С трепещущим сердцем

— Привет, — от Йорвета воняло тиной, грязью и трупами. Видок у эльфа был такой словно его гравейр пожевал. Роше лишь поднял сумрачный взгляд на ушастого и отложил в сторону распечатку списка из городских флотзамских моргов. — Пока, — это всё что Вернон мог сказать этому выродку. Йорвету случалось пропадать, но никогда он не пропадал так надолго и без предупреждения. К концу третьего дня у Роше уже дергался глаз всякий раз как к его столу подходила Бьянка. И каждый раз сердце сжатое ледяной лапой ужаса начинало снова биться, как только он видел, что девушка отрицательно качала головой, мол, нет, не его эльфа труп нашли. — Я был занят, — это эльф говорил всегда. Он всегда это говорил и Вернон ему верил. Даже сейчас он ему верил. Йорвет выглядел измотанным: синяки под глазами, нервно дрожащие руки и смрад. Ушастый был хорошим журналистом с такой тонкой чуйкой, что ему бы стоило пойти в прокуроры. Но сейчас… Две недели. Какой бы не была работа — можно было дать о себе знать. Хоть как-нибудь. — Остатки еды в холодильнике, — кухня была очень маленькой, а коридор и того меньше. Они часто в нем сталкивались лбами, когда пьяные возвращались с посиделок из «Шалфея и розмарина». — Я не мог дать знать, — йорветовы пальцы дрожали даже тогда, когда он сжимал человеческую ладонь. Сжимал крепко, цепко. — Это касалось моего прошлого. Вернон замер. Он знал насколько Йорвет не любил все эти разговоры о своем прошлом, о том что происходило во время гражданской войны. Иногда это прошлое догоняло эльфа, нападало внезапно, подло и било больно. В последний раз — пострадал йорветов брат. Как бы Роше не относился к Киарану, но тот никогда не заслуживал такого зла. Йорвет тогда дневал и ночевал в больнице, выхаживая брата, которому пришлось расплатиться за чужие грехи. — Мне жаль, — Йорвет часто это говорил. Часто говорил что ему — жаль. И ему действительно всегда было — жаль. Он не был удобным, комфортным и понятным любовников. Проблем и сложностей от него было больше, чем хотелось бы иметь вообще в жизни. И всё же… Вместе с этим всем, рядом во всеми этими проблемами, странными и мутными историями из прошлого, были феноменальные верность, преданность и любовь. А прошлое… ну, рано или поздно Йорвет разговориться, а Вернон просто послушает. — В ванну — марш, — короткий и целомудренный поцелуй в высокий эльфский лоб значил намного больше, чем все слова. — Остатки еды и, правда, в холодильнике.