Свет. Камера. Мотор.

      – Это?.. – Ацуши с сомнением разглядывает маленькую коробочку с цветными линзами, которую ему выдала костюмер. Золотисто-фиолетовые глаза – необычный цвет для человека, вот только персонаж, которого предстоит юному актёру изобразить в грядущей истории далеко не обычный.       – Ты раньше носил линзы? – интересуется женщина у замявшегося перед зеркалом юноши. Накаджима отрицательно качает головой. Линзы он никогда прежде не носил и, признаться, понятия не имеет, как ими пользоваться. – Давай помогу.       Костюмер забирает из рук парня коробочку, лёгким движением руки усаживает его на мягкий стул. «Потерпи» – звучит, как приказ. И чувство, как веки насильно размыкают и в глаза пихают что-то инородное, просто отвратительное. Пальцы со всей силы сжимают деревянные подлокотники, в мыслях мелькает необратимое желание отбрыкнуться от источника неприятных ощущений, да только воспитание и чрезмерная робость не позволяет нарушить собственные границы вежливости.       Глаза слезятся от дискомфорта и слабой рези, лёгкое жжение не даёт сосредоточиться на каком-либо предмете, расплываясь перед взором неразборчивым пятном. Женщина делает шаг в сторону, о чём-то беззаботно щебеча, но Ацуши не вслушивается. Тянется руками к глазам, но те перехватывают за запястья: «Нельзя тереть. Потерпи, скоро привыкнешь».       Привыкнешь, как же тут. И как удержаться, если желание почесать глазик велико настолько, что по телу проходит слабый мандраж, заставляя поёжиться. Однако, постепенно, глаза и правда привыкают. Проморгавшись, Ацуши широко распахивает глаза, смаргивая скопившиеся в уголках глаз слёзы. Значительно легче. Парень поднимается на ноги, медленно подходит к зеркалу и всматривается в своё отражение, внимательно разглядывая золотисто-фиолетовую радужку.       Восхитительно. С губ против воли срывается тихое: «Вау…». Накаджима буквально залипает на своё отражение, оглаживая щеки ладонями, вертит голову в разные стороны, рассматривая глаза под разными ракурсами, пока его с беззлобным ворчанием не выпинывают из гримёрки-палатки наружу.       – Пора за работу!       Сегодня начало съёмок, которые проходят на берегу небольшой городской реки, на окраине Йокогамы. Выйдя из палатки, Ацуши сразу же сталкивается с незнакомым ему высоким человеком с длинными светлыми волосами, собранными в низкий хвост. Мужчина сдержанно улыбается на невнятное извинение юноши, треплет младшего коллегу по волосам и, поправив на носу очки, уходит, уткнувшись в записи со сценарием.       Группа незнакомых людей настраивает аппаратуру, подвозят камеры ближе к реке, проверяют микрофоны и прочую технику. Ода-сан обсуждает детали съёмок со своей помощницей, Айкавой-сан, которая очень активно жестикулирует руками, что-то доказывая мужчине, настойчиво тыкая пальцем в папку с бумагами.       В стороне, где расположили привезённые с собой раскладной столик со стульями и пару небольших скамеек, сидят Осаму и Чуя. В отличии от Дазая, который уже при полном параде своего персонажа, Накахара пришёл сегодня вместе со своим супругом чисто из любопытства. Или из-за слишком назойливой просьбы шатена, что было ближе к истине.       К их компании Ацуши и присоединяется, отвлекаясь в непринуждённом разговоре с новыми друзьями от нервного мандража. Страх опозориться не слабо так давит на душевное состояние Накаджимы, пока Чуя не успокаивает его словами о том, что «на одних своих съёмках Осаму умудрился запутаться ногами в проводах и расхерачить к чертям дорогущую аппаратуру, словив при этом неслабый такой разряд удара током. Долбоёб, что сказать».       Как ни странно, на слова супруга Дазай ничуть не обижается. Только, усмехнувшись, вспоминает, что после того случая пролежал пару дней в больнице, а Чуя преданно и верно сидел подле его постели, очищая от кожуры сладкие мандаринки.       – К слову, – предаваясь воспоминаниям, с неким блаженством выдыхает Осаму, опуская голову на плечо Накахары и смазано целуя юношу в щеку, – именно в той больнице мы впервые поцеловались и…       Договорить Дазай не успевает. Накаджиму зовёт Айкава-сан: пора начинать.       Прохладный ветер пробирается под тонкую, потрёпанную одежду, что нисколько не греет. Он – человек, которого изгнали из приюта. Странник, не имеющий крова и иных средств к существованию. Личность, потерявшая абсолютно всё. Кроме, разве что, собственной жизни.       