Матерь богов

«Милорд Тирион, Я никогда не питал особенной любви ни к вам, ни к вашему семейству. Однако, судя по тому, что мне известно, вы не самый худший из них, пусть, как выяснилось, несколько недальновидный человек. С другой стороны, нам никогда не доводилось общаться лично. История, которую я намерен вам поведать, может показаться вам невероятной. И вы, полагаю, сочтёте меня безумцем. Не стану вас в том винить. Могу заверить, вы будете не первым и не последним, придерживающимся подобного мнения — большинство мейстеров Цитадели согласилось бы с вами. Вы, кажется, хорошо знакомы с историей Семи Королевств, поэтому я лишь напомню вам об одном человеке, который сыграл в ней весьма значимую роль. Бринден Риверс. Вы же слышали это имя, верно? Уверен, что да. О нём известно каждому хоть немного образованному человеку. Однако люди часто не видят того, что находится прямо перед их глазами. Историкам свойственно игнорировать факты, которые не вписываются в их стройные теории и не вяжутся с их собственными представлениями о действительности. Они — серые овцы, перепугано блеющие при взгляде на лежащий перед ними мрак неведения. И ослеплённые собственным страхом. Они не желают замечать бурлящую от них в двух шагах бездну и предпочитают избегать всего, что рушит чёткую картину правильного мира. Я один из немногих здесь людей, которые никогда не отбрасывали даже самых нелепых предположений. Бринден Риверс был человеком выдающихся талантов. Несмотря на всю противоречивость его фигуры, невозможно не восхититься смелостью и последовательностью его решений, а также его преданностью делу и самому себе. Более того — впечатляет его способность оборачивать себе же на пользу даже самые невыгодные обстоятельства. Как, например, его падение и ссылка на Стену. В конце концов, он мог бы бежать из столицы, скрыться в Вольных городах. Однако он не стал довольствоваться подобной долей, усмотрев даже в этом шанс для себя открыть новую страницу в жизни — да ещё и какую. Покойный мейстер Эйемон был хорошо с ним знаком — в конце концов, их связывали родственные узы, и именно его младший брат отправил лорда Бриндена на Стену. Это случилось в 233 году от Завоевания Эйегона, за несколько лет до моего собственного рождения. Сам Бринден Риверс, пусть и был бастардом Эйегона Недостойного из дома Таргариенов, всегда придерживался веры дома своей матери, Мелиссы Блэквуд — веры в Старых богов. Даже герб их, как вы помните, представляет собой чардрево, окружённое чёрными воронами. Блэквуды тоже когда-то были королями Рек и Холмов и правителями Трезубца. И они остались преданы богам Первых Людей, богам Детей Леса. Люди боялись и уважали лорда Бриндена — преимущественно из-за тех слухов, которые о нём ходили в народе. Занимая пост Десницы и мастера над шептунами, он всегда оставался истинным правителем всего Вестероса. В то время все знали, что правит Десница не только при помощи шпионов, но и при помощи магии. Он раздавал должности своим фаворитами и друзьям. Члены Совета готовы были лобызать ему не только руки, но и задницу, если это обеспечит их безопасность и прибывание при дворе. Великий мейстер, служивший при нём, и сам увлёкся магией по примеру лорда Бриндена... И никто не смел говорить вслух о происходящем, если испытывал хоть малейшее желание встретить следующую зарю. Вы, кстати, никогда не находили занятными, что имя Великого мейстера, который служил при дворе в годы присутствия там Бриндена Риверса — и как мастера над шептунами, и как Десницы — неизвестно? Ведомо лишь, что предшественник Великого мейстера Каэта куда-то исчез после того, как Бринден Риверс отправился в Ночной Дозор. И то, что им был не мейстер Элфорд, прослуживший прежде при четырёх королях-драконах. Однако имя... Имя, милорд Тирион, вы никогда не узнаете, хотя прежде эта информация всегда хранилась в Цитадели и оставалась общедоступной. Впрочем, то, как его звали, не столь важно. Куда как важнее — куда он подевался? Меня это всегда занимало. Так же, как и то, куда исчез Бринден Риверс. Здесь, конечно, историки сходятся на том, что лорд-командующий погиб во время вылазки вместе со своим отрядом, навеки сгинул за Стеной. Но знаете, что в