Someone to stay

Тем вечером Исак узнаёт, что Эвен тоже живёт с разбитым сердцем. . В голове Исака нет ни одной мысли, когда Эвен отрывает губы от его рта. Он не может сказать, как долго длился поцелуй. Не может сказать, ответил ли на него. Он лишь знает, что вцепился пальцами в свитер на узкой талии Эвена и что ему тяжело дышать, а тем более думать. Руки Эвена по-прежнему обхватывают лицо Исака, а синие глаза ищут, ждут, умоляют. — Всё хорошо? — шепчет он, тяжело дыша, и его голос хриплый и осторожный, такой осторожный. Исак вдруг понимает, что Эвен просит позволения продолжить, снова наклониться к нему и лишить способности дышать, снова коснуться губами губ. Неужели Эвен понял, что Исак впервые делает это? Что бы это ни было? Возможно. Скорее всего. Эвен проводит большим пальцем по его скуле, мягко, нежно, и сердце Исака пропускает удар. Потом ещё один. Он закрывает глаза и тянет Эвена к себе за свитер. На этот раз Исак целует его первым. Они целуются. Цепляются друг за друга. Ладони Эвена обхватывают его лицо, словно он боится, что Исак растворится в воздухе, а Исак издаёт жалкие звуки, которые хотел бы никогда от себя не слышать. На нём несколько слоёв одежды, но он всё равно чувствует себя уязвимым и голым. Прозрачным. Он никогда не думал, что в состоянии издавать такие звуки, наклонять голову под такими углами, быть таким отчаянным, таким жалким. Он не понимает, почему Эвен здесь, в его квартире, в его комнате, почему целует его так настойчиво и глубоко, что Исаку хочется плакать, хотя до этого держал его на расстоянии несколько месяцев. Исак не понимает, почему Эвен передумал и пришёл к нему в тот момент, когда он уже поверил, что никогда больше его не увидит. Он не понимает, почему Эвену нужно было начать всё это словами: «Я не ищу любви». Неужели Исак выглядит как человек, которому необходимо сообщать об этом? Неужели он выглядит настолько отчаявшимся? Исак не понимает, но не хочет испытывать свою удачу. Если Эвен принял необдуманное решение, то Исак извлечёт из этого максимум. Он возьмёт всё, что можно, прежде чем это закончится. Он чуть наклоняет голову, и язык Эвена глубже ныряет в его рот, и берёт, берёт, берёт. Исак не может думать, чувствуя бережные прикосновения его рук. Это едва не ломает его — нежность, с которой обращается с ним Эвен. Исак прижимается к нему в бездумном желании хоть какой-то стимуляции. Эвен убирает руку с его лица и кладёт на пояс, ещё теснее прижимая его к себе. Исак судорожно выдыхает ему в рот. Тогда Эвен тихо смеётся, заставая Исака врасплох. Они перестают целоваться, но Эвен продолжает касаться его, прижимаясь лбом ко лбу. Исак тоже издаёт нервный, прерывистый смешок. Они оба тяжело дышат. Эвен смотрит ему прямо в глаза, и Исак чувствует, как слабеют ноги под этим напряжённым взглядом, словно он сейчас рассыплется на куски прямо на этот паркетный пол. — Что? — тихо спрашивает он. Выходит робко, так робко. — Ничего, — отвечает Эвен, коротко улыбнувшись, прежде чем снова его поцеловать. А потом ещё раз и ещё, снова и снова, пока Исак не тянет его за свитер к кровати. Они садятся в изножье. Продолжают целоваться и прикасаться друг к другу. Исак не знает, что последует за этим. Они займутся сексом? В конце концов, Эвен, вероятно, за этим и пришёл. Он «не ищет любви», так что, видимо, он здесь ради секса. Но Исак ничего не знает о сексе. Ну да, у него значительная и разнообразная история просмотров видео на порносайтах, но он не чувствует себя готовым. Он не чувствует себя достойным. Он не хочет разочаровать первого и единственного парня, который тоже захотел его, пусть это даже на одну ночь. Эвен целует его в шею, и мысли Исака путаются. У него даже презервативов нет. Ему никогда не приходило в голову, что он когда-нибудь может оказаться в ситуации, даже отдалённо напоминающей происходящее. Хотя, наверное, у Эвена есть. Он же пришёл сюда. Или, может быть, им не придётся идти до конца. Но что если это единственный шанс Исака на подобную близость? — Ты в порядке? — спрашивает Эвен, обеспокоенно глядя