Свет. Камера. Мотор.

      – Я решил взяться за новый проект.       Осаму переводит взгляд со стоящего перед ним бокала с виски на друга, что задумчиво держит в своих руках аналогичный напиток. Тусклая лампочка слабо освещает покрытую лаком барную стойку, отражаясь ярким пятном на дне янтарной жидкости.       – Тот, о котором ты упоминал раньше? – интересуется Осаму, вспоминая об идее, которой Сакуноске делился с ним около полугода назад. Неужто и впрямь так сильно зацепила мысль создать подобный сериал.       Ода кивает. Опускает на столешницу полупустой бокал и тянется к сумке, извлекая оттуда серую папку.       – Здесь расписан сюжет в общих чертах, – передает папку в руки Дазая, – а также краткая история персонажей и людей, что выбраны мной на исполнение ролей. Как я и говорил тебе в прошлый раз, каждый персонаж этой истории выбран и создан с опорой на того человека, которого я запланировал на его роль.       – Даже имена, смотрю, сохранил, – присвистнул Осаму, с запалом читая историю собственного персонажа, коего ему предстоит в скором времени исполнить.       Осаму Дазай – один из востребованных и известных в Японии, и за её пределами, актёр, дебютировавший будучи пятнадцатилетнем подростком, и продолжающим радовать сердца своих поклонников по сей день. Ему всего двадцать два, молодой, энергичный, красивый парень покорил сердца миллионов людей своей харизматичной и живой игрой. За плечами десятки успешных проектов и картин, тысячи влюбленных девичьих, и не только, глаз.       Вот только сердце Дазая уже давно, навечно и бесповоротно, занято одним единственным человеком, любовь которого он не променяет ни на что другое.       – О, – карие глаза оживлённо светятся радостью. Парень от переизбытка чувств подскакивает на стуле, сшибая локтем свой бокал. Благо, Ода вовремя придерживает его, не позволяя разбиться. – Тут и для чиби роль имеется?       Чуя Накахара – одарённый певец, чей голос чарует окружающих с первых нот. Яркий и амбициозный юноша, вспыльчивый, но, по-своему очаровательный. Своими песнями и игрой на гитаре способен растопить даже самое каменное сердце.       А еще, уже почти год, он законный и горячо-любимый супруг Осаму Дазая.       – Роль то для него есть, и весьма подходящая, – делает глоток виски, – только согласится ли? Он же терпеть не может актёрскую деятельность и всё, что с ней связанно.       – Ради такого, я постараюсь его уговорить, – на лице Дазая расплывается усмешка, не предвещающая ничего хорошего. Сакуноске мысленно просит у Чуи прощения за то, что подтолкнул Осаму к новой уловке в отношении своей пары, но не может не признать того факта, что мужчина искренне хочет, чтобы в его проекте участвовали оба этих человека: и Осаму, и Чуя. Идеальное сочетание для того дуэта, что наверняка станет одним из самых заметных поворотов в сюжете.       Сакуноске Ода – лучший друг Дазая ещё со времён школьной скамьи. И автор ряда книг, попавших в список бестселлеров. А также весьма успешный режиссер, что не так давно начал свою карьеру в данной сфере.       – Не перестарайся только, – добрая усмешка. Ода не понаслышке знает о вспыльчивом характере Накахары, и не раз видел, как юноша отвешивает увесистые подзатыльники своему мужу. Заслужено, конечно, но все же. – А то вместо бутафорских бинтов придётся настоящие носить.       – Не переживай, все будет, как надо, – загадочно подмигивает, явно думая о чем-то далеко не невинном. – Сегодня я заключу с Чуей пари, от которого он не сможет отказаться.       ***       – Напомни-ка, почему я согласился притащиться сюда с тобой? – Чуя скрещивает руки на груди, хмурым взглядом осматривает собравшихся в просторном зале людей. Кастинг в полном разгаре, хотя Накахара понятия не имеет, зачем его проводить, если уже все актёры заведомо определены.       – Потому что ты меня очень сильно любишь, а я не хотел идти сюда в абсолютном одиночестве, – мелодично протягивает Осаму, приобняв юношу за плечи, слегка опираясь на него в качестве опоры. Из-за разницы в росте пришлось наклониться, но Дазая это нисколько не печалит. Ему так даже больше нравится.       – Почему мне кажется, что ты что-то задумал?       