переписке мне как-то сообщил мейстер Эйемон? Он был уверен, что лорд-командующий всё подстроил, и что никуда он не пропадал. Возможно, неким образом ему помог пропавший без вести прежний Великий мейстер, погрузившийся в изучение магии вместе с бывшим Десницей. Полагаю, никто и не вспомнит, был ли на том корабле какой-нибудь престарелый преступник, который на самом деле умел читать и писать? Мастер перевоплощений, который отдал всё ради своего господина. Что вам, в сущности, известно о Старых богах? То, что это боги Севера (хотя это неверное утверждение, поскольку до прихода Первых людей чардрева находились повсюду) и что им прежде поклонялись Дети Леса, жившие в Вестеросе задолго до Рассветной Эпохи. Они не имеют никакого чёткого облика, в отличие от облика Семерых, а сами чардрева — это вместилище душ умерших Детей Леса. И в то же время чардрева — это проводники, открывающие лежащее за гранью. Из этого можно сделать вывод, что древовидцы — это те, кто своего рода умел устанавливать контакт не только с богами, но и с мёртвыми, открывая недоступные обычным людям двери. Те, кто слышал и видел. В наше время никто не проводил жутких ритуалов, однако хорошо известно, что прежде поклонение Старым богам включало в себя и человеческие жертвоприношения, для чего и существовали выстроенные из камня алтари. Спираль служила своего рода замочной скважиной, сила древовидца — и ключом, и дверью. Итак, подводя итог: мы говорим о так и не познанной до конца силе, чьё существование ставится под вопрос и считается верой дикарей. Особенно с точки зрения септонов и септ. Потому что для них Старые боги — ни что иное, как само воплощение силы смерти. Как и у Неведомого, у них нет ни чёткого облика, ни определённого пола. Таким богам поклонялись Первые люди, таким же богам поклонялся и Бринден Риверс. Можно сказать, он был последним из живущих древовидцев — человеком, наделённым уже позабытой силой проникать сквозь множество слоёв бытия и смотреть за грань. И в конце концов ему оказалась не страшна даже сама Смерть — и он обрёл своего рода бессмертие, слившись со своими богами воедино, став проводником их силы. Старые боги — древние и могущественные, и об их истинной сути не знает никто. Я и сам, несмотря на долгие годы исследований и увлечение тайными науками, не могу быть уверен, что понял всё до конца. Но то, пожалуй, и к лучшему: есть вещи, которые не в силах осмыслить человеческий разум. Есть двери, которые человеку не следует открывать никогда. Древовидцы же сами были такими дверями. И Бриндену Риверсу это было хорошо известно, но когда это останавливало человека, стремящегося к настоящему могуществу? Тело человека смертно и слабо, а он и при жизни выглядел как живой труп, так что терять, кроме собственной души, ему было нечего. Я почти не сомневаюсь, что Великий мейстер стал одной из первых жертв Бриндена Риверса на пути обретения истинной силы. При том жертвой добровольной, поскольку тот, вполне возможно, не сомневался, что и сам таким образом обретёт бессмертие в вечности, соединившись со Старыми богами. Допускаю, что так и случилось. Только эти боги сожрали его душу, белые корни и старые камни впитали его кровь, отданную по доброй воле. Мейстер Эйемон как-то писал мне, что вскоре после появления Бридена Риверса в Дозоре стали исчезать чёрные братья. Подозрений это не вызывало — набеги одичалых, нападения диких зверей и прежде уносили жизни. И всё же он заметил некую закономерность: подобное происходило в определённые фазы луны, и более того — за этим обычно следовали тёмные беззвёздные ночи. Он не мог предъявить лорду-командующему никаких обвинений, поскольку всё это выглядело бы как домыслы и оговор, а сам он не желал сеять смуту в Ночном Дозоре, которому преданно служил. Но это не значит, что подобное его не беспокоило. Конечно, это всё он писал мне уже по достижении почтенного возраста, но до того, как годы отняли у него зрение, и всё же я склонен верить ему: мейстер Эйемон сохранял ясность рассудка до самого конца. И в самую последнюю очередь мейстер стал бы фантазировать и говорить о том, в чём не уверен сам. Вы были немного знакомы с ним при жизни. Полагаю, согласитесь, что я нисколько