Луна, переродившаяся драконом

Священный город кхалов, не смевших вспоминать здесь о своей вражде, накануне наполнился запахами различных пряностей, раскрасился цветами нарядов из разных уголков Вольных городов и Вестероса, зазвенел в ушах голосами торговцев, зазывающих на западный и восточный рынки. Новый караван достиг Вейес Дотрака к ночи и уже утром предлагал свои причудливые товары любому, осмелившемуся по своей неосторожности посмотреть на диковинку лишь одним глазком. Джорах был не из тех, кто поддастся на завлекающие речи торговцев, но было на рынке то, что интересовало даже его. Мормонт вместе с двумя всадниками, служанками и Цареубийцей сопровождали кхалиси, тоскующую по тому, чего больше нет. Прошло не более двух недель со смерти Визериса, последнего дракона дома Таргариенов. Каким драконом он был? Одним из тех, что вырастали до размеров кошки, считались выродившимися, вызывающими лишь жалость и отвращение. Такова судьба последних драконов. Но свои счастливые воспоминания о чудесах на рынке, которым Дейнерис дивилась вместе с братом, она готова была хватать обеими руками, забывая о росшем в ее животе ребенке, о том, как еще недавно она наблюдала жестокую смерть Визериса. Впрочем, был и еще один человек, разделявший ее воспоминания из детства. — Я не ошибусь, если скажу, что их было семь. Да, Вы съели никак не меньше семи таких медовых булочек, — лукаво промурлыкал лев, рядившийся домашним котом. — Это не упрек, моя принцесса, тот год для нас был по-настоящему голодным. — Кхалиси, — поправила его дотракийская служанка Дейнерис, скорее напоминая о своем прекрасном существе, чем заботясь о настоящем титуле серебряной госпожи. Эта служанка не уделяла и капли внимания тому, что они встретили за столь насыщенное утро. Ни укрощения змеи, ни мантикора, ни трюков асшайцев на восточном базаре, ни незнакомых запахов чеснока и черного перца, привычных для Семи Королевств, она не уловила. Две же другие служанки восхищались всем этим, они больше интересовались даже кружевом и амулетами на прилавке волшебника, чем шириной плеч золотого рыцаря. Поразительно, как слащавая красота и манерность сводят с ума даже тех женщин, что не знают подобного обращения. — Очень жаль, что они из конины... — чуть надула губы юная Дейнерис, прожевывая свой кусок и обращаясь к торговке, предлагающей еще пару пирожков разошедшемуся не на шутку Чхого. — Простите, кхалиси. Я должен разыскать капитана. Он мог доставить послание магистра Иллирио, — приглушив голос, произнес Джорах практически касаясь губами надушенной шеи девушки, чтобы она наверняка услышала его за гулом рынка. — Это не займет много времени. — Хорошо, пойдемте вместе. Будет намного проще, если я поспособствую, — ответила она со своей отчаянной решимостью оказать помощь другу. — Не стоит привлекать лишнего внимания... — он невольно нахмурился, снедаемый внутренним гнетом. — Наслаждайтесь дивным днем, кхалиси. Товары достойны Вашего внимания куда больше, чем это простое дело. — Он прав, Дейнерис. Оставьте это скучное поручение не менее скучному старику. Я заметил кое-что поистине интересное, — Цареубийца осторожно потянул ее за локоть в сторону торговца тканями, расхваливавшему плащ, что был украшен перьями какой-то причудливой птицы. Что бы ни задумал этот глупец, спорить Джорах не стал. От скучного поручения зависело слишком много жизней. Поймав на себе подозрительный взгляд Ланнистера, Мормонт ушел прочь от сопровождения кхалиси и растворился в потоке людей. Так ему казалось, но глаза ребенка не обмануть. — Джорах Мормонт? — прозвучал звонкий голос пташки Вариса, мастера над шептунами. — Королевское помилование. Ты можешь возвращаться домой, —мальчишка тенью стоял за сваленными в кучу пустыми плетеными корзинами от парусины и шерстяных тканей, он протягивал свиток с печатью Баратеонов. Значит, это все? Он наконец может вернуться домой. Должно быть после смерти Визериса король успокоился... Девчонка Таргариенов никогда не сможет добраться до Королевской Гавани, у нее нет