С трепещущим сердцем

— Поздравляю, — рука князя легла на плечо Йестина и цепкие пальцы крепко сжали плечо, — с новой должностью, — в голосе Йоррана звучала мягкая насмешка, а в самом событии виделся: и кривой оскал судьбы, и едкое чувство юмора брата. Они поменялись ролями. Йоррана никогда не готовили к княжеской доли, ему всегда пророчили вольную жизнь среди рейнджеров да охотников. Йестину (равно как и его сестрам: Идрис и Игрейн) же маячил княжеский титул с самого рождения. Можно сказать, что их с Идрис специально родили от определённого отца, чтобы шанс получить будущего князя — был выше. А в новом мире вышло вон как… Впрочем, Йестин не был в обиде: ни на брата, ни на Мать, — новый мир, новые правила. Нужно сделать всё, чтобы выжил вид. И если для этого требуется нечто ранее совершенно точно немыслимое — пусть. — А то ты не знал?.. — Йестин мало говорил, предпочитал всегда больше делать. Ему всю его долгую, неимоверно долгую жизнь кажется, что если ты ростом пошел в папашу из Aen Elle, то стоит молчать. Если бы он стал князем, то в историю бы он точно вошел — как самый молчаливый. — Скажем так, — рука брата соскользнула с плеча, — я не ожидал, что меня поддержат в этом в вопросе. Вообще, — усмехнулся Йорран, — могли бы и сказать, что князь — это не прямая так уж и власть. — Но власть, — со стороны всегда казалось, что князь правит единолично, но Йестин, как самый старший из своей семьи, а потому повидавший некоторое количество князей, прекрасно знал, что княжеская власть — относительна. И без поддержки кланов, тонкой политической внутренней игры — лишится её было очень легко. Их вид жил очень долго, но не значит, что никого из них нельзя было убить. Йорран щурился на солнце, как кот. Он был ниже Йестина на целую голову, поэтому тому приходилось всегда, всегда пригибаться, чтобы брату было комфортно с ним говорить. — Были ещё претенденты? — наконец-то решился на этот вопрос Йестин. Раз уж в Совете начались споры о том кто займёт должность старшего королевского ловчего, то точно были ещё претенденты. Йестин не вникал в это дело, его и в городе-то толком не было, когда всё решалось. Слишком уж много было проблем на границах Гвиндейта, чтобы совесть могла ему позволить сидеть за крепкими городскими стенами. — Конечно, — Йорран моментом скривился так, словно съел что-то невероятно кислое и противное. — Но нашему городу не выгодно иметь в качестве старшего ловчего кого-то, кто никогда не жил здесь. Йестин даже и подумал скрывать удивление. Означало ли это?.. — Твой отец, связавшись с нами через Знающую, предложил твоего брата. — Вот как… — Йестин плохо помнил своего отца и после того как время его брака с матушкой закончилось — почти ничего о нём не слышал. Ему не воспрещалось видится со своими детьми и участвовать их воспитании, но жизнь на два мира штука сложная, а тогда как раз Первый Авангард, который потом станет известен как aen Elle, занимался захватом новых территорий. А детские воспоминания об отце были очень смазанными и фрагментарными. — В Тир-на-Лиа что-то происходит, — Йорран продолжил говорить. — Что-то, наверное, не очень хорошее, раз он хотел таким образом спасти твоего брата. — Сёстры? — Все в браках или имеют надёжных покровителей, но… — покачал головой Йорран, — он родственник, пусть и дальний, основной королевской линии, которая перебралась в Тир-на-Лиа вслед за Авангардом. — И?.. — Я нашёл ему место при дворе. И если хочешь — повидайся с ним. Йестин отвел взгляд, ничего не отвечая. Матушка умерла очень рано и они с Идрис остались вдвоем один на один с младшими. Им никто не помогал, времена уже были тяжёлые, страшные и трудные. Их родной мир умирал… От Авангарда не было вестей, поэтому — в итоге — они оказались уже в этом мире, который не так чтобы и принял-то их. «Вы чума, от которой это мир избавится», — слова того старого врана Йестин помнил очень хорошо, как и пронзительный, наполненный болью взгляд янтарных глаз. — Я не уверен, что нам есть о чём говорить, — наконец-то у княжеского ловчего получилось найти должные слова. — Мы ничего друг о друге не знаем. Вряд ли, наш отец много рассказывал обо мне или Идрис. — Ты не можешь знать, наверняка, но… Если ты не хочешь, то никто тебя не заставляет. Кстати, — Йорран вытащил из запазухи аккуратный конверт, — вместе с ним из Тир-на-Лиа тебе пришло письмо. Полагаю, что от Афаль. Йестин долго смотрел на письмо, но потом всё же не совсем охотно взял его в руки. И вскрывать его не стал, всё ещё неуверенный в том что хочет читать это послание. — Ты не будешь читать? — Я не уверен, что это имеет смысл. Что она мне могла написать? — Дать объсянение почему был так рано прерван брак? Для нашего вида, просто напомню тебе, браки по любви довольно большая редкость. Слишком долгий жизненный цикл, слишком короткий период для рождения детей на фоне этой самой долгой жизни… В конце-концов, Блодейин и Бламак ушли с тобой, хотя должны были остаться в Доме матери. Мы воспитали их со всей любовью и уважением: к ним самим, к их матери и её Дому, — но… Йестин мотнул головой, призывая брата замолчать. Его дети, о которых сейчас, говорил Йорран, уже давно выросли и ими нельзя было не гордиться, но Афаль — это было рваной раной на самом сердце. Их брак был расторгнут досрочно, без каких-либо объяснений причин и только для того, чтобы спустя какие-то жалкие полвека, уже в здесь, в новом мире, узнать, что она погибла спустя какое-то очень короткое время после окончания их брака. — Афаль — это же домашнее имя? — Да, — Йестин смотрел на письмо, а не на брата, — её именем было Бейтириш. — Тебя это всё очень долгое время угнетало, — по Йоррану было заметно, что он давно готовился к этому разговору. — Слишком долгое время. Для всего есть свой час — и для горя тоже. Но ты… задержался в нём. Старший ловчий — это важная должность, брат. Требующая сильную отдачу и полное погружение, а это невозможно пока ты в цепких лапах прошлого. Поговорим с братом. Прочти письмо. Примирись с прошлым и иди дальше. — А ты… — попытался было что-то ответить Йестин. — О, нет, — неожиданно рассмеялся Йорран, — это не я такой мудрый, правда-правда. Это всё он, — пальцы брата коснулись княжеского венца. — Как надел, так сразу таким мудрым и умным стал… Аж жить противно стало.