Луна, переродившаяся драконом

К тому моменту, как Дени увидела через слегка приоткрытые занавески паланкина дворец, отведенный кхалу магистрами, на улицы Пентоса, изрезанные прямоугольными башнями, опустилась тихая и поражающая своей синевой ночь. — Дворец, достойный принца, — прервал минуту молчания саркастичный голос рыцаря и Дени надеялась, что только она это заметила, как и то, что сама безуспешно попыталась скрыть улыбку за распушившимися волосами, снова ставшими менее послушными в духоте и влажности паланкина. Она отвернулась и вспомнила забавную сцену, произошедшую несколькими часами ранее. Уходя вдоль залива все дальше от дома Иллирио, Дени совсем отстранилась от терзающей ее реальности, а Лансель наконец избавился от косточки персика и закинул его в рот, как забаву, а не пищу, которая для Дени была настоящим сокровищем в этот день. — Интересно, каков собой местный принц? Бедный Лансель поперхнулся персиком и недоуменно посмотрел на Дейнерис. — Этого я не знаю, но едва ли он будет полезнее кхала Дрого. Едва ли он будет полезнее даже этой косточки, — ответил мужчина и как-то неловко пошел вперед нее. — Может лишь запах его будет настолько же хорош. И вот они уже сидели в паланкине, запахи внутри которого вызывали приступ тошноты, а дворец принадлежал вовсе не принцу. — Дворец кхала, — наигранно вежливо исправил его магистр Иллирио, никак не выказывавший того, как непросто ему было находиться в этой деревянной клетке, но тело предательски выдавало его секрет. — Да-да, я это и имел в виду, — отмахнулся Ланнистер, даже не глядя в сторону магистра. Он пытался разгадать мысли ее брата, напряженно изучавшего узор на плотных занавесках. Едва ли Визериса волновало, что один стежок выбивался из общей картины. Дени понимала, что он переживает о том, понравится ли она кхалу, на армию которого он рассчитывал. От этого ее плечи вновь опускались под тяжестью ответственности, но она должна была расправить их и показать свои достоинства мужу, которого никогда не знала и не хотела бы знать. Судя по рассказам Визериса, дотракийцы были настоящими дикарями, не знавшими ничего о приличии и уважении. Они уважали только свою богиню и кхала, за которым следовали, других же можно было убивать, насиловать, порабощать и продавать. А сейчас и сама Дени стала предметом торга. Наконец носильщики остановились у ворот дворца, где телохранитель без извинений осмотрел находящихся в паланкине людей и пропустил их дальше. Это был первый дотракиец, которого она увидела, и его глаза оставались страшным видением в полутьме паланкина, но вскоре он окончательно остановился и занавески были распахнуты перед входом, освещенным причудливыми фонарями. Выбравшись первым, сир Лансель предложил свою руку в помощь Дени, и она охотно оперлась на нее, чувствуя как затекли ноги. Визерис же надменно справился сам, но рыцарь и не думал предлагать свою помощь, зная, что принца это наверняка заденет. Не оборачиваясь на магистра, которому наверняка потребовалась помощь нескольких человек, девушка поравнялась с Визерисом и полностью отдалась долгу, лежавшему на ней — произвести впечатление и хотя бы сделать вид, что полюбит все, что увидит. Дворец выглядел поистине захватывающе, и Дейнерис никогда не видела такого количества гостей, так сильно отличавшихся друг от друга. Большая их часть нашла себе компанию во дворе с колоннами, овитыми плющом. Здесь было настоящее множество дотракийцев, которых она теперь могла рассмотреть, но глаза ее искали чего-то более спокойного, чего-то менее чужого. Мог ли им стать сам кхал? Она надеялась. Пока Иллирио представлял известных ему гостей и близких кхалу людей, она следовала взглядом за его словами и остановилась на мужчине высоком, но не по меркам дотракийцев. Пусть он вел себя подобающе местным, но был явно не из этих краев. — Ах, сир Джорах Мормонт, — ответил магистр на любопытство принцессы. — Сир? Он тоже рыцарь? — Так и есть, прекрасная Дейнерис. Дени уже едва ли слушала сладкие речи магистра и обратила внимание на встрепенувшегося Ланселя, порывавшегося пойти вперед. — Позвольте я поговорю с ним прежде, чем Вы удостоите его чести познакомиться с