Касаясь льда

      Тёмно-бордовый костюм, ушитый по фигуре, перестал напоминать Тэхёну о его статусе некогда чемпиона. Руки, сложенные на груди, двигались в такт глубокому дыханию. Рот был сжат в ниточку. Мысли то застывали, то скакали, как бешеные, в поисках ответа. Тэхён уже несколько минут сверлил взглядом шкафчики в раздевалке, но вместо блестящего металла видел минувшие дни.       В тот роковой вечер он настолько растерялся, что, не выдержав красноречивого взгляда Чонгука, позорно сбежал в свой номер. Пулей проскочил мимо, чуть не задев плечом, и унёсся в сторону лифтов. Но в страхе, что Чонгук решит вернуться на свой этаж и пойдёт в том же направлении, решил воспользоваться лестницей. Легче было оказаться рядом с Чону, который старался изображать вину после своей идеальной короткой, чем столкнуться с Чонгуком хоть на секунду.       Когда Тэхён влетел в светлую комнату, захлопнул дверь и прижался к ней спиной, друг, с самой яркой улыбкой разговаривающий по телефону, замер.       — Я перезвоню, — быстро шепнул он и убрал телефон на кровать. — Ты чего?..       — Не хочу, — припечатал Тэхён, пресекая все разговоры на корню.       Он сбросил одежду на раскрытый чемодан возле кровати и залез под тяжёлое одеяло, отрезая себя от ярко-жёлтого света и радующегося предварительной победе Чону. Да, из Тэхёна дерьмовый друг, но он не мог перестать злиться на его высокие баллы, как и не мог искренне расстраиваться из-за того, что Чонгук и Соён сейчас, вероятнее всего, расстаются.       Послышалось шуршание и лёгкий скрип матраса — Чону поднялся с кровати. Он прошагал в его сторону, щёлкнул выключателем и вышел из номера, негромко прикрыв за собой дверь. Тэхён перевернулся на бок и подтянул колени к груди. Глаза были полны слёз, но ни одна из них не спешила упасть вниз. В груди, в районе сердца, жгло, а на губах оставалось эфемерное ощущение женских тонких губ. Интересно, во время поцелуя они с Соён представляли одного и того же человека? Прокручивая эту мысль в голове, Тэхён провалился в тревожный сон, в котором его вновь настигли чёрные глаза Чонгука. И смотрели они так опечаленно, так разочарованно, что пронзающая тело боль была ощутима физически, а наутро щёки оказались влажными от всё-таки пролитых слёз.       — Утра, — негромко поприветствовал Чону, стоило Тэхёну вылезти из-под одеяла.       Друг, уже одетый, лежал на заправленной кровати и листал что-то в телефоне. Когда Тэхён с тяжёлым стоном подтянулся выше и повернулся в его сторону, он отложил гаджет и устремил пронзительный взгляд в сонные, опухшие от слёз глаза.       — Сколько времени?       — Одиннадцать, ты всю ночь ворочался, я решил не будить, всё равно большинство сейчас на арене смотрят произвольную пар. — Чону замолк, но спустя мгновение вкрадчиво продолжил: — Я уже сходил к Соён, но она была не в настроении и почти сразу выставила меня за дверь. Я только успел понять, что они с Чонгуком расстались.       Тело застыло, и наружу вырвался неровный вздох. Кожу начало неприятно покалывать, а мозг попытался вновь воспроизвести услышанное. Да, Тэхён ожидал, что после случившегося их отношения треснут, словно хрупкое стекло, но всё равно не смог сдержать непонятного чувства. Удивление смешалось с удовлетворением и решительностью. Может, теперь у него получится вернуть всё как было? С Чонгуком, не с Соён.       — Уверен, ты знаешь причину, — спокойно сказал Чону. — Или… причина — это ты.       Таить не было смысла. Тэхён, запинаясь, выдал всё начистоту. Умолчал лишь о том, что находился в подвешенном состоянии после короткой программы, но, наверное, это было и так понятно.       Избегать подругу весь день вышло отлично: они не пересеклись ни в кафе, ни, само собой, на тренировке. Да и, скорее всего, она с Чанёлем уехала в участок ещё днём. С Чонгуком сложнее: вечером на арене они всё-таки столкнулись лицом к лицу. И только Тэхён хотел промолвить хоть что-то, Чонгук удалился, проигнорировав все попытки оправдаться. Наверное, это к лучшему — он всё равно ещё не придумал, что можно сказать в такой ситуации. Ночью в номере, пока в ванной шумела вода, Тэхён смотрел в потолок с мыслью, что сосредоточится на произвольной программе, а на афтепати постарается выловить Чонгука и хотя бы извиниться.       Но сейчас, в раздевалке, весь запал куда-то улетучился. Во рту стояла сухость, а от разыгравшихся нервов тряслась нога, отчего железная скамейка издавала лязгающий звук.       — Тэхён, прекрати, пожалуйста, — не выдержал Чону, подкручивающий шурупы в своём коньке.       От жизнерадостной улыбки не осталось и следа: друг боялся потерять первое место, а Тэхён мысленно обещал ему это устроить. Он переключил взгляд на крутящуюся в пальцах Чону отвёртку и сокрушительно подумал о том, что было бы, если бы один шуруп всё-таки расшатался. А затем вздрогнул от своих же мыслей, чёрных и густых, словно гудрон. Как же он омерзителен.       Вчера пекинской полиции предоставили записи с камер, но их содержимое пока что держали в секрете; тем не менее под конец вечерней тренировки сразу всех одиночниц в срочном порядке вызвали в участок. И у каждой из них был настолько измученный вид, что Тэхёну стало их жаль. Но непривычное чувство продлилось лишь пару секунд, а затем он вернулся к каскаду из акселя и тулупа.       — Как думаешь, они сойдутся опять? — желая перевести мысли в другое русло, спросил Тэхён и взглянул на отражение друга.       — Нет, — хмыкнул Чону, похоже недовольный возвращением к этой теме. — Для меня всё выглядело так, как будто Чонгук только и искал причину, чтобы разойтись с Соён.       Тэхён сдержал неуместную улыбку.       — Значит, он не злится? — последовал соответствующий вопрос.       Чону откинул гребень, которым пытался зачесать выбивающиеся волосы, на скамью и гневно обернулся. Он был не похож на себя: брови сведены у переносицы, глаза сощурены, грудь быстро вздымается — ходячий комок нервов.       — Злится, конечно! Ты вообще понимаешь, что натворил? Хотя нет, вы натворили! — подчеркнул Чону. — Но речь даже не об этом, Тэ. Почему тебе не жаль Соён, которая потеряла в одночасье здоровье, сезон и парня? Да, последнее по её собственной глупости, но тем не менее.       Тэхён тоже начал заводиться.       — Да потому что Чонгук вот тут, — Тэхён ткнул пальцем в висок, — уже несколько недель! И только он один! Ты представить не можешь, как сильно я хочу избавиться от этих мыслей, но не могу. Как ты можешь попрекать меня, если сам никогда не был в такой ситуации? Я вообще не помню, чтобы ты был всерьёз влюблён в кого-то. Откуда ты знаешь, как это — испытывать чувства к тому, к кому не должен?       