негативное подкрепление

      Прежде, чем Мирко успел что-либо сделать, Мартин сказал: - Дашь мне три минуты, я оденусь и пойдём, - своим хриплым голосом он не спрашивает, он утверждает.       Поднялся на ноги, левую от щиколотки до бедра до сих пор украшали следы верёвки и узлов, и спокойно пошёл к раздевалке. Хотелось пойти за ним, донести его на руках, одеть его. Не оставлять его одного. Но он просто интереса ради засёк время. Мартин вернулся к нему ровно через три минуты. В одежде он выглядел иначе, вовсе не беззащитным, а очень суровым, или, по крайней мере, безразличным ко всему. Но это только если не смотреть в глаза, глаза его были полны боли и смертельной усталости. И с этим он ничего поделать не мог - единственным, кто мог это исправить, был сам Мартин.       Но он не просил помощи и не помогал себе. Он старался вести себя так, будто бы ничего не произошло, жизнь продолжалась для него, очень одинокая и несчастная.       Но Мирко готов помочь, только бы тот попросил. - Извини, что всё испортил. - Не переживай из-за этого, - Мирко говорил очень мягко. - Можешь наказать меня, когда вернёмся домой. - В ближайшее время ни наказаний, ни сессий не будет. - Но я заслужил. - Нет. Произошло то, что ты никак не мог контролировать, так что это не твоя вина. И вообще, я доминант, если ты забыл.       Мартин с вызовом на него посмотрел. - Только во время сессий. Ты не владеешь мной. - А если бы владел, ты бы подчинялся? - Нет.       Они оба улыбнулись: Мирко - грустно, а Мартин, наоборот, очень тепло. - И в чём же тогда смысл тобой владеть?       Мартин на него многозначительно посмотрел и промолчал, позволяя ему придумать любой ответ. А сам закрыл глаза. - И в чём же тогда смысл владеть тобой? - Это сделает меня счастливым.       Андрес мягко рассмеялся. - Ну, раз так, - они оба рассмеялись, - то завтра же поедем покупать тебе ошейник, да?       И они поехали, Андрес сдержал обещание. А Мартин не смог.       Дома Мирко всё время старался проводить с ним, даже сам не стал отвлекаться на готовку, а заказал пару блюд из ресторана. И хотя Мартин ни о чём из этого не просил, но и не протестовал. Принимал то, что предлагали, не отдавая ничего взамен (в эмоциональном плане). С такими, как Мартин, прощаются после месяца подобия отношений. С такими, как Мартин, никто не возится (наверное, самому надо быть мазохистом, чтобы продолжать). Он же лёгких путей не искал. Всё, что он делает сейчас, он делает не для себя, не ради собственного чувства удовлетворения, не ради того, чтобы потом хвастаться, не для того, чтобы говорить всем, какой он спаситель бедных и несчастных, ему не нужно восхищение со стороны окружающих. Всё, что он делает сейчас, он делает только ради Мартина, теперь стало очевидно, что ему просто нужен был тот, кто в него верит. Несмотря ни на что.       И он верил. - Мартин. Нам придётся поговорить. - Я уже извинился. - Дело не в этом. Я хотел бы уточнить границы дозволенного тобой. Ну, в плане заботы - что входит в это понятие по твоему мнению? - Всё. Всё, блять, что ты делаешь.       Мартин сел на кровати и подтянул колени к груди, закрываясь. - И почему же ты тогда до сих пор не ушёл?       Черты его лица стали болезненно-острыми, в глазах что-то блеснуло, он хмурился, готовясь к броску, как дикий зверь. - Мне нравится, как ты трахаешь меня. И что не задаёшь много вопросов.       Тут речь не о том, что доминанту такое неприятно слышать, это было неприятно даже с точки зрения обычного человека. Но сердце Мирко всё равно не разбилось (ну, может, только чуть-чуть треснуло), он предполагал, что так будет, он был готов, он силён не только физически. - И никакой ты не доминант, ты - моя сучка.       Он не сорвётся, нет. Он покажет свою истинную силу. Мартин, было заметно, прилагал много усилий, чтобы нарваться на неприятности, жестокое наказание или вообще спровоцировать разрыв отношений, чтобы тот, кого он вывел, вывел его на улицу прямо в пижаме и босиком. Он не из тех. - Доброй ночи, Мартин, - спокойно отозвался он.       Он оставил его, злого и не получившего желаемого (или заслуженного). Перед Мартином он изо всех сил держался, делал вид, что его слова не задели совсем. Задели, на самом-то деле. И очень даже. Так что им обоим лучше отдохнуть, не продолжать этот бессмысленный разговор. И без него всё ясно.       Несмотря на то, что произошло накануне вечером, Мирко всё равно пошёл к Мартину в комнату, потому что тот сбросил два будильника, а через двадцать минут так и не появился на кухне на завтрак. Может, он ему теперь вообще голодную забастовку объявит? Он только хотел постучаться, как услышал разговор, видимо, с начальником, что странно, по громкой связи. И не подслушать кусочек разговора было невозможно. - ... если ты плохо себя чувствуешь, то я пришлю тебе расчёты, конечно, о чём речь. - Спасибо, сеньор. - Не забываешь принимать таблетки? - Нет, сеньор. - Мартин, работа важная, но ты работай в своём ритме, ты важнее, а открытие можем перенести. Надеюсь, тебе станет лучше. - Спасибо, сеньор, до свидания.       