***
Завтрак в этот день был особенным, так как сегодня у всех был выходной, и можно было не спешить. Но, едва я сел за стол, понял, что это будет та ещё пытка. Мама вновь трепалась с блондином о моём детстве. У меня создалось впечатление, что он уже знает обо мне гораздо больше, чем я сам. Их беседа перетекала из одной темы в другую и закончилась на том, что они собрались пройтись по магазинам. Почти весь месяц Вольфрам ходил в моих вещах, и только сейчас мама решила это исправить. Видимо, тогда она ещё не догадывалась, насколько всё это затянется. Только я подумал, что моя пытка подходит к концу, как передо мной предстала поистине удивительная картина — Шори изъявил желание присоединиться к ним. Уж чего-чего, а этого я не ожидал. Это был последний удар, что отправил меня в нокаут. Я бросил столовые приборы, резко встал изо стола и молча отправился в комнату, напоследок хлопнув дверью. Я не утруждал себя, представляя, как они отреагировали на мой поступок. Пройдя в комнату, я упал на кровать лицом в подушку. Хотелось кричать. Почему всё это происходит? Как это исправить? Сейчас, как никогда, мне не хватало Конрада, его улыбки, которая тут же развеет тьму, в которую я погружаюсь. События, что происходили на Земле, поглотили меня полностью, и лишь перед сном, я думал о том, что сейчас происходит в том месте, что Вольфрам называет домом. По моим щекам снова текли слёзы, образуя мокрое пятно на подушке, на которой я спал. Я так устал. Почему я не могу вернуться? Я уже не понимал, куда именно я сейчас хочу вернуться: в Шин-Макоку или в своё время. В моей голове мелькали картинки, на которых были изображены самые счастливые моменты той жизни. День, когда я впервые попал в тот мир и познакомился со всеми. День отца, в который Вольфрама похитили. Моя, не совсем состоявшая, коронация, когда меня засосало в водопад. А когда вернулся меня отчитали как маленького ребёнка. Победа над Властелином и долгожданный мир… Я уже жалел, что мы с Шори потащились гулять в тот день, надо было провести его дома. Тогда всё было бы хорошо.***
— Юури, ты здесь? — этот голос вновь напомнил мне о своей обиде. — Что тебе надо? Убирайся! — резко ответил я, не поднимая головы с подушки. — Юури, что случилось? Ты плачешь? Я тебя чем-то обидел? — Оставь меня! Разве вы не должны гулять по магазинам? — только сейчас я заметил, что мой голос был хриплым и приглушённым из-за того, что я уткнулся в подушку. — Мы собирались, но твоё поведение не на шутку всех перепугало, поэтому мы решили отложить, — в его голосе звучали беспокойство и забота, что выбивало меня из колеи. Разве ему не всё равно? Почему он беспокоится за меня? Я, наконец, поднял своё мятое, опухшее и красное, как помидор, лицо на него. Испуг — это всё, что я увидел. — Юури, что случилось? — он медленно прошёл в комнату и сел на край кровати. Я к тому моменту тоже сидел. Шмыгнув носом пару раз, я глубоко вдохнул и принялся рассказывать. Обида, появившаяся две недели назад, и проблемы, что уже целый месяц мучают меня. Я не выдержал этого и просто выплеснул всё, что накопилось: — Это всё из-за тебя. Тогда… до перехода в прошлое, у нас всё было хорошо. В Шин-Макоку наступил долгожданный мир, в котором жили люди и мадзоку. Конрад, Гвендаль, Гюнтер, Шери, Грета и все другие были счастливы. Ты, я думаю, тоже. Ты был общительным и заботливым, перестал ненавидеть людей. Ты признавал Конрада — своим братом, и даже сказал, что Грета будет и твоей приёмной дочерью. Я замолчал и печально уставился на свои руки. Тяжело было говорить. Ком затаившейся обиды мешал этому процессу. Спустя минуту я продолжил: — Когда всё это произошло, я был рад, что ты появился здесь. Мы снова с тобой познакомились и, как мне казалось, подружились. Ты ходил со мной в школу, занимался со мной и Муратой по вечерам, стал мне ещё одним братом, — тут у меня снова потекли слёзы — но, сближаясь с моей семьёй, ты постепенно вытеснял меня из неё. Я почувствовал на себе взгляд, полный недоумения. Конечно, Вольфрам не специально причинял мне боль, он даже не подозревал, что ранит меня своими действиями и отношением. — Вольфрам, — он заметно вздрогнул, — почему ты отдаляешься от меня, почему ты занимаешь моё место? Сказав это, я понял, что сморозил глупость. Так считаю только я. — Я…Я… Я никогда не видел Вольфрама таким неуверенным и смущённым. Не знаю, откуда появилось на его лице последнее. — Прости. — выдохнул он — Я не знал, что ты так себя чувствуешь. Просто, я пытался понять, почему я так относился к тебе в твоём времени. Твоя мама очень многое рассказала. И сопоставив это с тем, что ты мне рассказал, я начал понимать, почему… Возможно, это чувство вновь начинает зарождаться, и я испугался. Ты рассказывал, что относишься ко мне, только как к другу, и что это не приветствуется здесь, на Земле. Поэтому я старался всё скрыть. У тебя и без этого много проблем. Я сидел в немом шоке. Эта его своеобразная «влюблённость», что появилась после той помолвки, никуда не делась. Просто сейчас она выражалась в другой форме. Если тогда, он кричал об этом на каждом углу, то теперь, он скрывал это, чтобы не доставлять мне неудобств. Боже, какой я дурак. Почему я сразу не поговорил с ним. Сам себя довёл и свалил всю вину на него. Честно говоря, после этого у меня камень с души упал. Мне полегчало. Я улыбнулся и просто обнял его. — Спасибо, что рассказал. Я не обещаю ответить на твои чувства, но я постараюсь их не ранить. Я почувствовал, как вся тяжесть этой глупой и беспочвенной обиды ушла прочь. Я был счастлив, ведь я думал, что теряю его и свою семью. То, была просто ревность.