Тэхён выдохнул. Как же повезло, что они смогли остаться в раздевалке вдвоём — наконец-то выговорился.       — Я знаю, что такое любить человека, который этого не заслуживает, — поджал губы Чону, а его светлое лицо вдруг покраснело так, словно он вот-вот или психанёт, или разревётся. — И если не смог себя спасти, то попытаюсь вразумить хотя бы тебя.       — В смысле?.. — поняв, что разговор свернул куда-то не туда, переспросил Тэхён.       Разнервничавшийся Чону приоткрыл рот, набрал воздуха и собирался, видимо, ответить, но его остановила стремительно распахнувшаяся дверь. Внутрь заглянул его тренер, Хичоль.       — Парни, раскатка начинается, — поторопил он.       Чону вышел первым, всем своим видом показывая, что диалог закончен и возвращаться к нему он не намерен. Тэхёну оставалось лишь смиренно пойти следом.       — Привет, — шепнул ему Читтапон, стоящий спереди.       Таец тоже был в списке тех, кого хотелось бы избегать. Вчера он пару раз стучался к ним в номер, но Тэхён стремительно убегал в душ и просил Чону выпроводить товарища. А на тренировке, когда видел, что Читтапон намеревается подъехать ближе, молниеносно уезжал к бортикам и завязывал диалог с Сонми, обсуждая прыжки с напыщенно-важным видом.       — Привет, — натянул приветливую улыбку Тэхён.       — Я теперь в немилости? — склонив голову набок, поинтересовался таец и приподнял брови.       Объявили приглашение на раскатку, и Тэхён, пожав плечами в ответ, отвернулся как ни в чём не бывало. Выяснять отношения ещё и с Читтапоном ему не хотелось.       Тэхён не глядя вручил чехлы в обтянутую чёрной перчаткой ладонь и вышел на лёд, постукивая кулаками по бёдрам. Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро он только и делал, что оттачивал произвольную. Мышцы горели, руки подрагивали, а под ложечкой было странное ощущение пустоты — нервозность вперемешку со страхом сковали тело невидимыми цепями. Раньше он рвал и метал бы, окажись в такой ситуации, сейчас же — ждал, когда этот день закончится. Хотя кого он пытался обмануть? Прежний Тэхён никогда не допустил бы подобного: он был бы сосредоточен на выступлении, а затем, заняв первое место, наградил бы себя весёлым вечером на афтепати с обязательным интригующим продолжением.       Коньки сидели плотно, удобно, лезвия были хорошо заточены — нога не проскальзывала. Костюм словно сросся с кожей и, не ощущаясь на теле, совсем не сковывал движения. Тэхён набирал скорость мгновенно, умело огибал соперников и чисто исполнял тренировочные прыжки. Всё было донельзя идеально, а вероятность обогнать Чону с помощью сильной произвольной варьировалась от восьмидесяти пяти до ста процентов. Хичоль никогда не ставил тому слишком сложные программы — делал упор на прыжки, которые получались лучше всего. Чону смог вырваться на первое место благодаря абсолютно чистому прокату и ошибкам, которые допустили остальные. В произвольной же Тэхёну не было равных, но он всё равно сомневался в её технической составляющей. Если сегодня удача на его стороне, то, может, есть смысл провернуть трюк, которым он воспользовался на национальных?       Тэхён разогнался спиной вперёд и обернулся через плечо, проверяя, нет ли кого. Стремительно приблизившись к пустующему уголку, он вошёл в каскад. Была не была. Четверной тулуп, как и ожидалось, вышел отлично. За ним ойлер и двойной сальхов, который тут же был исправлен на тройной. Теперь бы ещё исполнить чисто этот каскад во второй половине произвольной, когда силы будут на исходе.       Разминка подошла к концу, и фигуристы друг за другом покинули лёд. Чону и его тренер расположились почти возле калитки и принялись что-то горячо обсуждать. На этом чемпионате, как и полагалось, выступали в соответствии с предварительным рейтингом — Тэхён был третьим. Он подошёл к ожидающей его Сонми и, натянув защиту, принялся осматривать трибуны. Отца нашёл почти сразу: тот сидел на противоположной стороне в самом ближнем ряду. Перед зрительскими местами сновали журналисты с камерами наперевес; среди них мелькали пёстрые костюмы парней из спортивных пар, которые прибыли на арену за пару часов до церемонии награждения. Вчера соотечественники показали себя неплохо: Тэён и Минхён всё-таки вырвали второе место у Вонён и Сону, что уступили на пару баллов китайцам и расположились на четвёртом месте. Золото взяла японская пара, а вот Чимин и Джихё оказались в конце первой десятки.       — Ты изменил сальхов, — глядя на выехавший ресурфейсер, сказала Сонми.       Ли облокотилась на бортик и сцепила пальцы в замок. Тэхён интуитивно отзеркалил её движения.       — Боюсь, что может не хватить баллов, чтобы обогнать Чону, — кинув взгляд в сторону сосредоточенного друга, оправдался он.       Сонми тяжело вздохнула, словно мама, уставшая от своего непослушного ребёнка.       — Ты вчера идеально исполнил программу. — Несмотря на все события, случившиеся накануне, Тэхён действительно не сдал позиции во время тренировки. — Если внезапно усложнишь её, то можешь допустить ошибку или потерять время. Это не короткая программа и не первая половина, каскад идёт предпоследним.       — Лучше рискну, чем останусь с серебром при идеально откатанной произвольной, — решительно заявил Тэхён.       Минут через десять ресурфейсер закончил орудовать на льду. Ведущий пригласил Чону на старт, и тот, разминая плечи, вышел на лёд, приветствуя публику. К горлу подступила тошнота, и Тэхён ненадолго опустил трепещущие ресницы.       — Камера того журналиста с идиотской причёской, — Сонми незаметно кивнула в сторону мужчины неподалёку, — направлена прямо на тебя. Если Чону допустит ошибку, постарайся держать лицо, а то его фанаты сожрут тебя с потрохами.       Тэхён хмыкнул.       — Ты очень плохо обо мне думаешь.       — Я знаю тебя не первый год, — бесцветно ответила Сонми.       Мелодия играла несколько секунд, а Чону с драматичным выражением лица уже исполнял хореографическую дорожку шагов. Стразы на лиловом костюме переливались под светом прожекторов, а прядка, которую он так старался зачесать в раздевалке, выбилась и исполняла собственный танец.       — Чону умничка, — с теплотой резюмировала Ли, следя за техничными прыжками. — Никто в него не верил, а он вон как расцвёл в этом сезоне. Конкуренция конкуренцией, но неужели ты хоть чуточку за него не рад?       Тэхён пожевал губу, следя за вращениями друга. Началась вторая половина программы, а Чону не сделал ещё ни одной ошибки. Грудь стеснило, а губы сжались в тонкую линию — как же было сложно сдерживать гримасу отчаяния. И коробило не от мысли, что кто-то другой идеально откатывает своё выступление, а от того, что Чону, один из самых родных людей, превратился для него в соперника.       — Я не умею радоваться за тех, кто в чём-то обгоняет меня, — позволил себе откровение Тэхён. — Даже если это Чону.       Сонми усмехнулась и похлопала его по спине.       — Ну, ты хотя бы признался, что он тебя обогнал, — нежно заметила Ли и, увидев, как Чону допустил степ-аут на финальном прыжке, добавила: — Может, сегодня фортуна повернулась к тебе лицом?       Тэхён прикрыл глаза и потёр веки: это знак? Неужели не получившийся у Чону четверной сальхов означал, что решение усложнить элемент в собственной программе было правильным?       В целом друг выглядел не слишком огорчённым, со льда он уходил с яркой улыбкой и низкими поклонами. Чону молодец, и эта мысль обязана была вытеснить другую, злую и завистливую.       — Пойду с ним, — бросил Тэхён.       Он нагнал Чону и Хичоля уже в дверях, подхватил друга под руку и одобрительно улыбнулся.       — Ликуешь? — без тени обиды спросил тот.       Тэхён промолчал: всё-таки Чону знает его лучше всех. Они, не обращая внимания на остальных фигуристов, прошли в зону, выделенную под комнату слёз и поцелуев. Тэхён остался позади и опёрся на стену, наблюдая за баллами, разворачивающимися на экране. Чону в очередной раз прыгнул выше головы и набрал сто восемьдесят целых семьдесят три сотых. Чемпионат Азии для него закончился почти с таким же результатом, как чемпионат Кореи для Тэхёна.       — Сниму коньки пока что, — оповестил Чону и удалился в раздевалку в приподнятом настроении.       Тэхёну бы, по-хорошему, вернуться на каток, ведь его выступление на носу. Но когда в поле зрения появился Чонгук, сдвинуться с места не получилось: он не видел его с самого приезда на арену. Очередь того тоже была не за горами, Чонгук уже переоделся в костюм и надел коньки. Отвести взгляд от крепких рук, обтянутых глянцевыми перчатками вплоть до бицепса, было невозможно. Как и от голых плеч и виднеющихся под полупрозрачной тканью косых мышц живота. Почему салага снова слоняется без Намджуна? В прошлый раз это закончилось минетом в душевых.       — Так вот на кого променяли моего лучшего друга, — раздался возле уха задумчивый голос. — Красив, зараза.       Тэхён даже не дёрнулся. Он перевёл взгляд, полный скепсиса, на Лалису, уже откатавшую свою программу, и отчеканил:       — Мне он безразличен, а вот то, что моей подруге подсыпали стекло в конёк, — нет. Самосуд я устраивать не буду, но если выяснится, что это ты, я сделаю всё возможное, чтобы тебя наказали по всей строгости закона.       Лалиса глубоко вздохнула и разочарованно взглянула на некогда товарища.       — Я всё сказала на опросе. — Она положила ладонь на напряжённое плечо Тэхёна. — Уже сегодня я буду ждать от тебя извинений за то, что усомнился, и ещё подумаю, прощать ли тебя.       Тэхён ответил ей таким же разочарованным и холодным взглядом. Их перестрелка глазами длилась недолго: из двери, ведущей на каток, показалась голова Сонми.       — Сюда! Живо! — позвала она на родном языке.       Мимо прошли Такада Кента и его тренер, а это значило, что времени больше нет. Оттягивать было некуда, и Тэхён, ощущая мандраж, направился на каток.       — Удачи тебе, — прилетело в спину от Лалисы.       Когда переобувшийся Чону вернулся на каток, Тэхён уже снял чехлы и стоял у калитки в ожидании выхода. Кента откатал произвольную намного лучше, чем короткую, и стал главным конкурентом, вырвавшись на первое место. Тэхён взглянул на друга: теперь на нём лица не было. Столкнувшись взглядом с Тэхёном, Чону ободряюще улыбнулся, но опущенные плечи и пустые глаза выдавали его тоску: конечно, он до последнего лелеял надежду на первое место.       — На лёд приглашается… — От окутавшего со всех сторон голоса, доносившегося из колонок, кожа покрылась мурашками.       Тэхён, заломив брови, взглянул на Сонми — та коротко кивнула. Поддавшись порыву чувств, он крепко прижал охнувшую Ли к себе за плечи и вышел за калитку. Лезвие коснулось льда, по трибунам пронеслись аплодисменты и возгласы особенно преданных фанатов. Тэхён поприветствовал публику высоко поднятыми руками, а затем быстро проделал привычный ритуал и остановился в центре широкого катка. Как он смел в себе сомневаться? Его мать была лучшей фигуристкой Кореи и передала сыну все свои знания и умения. Ким Тэхён — самый талантливый и обсуждаемый фигурист, пятикратный чемпион, первым в своей стране покоривший четверной риттбергер.       Он отвёл плечи назад, выпятил грудь, демонстрируя золотую вышивку, и вздёрнул подбородок. По телу разлились лёгкость и спокойствие. По ушам ударила первая нота; ноги отдельно от мозга на автомате начали произвольную программу. Тэхён слился с мелодией воедино, пропустил её сквозь себя, словно встречный ветер сквозь разведённые пальцы. После техничного чоктау шёл первый четверной. Он взлетел вверх, крепко прижав руки к груди. Риттбергер, который числился в активе, но с которым в последнее время были проблемы, вышел образцово чисто. Затем хореографическая дорожка, переходящая в волчок. Тэхён двигался плавно, без лишней угловатости. Понимал, что выступление уже идёт и нет смысла переживать: меньше чем через двадцать четыре часа он будет дома. Ляжет лицом в подушку и позволит себе наконец провалиться в крепкий сон под привычный шум улицы. А пока…       Вновь поднялись овации. Четверной сальхов — есть! Наверняка родная страна сейчас за него радуется. Интересно, получилось ли у Тэхёна вызвать чувство дежавю у отца? На лице возникла улыбка, но лишь на мгновение: нельзя было расслабляться, впереди каскады и вторая часть программы.       Триксель в связке с тулупом вышел таким же чистым, как и последующий каскад из тройных флипа и риттбергера. Произвольная плавно подходила к концу; Тэхён сделал прыжок во вращение и вышел из него в сложную дорожку шагов. Четверной тулуп, а за ним тот самый решающий каскад. Изменённый сальхов был приземлён идеально, изо рта едва не вырвался победный возглас. Четыре-три во второй половине — легко! Завершил выступление тройным акселем, вернулся в исходную позицию и застыл, сильно отклонившись назад и прикрыв веки. На щеках чувствовалась опасная влага, шум аплодисментов слился с рёвом болельщиков и превратился в едва различимый гул. С верхних трибун, не закрытых пластигласом, полетели игрушки, большинство из которых были плюшевой версией национального тигра.       — Мой хороший! — то ли плача, то ли смеясь, пролепетала Сонми и протянула чехлы.       Тэхён скинул с лезвия ледяную стружку, подрагивающими пальцами натянул защиту.       — Уверен, это твой новый рекорд, — подошёл Чону и крепко, но мимолётно обнял его.       