Рыжая бровь чуть приподнимается, когда перед парнями пробегает неизвестный с огромной тигриной головой на плечах. Врезается со всей силы в угол, не вписавшись на скорости в поворот, падает на задницу. Стряхивает головой, пытаясь растереть место ушиба, просунув руку под бутафорскую голову. Нет бы снять с себя эту неудобную штуковину, но, видимо, некто попался упёртым. Медленно поднимается на ноги, придерживая голову, чтобы не спала, и, не усвоив первого урока, вновь срывается с места, бегом скрываясь в узком коридоре.       – Я так понимаю, с компьютерной графикой этот человек не знаком, да? – глаз Чуи нервно дёрнулся. Ему казалось, что в фильмах уже не используют такие масштабные «маски».       – Иногда используют, но потом всё равно накладывают эффекты, – пожимает плечами, – каждый по-разному поступает. Кому как удобно. Да и наличие бюджета тоже влияет на дополнительную аппаратуру.       – И каков бюджет этого проекта?       – История умалчивает. С такой информацией я еще не успел ознакомится. Позже у Одасаку спрошу, если тебя так волнует этот вопрос.       – Не то, чтобы волнует, – ведет плечом, скидывая с себя руку Осаму. Народу много, юноша не любит привлекать к себе лишнего внимания вне сцены. Да и Дазаю лишний раз вольности давать не стоит, а то разбалуется и точно не отлипнет потом.       В зале ожиданий парни встречают несколько знакомых, с которыми либо пересекались на мероприятиях, либо снимались в фильмах с Дазаем. Первым, кто попадается на глаза, оказывается Рюноскэ Акутагава, в окружении двух темноволосых девушек, что стараются не отходить далеко от парня. С одной из них Чуя знаком. Это Гин, младшая сестра Акутагавы. Но, кто вторая?       – Малютка Гин стала ещё краше после нашей последней встречи, – лучезарно улыбается Осаму, протягивая руку Акутагаве для приветствия. Чуя обреченно закатывает глаза, пихая мужа локтем в бок.       Девушки не могут сдержать улыбок от умилительной сцены. Чуя не ревнует, нет, не к Акутагава, которых они оба знают с подросткового возраста. Просто напоминает Дазаю, чтобы тот не паясничал.       – Вы все втроём пришли на прослушивания, или команда поддержки?       – Втроём, – хриплый голос, надорванный перенесенным в детстве недугом. Акутагава знакомит друзей со своей кузиной, Кёкой Изуми, которая также была приглашена в проект по просьбе Сакуноске.       – А ты? – обращается Гин к Чуе. – Тоже принимаешь участие?       – Нет, я просто за компанию.       Рюноскэ непонимающе смотрит на Осаму. Парень сам слышал, как полчаса назад Сакуноске в разговоре с Мори упоминал, что одна из не малозначимых ролей достанется именно Накахаре. Или он что-то не так понимает.       Осаму, пользуясь тем, что стоит позади Чуи, заговорщески улыбается, прижимая к губам указательный палец и подмигивая остальным. Тсс. И все становится на свои места.       Извинившись перед друзьями, поцеловав Чую в щеку, Дазай отправляется на поиски гримерки, желая уточнить несколько деталей по поводу своего образа.       За беседой с друзьями, Чуя не сразу замечает, как в его сторону летит светловолосый парнишка, который, засмотревшись на девушку с бутафорской, но слишком реалистичной пилой в руках и кровожадной улыбкой на губах, запнулся о собственную ногу, отшатнувшись от актрисы в сторону, и на всех парах полетел на разговаривающую толпу людей.       Приземление оказывается мягче, чем ожидалось. Парнишка буквально падает на колени перед Накахарой, утыкаясь лицом в мягкую ткань свитера. Руки, в поисках опоры, крепко вцепляются в чужую задницу, заставляя рыжеволосого юношу задохнуться возмущением.       – Простите, – невнятно бормочет нарушитель личного пространства, медленно соскальзывая носом с живота к поясу и… За плечи резко хватают, вздёргивая и удерживая на весу, не позволяя съехать ниже. Повезло. Еще немного, и он точно бы уткнулся носом между чужих ног.       Неловко.       Парень чувствует, как его лицо мгновенно вспыхивает до самых кончиков ушей. Слишком неловко. Он резво подскакивает на ноги, испуганно отпрыгивая от Накахары. Затем склоняется перед ним, повторно извиняясь за свою оплошность.       Ни этот ли парень не так давно звезданулся головой об косяк?       – Кривые ноги – беда не только для их носителя, но и для окружающих людей, – флегматично бормочет Рюноскэ, осматривая незнакомца с головы до ног. Имени он не помнит, но определенно встречал этого человека раньше. Или видел на экране.       – Мой тебе совет на будущее: не бегай на съёмочной площадке, иначе убьешься нахер, – Чуя придирчиво поправляет на себе смятый свитер, разглаживает собранную ткань штанов на заднице. Не дай боже Осаму увидит следы чужих рук на священном месте. – Или заработаешь себе недругов в лице посторонних людей, что еще хуже. Как тебя, кстати, там?..       – Ацуши Накаджима, – несмело бормочет парнишка, не рискуя поднять голову, – я… простите, – медленно поднимает взгляд, – я начинающий актёр, и еще не очень уверено чувствую себя в подобном месте.       – Если ты собираешься и дальше участвовать во всей этой мути, то должен научиться смело смотреть на людей, – сменив гнев на милость, по-отечески советует Накахара, – и под ноги тоже, – смеясь, добавляет он. – Ты же не первый раз за сегодня влипаешь в неприятности, да?       – Если ты только начинаешь карьеру, где успел познакомиться с Одой? – интересуется Акутагава, привлекая внимание Ацуши. И сталкивается с ярко-янтарным взглядом, по-детски невинным и притягательным.       – Я посещал курсы, где преподавал Ода-сенсей. Там и познакомились, – виноватая улыбка кажется настолько очаровательной, что Рюноскэ с радостью бы напялил на эту физиономию любую попавшуюся под руки маску, потому что иначе отвести от нее взгляд становится проблематичной задачей. Отчасти, он начинает понимать Дазая, который постоянно твердит о своем супруге при удобной возможности. – А три дня назад он связался со мной и пригласил на прослушивание.       – Оу, тогда понятно.       – А вы ведь? – глаза парнишки загораются блеском, когда он вновь переводит взгляд на Чую. Накаджима узнал его, о чем спешит сообщить, с радостью рассказывая о том, что является преданным поклонником творчества Накахары.       Чуе такое внимание приятно льстит. А то, что человек перед ним адекватный любитель хорошей музыки, а не сумасшедший фанатик внешности певца, оставляет только положительные впечатления о новом знакомом.       Накаджима довольно быстро находит общую тему для разговора в новой для себя компании, расслабляясь, избавляясь от тревог и неуверенности, что туманили его разум с тех пор, как он переступил порог этого здания сегодня утром. Он успешно прошел кастинг, пусть перед этим и приложился смачно головой об косяк. Нашел отличных, как он надеется, друзей, несмотря на то, что перед этим нечаянно облапал одного из них. Немного напрягает, правда, пристальный взгляд хмурого брюнета, но Ацуши старательно делает вид, что не замечает его. Мало ли, какие у человека странности в голове.       Дверь в режиссёрскую приоткрывается, в зал ожидания выходит Ода в сопровождении той самой актрисы с пилой:       – Я же говорил, что ты превосходно подойдешь на эту роль, – пропуская девушку вперёд, одобрительно произносит Сакуноске. – Даже не вздумай отказываться. Не приму твоего «нет».       – Я соглашусь хотя бы потому, что мне понравилось видеть, как люди смотрят на меня в этом образе, – довольно кивает брюнетка, ловким движением руки закидывая себе на плечо пилу. – Это доставляет мне эстетическое удовольствие.       – С основной работой сможешь совместить?       – Думаю, да. В крайнем случае, возьму отпуск, а там по ситуации. Мне понравилась твоя идея, Сакуноске, так что я не хочу оставаться в стороне.       – Рад это слышать, – Ода протягивает девушке красную папку, что держал в руках. – Тогда с завтрашнего дня мы приступаем к работе. Буду ждать тебя, Йосано.       Девушка, махнув на прощание рукой, удаляется в сторону гримерки. Вернуть пилу все же надо. Ода огладывает помещение и, заметив в толпе людей рыжую макушку, направляется к ним. Тот, кого он с нетерпением ждал с самого утра.       – Рад видеть вас всех в сборе, – присоединившись к небольшой компании, произносит Сакуноске, – уже познакомились, – опускает на плечо Накаджимы ладонь, подбадривающе улыбаясь, – с нашим главным героем?       – Я больше удивлён, что после такого близкого знакомства с Чуей, твой главный герой жив остался, – с сарказмом отзывается Рюноскэ, – Осаму бы за такое уже руку оттяпали.       – Либо бы сам Осаму оттяпал кое-что другое кому-то определенному, – беззлобно отмечает Гин, смеясь.       – Простите…       – Не обращай на них внимание, Ацуши. Не в моих правилах калечить адекватных людей, – успокаивает нового знакомого Накахара, скрестив руки на груди, – разве что одну полоумную рыбешку, у которой руки постоянно лезут, куда не просят.       – Стоит понимать, я пропустил что-то интересное, – уточняет Ода, поддаваясь общей атмосфере, не скрывая улыбки на губах. Веселье всегда заразно среди приятной компании близких людей.       – В какой-то степени, – подтверждающе кивает Гин. Рядом с ней, на кожаном диване, сидит Кёка, увлеченно читая выданный ей сценарий, и не обращает внимание на оживление около неё.       – А ты, Чуя, – обращается Ода к другу, – не желаешь принять участие в моем проекте? У меня для тебя есть роль, с которой можешь справиться только ты, и никто другой.       – Увольте, – категоричный отказ, – без обид, Одасаку, но я не намерен принимать участие в бесполезных маскарадах.       – Жаль, – огорченно выдыхает Сакуноске, склоняя голову набок. Он замечает, как из-за поворота, где расположена гримерка, выходит Дазай, перемотанный с ног до головы бинтами. Перестарался, бедолага. Или специально?       Дазай тихо, на цыпочках, крадется к супругу со спины. Ловит на себе заинтересованные взгляды Одасаку, Ацуши и девушек, что стоят к нему лицом, заговорщески ухмыляется, заносит руки над ничего не подозревающим мужем и:       – Трусишка-коротышка испугался, – нахлобучивает на рыжую голову шляпу, весело тараторя, – что не сможет справиться с такой плевой задачей, как игра персонажа, который полностью повторяет его поведение и характер. А, трусишка-коро-       Чуя, сжав руку в кулак, резко разворачивается к бесящему представителю явно неразумного существа и грубо хватает за грудки, с нескрываемым раздражением смотря в горящие азартном глаза супруга.       – Ублюд… – замолкает, разразившись неконтролируемым смехом, стоит ему как следует разглядеть перебинтованного под мумию Дазая. – Ты… ты с какого саркофага слинял, идиотина?       – Знал, что ты оценишь, чиби, – довольно отзывается парень, немного шикая от тупой боли и дискомфорта. Натянутые под натиском Накахары бинты неприятно впечаталась в кожу, натирая.       – Так, не переводи тему, – снова встряхивает, но уже без злобы. Скалится, прогибая супруга ниже, на уровень собственного лица, и удерживает в таком положении, заставляя стоять шатена на согнутых в коленях ногах. – Ты кого трусливым коротышкой тут обозвал, шпала-переросток? Чувство самосохранения вместе с мозгами на мумификации улетучилось?       – Мне кажется, – хрипит в сторонке Акутагава, – что оно у него изначально отсутствовало.       – Если не трусишка, чего тогда ломаешься, как девственница перед первым разом, – с вызовом смотрит на мужа, уже уверенный в том, что выйдет победителем в их зрительном поединке.       Чуя возмущенно пыхтит, старясь держать себя в руках и не разбить морду Дазая на глазах столпившихся людей, наблюдающих развернувшуюся сцену.       – Охерел? Дазай, ты-       – Прекрасное исполнение, – позади раздается восторженная похвала и звонкое хлопанье в ладоши. – То, что надо для Двойного чёрного дуэта!       Чуя впадает в ступор, осекаясь на полуслове, и поворачивает голову в сторону говорящего. К ним подходит светловолосая женщина, среднего, как может видеть Накахара, роста и с восторгом обращается к ругающейся паре.       – Это то, что я хочу видеть на экране во время встречи двух напарников. Господин Накахара, – помощница режиссера, как успел представить незнакомку Дазай, ловко выпутываясь из захвата любимого, подходит ближе и протягивает Чуе ладонь, активно пожимая его руку, – ваше участие в проекте в роли сильнейшего исполнителя Портовой мафии станет одной из самых ярких фигур всего сюжета. Пусть появляться ваш персонаж на экране будет не так часто, как хотелось бы, но каждое ваше появление определенно будет эффектным и запоминающимся.       – Я не даю свое согласие на учас-       – А еще ты получишь уникальную возможность «избивать» Дазая на съемочной площадке, так как по сюжету ты, в какой-то степени, испытываешь ненависть к его персонажу, – как бы между делом бросает Ода.       – О, разумеется, – кивает помощница, – пыточная камера станет вашей первой встречей спустя четыре года разлуки. Великолепный момент в истории смертоносной пары.       У всех присутствующих складывается впечатление, что эта особа заведомо шипперит персонажей Дазая и Накахары, так ярко и живо реагируя на их недавнюю перепалку. Она вообще адекватная, нет? Чуя начинает сомневаться.       Но предложение об участии в кой-то веки кажется ему заманчивым.       Решающим фактором его окончательного согласия становится то, что женщина, хитро улыбнувшись, подходит к юноше вплотную, склоняется к его лицу и что-то тихо шепчет на ухо. На лице Накахары медленно расплывается улыбка, а в глазах Дазая мелькает недобрый огонёк обжигающей ревности.       Какого?..       – Я согласен.       Дазай хмурится. Подходит к Чуе, закидывая свои руки ему на плечи, и прижимает супруга к себе. Моё – не отдам. Женщина ничуть не расстроена. Она задорно подмигивает паре и уходит, обещая позже принести для них сценарий.       Ода тоже уходит, приглашая к себе Рюноскэ и Гин. Кёка сваливает за мороженным, Ацуши спешит домой. Чуя и Осаму в итоге остаются одни. Но Осаму и этого мало.       Перед уходом Гин рассказывает Дазаю о маленьком происшествии с Чуей и Ацуши, а странные перешептывания с помощницей режиссера только усугубили положение, заставляя Осаму при первой же возможности утащить сопротивляющегося супруга в небольшую коморку, служащей подсобный помещением для ненужного инвентаря.       Скрип закрываемой двери, и в следующее мгновение Накахару прижимают к стене, запальчиво целуя в губы. Дазаю необходимо утолить свои взбунтовавшиеся гормоны и успокоить вспыхнувшую ревность. И как можно скорее.       Чуя поначалу сопротивляется, недовольно бухтит, упирается в грудь возвышающегося над ним супруга руками, желая оттолкнуть от себя, кусается. Но как только горячая ладонь поднимает свитер и касается оголенной спины, сдаётся, со всей своей страстью отвечая на поцелуй.       Руки блуждают по разгоряченному телу, губы целуют лицо, мокрыми поцелуями спускаются на шею, чуть прикусывая, но не оставляя следов. Чуя жмется сильнее, притягивает к себе, вплетаясь пальцами в темные пряди, скидывая с головы любимого мешающиеся бинты.       На кой черт он их вообще на себя нацепил?       Дазай, тем временем, ловко расправляется с ремнем на штанах супруга и проникает ладонями под ткань джинс и боксеров, любовно сжимая округлые ягодицы возлюбленного. Тихий стон удовольствия туманит разум. Пальцы сильнее стискивают в руках аппетитные выпуклости, притягивают сильнее и резче, сталкивая их тела друг с другом, заставляя в сладостной истоме желать большего.       – Извините?       Твою мать!       Парни резко замирают, синхронно поворачивая головы в сторону двери. На пороге с беспечной сияющей улыбкой на устах, стоит светловолосый парнишка-подросток. Прямо-таки солнышка во плоти.       Парнишка спокойно, с невинным взглядом, смотрит на обжимающуюся в углу подсобки парочку. Его ничуть не смущают руки шатена в чужих штанах, что продолжают нагло жмякать задницу своей пары.       – Извините, – невозмутимо улыбаясь, повторяет парнишка, – я, кажется, дверью ошибся. Не подскажите, где найти Сакуноске Оду?       – Да, конечно, – в тон ему отвечает Дазай, – прямо по коридору, потом налево. Там выйдешь в зал ожидания. После ищешь коричневую дверь с большой вывеской «Ода-сан», она будет третья справа, от поворота в гримерку. Сакуноске должен сейчас находиться там.       – О, спасибо большое, – благодарно кланяется парнишка, – еще раз простите, что помешал.       Дверь закрывается. В коморке виснет нагнетающая тишина.       Просто, блять, отлично.       – Продолжим? – томным шепотом интересуется Дазай, снова сжимая пальцы на любимой заднице.       У Чуи нервно дёргается глаз. Какое, нахрен, продолжим?! Он отвешивает мужу смачный подзатыльник, выбирается из его объятий, отдавив ногу, когда тот не захотел от него отлепиться. Поправляет свои джинсы, застегивает ремень, отдергивает свитер и, громко хлопнув дверью, оставляет Дазая одного.       Осаму смеётся. Поправляет собственную одежду и думает, что грядущий проект будет очень занятным. А, главное, запоминающимся. В этом он не сомневается.