И в этот момент он сам открыл дверь. Задняя крышка нового айфона блеснула в ярком дневном свете. - Любишь подслушивать? - Нет. Я беспокоился - ты сбросил будильник и долго не приходил на кухню. Хотел спросить, обязательно ли тебе идти на работу сегодня. - Уже отмазался. Посидишь со мной?       Мирко не знал, соглашаться ли. Это могло быть изощрённой ловушкой. Но он сел рядом с ним и принялся ждать, пока Мартин что-то скажет ему - ему ведь есть, что сказать, раз он пригласил его, не?       Приятное или неприятное. Странное. Сомнительное. Но всё же. - Мой начальник - доверчивый дурак. Хороший человек, но дурак. И этим вы с ним похожи.       На то, что Мартин фактически назвал его дураком, Мирко никак не обиделся - несмотря на то, что он достаточно много читал, он не был действительно умным, допустим, он не разбирался в точных науках. Или, например, он тянул отношения, которые давно бы уже следовало разорвать. Да, он определённо был дураком. - Я уже больше полугода так. Не хочется на работу - звоню и говорю ему, что мне плохо, а он такой "Да-да, Мартин, конечно, останься дома и ни о чём не переживай, это было большой ошибкой, что мы позволили этому с тобой случиться". - "Этому" случиться? - Забавная была история. Был у меня коллега, работали с ним в паре, ничего не предвещало беды, как вдруг он начал оказывать мне знаки внимания. Я был бы даже не против, если бы не... В общем, он не прекратил. Ладно, решил я. Я дал ему то, что ему было нужно, но с парой условий - он не должен был целовать меня в губы и он должен был надеть презерватив. Угадай, чего он не сделал? И того, и другого. Я просил его остановиться, но он сказал, что он чист, что потом даже справку покажет, ладно, я бы забил на это, если бы он не кончил в меня. Это было верхом моего терпения и я пошёл в полицию, ну, перед этим оставил на себе пару синяков, чтобы наверняка, с меня сняли побои, взяли показания. Пришлось, правда, по судам походить, неважно. Он понёс своё наказание. А шеф до сих пор считает себя виноватым, мол, он должен был заметить эту ситуацию. Это немного раздражает, но это мне на руку - то, что он сам там себе напридумывал. Бедный Мартин такое пережил! Бедный Мартин стал таким замкнутым! А ещё бедный Мартин недавно потерял лучшего друга, у бедного Мартина, наверное, депрессия!..       Насколько бы в издевательском ключе он не называл себя бедным, Мирко вдруг сообразил, что у него на самом деле может быть депрессия. Так что он дал ему возможность говорить: да, ни капли не приятная история, но раз он её рассказал, значит, не просто так. Это не похоже на злорадство или хвастовство. Может, крик о помощи? - ... а ты не завтракал? - внезапно спросил он. - Нет, думал, мы позавтракаем вместе. - Дай мне переодеться.       Мирко до сих пор не мог привыкнуть, что Мартин спал в пижаме. Рядом с ним он чувствовал себя натуральным дикарём, который мог спать как голым, так и в трусах и майке.       За завтраком Мартин пил крепкий кофе, так и не притронувшись к настоящей еде. Что ж, на одну тарелку мыть меньше. Тем более, раз он никуда не идёт сегодня, то сможет поесть, когда захочет. - Мартин. Я настаиваю на том, чтобы мы поговорили. - Я всё сказал. - А я нет. Слушай, даже следуя твоему требованию, я никогда не понимал, где оно начинается, а где кончается. Я вообще его не понимаю, хотя пытался принять. Я могу и дальше не целовать тебя, хотя порой очень хочется, я могу дальше быть жестоким с тобой во время сессий. Но теперь я буду заботиться о тебе после них. То, что вчера произошло, испугало меня. Я за тебя переживаю. И мне очень тяжело видеть тебя разбитым и грустным. Так что после каждой следующей сессии ты будешь есть что-то сладкое, потому что это необходимость - восстановить уровень сахара в организме. - Я пытаюсь следить за фигурой. - От одной конфеты или от одного шоколадного батончика ничего не изменится. Но если ты так переживаешь за лишние калории, то могу помочь тебе от них избавиться. - Купишь мне абонемент в спортзал? - Мартин нагло ухмыльнулся. - И это тоже. А чтобы наказать за малейшие неподчинение, я буду прижимать тебя к себе своими огромными тёплыми руками, гладить тебя по волосам, ласкать тебя, как зверушку, и говорить, какой ты хороший...       ...мальчик...       Мартин немедленно вышел из-за стола. От его прежнего настроя ничего не осталось. Он спокойно поставил кружку в раковину. И прежде, чем уйти в свою комнату, бросил: - Ни слова, блять, о животных.