Не теряя времени, они удалились в комнату слёз и поцелуев. Сонми накинула на плечи Тэхёна олимпийку их сборной и положила его ладонь на свои колени, крепко сжимая её пальцами. Баллы медленно выводились на экран, и, когда был объявлен окончательный результат, Ли притянула его к себе. Монитор погас, камеры больше не снимали, а Тэхён всё никак не мог оторваться от Сонми и её острого плеча, которое медленно начинало намокать. Чистые четверные и два тройных акселя помогли добиться больше ста баллов только за технику. Снизили лишь на пару сотых за не совсем ясный заход на тулуп.       — Сто девяносто девять целых и двадцать три сотых, — подытожил Чону. — Я же говорил.       Тэхён содрогался всем телом, понимая, что поставил новый рекорд — не только собственный, но и во всей Корее. Предыдущий тоже принадлежал ему: сто девяносто шесть баллов. Да, превзошёл всего чуть-чуть, но тем не менее смог преодолеть рубеж трёхсот за обе программы. Следующая цель — пять или даже шесть четверных и более двухсот баллов за произвольную, и это он припасёт на чемпионат мира. Чону не выдержал — обнял со спины, поглаживая напряжённые и дрожащие плечи. С катка послышались рукоплескания — на лёд вышел Бэм, — и Тэхёну надо было бы не расслабляться и выйти посмотреть на конкурента, но в поле зрения показался отец.       Сухо стоял в паре метров и широко улыбался, засунув руки в карманы костюмных брюк. Тэхён утёр остатки слёз и, шмыгнув носом, оторвался от Сонми и Чону.       — И вот мне снова девятнадцать, — негромко произнёс он, стоило Тэхёну подойти ближе. — А на льду побила очередной рекорд копия Ханы. Даже костюм похожий…       Глаза отца увлажнились, и Тэхён опустил глаза в пол, лишь бы не видеть его слёзы… В последний раз он видел того плачущим после смерти мамы, и вспоминать это совсем не хотелось. Сухо дёрнулся в его сторону, но в последнюю секунду остановился, положил широкую ладонь на плечо и сжал его. Тэхён сдержал беззлобную ухмылку: что-то не меняется.       — Честно говоря, я думал, что без Намджуна тебе придётся несладко, и предыдущие сезоны лишь подкрепили мою теорию, — шепнул отец. — Но сейчас что-то изменилось, верно?       Тэхён прекрасно знал, что изменилось, — в общем-то всё, — и понимал, кто тому причина. Вот только пока что не был готов рассказать отцу и, возможно, не будет готов вовсе.       — Сонми хороший… — язык не поворачивался сказать слово «тренер», — человек. Может, я сначала препирался и хотел, чтобы её уволили, но, думаю, она мне нужна.       Сухо улыбнулся.       — Вот и славно, — кивнул он и взглянул на наручные часы. — Самое главное я увидел, оставаться мне больше незачем. И не смей уходить в загул по прилёте, у тебя пресс-конференция на следующий день.       Тэхён приподнял брови.       — Не останешься на церемонию награждения? Даже не сфотографируешься со мной и золотой медалью? — От колкости всё-таки не удержался.       — Не могу, скоро самолёт, — покачал головой отец, игнорируя шпильку в свой адрес. — Минсу неважно себя чувствует. Не хочу оставлять её надолго, всё-таки срок уже очень большой.       — Ну конечно, — цокнул языком Тэхён и обернулся через плечо.       А он так обрадовался искренним словам о матери из уст отца. Надо же было всё испортить. Из-за двери вышел Бэм, и Тэхён вмиг отрезвел: сейчас будет выступать Чонгук.       — Ладно, я пошёл, — скомканно попрощался он и кивнул ожидающему его Чону на полпути.       Когда они вдвоём вернулись на каток, Чонгук бегло разминался под указания Намджуна. Тэхён даже не переобулся. Он взглянул вверх, на табло: Бэм не обогнал ни его, ни Чону с Кентой. Минус ещё один. Шанс вырваться на первое место оставался лишь у Чонгука, потому что все, кто ниже, включая Читтапона, уже не наберут триста баллов из-за слабой короткой.       — На лёд приглашается Чон Чонгук, двадцать лет, Южная Корея.       Чонгук даже не взглянул в их сторону. Зато посмотрел Намджун, и не на них, а только на Тэхёна, пристально и долго. Но что выражал этот взгляд, было не разобрать. Чонгук выехал в центр под аплодисменты своей уже довольно внушительной базы фанатов. Тэхён до сих пор точно не знал заявленные элементы его произвольной, но не сомневался, что тренер поставил ему сложнейшую программу. Вопрос в том, осилит ли её Чонгук.       Зазвучала скрипка, и его руки взмыли вверх. Чонгук описал ровный круг и, разогнавшись, исполнил кантилевер — да так, что у всех перехватило дыхание. Этот элемент преимущественно женский, но Чонгук исполнил его без труда: расположился параллельно льду и, опустив на него правую руку, углубил позицию корпуса. Хотя кантилевер и оценивается достаточно дёшево, Чонгук с помощью него придал шарма своему выступлению — опустился достаточно низко и не завалился на спину. Удачное телосложение, ничего не скажешь. Первая половина шла настолько гладко, что Тэхён всерьёз забеспокоился о своей золотой медали, но когда под середину фигурист начал сбавлять скорость, прикрыл на секунду глаза: он не хотел этого видеть. Провал Чонгука стал ощущаться как собственный, несмотря на то что именно его Тэхён салаге и желал. Когда во время каскада получилась бабочка, Намджун на пару секунд отвернулся от подопечного, играя желваками. Злится.       — Блядь, — выдохнул Тэхён. На его глазах Чонгук упал во время прыжка.       Чону рядом тоже замер. Салага упал. Эта мысль с трудом уживалась в голове. Стоило отдать должное — он быстро поднялся и закончил прокат как полагается. Задерживаться не стал, сразу же перешёл калитку и принял у Намджуна защиту. Тот не стал ждать, пока подопечный наденет чехлы, и сразу ушёл в коридор, а измученному Чонгуку только и оставалось идти вслед за ним.       — Тебя напоминает, — негромко прокомментировал Чону. — Так же бегал, когда Намджун злился.       — Он никогда не злился на меня по-настоящему, — только и прозвучало в ответ.       Баллы Чонгук получал с удручённым лицом: он не смог обогнать даже Бэма. С первого места на пятое — как же больно, наверное, было падать. Если Читтапон откатает лучше, то отправит Чонгука на шестое, и федерация поставит его участие в чемпионате мира под большой вопрос.       Когда Тэхён и Чону шли в раздевалку, Намджун и Чонгук покидали арену. Видимо, решили наплевать на общий выход на церемонии награждения. Тэхён даже расстроился: он хотел подольше посмотреть на салагу в этом костюме. Казалось бы, всё закончилось. Чонгук проиграл. Но почему так грустно? Почему их отношения похожи на третьесортный роман — вроде бы идиотский сюжет, а перестать перелистывать страницы всё равно сложно?       В раздевалке был лишь один малайзиец, выступление которого в самом конце. Тэхён, не стесняясь, развалился на скамье и начал медленно снимать коньки. Чону сел напротив и склонил голову.       — Как с Читтапоном объясняться будешь? — внезапно спросил он.       Тэхён поджал губы и понизил голос. Конечно, третий фигурист вряд ли понимает корейскую речь, но перестраховаться лишним не будет.       — А зачем мне с ним объясняться? Он использовал меня, а я его. Всё просто.       Да, теперь их отношения наверняка изменятся, и на чемпионате мира обоим будет неловко, но спустя годы это забудется. Так или иначе к Читтапону не было ни малейших чувств.       — А с Чонгуком? Что планируешь делать дальше? — Голос Чону звучал мягко и заботливо, и Тэхён был рад, что дух соревнования никак не отразился на дружбе.       — Не знаю… — прозвучало печальнее, чем хотелось бы. — Для начала поговорю с ним на афтепати или в гостинице, если он не придёт.       — Ты хочешь с ним встречаться?       Вопрос застал врасплох. Тэхёну было в целом чуждо встречаться с кем-то всерьёз, а об отношениях с парнем он и вовсе не помышлял. Не мог даже подумать, каково это. А уж вообразить Чонгука, живущего у него дома и готовящего завтрак на двоих, было вовсе невозможно. Зато не было необходимости представлять его руки на себе, влажные губы, крепкую грудь и тихие стоны — всё это он вспоминал каждый чёртов день.       — Лучше объясни мне свои слова, — ловко перевёл тему Тэхён. — Кто там не заслуживает твоей любви?       Чону усмехнулся и покачал головой: заметил, конечно, что его вопрос остался без ответа.       — Когда-нибудь я обязательно тебе расскажу, хорошо? — И, не дав слова вставить, добавил: — И даже не протестуй. Постарайся унять своё любопытство, если действительно хочешь узнать.       Пришлось молча согласиться. Интерес пожирал изнутри, хотелось беситься, рвать и метать, лишь бы выпытать правду, но Тэхён знал, что с другом такое не прокатит. Тот молчал о своей личной жизни целых два года, и если раньше казалось, что у Чону попросту никого нет, то сейчас мозг начинал самостоятельно выстраивать различные теории. Тэхён разомкнул губы, чтобы спросить ещё кое-что, но остановил себя: говорить о Соён сейчас ни к чему. Их дальнейшее общение было под очень большой угрозой, не говоря уже о дружбе. И сложно сказать, чего Тэхёну хотелось больше: сохранить хрупкие взаимоотношения с подругой или всецело отдаться во власть чувств к Чонгуку. Ответ был на поверхности, но озвучивать его не хотелось.       Спустя долгих два часа выступления мужчин с произвольной программой завершились, и лёд начали подготавливать к церемонии награждения. Всё это время Тэхён и Чону слонялись по арене, занимая себя бессмысленной болтовнёй, а в последние полчаса поймали плутающего по коридорам Минхёна и утянули с собой в раздевалку переобуваться обратно в коньки. Без упоминания о Соён всё-таки не обошлось: оказалось, что с утра пораньше в пекинский участок созвали и фигуристок, выступающих в парном катании, — вот почему те прибыли на каток отдельно от своих партнёров. Минхён искренне недоумевал, кто мог совершить такую глупость и обречь себя на судебные разбирательства и исключение из мира спорта. Честно говоря, Тэхён с Чону тоже уже запутались и не могли сойтись во мнениях.       Все фигуристы столпились в довольно узком пространстве между бортиком и трибунами. Тэхён с надеждой оглянулся: Чонгук так и не приехал. На льду уже расстелили синюю ковровую дорожку и выставили пьедестал. Зазвучал голос китайского комментатора, а за ним — переводчика на английский:       — Уважаемые дамы и господа, в течение нескольких дней мы были свидетелями захватывающей спортивной борьбы за звание чемпионов Азии по фигурному катанию. В столице Китая, городе Пекине, мы увидели опытных фигуристов и перспективных новичков. Торжественная церемония награждения победителей и призёров в парном катании объявляется открытой!       Представляемые ведущим, на лёд поочерёдно выехали японская пара, Тэён с Минхёном и пара из китайской сборной. Тэхён смотрел вполглаза и слушал вполуха, постоянно оборачиваясь на дверь в коридор и ожидая увидеть там Чонгука. Если Намджун сейчас хаял его где-нибудь в гостинице, то салага мог и не появиться на афтепати, а это значило, что придётся ломиться к нему в номер. Тэхён просто обязан с ним поговорить. Затягивать нельзя: мало ли, что ещё учудит.       Объявили награждение танцевальных пар — весь пьедестал заняли японцы. Вполне предсказуемо, учитывая, что в этой дисциплине чуть ли не они одни соревновались с китайцами. Предпоследними награждали фигуристок, и здесь пьедестал заняли три разные страны. Как и следовало ожидать, золото взяла Хираи Момо, не смотрящая в сторону Тэхёна уже три года после их мимолётной интрижки. Рядом с ней, с серебряной медалью на шее, стояла фигуристка из Пекина, которая дебютировала во взрослых соревнованиях лишь в этом году. На третьем месте расположилась Лалиса, которую всё, видимо, устраивало: она белозубо улыбалась зрителям и махала своим небольшим букетом. Тэхён хмыкнул. Он-то знал, что в интервью после награждения она обязательно поблагодарит за поддержку своего бойфренда в лице Читтапона, а затем, напившись, будет флиртовать с фигуристками на афтепати.       После недолгой паузы вновь заиграла торжественная музыка. Тэхён, протиснувшись между фигуристов, подошёл к калитке и оголил лезвия.       — Продолжаем нашу церемонию. Награждаются призёры и победитель в одиночном катании среди мужчин!       К пьедесталу прошагало шесть безликих китаянок в национальной одежде, с медалями и букетами в руках.       — Звание чемпиона Азии завоевал Ким Тэхён, Южная Корея!       На фоне заиграла музыка из его произвольной, и под бурные рукоплескания Тэхён шагнул на лёд. Изящно прокружившись, он помахал публике и, приложив ладонь к груди, низко поклонился. Как же он по этому скучал! На национальных соревнованиях Чонгук отнял у него эту возможность, но сейчас, когда того и в стенах арены-то не было, Тэхён как никогда чувствовал себя на своём месте.       — Второе место занял Такада Кента, Япония! — объявил ведущий, когда Тэхён поднялся на своё законное место.       Под быструю и задорную мелодию выехал Кента, глаза которого превратились в полумесяцы из-за широкой улыбки. Болельщики закричали чуть громче, и Тэхён постарался не подать виду, что это его слегка огорчило: в отличие от него, Такада активно вёл свои соцсети и общался с фанатами, так что подобная поддержка была вполне понятна.       — И бронзовым призёром становится Ким Чону, Южная Корея!       Вот тут Тэхён позволил себе тёплую улыбку: было приятно наконец стоять с другом на одном пьедестале во время чемпионата Азии. Чону сделал хореографическую дорожку шагов на радость публике и, кланяясь, поднялся на своё место.       — Награждение проводят мэр столицы Инь Юн и президент федерации фигурного катания Китая Шэнь Сюэ!       На ковровую дорожку вышли двое тучных мужчин. Президент с дежурной улыбкой повесил медали на шеи и поклонился, а мэр вручил каждому по миниатюрному букету из белых кустовых роз.       — Уважаемые зрители, приветствуем победителей соревнований! — раздалось по громкоговорителю, и вновь заиграла торжественная музыка.       Присутствующие зарукоплескали ещё громче, а мэр с президентом встали прямо перед пьедесталом, маша в камеру. Тэхён впервые за долгое время улыбался так ярко и искренне. Он никак не мог перестать сжимать золотую медаль: раньше отнёсся бы к ней спокойно, уверенный в своей лёгкой победе, сейчас же ощущал всю её ценность.       Наконец им дали отмашку, и фигуристы медленно спустились с пьедестала. Маша зрителям, они друг за другом покинули лёд. Тэхён отдал букет Сонми, растянувшей тёмно-красные губы в улыбке, и благодарно ей кивнул. Надевать защиту не стал: через минуту ведущий пригласил всех спортсменов. Победители выехали первые, за ними — призёры и все остальные. Некоторые, кто не занял призовые места, махали журналистам так, словно выиграли золотую медаль. Тэхён лишь улыбался и качал головой. Он сфотографировался с японской сборной, чьи фигуристы смели почти все первые места, а затем взял Чону под руку и позировал уже вместе с ним. Печально отметил, что безумно не хватает Чонгука: Тэхён снялся бы с ним назло всем.       Когда торжественная часть подошла к концу, Сонми протянула подопечному чехлы и олимпийку с флагом страны. Фигуристы растеклись кто куда: призёры ушли давать интервью, а остальные убежали переодеваться, чтобы буквально через час оторваться на афтепати. СМИ уже поджидали Тэхёна у выхода, Ли аккуратно подтолкнула его к журналистке с микрофоном и одним взглядом сказала, мол, дай интервью и делай что хочешь. Далеко не уходила: видимо, готовилась дать по губам, если подопечный ляпнет что-то не то.       — Тэхён, как вы оцениваете ваше сегодняшнее выступление? — чуть ли не тыча микрофоном в лицо, пролепетала корреспондент с ужасным акцентом.       Тэхён натянул дружелюбную улыбку и скромно сложил руки в замок — Сонми незаметно закатила глаза.       — Я выложился на все сто процентов, — гордо расправив плечи, ответил он. — Нет, на все двести! Я очень доволен своей произвольной и тем, что смог реабилитироваться после короткой.       — После второго дня чемпионата вы оказались на третьем месте. Был страх так и остаться на нём? — продолжался поток примитивных вопросов.       — Конечно! — правдиво ответил Тэхён и с хвастовством добавил: — Но, как говорят, конкуренция порождает развитие.       Он с тоской взглянул в сторону раздевалки, откуда медленно выходили переодевшиеся фигуристы, и вздохнул. Уходить с интервью в самом разгаре было как минимум некрасиво.       — А что вы скажете о соотечественниках? — нагло ворвался с вопросом другой журналист, который — надо отдать ему должное — говорил на английском гораздо более внятно. — Почему Чон Чонгук откатал свои программы так плохо?       Тэхён вздрогнул и надеялся, что это было незаметно.       — Ким Чону не только мой коллега, он в первую очередь мой лучший друг. Несмотря на такую сильную конкуренцию, он смог занять место на пьедестале и побить свой личный рекорд, — постарался сместить разговор в другую сторону Тэхён, но журналист выжидающе молчал. — Ну а что касается Чон Чонгука, то я ничего не могу сказать. Думаю, он уже всё обсудил со своим тренером.       Наглый журналюга тут же зацепился за эту тему.       — Как вы относитесь к тому, что Ким Намджун, один из лучших тренеров, ушёл от вас и начал взращивать потенциального соперника?       По телу пробежала дрожь, и Тэхён еле сдержался от того, чтобы вырвать микрофон из рук и засунуть его поглубже в задницу этому умнику.       — Наше сотрудничество завершилось по обоюдному согласию, — солгал он с кривоватой улыбкой. — И я не считаю своих соотечественников соперниками, ведь так или иначе мы представляем одну страну. К тому же сейчас со мной великолепный тренер.       Тэхён бросил взгляд на Сонми, и та одобрительно кивнула, мол, хорошо держишься. Но провокационные вопросы не заканчивались.       — Вас с Чонгуком заметили на хоккейном матче, а затем гуляющими по городу, — с хитрым прищуром затараторил мужчина. — Вы довольно близки, не так ли?       Ли бросила на подопечного долгий изучающий взгляд, и Тэхён отвернулся от неё, вспыхнув. Знала ли она об этом? Хотя уже неважно, теперь этим интервью будут кишеть все спортивные телеканалы.       — Мы были не вдвоём, вся наша сборная периодически проводит время вместе, — пролил непрекращающийся поток лжи Тэхён и осадил журналиста: — И этот вопрос абсолютно никак не касается чемпионата.       Тогда перетянула на себя одеяло первая журналистка.       — Выяснилось, что ваша подруга Чон Соён снялась с соревнований из-за подсыпанного в конёк стекла. Как вы думаете, кто мог это сделать?       В затылке поселилась ноющая боль.       — Я не возьму на себя ответственность обвинять кого-либо, — серьёзно ответил Тэхён, стирая любопытство с лица женщины. — Но, уверяю, это скоро выяснится, и преступница понесёт наказание в полной мере.       — Ну и напоследок, — заговорил третий корреспондент, до этого молчавший, — чего ожидать от вас на чемпионате мира? Поделитесь планами.       — Раскрывать всех подробностей не стану, — с блестящими глазами и хитрым прищуром начал Тэхён и посмотрел прямо в камеру, — но приоткрою завесу тайны: я планирую усложнить произвольную программу и выполнить минимум пять четверных прыжков. Очень надеюсь, что через два месяца я буду так же давать интервью с золотой медалью на шее.       Когда репортёры вежливо с ним попрощались, Тэхён сгорбился и подошёл к Сонми. Женщина приобняла подопечного и медленно подвела к мужской раздевалке.       — Змеи, — шикнул он.       — Ты отлично увильнул от прямого ответа, — похвалила Ли.       Они остановились у двери, и Сонми сжала плечи Тэхёна.       — Можно вопрос? — Она заглянула прямо в глаза, и от этого по телу пробежали мурашки. — Причиной всех волнений накануне был Чонгук?       Тэхён замер, ощущая, как смысл произнесённых слов медленно доходит до мозга. Дыхание перехватило, грудь разрывало от лихорадочного сердцебиения. Сонми догадалась, как и Чону с Лалисой.       — Не понимаю… о чём ты, — начал запинаться он, удивляясь, почему реагирует совсем иначе, нежели на журналистов.       Наверное, дело в том, что Ли видит его насквозь и дежурная улыбка тут не помогла бы.       — Ладно, иди, — сжалилась тренер и подтолкнула его в раскрывшуюся дверь раздевалки.       Чону, который, судя по конькам на ногах, вошёл в неё совсем недавно, обернулся и удивлённо вскинул бровь. Тэхён аккуратно подошёл к своему шкафчику и сел на скамью рядом с китайским одиночником, Сыченом.       — Тебя тоже о Соён спрашивали? — расшнуровываясь, поинтересовался друг.       Тэхён оглянулся: слава богу, тайцев не было. Он стянул коньки и размял в воздухе ступни.       — Да, и о тебе тоже. Я сказал им, что ты молодец.       Чону благодарно улыбнулся и, стянув костюм, убежал в душевые. Тэхён почти сразу же его нагнал. Горячие капли, упавшие на кожу, контрастировали с холодом, которым веяло от кафельной плитки. Всё наконец осталось позади. Мышцы медленно расслаблялись, а мысли приходили в порядок. Тэхён прокручивал в голове слова, которые собирался сказать Чонгуку, но их всё равно было недостаточно, чтобы описать все внутренние ощущения.