на него, тем самым отвлекая от тревожных мыслей, и Исаку становится стыдно. Он понимает, что дрожит. Он не может сказать, что тому причиной: желание или нервы. — Да, — отвечает он и притягивает Эвена к себе, целуя ещё более неловко, чем раньше. Поцелуй выходит мокрым, и резким, и грустным. Исак кладёт руки Эвену на бёдра, а потом опускается на колени между его ног. Эвен судорожно вздыхает, когда Исак тянется к поясу его джинсов. — Исак… — говорит он, но тот его не слышит. У него дрожат руки, и он уверен, что будет жалок в этом, но ему нужно дать Эвену то, ради чего он пришёл. Ладони Эвена вдруг накрывают его руки, заставляя Исака поднять голову. — Сколько тебе лет? — спрашивает он. — Семнадцать. — Ты не обязан это делать, — говорит Эвен. — Нам необязательно это делать. — Но я хочу, — отвечает Исак с решимостью, о которой даже не подозревал. У него горят щёки. Он чувствует это. Джинсы сняты, и сердце Исака лихорадочно колотится в груди. Он ошеломлён видом, запахом. Его тело вдруг оживает впервые за долгие, полные грусти месяцы. Он сжимает член Эвена, скользнув под резинку трусов. Они оба вздрагивают. Исак хочет запомнить это ощущение. Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. Потом приступает к работе. Сначала он использует руки, неловко применяя на практике то, что видел в многочисленных видео. Но, кажется, всё идёт не так. В порно к этому моменту всё принимает другой оборот. Но сейчас ничего не происходит. Исак чувствует себя ужасно из-за того, что прикасается к Эвену, а тот совсем на это не реагирует. Он ощущает, как щёки ещё сильнее горят от смущения. Он настолько плох в этом, что, даже стоя на коленях, не может вызвать в Эвене и капли той жажды, которую сам испытывает к нему. — Я попробую ртом, — говорит он, не глядя Эвену в глаза. — Не надо, — шепчет Эвен. — Это ничего не изменит. Исак хочет провалиться от стыда сквозь землю. — О, ладно, — сдаётся он, отодвигаясь и глядя в пол. — Нет, — говорит Эвен, наклоняясь к нему, и целует, обхватив ладонями лицо. Он целует его так решительно, что Исак мгновенно забывает о неприятных мыслях и отвечает ему. — Дело не в тебе. Ты не виноват. Исак снова отводит взгляд. Он никогда раньше не испытывал такого смущения. — Эй, посмотри на меня. Эвен пальцем тянет его за подбородок, а потом, взяв за руки, заставляет подняться с пола. Исак подчиняется. Уже через мгновение он снова сидит на кровати, а Эвен, чьи джинсы так и болтаются на щиколотках, держит его за руку. — Дело не в тебе. Просто я… — он замолкает, словно решая, что сказать дальше. — Просто мне сейчас немного грустно. Это заставляет Исака поднять голову. Он понимает, что Эвен тоже выглядит смущённым. — Я заставляю тебя грустить? — искренне спрашивает он. Вопрос заставляет Эвена рассмеяться, словно он находит его милым и очаровательным несмотря на обстоятельства. — Ты не заставляешь меня грустить. — Нет? — Вообще-то совсем наоборот, — добавляет Эвен и, подняв руку, снова гладит Исака по щеке. — Тогда почему?.. — У меня сейчас депрессия. Я не могу… У меня не встаёт. — Ох… — Исак не знает, что и думать. Депрессия? Это бы объяснило всеобъемлющую грусть, которую Эвен носит на себе, как тяжёлую зимнюю куртку. Это бы объяснило пустоту его глаз, сутулость его плеч. Это бы объяснило массу других вещей. Но как кто-то настолько красивый может чувствовать себя настолько одиноким, оторванным от всех? Исак смотрит на него и, сам того не желая, пытается найти сходство между взглядом Эвена и его собственной матери. У его мамы всегда был невероятно отсутствующий взгляд. — Прости, — быстро произносит он. Эвен снова смеётся. — Почему ты извиняешься? — Я не хочу, чтобы ты грустил. Эвен наклоняется и снова целует его. Исак отвечает на поцелуй, пылко и отчаянно, втайне эгоистично надеясь, что его страстность сможет зажечь Эвена, сможет заставить его забыть о печали. Этого не происходит. Но это не ужасно. Поцелуи. Вообще-то это восхитительно. Теперь они лежат в обнимку на кровати, и Эвен клеймит его своим языком, своими губами. Исак тянет Эвена за