ничего за Узким морем, нет никого кроме дотракийцев, что не поскачут по соленой воде. В духоте базарной суматохи Мормонт укрылся в тени пустого прилавка с навесом, и крутил пальцами свиток, а глаза его не видели ничего вокруг. Нескончаемый поток продолжал свое движение, но обходил стороной медведя, уже дважды опозорившего честь его дома, «старика», окружившего себя думами столь тяжелыми, что он предпочел бы не иметь способности мыслить. «Но женщины дома Таргариен никогда не были слабыми, они внушали больше страха, чем многие из мужчин. Дейнерис носит под сердцем сына кхала и пророчество гласит, что он покроет весь мир. Ради нее, ради своего сына Дрого сможет пересечь море. Пускай Роберт этого и не знает наверняка. Благодаря тебе, дурак, он знает по крайней мере о ребенке... Нет, никто не тронет девочку.» Мужчина сорвался с места и раздраженный отправился на поиски той, что никогда не станет лишь одной из дотракиек, одной из десятков кхалиси. Жива ли она еще? Та, кто не сумеет затеряться в толпе, чьи намасленные волосы и одежда кочевников никаким образом не скроют высокого происхождения. Она больше Визериса похожа на того, кто может занять Железный трон. Рано или поздно, дракон покажет себя и тогда ни один наездник или рыцарь не сумеют защитить ее. — Ты имеешь честь говорить с Дейнерис Таргариен, Бурерожденной, кхалиси наездников и принцессой Семи Королевств! — гордо произнесла Дореа, обращавшаяся к торговцу вином, но услышанная не менее, чем сотней человек вокруг, и Джорах был еще слишком далеко. Он не услышал ответа торговца с лисьими взглядом, опустившегося на колени, и продолжал отчаянно пробираться сквозь толпу, собравшуюся посмотреть на кхалиси с серебряными волосами, по-прежнему считавшуюся диковинкой среди дотракийцев. Любой из этой разношерстной толпы или даже... — Поднимитесь. Я приму в дар этот бочонок дорнийского вина, — с доброй улыбкой на лице сказала Дени, немного смущенная сложившейся ситуацией. — Забудьте про эти дорнийские помои, — торговец опрокинул чашу с вином и полез в самые закрома повозки, откуда выудил бочонок с выжженной на нем гроздью винограда. — Позвольте подарить Вам бочонок сухого красного, из Бора. Для меня нет большей чести... — Уверена, этот благородный напиток придется по вкусу моему мужу. Благодарю Вас, мы с радостью примем этот дар... — Моя принцесса, простите, — Джейме Ланнистер шагнул вперед кхалиси, положив руку на сердце. — От всех этих хвалебных речей у меня пересохло в горле. Откройте бочонок, я хотел бы отведать этот чудесный напиток. Убежусь, что он достоин прекрасной госпожи, — внезапно жестко закончил он, обращаясь теперь к виноторговцу, и взглядом просил Агго, уже подхватившего бочонок с прилавка, вернуть тот на место. — Вино предназначено для кхалиси, сир, а не для таких как Вы... — По-вашему сын дома Ланнистер не достоин вина никому не известного торговца? — процедил он со странным отчаянием в голосе, но без капли гордости. Это было странно. Купец мог бы принять его за кого угодно, даже за самого Джораха, но зачем выдавать себя? Разве что он понимал — наемники короля, если они теперь и объявятся, также осведомлены и о нем. Впрочем, гнев Роберта дошел бы до Цареубийцы, решившего служить последним Таргариенам, намного позже и кончина его была бы самой жалкой. Что ж, он будто был готов принять любую участь, чтобы наконец защитить Дени от настоящего врага, а не пары жалких бандитов. — Наполните чашу, — вдруг также жестко отдала приказ юная кхалиси. Купец улыбнулся и коротко поклонился ей, после чего вскрыл бочонок. Сразу наливать вино он не спешил, оправдываясь тем, что такому вину нужно подышать, но весь этот спектакль уже порядком поднадоел Мормонту. Злостью, направленной на самого себя, он готов был голыми руками свернуть шею любому, кто посмеет причинить вред кхалиси. — Если ты не сделаешь того, что велено, я разобью десяток бочонков с вином о твою голову, — вступил Джорах, также обходя Дейнерис и замечая, как на лбу купца проступает пот. — Наливай. Толпа будто