* * *

      Тэхён, уверенно вышагивая по асфальтовой дорожке, бегло осматривал редких фигуристов, спешащих на афтепати. Парни оставались в смокингах, а вот девушки взамен пышных платьев надели что-то более приземлённое. На мероприятие пошла лишь половина фигуристок — девушки из спортивных и танцевальных пар, которых опросили для галочки, ведь никто из них не появлялся на арене в тот роковой день, и те, с которых сняли обвинения по итогам просмотра записи с камер. В участок же отправились две японки, одна китаянка и Чонха. Когда Тэхён узнал об этом от Чону, пазл тут же сложился. Он резко вспомнил, как сильно бывшую задевала его влюблённая дружба с Соён и как она покрывала ту бранью на протяжении всех, пусть и недолгих, отношений.       Отмечали окончание чемпионата там же, где и его открытие. Банкетный зал превратился в идеальное помещение для афтепати: алкоголя стало в разы больше, а пафоса в разы меньше. Длинные окна были скрыты за шторами, а журналистов вовсе не было — фигуристы собирались оторваться так, что если бы папарацци запечатлели их на камеру, то те могли забыть о своей репутации. У Тэхёна на этот вечер были совсем другие планы.       В первые же пятнадцать минут он потерял Чону — чуть позже тот нашёлся в компании Чимина и с бокалом вина. Стало спокойно: наконец-то друг позволит себе расслабиться и перестанет контролировать его. Проигнорировав официанта, несущего шампанское, Тэхён подошёл к тому, у кого на подносе были широкие стаканы с виски. Запасшись одним для храбрости, он плюхнулся на белый кожаный диван в углу зала и стал выискивать глазами Чонгука — если тот не придёт через двадцать минут, он, как и хотел, придёт ломиться к нему в номер.       Глаза сканировали импровизированный танцпол. Что Чимин, что Чону — оба открытые геи, поэтому никто не удивлялся их слишком тесному общению возле фуршетного стола. Тэхён покачал головой: бедный Минхо, который наверняка написывал и названивал ему из Сеула все эти дни. Довольные Тэён и Минхён кружили в танце со своими соперниками — японской парой. Становилось грустно: это последний чемпионат Азии для Минхёна. Мелькала макушка Читтапона, и Тэхён искренне надеялся, что таец его не заметит: ну не готов он пока что к разговору. Всё-таки Чонгук сейчас в приоритете.       Спустя минуту диван прогнулся под чьим-то весом. Глаза зацепились за длинные ноги в сапогах выше колена. Тэхён обернулся. Лалиса свободно закинула ногу на ногу и хитро склонила голову так, что часть волос спадала на лицо. Выглядела фигуристка великолепно: подведённые глаза, тёмная помада, юбка-шорты с высокой талией и топик с одним рукавом-перчаткой. Девушка из китайской танцевальной пары прожигала её жадным взглядом с другого конца зала.       — Итак, — тягуче протянула знакомая, — я сейчас тут, и ты знаешь, что это значит.       Тэхён поднял на неё взгляд, попытавшись сделать его виноватым.       — Прости, — произнёс он и не удержался: — Но меня можно понять: ты её недолюбливала.       Лалиса продолжала сидеть, широко раскинув руки на спинке дивана, и улыбаться.       — Но я же не сумасшедшая и не отчаянная, — весело выдала она, вмиг перестав обижаться. — Извинения, конечно, слабенькие, но принимаются.       Тэхён пропустил реплику мимо ушей, потому что в поле зрения появился Чонгук. В том же костюме, что и пару дней назад, но без пиджака и со слегка растрёпанными волосами. Тэхён пытался сосредоточиться, но все мысли были лишь о его крепких бёдрах, обтянутых брюками, и широкой груди, выделяющейся под белой тканью. Но, несмотря на это, Чонгук выглядел как вывалившийся из гнезда птенец — потерянный и испуганный. С какой целью он пришёл на афтепати, ещё и без Намджуна? К Чонгуку подошёл официант, и тот принял бокал шампанского с подноса. Через секунду они с Тэхёном встретились взглядами. Салага посмотрел на него остекленевшими глазами и, отпив алкоголь, исчез в толпе. Тэхён, тяжело задышав, пригубил виски. Как же раздражает!       — Это такая реакция на того, кто тебе безразличен? — проследив за взглядом товарища, с иронией спросила Лалиса.       — Я его ненавижу, — в сердцах высказался Тэхён.       Почему салага смотрит на него таким пустым взглядом? Почему с ним так сложно?       Лалиса издала смешок.       — Уже ненавидишь? — повторила она медленно. — Это хорошо, ведь безразличие несовместимо с любовью, а вот ненависть — вполне.       Тэхён замер и обернулся к девушке, что по-прежнему пребывала в отличном настроении. Почему она так запросто говорит о любви?       «Можно испытывать ненависть и страсть одновременно», — заговорил Чонгук в его голове так громко, словно стоял рядом.       Тэхён залпом допил остатки виски. Лалиса, заметив, что он весь изъёрзался, положила ладонь на его бедро и с силой надавила, пригвождая к месту.       — Иди уже, герой-любовник, — понимающе пролепетала она и всё-таки убрала руку. — Только поговори потом с Читтапоном, не мучай его молчанием.       С запозданием кивнув, Тэхён всучил пустой стакан фигуристке и поднялся с места. Неважно, как посмотрел на него Чонгук, — он в любом случае с ним поговорит.       Тот нашёлся у поворота к той злосчастной лестнице. Благо, как и в тот вечер, сюда никто не думал соваться. Стоило подойти ближе, Чонгук поднял незаинтересованный взгляд, а затем упёрся глазами в бокал, который крутил в руках. Тэхён, оглядываясь и стараясь не привлекать лишнего внимания, подхватил его под локоть и увлёк вверх по лестнице, к закрытой двери, ведущей на второй этаж.       — Поговорим? — негромко начал он.       Чонгук лишь вскинул брови, мол, говори. И это окончательно взбесило.       — Она меня поцеловала, и я ответил! — провоцируя, прикрикнул Тэхён. — Тебе всё равно?       