волосы, а Эвен касается его кожи под футболкой, заставляя дрожать от желания. Это неловко — то, как явно Исак реагирует на происходящее, в то время как тело Эвена остаётся безучастным. — Ты такой горячий, — шепчет Эвен, словно услышал мысли Исака, почувствовал его отчаянную неуверенность. Ну да, конечно. — Давай я тебе покажу. Исак позволяет Эвену показать. Он позволяет Эвену снять с него штаны, а потом и трусы. Он позволяет Эвену прикоснуться к нему, позволяет заметить его уязвимость, позволяет ласкать его ртом. Исак позволяет Эвену увидеть, как он разваливается на части и кричит от непереносимого удовольствия. Он позволяет Эвену вытереть его туалетной бумагой, рулон которой стоит на прикроватной тумбочке. Потом позволяет Эвену обнять его. Эвен обнимает его, и Исак прячет лицо в изгибе его шеи, тяжело и прерывисто дыша. Он позволяет Эвену обнимать и укачивать его. Он позволяет Эвену целовать его волосы и висок. Исак позволяет себе заснуть в объятьях Эвена. Впервые за много месяцев он просто спит. . Эвена не оказывается рядом утром. Исак рассматривает вероятность того, что обнаружит его в ванной или кухне, улыбающегося, с мокрыми после душа волосами, готовящего ему завтрак, или чего-то настолько же слащавого и нереального. Но в глубине души он знает, что Эвен уже ушёл. Он знает, что Эвен «не задерживается на месте», что он не остаётся. Он знает, что никогда больше не увидит его. От этого немного больно. Совсем чуть-чуть. Не нужны никакие «прощай». Они друг другу никто. Прошлая ночь была ничем. Он спит весь день, обнимая подушку, до сих пор хранящую на себе запах Эвена. Исак клянётся, что никогда не будет стирать постельное бельё. . Исак не испытывает обиды. Некоторые девушки на работе всё ещё гадают о местоположении Эвена несколько недель спустя после его увольнения, всё ещё придумывают истории и догадки, и оплакивают свою воображаемую связь с тихим и пугающим разнорабочим, который ушёл, так и не удосужившись никого предупредить. Это заставляет Исака тихо улыбаться. Это заставляет его улыбаться, потому что он знает то, что неизвестно больше никому в ресторане. Эвен мягкий. Эвен добрый. Эвен пришёл к нему. Эвен целовал его. Эвен прикасался к нему. Исак не испытывает обиды на то, что его оставили в кровати, замёрзшего и одинокого, без прощаний и записок. Вместо этого он чувствует к Эвену лишь нежность. Лишь благодарность. За его осторожные прикосновения, за его молчаливую поддержку, за немногие слова, за очень редкие улыбки. Иногда он жалеет, что так быстро заснул в ту ночь. Жалеет, что не попытался выведать у него больше информации, не расспросил о красивой блондинке с короткой стрижкой и о причине, по которой он решил уйти с работы. Он жалеет, что не попытался узнать его полное имя, его номер телефона или ещё какую-то контактную информацию. Иногда он жалеет, что заснул так быстро, что не полюбовался его лицом подольше. Он жалеет, что не погладил пальцами острый подбородок, что не прикоснулся к тёмным кругам под глазами, не поцеловал его грудь и не оставил там свой след. Он жалеет о многих вещах, но знает, что всё к лучшему. Эвен не вписывается в его жизнь, как и Исак не вписался бы в жизнь Эвена. Они слишком печальны. Они оба. Их не могло быть. Нечему быть. Поэтому Исак сосредотачивается на благодарности за то немногое, что всё же было — за одну ночь, когда он чувствовал объятья сильных рук, за один раз, когда кто-то, кажется, тоже хотел его. Большую часть времени этого достаточно. . Тронхейм — это… непросто. Улицы не настолько оживлённые, как в Осло, но значительно отличаются от спокойного Лиллехаммера. Здесь больше жизни. Хотя, возможно, дело в том, что он живёт в студенческом городке и постоянно окружён чрезмерно активными и усердными сокурсниками. Первый год в основном уходит на то, чтобы приспособиться. К погоде, к улицам, к автобусным маршрутам, к громким соседям, к новообретённой свободе. Он пропускает примерно половину приветственных мероприятий, ему неинтересно знакомиться с другими студентами-новичками или принимать участие в