Вами, — обратился тот к Визерису. — Да, подскажи этому невежде как стоит вести себя с истинным королем. Он едва ли отличается от этих... варваров, — прошипел Визерис, убедившись, что рядом нет ни одного дотракийца. Дени подумала, что Лансель, должно быть, знаком с этим человеком. Наверняка им было что обсудить. А обсуждать свое прошлое с кем-то осведомленным он предпочитал наедине. Так и с Иллирио он предпочитал говорить подолгу лишь в те моменты, когда рядом не было юных Таргариенов. Наверняка он хотел узнать новости о своем доме, а это разозлило бы брата. На момент, когда бронзовое от загара лицо Мормонта обратилось к ним, после услышанного в разговоре с Ланселем, магистр как раз закончил свой рассказ о том, как этот человек оказался в немилости узурпатора, одинокий в свободном городе Пентосе, как и все странники. Повернувший обратно Лансель отчего-то переменился в лице и, кажется, уже не мог скрываться за непроницаемой маской. Его что-то тревожило, и Дени не собиралась упустить это из вида. Два рыцаря подошли к королевским наследникам и поклонились. Как же сильно они отличались... Лучшие годы сира Джораха были уже позади и его уставшие глаза выдавали это лучше всего прочего, даже лучше заношенной одежды, которую он этим днем наверняка всеми силами старался привести в хорошую форму. Тем не менее, он выглядел даже крепче Ланселя, крупнее во всяком случае, и напоминал старого медведя. Но познакомиться Дейнерис не успела — Иллирио обратил ее внимание на человека, по-настоящему царственно возвышавшегося над всеми. Не слишком занятый общением с Мормонтом, Визерис успел схватить Дени за руку и бросить один из своих самых неприятных взглядов, из коллекции тех, что предупреждали о пробуждении дракона. Дени не хотела этого, она не хотела снова оказаться в жестоких руках брата наедине, где никто не узнает, какую боль он может причинить любимой сестрице. Она бы ни за что не стала разочаровывать его и без такого напутствия, но что-то в лице кхала Дрого пугало ее не меньше брата. Она обратила влажные глаза к Визерису и едва заметно покачала головой, на что Визерис ответил натянутой улыбкой и сощуренными глазами. Он извинился перед собеседниками и отвел Дейнерис в соседнее практически пустое помещение. — Не смей смотреть на меня так, когда мы близки к долгожданному прорыву! Ты знаешь, что мне нужно, что тебе нужно, сестрица. Ты ведь хочешь увидеть родные берега, хочешь, чтобы этот мужчина привел тебя домой и поставил на почетное место в тронном зале, подле меня? — время текло невыносимо долго, когда она стояла вот так лицом к лицу с озлобленным Визерисом, под взглядом его беспорядочно бегающих глаз, в оковах его жестких пальцев и неприятной близости сухого тела. — Ты сделаешь это, дорогая Дени. Я отдал бы тебя каждому из этих грязных варваров, если бы пришлось, если такова цена за достояние нашей семьи. Твои глупые слезы ничего не значат, милая. Вытри их и покажи по-королевски гордую женщину, которой должна стать, покажи ему, что ты Таргариен. И он, возможно, не захочет делить тебя с другими. Ступай, живо. Он повел ее обратно к колоннам, подгоняя вперед себя, к этому моменту Иллирио уже осознал бесполезность своих слов в разговоре с грозным кхалом и едва не растекся от облегчения, когда увидел возвращающихся Таргариенов. Когда же Дрого посмотрел в их сторону, у Дени чуть не подкосились ноги. Его непроницаемый взгляд вскрыл самую душу девушки и пронзил своей холодностью. «Лансель, мне нужна твоя защита... куда больше, чем Визерису, страшащемуся несуществующих врагов,» — подумала Дени, обращая свой взор к нему, но на лице рыцаря была ярость, которую никто не должен был заметить в такой знаменательный для этого празднества момент. Он инстинктивно тянулся к ножнам, но они были пусты — на приеме не должна была пролиться кровь и ничто не должно было угрожать кхалу. Для Ланселя глаза Дрого не таили ничего и помыслы его были очевидны, хотя Ланнистер и не знал дотракийцев так, как тот другой, Мормонт, странствующий с ними. Впрочем, только рыцари и были уверены в том, что свадьба непременно состоится, а кхалу хватило всего пары мгновений, чтобы решить это для себя.