Ацуши, с тихим ойком, обессиленно падает на колени:       – Чёрт, – страдальчески тянет он на грани слышимости, – помру сейчас от голода…       – Стоп! – недовольно выкрикивает помощница режиссёра, взмахом руки приказывая остановить съёмку. – Не верю, – обращается девушка к Ацуши, – не похож ты на умирающего от голода человека. Не правдоподобно. Больше безысходности в голосе, больше драматизма. Эмоции, Ацуши, больше эмоций. Представь, что тебя не кормили несколько дней, иначе мне и правда придётся морить тебя голодом для правдоподобности одного единственного кадра.       – Но я… – пытается оправдаться, но его не слушают.       – Ты должен… – Айкава приседает на землю, демонстрируя актёру, в какую именно позу ему стоит упасть для большего эффекта. Ацуши следует её примеру, беспрекословно повторяя до нелепости неудобную позу.       Дубль за дублем, а Айкаве всё что-то не нравится. То вздохнул паренёк не так, то голос не слишком умирающий, то снова упал неправильно, а то и вовсе завалился носом вперёд, пропахав им землю и оттопырив задницу кверху, потому что сил уже на любое лишнее телодвижение просто не осталось.       – Идеально, – по слогам чеканит девушка, радостно хлопнув в ладоши. – То, что нужно. А теперь, – за шкирку поднимает рухнувшего секундой ранее на колени Ацуши, – повтори тоже самое, но со словами из сценария.       Золотисто-фиолетовый глаз нервно дёрнулся. Накаджиме кажется, что, если он ещё раз рухнет подобным образом на твёрдую землю, то так и останется там лежать.       – Приготовиться, – устрашающе звучит в стороне. Колени Ацуши дрожат от усталости, и сейчас он больше всего похож на того самого разбитого и измученного судьбой юношу, которого играет, – начали!       Глухой стук коленей о землю и болезненное кряхтение из уст умирающего подростка. Айкава просто в восторге от столь правдоподобной картины. Она, сжав ладони в кулачки, бесшумно пищит, с азартом смотря на распластавшегося на земле актёра, вслушиваясь в заученный монолог. Превосходно.       – Эй, ты чем занимаешь? – недовольно интересуется Чуя у Осаму, наблюдая за тем, как его супруг с довольной физиономией, прикусив кончик языка, снимает на камеру своего телефона поднятую вверх задницу Накаджимы.       – Не ревнуй, лапуля, – заговорщески хихикает, выбирая наиболее удачные ракурсы для серии снимков, – это я не для себя, для Рюноскэ стараюсь.       – А ты у него-то спросил, нужно ему твоё старание? – удручённо подпирает лицо ладонью, облокачиваясь на деревянную столешницу. Новая идея-фикс мужа, прощай спокойный сон Акутагавы. «Интересненнько» Губы Накахары против воли расплываются в улыбке, ему действительно интересно, чем всё в итоге закончится, зная характер Дазая.       – Поверь, – опускает телефон, щелкает по экрану подушечками пальцев, открывая иконку с сообщениями, – он нам потом ещё спасибо скажет.       – Нам? – изумлённо приподнимается рыжая бровь.       – А то, – подмигивает. – Спорим, – протягивает Чуе ладонь, – что они начнут встречаться к концу первого сезона.       – Вот только меня не впутывай в свои интриги, – ловит на себе пытливый взгляд карих глаз. Гипнотизирует протянутую ладонь, которую и не думают опускать, снова пересекается с любимым взглядом и, чертыхнувшись, сдаётся, сжимая в своей ладони чужую. – Хер с тобой, согласен. Но, – самодовольный оскал, – я ставлю на середину второго. Рюноскэ не тот человек, кто легко позволит утянуть себя в отношения с кем-либо.       – Когда-то ты тоже самое говорил о себе, – склоняется к чужому лицу, невесомо чмокая в кончик носа, – а теперь…       – Это разные вещи, – парирует, с довольной ухмылкой щелкая супруга по лбу свободной рукой.       – Кто знает, – пожимает плечами. – В любом случае, поживём – увидим. Проигравший исполняет желание победителя.       – В пределах разумного, Осаму, – предупреждающее шипение.       – Разумеется, – неприкрытая ложь, и оба об этом прекрасно знают, что лишь распаляет азартный интерес от затеи.       Своеобразную идиллию супругов прерывает Айкава-сан. Пришла очередь персонажа Осаму выйти на «площадку». Девушка, прижимая к груди твёрдую планшетку со сценарием, обращается к Дазаю, с доброжелательной улыбкой ангела проворковав:       – Настало время тебе самоубиться, Дазай. Мост, – указывает пальцем в озвученном направлении, – там.       – Если я попытаюсь убить себя и выживу, – хохочет парень, следуя за помощницей режиссёра к мосту, – то меня определённо добьёт Чуя, а это намного страшнее. И больнее.       – Был опыт?       – Не исключено, – неоднозначный ответ, с быстрым переводом темы. Что бы там ни было в прошлом, Осаму не любит поднимать эту тему.       Чтобы не рисковать понапрасну настоящим прыжком с моста, было принято решение доплыть до середины реки на моторной лодке. Поэтому, дав несколько указаний Дазаю относительно его действий, Айкава отправляет его с парой спасателей, на крайний случай, и Чуей, за компанию, на лодке, а сама возвращается на своё место, к небольшим экранам, где отображается текущее видео с камер.       Все на своих местах. Лодка достигает необходимого места, Ацуши устало мнётся на берегу, потирая ладонями отбитые из-за неудачных дублей колени.       – Держи, – с доброй улыбкой Ода протягивает Накаджиме специальные эластичные наколенники, советуя натянуть их до продолжения съёмок. И где, спрашивается, он был раньше с такой удобной штукой? Ацуши сдержанно благодарит, падает задницей на землю и медленно натягивает на ноги защиту, пряча ту под оборванной штаниной, что едва прикрывает колено.       Лодку мерно покачивают слабые волны, ветер приятно играет с волосами, ласкает лицо. Дазай, в ожидании сигнала, изучающе смотрит на водную гладь, прикидывая, как лучше будет плыть до конечной точки, где его «должен подхватить спаситель в лице Ацуши».       – Ну вот, и пришло моё время, – драматично возводит руки к небесам, стоит ему увидеть кивок с берега, – пора мне покинуть этот тщетный мир, – оборачивается к Чуе, с трагической гримасой на лице, – пред смертью неотвратной, скажи ж, любовь моя, – хватает юношу за руку, – как долго ты, прелестный, скорбеть будешь по…       – Утопись уже, – раздраженно выпаливает Накахара. Вырывает руку, разворачивает мужа к воде и пинком под зад спихивает того с лодки. – Харэ комедию ломать, – недовольно скрещивает руки на груди, удовлетворённо выдыхая, когда голова Осаму показывается над поверхностью воды, – люди, между прочим, ждут. За дело, награда – обворожительная ухмылка, – потом.       – Романтик в тебе мёртв давно, – наигранно дуется актёр, и вновь скрывается под водой. Так, что на поверхности виднеются только ноги и спина.       – Зато в тебе никак не сдохнет, – беззлобное ворчание. Чуя осторожно садится на самый край лодки, крепко сжимает пальцами бортик и пристально наблюдает за мужем, готовый в случае чего самым первым броситься ему на помощь.       – Эм, – взволнованно тянет Накаджима, наблюдая за сценой с берега. – Я его кто-нибудь, – указывает дрожащей рукой на проплывающего мимо Дазая, что слишком сильно напоминает самый настоящий бездыханный труп, суда по трясущейся в воздухе ноге, – спасать то будет?       – Да, – воодушевлённо смеётся оператор, – ты.       – Что? – растерянно хватается за голову. – Я? Да я же, – панически оглядывается по сторонам и в итоге…       – Накаджима, стой!       Бросается на помощь утопающему.       – Я не это имел в виду, – сконфуженно бормочет себе под нос оператор, прикрывая ладонью глаза и старательно делая вид, что не замечает на себе укоризненного взгляда начальника.       Первый день съёмок подходит к концу. Дазай, как и Накаджима, вымокли до нитки после нескольких дублей с купанием в реке. Благо, крайнюю запланированную на сегодня сцену, где появляется Куникида, отсняли с первого дубля и всех заслуженно отпустили отдыхать.       Ацуши, не теряя ни секунды, поплёлся в свою палатку-гримёрку, поддерживаемый за руку Доппо, что так вовремя подоспел на помощь уставшему коллеге. В противном случае, Накаджима уже готовился к очередному поцелую с землёй.       На берегу остаётся только Дазай, беззастенчиво наблюдая, как операторы проворно сворачивают всю аппаратуру, готовя её к перевозу на базу. Завтра съёмки планируют проводить уже в помещении, что значительно облегчает задачу всему составу.       Осаму переводит взгляд на водную гладь, вспоминая не самый лучший период своей жизни. Когда-то давно, будучи подростком, запутавшимся в самом себе и своих желаниях, в своей причине жить, парень оказался на краю ночного безлюдного моста. От непоправимого, решающего шага в пропасть его спас именно Накахара. И его чересчур впечатляющий удар…       «Что бы в итоге со мной было, не окажись в тот момент рядом Чуи?..»       