боялась вздохнуть, внимательно следя за нарастающим напряжением, оттого презрительное фырчанье двух наездников из кхаса Дени звучали куда драматичнее. У торговца не было выбора, и он наполнил небольшую деревянную чашу вином, к его чести, не пролив ни капли мимо. Ланнистер взял ее и, немного прищурив глаза, вдохнул наверняка дивный, богатый аромат. — Сладкое, для Бора и пахнет соответствующе, правда? — захваливал вино торговец, то и дело облизывая пересохшие от волнения губы. Ланнистер убрал чашу от лица и покачал головой, криво ухмыляясь. — Что ж… Прими в дар эту чашу вина. Мне не по вкусу сухое красное. Опробуй его для принцессы, — сладкие речи молодого рыцаря были ни чем иным, как неприкрытой угрозой. — Я? Что Вы, сир, я недостоин вина с таким богатым букетом. — Пей, — безжалостно велела Дени, и звучание ее голоса холодком пробежалось по загрубевшей коже Мормонта. — Ты выпьешь эту чашу, или я прикажу своим людям влить весь бочонок в твою глотку. Снова коротко поклонившись, купец потянулся за чашей и поднес ее к губам с натянутой на них улыбкой, затем учтиво приподнял чашу в честь кхалиси и собирался сделать первый глоток, но выбросил чашу и толкнул бочонок в ее сторону. Сноровки его хватило, чтобы тот полетел прямиком в живот, сам же торговец ринулся через прилавок и уже практически пролетел мимо Джораха, но был остановлен железной хваткой его пальцев, сковавших шею и впечатавших горе-беглеца прямо в прилавок. Только тогда Мормонт обернулся на Дени, чтобы убедиться, что она цела. Джейме, принявший удар увесистого бочонка спиной и обхвативший девушку, не позволяя упасть, тихо прорычал проклятья себе под нос, а затем, распрямив плечи и наскоро отряхнувшись от багровых капель и щепок, обернулся на виноторговца под восхищенные возгласы толпы. Они жаждали увидеть расправу над отравителем, словно это было лучшим развлечением на рынке. Однако к ним уже приближался капитан купцов, но свою учесть торговец вином уже знал, защиты ему ждать не от кого. — Примите мои извинения, кхалиси. Судьбу этого безумца решит кхал Дрого, но позвольте принести в дар все его товары, это меньшее, что я могу сделать, — он низко поклонился кхалиси, и та ответила ему лишь кивком, принимая дар. Чхого и Агго уже связывали купца по рукам и отвешивали пока еще не сильные удары, а Мормонт и Ланнистер встали рядом с Дейнерис, в полной готовности защитить ее от любой новой напасти. — Как Вы поняли? — напугано спросила она у своего верного защитника. — У меня были подозрения. И все же я надеялся, что они окажутся пустыми, — с горечью ответил Ланнистер, и Джорах понял, что слова эти были предназначены ему. — Не стоит говорить об этом здесь. Вам лучше вернуться в паланкин. Очередной раз содрогнувшись и стараясь сдержать слезы, Дени кивнула и позволила Ланнистеру поднять себя на руки. Лицо его исказилось от боли, но больше он не показал своей слабости и отнес свою принцессу в паланкин так, словно она была самым дорогим сокровищем. Кто бы мог подумать, что убийца Эйриса сумеет столь нежно любить его дочь. Рабы подняли носилки и понесли кхалиси обратно во дворец Дрого. Она то и дело выглядывала из-за занавесок, спрашивая о наемнике и о том, кто мог его послать. Джорах отвечал на вопросы кратко, словно лишь делал предположения и не мог знать наверняка. К чему эта игра? К тому, что Ланнистер будет хранить подозрения в своей голове и там же их похоронит, если сам не хочет умереть. Они оба знали, что нет смысла судить о том, чья тайна страшнее и чье предательство хуже. Это не имеет значения. Дракон пожрет и медведя, и льва, если правда откроется, ведь их преступления должны караться самой страшной смертью. Но сейчас она была так обессилена и напугана. И это было позволительно. Ее кхас и рыцари не предали бы свою госпожу, рассказывая кхалу Дрого о слабости жены. Перед ним она всегда ровно держалась на лошади и отвечала на его строгий взгляд гордой, но любящей улыбкой. В его глазах она была неутомимым и яростным драконом, а не хрупкой принцессой с непростой