С трепещущим сердцем

— Вернон, — в принципе, если иметь хорошее воображение, то проникновенный взгляд Йорвета, вполне мог сойти бы за орудие пыток. Единственный темно-зеленый, цвета болота в грозу, глаз смотрел настолько вглубь души, мозга и прочих человеческих потрохов, что вполне мог сойти за крюк, которым обычно особенно несговорчивым протыкали ладони. Для того чтобы слегка подвесить и в такой подвешенной атмосфере немного поговорить по душам, — ты говорил, что ты меня любишь. — Конечно, — согласился Вернон, а потом, немного почесав щетину на подбородке, пакостливо добавил. — Правда, я про это говорил лет двадцать назад. И кажись я был пьян. — Вернон, — с лика Йорвета, ей-боги, можно было писать портреты этих самых гневных божеств. Темные брови были нахмурены, ресницы на левом глазу трепетали аки крылья ночной бабочки, а губы сжимались в упрямую полосу. «Залип, блядь», — позорно сдался Вернон, снова и снова понимая, что как двадцать лет назад залип на эту погань болотную, так и не смог разлипнуть, — ты же не такой подлец каким всегда пытаешься казаться… — Да, как так-то?! — Вернон взмахмул руками и со стола с веселым шелестом полетели бумаги. На столе уже много-много-много лет никогда, прям вот вообще никогда, не лежали хоть сколько-то важные бумаги. Потому что на столе регулярно случался секс. И после пары инцидентов с залитыми чем угодно: от спермы до чернил, — бумаг с очень важными соглашениями или хуже договорами… В общем, не умел бы Вернон учиться на своих ошибках, то наверное и не прожил бы настолько долго (правило: «Не подходи к Йорвету со спины» — он тоже выучил очень быстро). — А что-то вот третьего дня граф Хуйон сказал, что я-таки мерзавец. Йорвет ничего не ответил на эту фразу, только тяженько так вздохнул. Ну, точно так же еще живой Фольтест вздыхал над особенно «забавными» выходками младшей Аддочки. Вздох из серии: «И за что же мне вот это послали?». В принципе, Рошу было в общем-то не сложно уступить Йорвету, но, как сказал однажды Талер, который застал Анаис с каким-то нильфгаардским хмырем: «Я слишком стар для этого дерьма». Вот и сейчас Вернон считал себя откровенно старым для всей этой эльфской херотени, которую ему предлагал Йорвет. — Йорвет, мне пятьдесят лет, — то что возраст для эльфа не аргумент — это Вернон прекрасно знал. — Найди совесть! — Моя совесть женилась на твоей обожаемой Бьянке. — Нашей обожаемой Бьянке, я попрошу тебя, — Вернон вышел из-за стола, подошел вплотную к Йорвету и взял его ладони в свои. «С возрастом я становлюсь всё более и более сентиментальным», — подумал он, нежно обводя пальцами выпирающие косточки эльфских запястий. За двадцать лет Йорвет ни хера не отожрался, хотя делал это, то есть жрал за шестерых. — Ты сам сказал, что такая женщина нужна твоему брату. Пожалуйста, не делай вот такое лицо, я видел как ты укачивал ребенка, когда тот ночью разрыдался, а Бьянка были слишком измотана, чтобы встать к нему. Ну, так вот, Йорвет, Йорве, Ветте, Веточка, я слишком стар для этой хрени. — То есть на спор с Геральтом лезть… — Я слишком стар для этой эльфской хрени, — Вернон быстро перебил эльфа. Ему было немножечко, вот прям грамм на пятьдесят стыдно, но на целый пуд Роша распирала гордость, потому ведьмака он всё-таки уделал, не смотря на то что ему, Вернону Рошу, было уже пятьдесят. И он не был мутантом. Просто человеком. Обычным. Ну, то есть как… обычным? — То есть для другой эльфской хрени, ты — не старый? — Иногда эльф умудрялся как-то так сложить мышцы на своем лице, что его хотелось либо приложить со всей дури об стол этим самым лицом, либо кончить на него. — Ты как-то очень выборочно старый, если честно. Но в любом случае, мне придется, — Йорвет высвободил правую руку из цепкой человеческой хватки, и слегка почесал вернонову переносицу, — научить эту старую псину некоторым новым трюкам. — Я всё понял, — Рош смешно дернул носом, снова перехватывая своей рукой чужую. — Ты просто наконец-то хочешь выполнить своё древнее обещание и убить меня. Ты просто все эти двадцать лет ждал, строил коварные