дурацких событиях, проходящих в кампусе. Воодушевление некоторых студентов-добровольцев напоминает ему о Вильде в Ниссен. Иногда Исак гадает, чем она сейчас занимается, где оказалась. Где все они оказались. Ему удаётся закончить первый курс, не слишком часто засиживаясь за учёбой по ночам и не ввязываясь в ненужную драму. Он находит работу в библиотеке, и это помогает сводить концы с концами. Он не тратит деньги на ненужные вещи. Он мало ест. Он редко пьёт. Он не покупает новую одежду, да и вообще что-то. В основном он всем доволен. В его жизни мало что происходит, и это нормально. Уже через несколько недель соседи перестают приглашать его на вечеринки и обращать на него внимание, и Исаку это нравится. Несколько раз его палец зависает над значком приложения Grindr. Он несколько раз ловит на себе заинтересованные взгляды парней. Но он ничего не делает с этим. Не думает, что смог бы, или, возможно, не сильно этого хочет. Всё это кажется ему слишком сложным и не особо приятным. Он жаждет сексуального удовлетворения, но не может представить, что будет делать это — касаться, обниматься, целоваться, ласкать ртом чужую кожу — с кем-то чужим. Наверное, с ним что-то не так. А может, дело в «печали». Возможно, ему «сейчас немного грустно». Эти слова кажутся смешными даже ему самому. . Когда учебный год заканчивается, Исак переезжает из общежития в недорогую квартиру. Он теперь живёт недалеко от центра со студентами старших курсов. Ему нравится. Здесь не так шумно, не так нервно. Хотя, возможно, это потому, что многие разъехались на каникулы. Он чувствует себя немного одиноко, когда 21 июня понимает, что ему нечего и не с кем отмечать. Он вспоминает свой прошлый день рождения, который тоже провёл в одиночестве в своей комнате, пока Якоб и Оливия смотрели какой-то фильм в гостиной. Он помнит, что принял снотворное, чтобы заснуть и тем самым быстрее закончить этот день. Возможно, ему стоило запастись таблетками на сегодня. У Исака сжимается сердце, когда он видит сообщения от Юнаса, Махди, Магнуса, Эскиля и Эвы. Он не открывает и не читает их. Он не может позволить себе сентиментальности и ностальгии. Ему звонит Терье. Исак делает ошибку, ответив на звонок, так как думает, что услышит: «С днём рождения, сын. Вот тебе немного денег». Вместо этого Терье говорит, что Исаку нужно позвонить Марианне, что она чувствует себя намного лучше, и он должен отвечать на её звонки. Он говорит, что она на самом деле не имела в виду ничего из сказанного больше года назад, что она рада, что он её сын, и что она просто хочет снова поговорить с ним. За прошедший год Исак прочитал массу её сообщений. То, что Терье коротко пересказал их содержание, не помогает. На душе становится тяжелее. Возможно, ему понадобится что-то большее, чем снотворное, чтобы пережить этот день. Он чувствует себя несчастным, поэтому позволяет одному из новых соседей, Ларсу, вытащить его на вечеринку. Никто не знает, что у него сегодня день рождения, так что всё должно быть нормально. Один вечер вне дома ему не повредит. . Оказывается, повредит. Исак мгновенно узнаёт его. Широкие плечи, светлые волосы — более короткие и уложенные — длинные ноги, большие руки, острые скулы, бесконечная синева глаз. Эвен. Он в окружении моря людей, но Исак мгновенно замечает его. Как и Эвен. Он буквально замирает на месте. Время останавливается, медленно растягиваясь между ними. Эвен улыбается. Мёртвое сердце Исака пропускает удар. — Это Исак, мой новый сосед, — представляет его Ларс группе из четырёх, или пяти, или шести человек. Исак не знает. Ему плевать. Он продолжает смотреть на Эвена. Эвен так же пристально смотрит на него. И продолжает молчать. — Парни, вы что, знакомы? — Что-то типа этого, — отвечает Эвен, и у Исака едва не подкашиваются ноги. Этот голос. Он забыл, какой низкий у Эвена голос. — О, так ты был знаком с Исаком в Осло? Исак вздрагивает. Он не знал, что Эвен тоже из Осло. Непринуждённость исчезает с лица Эвена, кажется, он не хотел, чтобы Исак знал об этом. После этого тема разговора меняется. Но