Парень не знает ответа на этот вопрос и, признаться, знать его не хочет. Встреча с Накахарой перевернула его жизнь с ног на голову, и он уже не мог позволить этому рыжему чуду ускользнуть из своих рук. Сначала втереться в доверие, завязать крепкую и нерушимую дружбу, а затем… Затем признаться и получить такую же искреннюю взаимность в ответ.       А после и вовсе иметь счастье называть его своим супругом. Разве, может быть что-то лучше этого исхода? Явно не мёртвое тело на дне скалистого берега в пучине бушующих волн.       Счастливая улыбка украшает мужское лицо, когда ему на плечи заботливо накидывают тёплый плед, а талию оплетают родные руки, крепко прижимая к себе.       – Тебе нужно переодеться, иначе простынешь.       Осаму кивает. Кладёт свои ладони поверх кистей Чуи, что покоятся сейчас на его животе, и стоит так некоторое время, наслаждаясь слабым теплом любимого тела. Каким бы колючим и вспыльчивым не пытался казаться Накахара, он всегда чересчур заботлив и внимателен. Дазай тихо шепчет слова благодарности, медленно разворачивается в кольце родных рук и, обняв супруга за талию, мягко целует в губы. Нежно, не стараясь углубить, лишь только напомнить, что любит и дорожит. Чуя отстраняется, улыбается в ответ, выпускает из объятий и, взяв Осаму за руку, уводит его в палатку-гримёрку, где планирует напоить Дазай горячим чаем и отогреть после насыщенного купания в реке.       Чуя никогда не жалел и не пожалеет, что в тот день, во время вечерней пробежки, изменил своему привычному маршруту, свернув в лес, и встретил на краю пропасти заблудшую душу своего нынешнего супруга.       ***       Новый рабочий день. Новые проблемы и заботы. Чуя сегодня отсутствует на съёмочной площадке, отчего Осаму немного хандрит.       И действует на нервы остальным своими страдальческими вздохами.       – Ты либо начинаешь нормально работать, – Куникида недовольно прожигает взглядом растёкшегося по столу коллегу, – либо я тебя попытаюсь придушить не только в кадре.       Дазай ещё во время вчерашних съёмок успел заметить, что характер персонажа Доппо не зря прописан настолько идеалистичным и педантичным. В жизни, конечно, Куникида не столь критичен в плане графика, каким его хотят показать в проекте, но тоже весьма вспыльчив и терпеть не может, когда долго что-то не получается. Или когда кто-то препятствует его, безусловно, идеальной игре.       – Ты можешь не смешить мальчишку хотя бы пять минут, – отвешивает смачный подзатыльник Дазаю, тут же подрываясь вместе с помощницей к Ацуши с намерением похлопать юнца по спине.       Сцена с разговором в кафе, где Ацуши должен был с набитым ртом беседовать с Куникидой и Дазаем, уже который раз терпит неудачу по вине Осаму. Актёр просто не может сдержаться, то и дело передразнивая попытки Накаджимы произнести хотя бы слово сквозь наполненный рисом рот. Подросток сбивается, забывает слова, прикусывает язык или и вовсе давится рисом, проскальзывающим в горло при попытке засмеяться.       Ситуацию спасает Ода, вернувшийся с утреннего совещания со спонсорами. С его появлением Дазай прекращает паясничать и необходимые сцены снимаются с первого дубля. Вся съёмочная группа с удивлением разводит руками, не понимая столь резкой смены в настрое своего невыносимого коллеги. И только наблюдательная Айкава заговорщески смеётся, пожимая плечами на недоумевающие взгляды коллег. Она единственная, кто увидела на экране Оды-сенсея не отправленное сообщение с красноречивым содержанием для Накахары.       Во время обеденного перерыва Айкава вручает Дазаю книгу в красном переплёте. «Самоубийство для чайников» – воодушевлённо читает Осаму. Карие глаза загораются недобрым блеском, актёр с предвкушением открывает справочник, отодвинув подальше от себя недоеденное бенто, и принимается за чтение.       – Так-с, что у нас тут, – азартно протягивает парень, перелистывая страницу. – Глава первая – повешение. Хм… Интересненнько. Для того, чтобы подготовиться к…       – Только не говорите, – бледнеет Накаджима, во все глаза таращась то на Осаму, то на Айкаву, – что вы ему настоящую книгу дали?       – Конечно, – одобрительный кивок, – а как иначе? Он же не станет на самом деле пытаться исполнить всё, что там написано.       – Я бы не был так в этом уверен…       Обед проходит более-менее нормально, особенно после того, как несчастную книгу у Осаму всё-таки, не сдержавшись, выдёргивает из рук Куникида. Когда Дазай, читая вслух, дошёл до второй главы, замученный взгляд от слишком бурной фантазии был не только у Накаджимы, но и у доброй половины группы, чей аппетит мгновенно испарился после пары фраз об «испускании духа». Больше такого Доппо терпеть был не намерен.       Зато на возобновившихся съёмках Осаму смог вернуть себе своё новое сокровище, коим справочник и являлся для исполняемого героя по сценарию.       Сегодня было решено отснять ту часть работы, где задействованы Дазай и Накаджима, чей персонаж предстаёт перед зрителями до момента его преображения в тигра, и после обнуления способности Дазаем. Фрагмент с самим тигром переносится на другой день и будет сниматься со специальным оборудованием, позволяющим добавить спецэффекты во время самого превращения и последующей «битвы» тигра и антиэспера.       – Помни, Ацуши, – по-отечески произносит Сакуноске, хлопая подростка по плечу, – ты должен показать страх, вызванный приближающейся опасностью. Представь, что на тебя на самом нападает свирепый тигр. Или, – кивок и взмах рукой в сторону Айкавы, – представь, что она добралась до твоих секретов и теперь использует их против тебя.       Накаджима нервно кивает, по-своему оценив маниакальный взгляд помощницы режиссёра. Эта особа его несколько пугает. И это мягко сказано.       И вот, последний на сегодня дубль. «Обессиленный после использования способности» подросток падает прямо в руки «своего новоявленного наставника». Осаму внимательно осматривает «нового подопечного», задумчиво вздыхает и:       – Мужчины меня не интересуют.       …скидывает «бессознательного» подростка на пол ловким взмахом руки.       Звучит невнятное «Снято» от оператора, а после дикий смех от него же, звонким эхом отражающийся от стен из-за не выключенного микрофона. Даже Куникида не может сдержать тихого смешка, тактично прикрыв лицо ладонью. Накаджима смеётся, валясь на полу и потирая многострадальные колени – снова приложился во время падения, забыв надеть предоставленные вчера Одой наколенники. Айкава утирает выступившие на глазах слёзы, свободной рукой держась за прихвативший от смеха живот.       Более-менее успокоившись, группу накрывает второй волной смеха после невинной, с долей сарказма, просьбы Дазая:       – Вы только Чуе не говорите, а то он не в курсе…       Рабочий день окончен. Пора уходить. Осаму, переодевшись, звонит Чуе, спешно направляясь к выходу, на ходу о чём-то влюблённо щебеча в трубку. Наблюдая за этим со стороны, Ода, сдержано улыбаясь, обращается к рядом идущему Куникиде:       – Его ни мужчины, ни женщины не интересуют. Только Чуя…       ***       Финальные съёмки первой серии оказываются самыми короткими, но в тоже время, не менее важными. К обыгрыванию эпизода присоединяются Акико, Ранпо и Миядзава, которые быстро вливаются в коллектив.       Дазай сразу же узнаёт в Кенджи того самого паренька, который не так давно застукал их с Чуей в коморке. Миядзава, лучезарно улыбаясь, интересуется у Осаму, где второй юноша, искренне утверждая, что:       – Вы очень красивая и гармоничная пара.       – Я обязательно передам Чуе твои слова, – без тени лжи обещает Дазай. Они с Кенджи ещё долго беседуют о чём-то своём, в основном обсуждая творчество Накахары, быстро найдя общую тему для разговора. Со стороны, как подмечает Куникида, эти двое похожи на старых знакомых, которые давно не виделись. И не скажешь, что встретились второй раз в жизни.       День пролетает незаметно и плодотворно. Без каких-либо проблем и неурядиц.       Уже в конце съёмок, переодеваясь в своей личной гримёрке, Осаму натыкается на костюм, которого раньше там не видел. Чёрные брюки, белая рубашка, жилет, черное болеро и пальто. Шляпа, опоясанная красной лентой. Перчатки. Кожаные ленты портупеи и чокера. Дазай не может сдержать восторга, когда узнаёт от зашедшего к нему Сакуноске, что этот костюм принадлежит персонажу Чуи. Однако весь энтузиазм вмиг перекрывает стон разочарования, когда Ода подмечает, что Накахара появится в истории не раньше второй половины первого сезона. А жаль. Что ж, Дазай будет с нетерпением ожидать этой знаменательной встречи.