планы, готовил ловушки… — … а ты сам пришел в мой лес, — хмыкнул эльф. — Мне приятно что ты так хорошо помнишь, что я говорил десятилетия назад. Значит, память твоя не так плоха как ты пытаешься показать. — Я умру от разрыва сердца. — Боюсь, что если кто-то и умрет от разрыва сердца, то это точно не ты. — Что? Я не настолько плох! — моментально возмутился Вернон. Конечно, со стороны история вообще казалась дурацкой, надуманной и глупой, ну, что в этом такого?.. — Вот и я про это же, — от Йорвета пахло лавандой, и совсем чуть-чуть бергамотом с можжевельником. — Я думаю, что всё получится. — Йорвет, — Рошу было даже обидно несколько что его взгляды не имеют на эльфа практически никакого воздействия вне горизонтальной плоскости, — я просто хочу напомнить, что троим твои кузенам я лично выдирал ногти из пальцев, твоего второго дядю при моем молчаливом одобрении пытали крысами, а пятую тетушку я чуть не повесил. Ты уверен, что знакомить меня с … семьей — это вообще хорошая идея? У нас как-то не очень сложились первые впечатления друг о друге, честно. — Это было двадцать лет назад, если не больше, — когда Йорвет вот так долго мигал — сразу было видно, что нихуя эльфы не похожи на людей, а этот в особенности. Вырос там где-то, поганка смуглая, в своих горах, а потом с них спустился, чудище лесное. — Полагаю, что если ты приложишь должные усилия, о которых я тебя прошу, то… неловкость определенно будет сглажена. — Йорвет, я не хочу. Это глупо. Двадцать лет… Я уже немолод, у меня седина, ревматизм… — Ты залез на колокольню городской ратуши Новиграда. — Мммм…. — Вернон заворчал, не зная что сказать. — Сложно. — Нильфгаардский этикет? — Страшно. — Битва под Бренной? — Неловко. — Второй нильфгаардский прием в Вызиме. Третий гобелен в главной зале по правую руку от трона, там очень уютный альков. Перед ним стояли: слева посол Ковира, справа посол из Офира, — а за гобеленом… — все-таки именно вот эта пакостливая улыбочка Йорвета, откровенно его молодила, скидывая сразу лет триста. Эльфа сразу хотелось щелкнуть по носу, чтобы он не завирался. — Да, это могло стать очень неловкой ситуацией, — согласился Вернон, — но… Я стар для знакомств с родителями, нет? Мне кажется, что мы этот этап как-то миновали, когда ты просто остался тут жить, разве, нет? Йорвет, правда, это плохая идея. — Это не родители. Это дядя и тетя, и два кузена. Просто нужно соблюсти традиции… — Йорвет, двадцать лет прошло, какие традиции, серьезно. — Хоть какие-то. Вернон, просто выучить несколько имен, пару фраз и несколько приветственных движений. Они прекрасно понимают общий язык и прекрасно на нем говорят. — Никаких разговоров про универсалии вселенной? — Что?.. — Никаких разговоров про ужасно древние жуткие эльфские хрени? — Вернон, это просто визит моих ближайших родственников. — Ладно. Хорошо. Согласен. Учи старую собаку новым трюкам. Но! — между ними и так не было никакой дистанции, а теперь и крошечный ее призрак исчез. — Я требую определенной сатисфакции, эльф. — О… — их губы почти касались друг друга, — пожалуй, мне есть чем удовлетворить тебя… — Так, блядь, — Талер всегда входил без стука, потому что чего он только не видел в этом прекрасном помещении, которое Вернон Рош почему-то называл своим кабинетом. — Пидорские приколы закончились? Маладцы, мальчики, потому что я хочу спросить вот что. Какого блядь хуя в расписании королевы стоит через две недели визит ГВИНДЕЙТСКОГО КНЯЗЯ?! — Что?.. — Вернон ощутил резкое желание вот прямо сейчас удавить Йорвета. Тот, правда, каким-то невероятным образом уже умудрился отойти от Роша, сделать реверанс, кокетливо улыбнуться и исчезнуть за дверью. — Хуем в плечо, блядь, Вернон. Гвиндейтский князь едет сюда. Я, блядь, даже не знал, что у этих остроухих сучьих детей князья остались. Так вот… — Это… родственники. — Чьи? — Видимо, уже мои. Меня… — … — Талер даже не попытался замаскировать смех. Он просто и гнусно заржал. — Одноглазый — княжеских кровей, что ли?.. Ну, Вернон, знакомство с родственниками — это важный шаг, не оплошай там, что ли?.