Луна, переродившаяся драконом

— Ты не похож на короля, — робким был голос девушки, но глаза решительно испепеляли брата на месте. Если бы ее мысли могли воплотиться в реальность... Визерис в своем возмущении отбросил дотракийский жилет, с вышитыми на нем огнедышащими драконами и шагнул к сестре, но тронуть ее не посмел. В этой ненависти он был один, а за Дени стоял ее кхас и рыцарь, однажды уже отдавший предпочтение ей. Визерис мог быть бесконечно нетерпелив и в чем-то глуп, но так же он оставался обыкновенным трусом. — Не говори так со мной, девка. Ты забыла о своем месте... Что это? Воняет мочой, может моему коню пригодится, — насмехался он, подняв разложенный на столе шелковый плащ. — Я хотела сделать тебе приятно... В этом будет гораздо удобнее. Посмотри на себя, привычная для тебя одежда выглядит неопрятно в таких условиях. — Скажешь и косу заплести?! — срывающимся голосом выпалил Визерис, отойдя к лиссенийке, схватил ее за волосы и приволок к Дени, словно возвращая как все эти дары, которые ему противны. — И научи эту шлюху манерам! — Нет, косы ты не заслужил. Ты не пролил и капли крови, не победил ни в одном сражении... — она помогла девушке встать и осторожно подтолкнула за руку, чтобы та отошла за спину на случай, если Визерису снова захочется выплеснуть весь гнев на ней. — За короля это делают верные подданные, — прошипел он сквозь зубы. — Ты первой узнаешь об этом, когда я займу трон! Только не уверен, что терпения хватит, — продолжал он плеваться ядом и схватил Дени за запястье, сильно сжимая его. Просто наблюдать за этим было уже невозможно, и Джейме направился к своему королю, чтобы оттащить от Дени и настойчиво просить уйти, но сделать этого он не успел. В горло Визериса впился кнут и, потянув его, Чхого свалил Таргариена наземь. Юный всадник без зазрения совести носил с собой этот кожаный кнут, он так же мог бы и убить, не проронив ни капли крови в священном городе, но Дени приказала отпустить брата. Ее слова казались безжалостными, но Джейме чувствовал, как она дрожит, поскольку встал рядом, обойдя Визериса стороной. — Не думай, что я забуду об этом дне, дотракийская... — он решил не заканчивать и униженный покинул ее покои, подгоняемый вперед улюлюканьем ее кхаса. Когда все было кончено, Джейме на мгновенье прижал к себе Дейнерис, не достававшую ему даже до ключиц, и поцеловал в макушку. Две служанки робко вышли к Дорее, у которой подкосились ноги. Она отчаянно пыталась сдержать слезы. — Прости меня за это, — сочувствующе шепнула Дени, опустившись рядом с ней. — Кхалиси, Ваши фрукты, — вымолвила девушка, указав на блюдо, что опрокинул Визерис, явившись к ней. Плоды по большей части были раздавлены. — Я не голодна... — вздохнула она и постаралась улыбнуться. — Разделите мой ужин между собой. Лансель, Вы тоже присоединитесь. Джейме склонил голову, смутившись, но принимая приглашение. — Спасибо за эту честь, принцесса. Визерис должен быть глупцом, чтобы не соблазниться ягненком. Девушки затрепетали от его слов и смиренного вида, но Джейме не влекли ни дотракийки, ни лиссенийки, а его добродетельная маска скрывала позор и наглую ложь. После того вечера Джейме не видел принцессу до дня, когда женщины дош кхалина должны были решить судьбу ее ребенка. Джейме не очень интересовали подробности, но Мормонт любил рассказывать обо всем, что знал, стоило сказать лишь одно слово на интересную ему тему. К тому времени, когда продрогшая до костей Дени вошла в зал, где уже собрался кхаласар и все почетные гости заняли свои места, Джорах рассказал, что ей пришлось съесть сердце коня, чтобы поглощенное матерью целиком оно даровало силу ее сыну. После такого ужина женщину ждал ритуал очищения в озере столь же священном как и любая песчинка в этом проклятом городе. Все прошло успешно и теперь кхалиси, чье имя блаженно выкрикивал каждый пьяный дотракиец (а пьяны были они все), могла согреться возле очага, одного из многих, освещавших зал, но самого почетного. Вскоре она смогла высмотреть в толпе двух рыцарей, восседавших у центрального очага в качестве почетных гостей. Они оба успели завоевать доверие и уважение у Дрого и его кхаласара, потому рабы подносили все, что они могли просить. Джейме радушно улыбнулся Дени, но ее встревоженные глаза говорили, что она ищет брата. Визерис весь день, как и все прошедшие, пробыл на рынке, выпивая в компании торговцев, которых тешил своими вероломными планами. Он предпочитал не появляться во дворце кхала, где его презирали, но сам усугублял ситуацию день за днем. А со свадьбы их прошло уже слишком много. Дейнерис позвала Джейме к себе и тот охотно принял ее приглашение сесть на меховых подушках рядом. — Мои поздравления матери великого воина, что покроет мир, — произнес он с уважением, но Дени с трудом расслышала его, заглушаемого тысячью голосов пирующих дотракийцев. — Вы не знаете где мой брат? Разве он не должен присутствовать на пиру? — Он думал об этом, принцесса. Но западный рынок призвал его своим вином, когда солнце только встало. Если он сейчас в сознании, то едва ли сумеет найти дорогу. Я отправил одного человека из Вашего кхаса на его поиски. Уверен, все в порядке. Дени благодарно кивнула. Выглядела она встревоженной, но прекрасной. Даже