Исак не может сказать, на что. Он всё ещё пытается осознать, что встретил Эвена здесь, в Тронхейме, на какой-то дурацкой вечеринке, устроенной людьми, которые не могу позволить себе уехать из города на каникулы. Эвен. Расслабленный и беззаботный в окружении людей, без спутанных наушников, тёмной одежды и грусти в глазах. Эвен, улыбающийся и болтающий о всяких глупостях. Эвен, наклоняющийся к какой-то девушке, которая сжимает наманикюренными пальцами его руку. Его руку… Исак чувствует, как краснеет. Он отворачивается и бросается в ванную. . Эвен сидит на ступеньке, сжимая губами косяк, когда Исак закрывает за собой дверь, ведущую на задний двор. Всё это кажется странно знакомым, случайным и в то же время намеренным. Но в основном это нелепо. — Не хочешь покурить? — спрашивает Эвен, поднимая голову, и его глаза горят, и Исак чувствует, как снова превращается в семнадцатилетнего подростка. Он садится рядом с Эвеном, оставляя между ними достаточно расстояния. Он не знает, что сказать, поэтому ждёт, чтобы Эвен начал разговор. В конце концов именно Эвен теперь улыбается и ходит на вечеринки. Так что он должен больше говорить. Но он этого не делает. Просто молча передаёт косяк Исаку. Это должно быть странно. Молча делить косяк с человеком, о котором ничего не знал много месяцев, с человеком, который ласкал его член и нежно целовал в губы, прежде чем исчезнуть из его жизни. Но это совсем не странно. Исак внимательно следит за тем, чтобы не коснуться пальцев Эвена, когда возвращает ему косяк. — Ты давно сюда переехал? — наконец нарушает тишину Эвен. — Год назад, — отвечает Исак и понимает, что это первые слова, которые говорит Эвену за последние полтора года. — А ты? — На следующий день после того, как пришёл к тебе. Исак давится дымом. Он закашливается и какое-то время пытается отдышаться. Эвен хлопает его по спине. Исак не знает, как сказать ему, что это совсем не помогает. Эвен оставил его в холодной кровати, чтобы собрать все вещи и уехать в другой город? Или он пришёл уже после того, как всё упаковал? Это вообще имеет какое-то значение? Почему он пришёл? Он хотел завести ещё одну короткую интрижку перед отъездом? Но он совсем не был возбуждён в тот вечер, так что причина не в этом. Он поэтому сказал, что «не задерживается на месте»? Поэтому сказал, что не ищет любви? Мысли Исака путаются. — Почему ты тогда пришёл ко мне? — спрашивает он, потому что ему хотелось бы знать. — Потому что хотел тебя увидеть. У Исака горят щёки. Он решает, что больше не хочет углубляться в эту тему. Возможно, Эвен и выглядит более счастливым, но всё так же говорит загадками. — Тебе здесь нравится? — спрашивает Исак. — Не особенно, — отвечает Эвен. — Но я думаю, теперь всё изменится. Исак поворачивается, чтобы взглянуть Эвену в глаза, но тот смотрит на землю. Исак чувствует себя камушками под его ногами. — А тебе здесь нравится? — спрашивает Эвен. Нет, но я думаю, что теперь всё изменится. Ларс и какая-то девушка прерывают их разговор, с шумом распахивая дверь и продолжая целоваться. — Ох блин. Простите, парни! Не обращайте на нас внимания! Они исчезают в кустах. Эвен начинает смеяться. Исак присоединяется. В этом нет ничего особо забавного, но они всё равно смеются. Исак не помнит, когда в последний раз делал это. Когда они успокаиваются, он замечает на себе пристальный взгляд Эвена. Исак краснеет. — Что? — Твой смех. — Что с ним? — Он красивый. Исак фыркает. — Слишком? — Эвен снова смеётся, закрывая лицо рукой, словно он смущён. — Это было слишком? — А что, на других людях такое работает? — Смотря что ты понимаешь под «работает», — парирует Эвен, заставляя Исака расхохотаться. — Кто же знал, что ты умеешь так флиртовать? Эвен слегка мрачнеет. — Ну да. Кто же знал. Тогда Исак замечает это. Отголоски того Эвена. Того Эвена, которого он знал, прежде чем они оба оказались здесь. Он всё ещё тут, прячется за морщинками улыбающихся глаз и ямочками на щеках. Он здесь. Исак видит. Видит очень отчётливо. — Ты… — он вовремя ловит себя за язык, замолкает. — Хм? — Тебе всё