С трепещущим сердцем

Регис видел, конечно, квартирки и куда уютнее, чем та которую по пополам с другом снимал Детлафф. Но уже была поздняя стылая осень (почему именно в Оксенфурте она была ужасно стылой), так что: «морозить жопу по паркам» — как сказал Йорвет, тот самый друг Дета, было плохой идеей. Так Регис получил доступ в место, которое сложно было назвать домом. Это был очень старый дом, он когда-то видел лучшие дни своей жизни. Вероятно, лет двести назад это строение считалось эталоном комфорта, но теперь… обветшалые стены, трещины по ним, гнилые оконные рамы, выбитые окна в подъезде (или как говорили в Боклере — парадной). Чахлый цветок на подоконнике подъездного окна не вносил никакого уюта, только добавлял стылое унылое отчаянье. Дверной звонок отсутствовал, так что как и предупредил Детлафф, Регис постучал. Ногой. Он так в последний раз делал, когда сам еще был студентом, а это было… лет пятнадцать назад. Дверь открылась не сразу, но открылась. — Привет, — улыбнулся Регис. Детлафф смущенно улыбнулся в ответ и тут же буркнул что-то неразборчивое и очевидно — милое. Его лицо всё еще казалось ужасно знакомым, хотя как они успели выяснить — нигде до этого не было никакого пересечения. Детлафф родился в Назаире и прожил там практически всю свою жизнь (а в Оксенфурт уехал поступать лишь бы насолить родне, особенно дедушке своему), а Регис только пять лет назад переехал из Вызимы в шумный университетский город Редании. — У вас… шумно… — они как раз проходили мимо одной из комнат, за закрытой дверью которой разгорался неслыханный скандал. Один голос Регис опознал — это был Йорвет. Он говорил громко, бешено, яростно и страстно. А вот второй голос — не был знаком. — Все никак не может усвоить, что Ветте над дать проораться, остыть и только потом вести с ним конструктивный диалог, — поделился Детлафф. Он видимо уже не первый раз переживал столь бурную сцену выяснений отношений. — Ветте быстро загорается, но очень быстро остывает, если молчать. — Йорвет вообще очень страстный. Я давно заметил, что таким натурам сначала нужно выплеснуться и потом только с ними можно говорить. У меня есть… такой знакомый. Друг друга, многим с ним очень тяжело, но к нему надо просто знать подход. Мне кажется, что если познакомить его с Йорветом — они найдут общий язык. — Не исключено. Кухня представляла собой весьма плачевное зрелище. Арендодатель, видимо, не особенно заботился о комфорте проживающих, поэтому нормальной плиты не было. Только старая угольная, которую нужно было топить. Центрального отопления тоже не было. И проводка с электричеством, судя по всему, была сделана так себе. Зато над самым потолком были натянуты веревки на которых сушились разные травы. Некоторые Регис опознал моментально: мелисса, зверобой, календула, ромашка, — а некоторые оказались ему совершенно незнакомы. — Это?.. — Йорвет. Пьет как не в себя. — Почему? — Потому что не все же лекарства пить. — Болеет? — Что-то наследственное. Где-то за стенкой что-то яростно громыхнуло, потом хлопнула дверь, раздались быстрые шаги и хлопнула входная дверь. На ее хлопке — на лице Детлаффа стали видны желваки, настолько сильно он сжал челюсти. — Все в порядке? — Нет, — Дет потянулся за каким-то пучком трав, попутно доставая откуда-то видавший лучшую жизнь чайничек. — Прости, — вдруг неожиданно извинился он. — Тут такие сцены не каждый день. Но чаще, чем хотелось бы. — А… — раздался хриплый голос от двери. Регис обернулся, там стоял Йорвет. — Упыри. Никто так и не понял почему он их стал называть сладкой упыриной парочкой. На прямой вопрос, Йорвет честно ответил — потому что. И просто загадочно улыбнулся. — Добрый день, Ветте. День прожит зря, если он прожит без скандала? — Видимо все вокруг меня так считают. — Больше не придет? — Надеюсь, что нет. Но… она что бумеранг — ее выкидываешь, а она возвращается рано или поздно. — Голова? Давление? — Всё сразу, — только сейчас Регис заметил, что Йорвет в общем-то не усмехался, он — улыбался, но только криво. Правая часть его лица очевидно неохотно слушалась. — Паралич лицевого нерва? — Пару лет назад ебнуло. Вроде починили, но … как и любой паралич — всегда возвращается обратно. Говорят дальше будет хуже. — Если дальше будет так же… — Детлафф ставил на плиту чайник, — то тебя просто однажды кондратий хватит. — Зато как рок-звезда. Детлафф только покачал головой и начал розжиг плиты. Регис же нашел удобное место, в углу между окном и столом. И наблюдал за двумя хозяевами квартиры. Они казались очень и очень знакомыми, словно когда-то давно он уже наблюдал, как они готовили какой-то отвар на маленькой кухне, что тоже была вся увешана какими-то сухими травами, вся уставлена склянками с непонятными препаратами. — Иногда мне кажется, что я вас обоих знаю. Очень давно. — Если вы сорок лет не слышали никаких голосов, а на сорок первый год своей жизни услышали — это повод обратиться к специалисту, — съязвил Йорвет. — Даже не обидно, Ветте, плохо стараешься, — усмехнулся Регис. — И то правда… На кухне повисло минутное молчание, которое нарушил Йорвет. — Мне уйти сегодня? От этого вопроса кончики ушей Детлаффа покраснели, а сам Регис неожиданно закашлялся. — Что? Тут стены тонкие… — Ветте, — Детлафф всё же ткнул друга в бок, не зная как по другому выразить своё смущение. — Мне есть куда пойти, если что… — По водосточной трубе к музейщикам? — Пятый этаж, я и выше лазил, так что… У него к тому же сосед уехал, вся комната наша. Соседей тоже нет потому что их — нет. Набор в этом году куцый был и все живут привольно. — Он тебя хотя бы покормит. — Напоит и спать уложит. — Массаж сделает? — Ты не представляешь себе какой, — на мгновение Йорвет стал похож на лисичку. Всё его лицо стало востреньким, хищным. Регис мысленно дорисовал ему острые уши эльфа и Ветте неожиданно стал каким-то цельным. — Иди и греши, эльфище, — неожиданно даже для самого себя сказал Регис. — Эльфище? — Похож же, Детлафф, просто добавь ему острые уши. — И, правда, что-то есть…