после всех испытаний, через которые пришлось пройти. На ней было платье из шелка нежно-зеленого оттенка, кожаные сандалии и брошь в виде трехглавого дракона. Этот наряд напомнил ему о дне свадьбы Дени. Может стоило схватить ее тем утром и увезти куда-то далеко? Она бы не досталась ни Дрого, ни Визерису. Тряхнув головой, он выкинул из нее эти бесполезные грезы. И все же Ланнистер готов был отвлекаться на что угодно, лишь бы не расстраивать Дени, но ничто не должно было стать отсрочкой для больных планов Визериса. — Ваш брат сказал мне этим утром, что собирается купить наемников подарком Иллирио Мопатиса. Он говорил не о своем мече, Дейнерис. Я рекомендовал не делать этого, но подобные слова, как вы знаете, слишком быстро приводят его в ярость. — Он хочет продать моих драконов? — шокировано уточнила девушка. — Он мог бы просто попросить… Визерис мой брат, я бы сделала это для него. — Для него это лишь камни, — ответил он с тревогой за Дени, которую старший брат не ценил вовсе. — Я слышал, Вы назвали сына Рейго. Это достойное имя, принцесса. Будь на месте Визериса Рейгар... — Возможно меня бы здесь не было…. Но мертвых словами не вернуть. Так сказал мне Джорах Андал, — она говорила наполовину как дотракийка, наполовину как дитя Таргариенов. Весьма странное смешение. — Кхалиси... — Дорея, сидевшая позади, указала в сторону входа, где появился Визерис в алых одеждах с дареным мечом в слабой и чересчур пьяной руке. Его бы следовало вывести, но дотракийцы лишь осыпали тысячами проклятий человека с белыми волосами, посмевшего принести сталь на пир, где все воинственные дотракийцы смиренно придерживались лишь одного правила — ни капли крови не должно быть пролито обнаженным клинком. — Дорогая сестрица! Где же ты? Я пришел поздравить великую дотракийскую шлюху! Покажите мне ее,— восклицал он своим высоким голосом, перекрикивая всех гостей. Мормонт, ставший первой линией обороны, подошел к горе-королю и после пары слов попытался вывести его за локоть, но Визерису это было не по нраву. Взмахнув мечом, он едва не ранил наивного медведя. Дейнерис вскочила со своего места и позвала Визериса во внезапно оглушительной тишине, сменившей гул пиршества. Она все еще волновалась за судьбу брата… или жизнь Мормонта. Визерис наигранно вежливо поприветствовал младшую сестру и пошел навстречу. Поднявшийся на ноги Джейме, частично заслонил собой Дейнерис, словно миротворческая стихия. — Сидеть, пес! Я пришел говорить с сестрой, — огрызнулся Визерис, подняв лезвие меча к горлу рыцаря, будто в его руках была всего лишь игрушка, а затем перевел на Дени и слегка надавил острием на округлившийся живот. Джейме мог бы выбить меч из его рук и прекратить это, но в той ситуации боялся рисковать. Вместо этого он решил использовать оружие своего младшего брата, славившегося в борделях и на поле брани... словесной. — Чего ты хочешь? Говори, пока кхал слушает. Ты угрожаешь его кхалиси, можешь требовать, что хочешь. Они принесут это тебе за ее жизнь, — Джейме смотрел на парня с нескрываемым презрением, за которым нельзя было разглядеть коварства. Он знал, что Визерису такая перспектива придется по душе и он станет требовать... — Корону! Я хочу получить свою корону. Иначе я вырежу вашего всадника, и он поскачет прямиком в костер! — рыцарь заметил, что Визерис неосторожным движением руки пронзил нежную ткань платья Дени. Он перевел взгляд на кхала Дрого, которому служанка переводила все слова, произнесенные на общем языке. Послышался утробный рык, и Дрого встал со своей высокой скамьи. — Я дам тебе корону, — угрожал он на языке своей бесценной жены, а затем продолжил на дотракийском в серьезной и даже угрожающей манере, но те, кто не знал языка, различали лишь рычание. Визерису это показалось обещанием, которого он так долго ждал, пусть следующих слов понять и не смог. — Что еще он сказал? — обратился он к Дени. — Дрого говорит ты получишь великолепную золотую корону, — ответил за нее Мормонт, также подошедший к Визерису, слепому к тому, что на самом деле происходит. — Вот! Это цивилизованно. Этого мне было достаточно, ни к чему доводить до... — он не успел закончить, как Мормонт и кровный всадник кхала схватили его и сломали обе руки. Дрого подошел к своей жене, встревожено приподнял ее подбородок и положил ладонь на ребенка, что рос в ее животе, после чего снял свой пояс из золотых медальонов. Визерис еще не успел откричать боль в своих руках, но уже понял, что его ждет. Он вопил не прекращая, пока золото не расплавилось в огромном котле. — Нет! Табунщик! Как ты смеешь? Как вы смеете прикасаться к дракону? Я Таргариен! Дейнерис! Милая сестрица, прошу тебя,— он взглянул на нее, тщетно пытаясь вымолить пощаду. Но понял, что это бесполезно, обернулся и увидел приближавшегося кхала с котлом в руках. Он издал последний крик, наконец обретя свою золотую корону. Впрочем, даже для него такая казнь была слишком жестокой. Джейме волновался, что сердце, съеденное Дейнерис может покинуть ее желудок, но напрасно. Девушка смотрела на то, как пузырится кожа под расплавленным металлом, как деформируется его лицо. — Он не был драконом. Огонь не убил бы дракона, — прошептала она, с жалостью в голосе и странным спокойствием на лице.