ещё грустно? — тихо спрашивает Исак. И этот вопрос можно интерпретировать по-разному. Его можно рассматривать как предложение секса. «У тебя теперь встаёт? Не хочешь свалить отсюда?» Но голос Исака звучит слишком робко, чтобы увидеть в вопросе намёк на что-то грязное. Эвен удивляет его, утвердительно кивая. Потом спрашивает: — А тебе? Исак тронут искренностью, тронут глупой честностью. Они никогда не обсуждали «грусть» Исака, но, кажется, Эвен всё равно её заметил. Исак тоже кивает. Косяк докурен, и больше нет необходимости касаться друг друга пальцами, и тем не менее Исак безумно хочет этого небольшого контакта. Он сидит на ступеньке этого дома и ждёт, что, может быть, Эвен решит скрутить им ещё один. Он этого не делает. Девушка, которая чуть раньше сжимала пальцами руку Эвена, открывает дверь и прерывает их. — Эвен, уходим через пять минут, — говорит она и машет Исаку рукой. Исак неловко машет в ответ. Дверь закрывается, и Эвен поднимается на ноги. Ещё даже двенадцати нет. Почему они уходят? Кто она? — Моя соседка по квартире, — говорит Эвен, снова читая его мысли. — Аня. Исак кивает. Это глупо, но он вдруг чувствует волнение. Это первая личная деталь, которой Эвен поделился с ним. — Тебе рано вставать утром? — осторожно спрашивает Исак, тоже поднявшись. — Ну да, — Эвен замолкает. — На самом деле ужасно неудачное время. Поверить не могу. — Ты о чём? — Вообще-то я завтра уезжаю. — Что? — Исак вздрагивает. Его вопрос очень похож на вскрик. — Ну да, я утром улетаю в Америку. — Что? Ты шутишь? — Исак смотрит на него, открыв рот. Он не может поверить. Отказывается верить в свою «удачу». — Ага, я получил там работу, и мне нужно уезжать. — Но… Как… — Исак чувствует, что начинает задыхаться. — Как вообще можно получить работу в этой стране? Разве тебе не нужно, ну не знаю, заполнить кучу бумаг и всё такое? И чем ты вообще занимаешься, что… Исак замолкает, заметив, что Эвен тихо смеётся. — Ты что… почему ты смеёшься? Ты что, пошутил? Смех становится громче. — Что, ты серьёзно? Блин, серьёзно? Какого хрена? — Исак качает головой, но тоже не может сдержать смех. — Это даже не смешно. Что за дурацкая шутка? — Но разве это не было бы отстойно? — продолжает Эвен и улыбается так широко, что Исак больше не видит его глаз. — Что мы снова встретились накануне того дня, когда мне снова нужно уехать? Как в каком-нибудь фильме об обречённых на несчастье героях? — Что это за фильм такой? — спрашивает Исак, чувствуя учащённое сердцебиение после странного замечания Эвена. — Ну как, например, Ромео и Джульетта. Невезение не даёт им быть вместе. Исак опускает глаза. Почему человек, который не ищет любви, говорит о Ромео и Джульетте? — Ну скорее неправильные решения. — Вражда между семьями не была их виной. Это просто невезение. — Ну да, наверное… — Исак пожимает плечами. Снова смотрит себе под ноги. На кроссовки Эвена. Внезапно он снова чувствует ужасную неловкость и напряжение. — Так ты не уезжаешь завтра? — спрашивает он. — Я не уезжаю завтра. — Ладно. — У нас с Аней завтра ранняя смена в кофейне, где мы работаем, — объясняет Эвен. — Ты работаешь в кофейне, — повторяет Исак. — Ага. В Kaffebrenneriet в центре. Аня снова открывает дверь, на этот раз уже надев куртку и забросив рюкзак на плечо. — Эвен, я сняла замки с наших велосипедов. Если ты не выйдешь через минуту, я оставлю твою задницу здесь, — говорит она, и сердце Исака сжимается. — Сейчас иду. Ну да, конечно. — Заходи как-нибудь. В кофейню, — говорит Эвен. — Если захочешь. Исак мычит что-то неразборчивое в ответ. Эвен уходит так же быстро и тихо, как снова появился в его жизни. Кажется, будто из него разом вышибли дух. Исак снова опускается на ступеньку и сидит там, пока сердце не возвращается к своему обычному ритму. Он открывает сообщения в телефоне. Смс от Юнаса заставляет его сердце болеть особенно сильно. С днём рождения <3. Я скучаю по тебе. Мы все скучаем. Я так и не поменял логин на netflix. Так что можешь им пользоваться, если хочешь. Повеселись сегодня. Она бы хотела этого. Люблю тебя, бро <3