз задремал прямо на полу, не знал — через сколько очнулся. Но успел медленно — тело обещанно болело даже просто при ходьбе — дойти до кровати, осторожно примоститься на ней и еще долго лежать там, прежде чем снова открылась дверь.
Новый охранник не принес поесть, и Теона это напрягло. Вряд ли тот же легкий суп-пюре, а ничего тяжелее этого он бы сейчас не смог съесть, помешает Русе… То, что состояние Теона того не остановит, он не сомневался. При мысли о предстоящей ночи Теона затошнило. Может, и к лучшему, что ничего не ел.
Охранник закрыл за Теоном двери и на этот раз вышел.
— Подойди, — кивнул Русе, не вставая с кресла.
Теон бы облегченно выдохнул, что кресло, как он уже отметил, находится в противоположной от кровати стены, но у отца и сына, похоже, было разделение его тела, и Теон ждал чего угодно. Но, конечно, не мог не выполнить приказ. К тому, что он здесь просто вещь, как то же кресло, он тоже привыкнет.
Он остановился снова по жесту Русе, тот просто чуть поднял руку. Но не опустил ее, а указал на пол, тут же озвучив, что имеет в виду:
— На колени.
Теон стоял так близко к Болтону, что выполнить приказ мог, только если тот раздвинет свои колени, но тогда… К горлу снова подкатило, да и Русе сделал именно то, за что Теон снова оценил отсутствие ужина. И снова не мог ослушаться.
— Соображаешь, — кивнул Русе, не меняясь в лице, — знаешь, что будет за ослушание. Но запомни, за промедление плата будет не меньше. У твоих братьев одинаковые куртки, готов поспорить, и у тебя есть черная с нашивкой «Арсенала».
Теон смог не сглотнуть. Они действительно купили три одинаковых в конце прошлого сезона, отмечая победу любимого футбольного клуба. Но с момента, как все завертелось с тендером, ни один из них эти куртки не надевал. Это Теон знал совершенно точно, сам спрашивал у Робба и Джона, когда те к нему на маяк приезжали и подтвердили потом в разговоре за день до его «смерти». Русе мог видеть братьев Теона в этих куртках не больше, чем сутки назад. После его исчезновения Трис наверняка сообщил Старкам, и Робб с Джоном тут же примчались на маяк. Значит, за маяком следят.
Теон медленно опустился на одно колено, ощутив, как бедро Болтона коснулось плеча. Колючий ковролин впился во второе колено. Русе не стискивал его, не давая двинуться, его ноги лишь слегка касались тела. Болтон знал, что Теон никуда не рыпнется и не повернет головы, когда Русе откинется на спинку кресла и однозначно укажет рукой на завязку своих домашних штанов. Теон понял, что должен делать.
— Если я что-то не приказал, ты не имеешь право решать самостоятельно, — цепко схватил Болтон его за подбородок, когда Теон прикрыл глаза, чтобы хотя бы не смотреть. — Ты ничего не решаешь здесь, а у герба твоего футбольного клуба шикарный кроваво-красный цвет.
Русе снова откинулся на спинку кресла, расслабленно положив руки на подлокотники, и Теон не захотел, чтобы из его братьев пролилась хотя бы одна такого же цвета капля. Он развязал шнуровку штанов и освободил полувозбужденный член, увидев, какой тот крупный и длинный, и почти апатично подумав, как он умудрился принять его утром. Русе кивнул, и Теон послушно открыл рот.
Он давился с непривычки, отрешенно думая — хорошо, что не ел. Болтон все же зафиксировал Теона за затылок, заметив, как у него подкатил рвотный рефлекс. Было ли последовавшее наказанием за это, но Русе проникал по самые яйца, доставая головкой до горла, не отпускал, не давал вдохнуть, слава Богу, быстро излившись. И только вынудив Теона все проглотить, вытащил опавший член.
— Как тебя наказать за это?.. — задумчиво выдохнул он, когда Теона тут же вырвало ему под ноги. Едва тот смог поднять голову, как сначала увидел перед глазами телефон с готовым к отправке сообщением «оба» и следом кивок на кровать. Теон удержался закрыть глаза, как и сглотнуть стоящий в горле мерзкий вкус.
Вопроса выбора не стояло. Семью он не подставит, а его жизнь — это всего лишь время до смерти…