Пульс участился, по телу прошла волна жара. Все отрепетированные в мыслях слова тут же забылись. Как же хотелось хорошенько встряхнуть Чонгука, чтобы тот хоть как-то показал свои истинные эмоции.       — Так ты это сделал, чтобы наконец отбить её или чтобы отбить меня? — склонив голову набок, вкрадчиво спросил тот. — Разберись уже в своих любовниках, Тэхён.       Изо рта вырвался резкий истерический смех.       — Это ты́ мне говоришь? — разводя руками, глупо заулыбался Тэхён и ткнул салагу в грудь. — Тебе вообще кто нравится: девушки или парни?       Чонгук прикрыл подрагивающие веки и покачал головой, ещё больше выводя из равновесия.       — Мне нравятся люди, Тэхён.       От того, как звучало его имя из уст Чонгука, прошибало током. Тот даже не переходил на свой родной акцент — совсем не злился, лишь всем своим видом показывал смертельную усталость. Даже моргал так медленно, что, казалось, вот-вот обессиленно рухнет прямо здесь.       — А я?.. — прозвучало жалко и отчаянно.       Чонгук возвёл глаза к тёмному потолку и с усилием сглотнул. А Тэхён почувствовал ком, вставший поперёк горла, и ссутулился.       — Что… — начал тихо салага.       Тэхён его перебил.       — «Что ты хочешь услышать», да? — с застывшими в глазах слезами опередил он. — Для начала: почему ты предложил Соён встречаться. И не говори, что из-за симпатии к ней, я никогда в эту чушь не поверю!       Чонгук свёл брови у переносицы и открыл рот, но не промолвил ни слова.       — Это моё желание, — достав козырь, полученный после гонки на самокатах, подтолкнул его Тэхён.       — Намджун видел фотографию из Сувона, — спустя мучительные секунды горячо зашептал Чонгук, и на этом можно было бы остановиться, но он продолжил: — В ту ночь, когда я вернулся от тебя, он не спал и ждал. Тренер сразу понял, где я был: видел меня насквозь. Устроил разнос по полной, а потом поставил перед фактом, что я должен оборвать с тобой контакты и предложить Соён официально встречаться. Слухи о нас не должны были ползти дальше, никто не должен был знать: ни журналисты, ни фигуристы, ни бабушка… Ну, в общем, я обязан был светиться с Соён перед папарацци и чуть ли не целовать её на камеру.       Если бы на глаза сейчас попался Намджун, Тэхён не думая врезал бы ему по надменной роже. Делал бы это снова и снова. Как же он раньше не догадался, кто за всем стоял? Было сложно подобрать слова; к счастью, Чонгук вновь заговорил:       — Надеюсь, ты понимаешь, что, если бы я не хотел, чтобы ты знал правду, я бы не рассказал тебе это.       И тут мысли завертелись с ещё большей скоростью.       — Если всё это показуха, то ты вернёшься к ней? — теряя надежду, пролепетал Тэхён.       — Не вернусь, — отчеканил Чонгук. — Она мне не настолько симпатична, чтобы оставаться в отношениях, пусть и ненастоящих, после случившегося.       Тэхён, успевший поцеловаться и с ней, и с Читтапоном, с тревогой надеялся, что на него такой принцип не распространяется.       — Так… — задумчиво начал он, — ты поэтому сказал тогда, что тебе нельзя? Из-за Намджуна?       Чонгуку не надо было объяснять, о чём именно идёт речь. Он, недолго думая, утвердительно кивнул.       — И сейчас нельзя?.. — с глупой надеждой сорвалось с губ.       — По идее, нельзя.       Тэхён порывисто шагнул вперёд.       — А хочется?       Снова кивок. Внутри всё расцвело, лёгкие мучительно сладко защемило. Лицо засияло, и на щеках появился румянец. Чонгук ухмыльнулся и закатил глаза: похоже, по Тэхёну всё было видно невооружённым глазом. Он, словно слепой котёнок, потянулся вперёд для вожделенного поцелуя, но Чонгук остановил его в миллиметре от своих губ. Поцеловал в кончик носа и пробубнил что-то похожее на «какой холодный». Тэхён не расслышал точно: потерялся в головокружительных эмоциях, рвущихся прямо из сердца.       — Скажи, что чувствуешь ко мне. — Просьба, граничащая с мольбой.       Чонгук, не отвечая, прижал сгорбившегося Тэхёна, еле стоящего на ватных ногах, к груди и уткнулся лицом в мягкие волосы. Повисла тишина, нарушаемая негромким стуком двух сердец. Тэхён умиротворённо слушал гулкие удары и вдыхал аромат парфюма, исходящий от мягкой ткани рубашки. Запах салаги заполнял лёгкие, а крепкие объятия обволакивали со всех сторон — вспомнилось, как мама, когда бывала в хорошем настроении, обнимала его с такой же теплотой и лаской.       — Оставим этот разговор до Сеула, — отстранив разомлевшего Тэхёна, спокойно ответил Чонгук. — А пока… отдыхай, чемпион.       И, погладив по спине раскрытой ладонью, пружинисто спустился вниз по лестнице и потерялся из виду. Тэхён прикрыл ладонью рот, растянутый в глупой улыбке, и тоже вышел в зал. Чонгук быстро протиснулся сквозь подвыпивших фигуристов и скрылся за дверьми, ведущими на улицу. Получается, он пришёл лишь ради него? Догадывался, что Тэхён подойдёт?       У фуршетного стола стоял Читтапон и нахмуренно выбирал канапе. Он выглядел трезвым, в отличие от своего соотечественника Бэма, отплясывающего на танцполе с победительницей среди девушек.       — Привет, — собравшись с силами, подошёл к нему Тэхён.       Читтапон удивлённо обернулся и заозирался, словно не понимал, кому адресовано приветствие.       — Извини, ты мне? — наигранно ответил он, тыкая себя в грудь канапе. — Просто мне казалось, я для тебя теперь пустое место.       Тэхён закатил глаза, уже успев устать от излишней драмы, но не злился — просто не мог испытывать негативные эмоции после трепетных объятий у лакированных перил.       — Ну прекрати, — перекрикивал музыку он. — Я хотел извиниться за эту ошибку. Надеюсь, мы сможем общаться как раньше.       Читтапон удивлённо округлил глаза и начал медленно пережёвывать фрукты со шпажки с сердечком на конце.       — Ошибку? — эхом повторил он. — Я думал, тебя всё устраивало.       — Я был пьян.       Взгляд тайца метнулся на его пах, и Тэхён, почувствовав себя неуютно, поёжился.       — Обычно алкоголь оказывает на мужчин противоположный эффект. — Читтапон вздохнул и беззаботно пролепетал: — Ладно, забыли. Пострадаю чутка и, может, найду себе кого-нибудь сегодня.       Таец демонстративно просканировал зал и, заметив воркующих Чимина и Чону, цокнул: возможно, вариантов не так уж и много. Тэхён покачал головой: их с Лалисой «парочка» разбрелась по углам и совсем уж перестала играть в любовь. Пользуясь тем, что Читтапон свёл всё в шутку, он развернулся к выходу. Теперь можно позволить себе спокойно покинуть всеобщее веселье: все важные дела сделаны. Чемпионат Азии завершился почти так, как надо, а дома, в Сеуле, ожидал очень важный разговор.       И сердце чуяло, что после него многое может необратимо измениться.