судьбой. Его возвращения стоило ждать лишь к ночи, и у Дейнерис еще было немного времени, чтобы поговорить со своими людьми, не утруждая себя ролью бесстрашной жены. — Почему сейчас? Визерис мертв, он больше не посягнет на трон... — пролепетала она, поглаживающими движениями успокаивая дитя в своем животе, которое чувствовало тревогу матери. Когда прибавилось света в помещении, где помимо самой Дени сидели Ланнистер и Мормонт, а Дореа вернулась к проверенному способу утешить свою госпожу — к расчесыванию волос, первый наконец решился сказать то, что наверняка приблизит его к возвращению на родину. Едва ли он хотел сильно запугивать ее словами, но малая доля страха подстегнула бы девушку в верном, по его мнению, направлении. — Это правда, он мертв. Но узурпатор никогда не оставит Вас, Дейнерис. Мне непросто говорить это, но став женой великого кхала и матерью его ребенка, Вы стали и угрозой для Баратеона. Если бы притязания Визериса на трон еще были в силе, этот риск был бы оправдан. Но теперь остались только Вы, принцесса. — Почему Вы зовете меня принцессой? Моего брата больше нет. Вы знаете другого наследника моего дома, чей трон занял узурпатор? — возмущенно спросила она львиного рыцаря и нахмурила брови, словно в ее голове все на свете вдруг прояснилось. Ожидал ли такого ответа Ланнистер? Стоило бы. В ее крови столько же силы, сколько и драконьей магии. Теперь она законная наследница, и действия нынешнего короля пробудили то, что могло быть похоронено за счастливой жизнью в кхаласаре ее мужа. — Вы совершенно правы, моя королева, — ответил Джорах за растерянного Ланнистера, но слова его были преисполнены какой-то необъяснимой печали. — Но Вы не обязаны идти тем же путем, что избрал Ваш брат. Ни простой отравитель, ни даже самый искусный убийца не доберутся до цели, пока кхал Дрого и его всадники защищают Вас, пока с Вами наши мечи. — Возможно, сир. Но я не пойду тем же путем, что Визерис, — твердо отвечала она. — У меня своя дорога домой и моя судьба приняла это. Какой бы долгой и витиеватой ни оказалась эта дорога, я верну трон своего отца, верну его за моих погибших братьев, за мой униженный, преданный и истребленный дом и за себя саму. Жизнь последней Таргариен не обойдется узурпатору так дешево. В ее глазах разбушевалось пламя, хотя огонь в жаровне перед ней не был разведен. Она приказала это исправить и отослала всех прочь из покоев, уже направляясь к своему сундуку с каменными яйцами, стоявшему на почетном месте среди мехов и драгоценностей. Рыцари же вышли в общую залу и наткнулись на рабов, заносивших все вино, что досталось кхалиси в качестве извинений от капитана купцов. Ланнистер распорядился принести ему один бочонок дорнийского, после чего проследовал за одиноко удалявшимся Мормонтом и впечатал кулак в колонну прямо за его затылком. Джорах знал, что Ланнистер заподозрил его еще в тот день, когда стало известно о беременности кхалиси. Тогда, распорядившись зарезать на ужин ягненка, Джорах покинул караван на несколько дней и город был достаточно близко, но вернулся рыцарь ни с чем, а значит что-то отдал. Некогда королевский гвардеец мог бы разгадать эту загадку и, судя по всему, у него получилось. — Если она погибнет по твоей вине... — процедил он сквозь зубы, весьма очевидно угрожая расправой, но Мормонт не дрогнул, смиряя ярость в крови молодого льва своим отрешенно-спокойным и гордым взглядом. Сейчас у них была одна задача, даже их самые сокровенные желания были схожи, но сами они чересчур отличались друг от друга, чтобы действовать вместе. — Это будет и твоя вина, если не сумеешь защитить ее, — поджав губы, он обошел Ланнистера и хлопнул его ладонью по спине, якобы в качестве дружеского жеста. — На твоем месте я бы не заливал гнев вином, это может плохо кончиться. И к возвращению кхала тебе бы твердо стоять на ногах. — Я твоих советов не просил, Мормонт… — Но прислушаться к ним стоит, — совершенно серьезно заключил Джорах и отправился дальше, не имея больше сил выносить заносчивость львиного рыцаря.