не грешу в этой характеристике против истины. Бринден Риверс отдал своё тело и жизни своих людей во имя богов, во имя обретения могущества. Не такая уж и большая жертва, если говорить о неисчерпаемых источниках силы, хранящихся в недрах нашей вселенной. Душа его, можно сказать, расслоилась, растворилась в душах других. Он стал тем, что вам известно как Трёхглазый ворон. До него были и другие — чаще всего, Дети Леса — имеющие способности проникать на ту сторону. Если иные могли просто видеть вещие сны, то этим было доступно особое видение мироздания и всего сущего. То, о чём я писал выше. Впрочем, при желании, вы можете сами почитать о древовидцах и Детях Леса достаточно, чтобы составить своё представление об этом. Хотя сейчас всё это выглядит как старые сказки, потому что многие знания были утрачены, некоторые — безвозвратно искажены. Так работает человеческая память: проходит время — и зелёное становится голубым. Но боги, в отличие от людей, знают и помнят. Для них века и тысячелетия складываются в быстротечные мгновения. Более того: эти боги злы. Я уверен, что большинство из тех, кому поклоняются люди, либо никогда не существовали, либо вскоре окажутся сожраны теми тварями, которые поджидают каждого из нас. Они ничто перед этой мразью. И Бриден Риверс служил им, стал частью их самих, впитал их яд. В полном смысле уже не было человека с таким именем — существовала лишь сила, часть его души. Как нет сейчас и мальчика по имени Брандон Старк, Брандон Сломленный, которого вы на Великом Совете избрали своим королём. Я не могу сказать доподлинно, что произошло, но знаю одно: Бринден Риверс — то, что осталось от его души, то, что именуется Трёхглазым вороном — занял его тело. Брандон Старк умер, лишь его физическая оболочка продолжает существовать. Но это не он. Может быть, вы и сами догадывались о чём-то подобном — или бы начали задумываться о том рано или поздно. Вновь он стал правителем Вестероса — боги вознаградили его за преданную службу. Хотя им плевать на нужды человечества, равно как и на нужды их слуг. Другое дело, что посредством его способностей они в итоге попытаются просочиться в этот мир. Тот, кого вы полагаете королём, станет их проводником. Ибо Трёхглазый ворон с тысячью глаз — это название, данное людьми, равно как и «древовидец». Сама эта суть, сама эта сила есть ничто иное, как Ключ и Врата — своего рода проводник Старых богов. Существо, не имеющее даже чёткой формы, как и большинство из них. Ведомо ли вам, почему Король Ночи считался враждебной силой, способной уничтожить человечество? Разумеется, одержи он победу, сделал то, что и в самом деле планировал, однако, как мне представляется, изначально он был одним из них. Однако он восстал, и что стало тому причиной, остаётся лишь гадать. Как и в случае с Трёхглазым вороном, он не первое явление воплощения подобного божества в наш мир. Трёхглазый ворон своего рода божество времени, которому доступно прошлое, настоящее и будущее. Он — бог врат, способный переносить себя сколь угодно далеко во всех смыслах этого слова, ибо владеет и ключами, и дверью. Надеюсь, вы поняли хоть что-то из того, что я пытался вам рассказать. Пусть я совсем не уверен, что поверили. Но если в вашей душе зародилось хоть зерно сомнения, хоть толика жажды отыскать истину, хочу сказать следующее: мы должны это остановить. Должны положить этому конец, пока не случилось непоправимого. Или хотя бы сдержать, отвлечь его, пока не отыщется действенный способ навеки закрыть брешь в теле мира. Ибо там, где будет властвовать подобная сила, нам с вами не будет места. Всё, что пока могу сделать я: отыскать Дейенерис Таргариен с целью вернуть её к жизни, и обратиться за помощью к людям, которые смогут мне помочь — и поверят мне безоговорочно. Стеклянные свечи по-прежнему горят, милорд, и это не выдумки. Вы же можете, в свою очередь, ответить согласием на предложение отправить это чудовище туда, где ему самое место. Мало кто захочет развязывать новую войну, ибо Вестерос и без того истекает кровью. Но людьми правит монстр похуже всех, кого вы знали, пусть он и кажется вам невинным, безвредным и весьма сговорчивым. Это до поры. В скором времени из Дорна прибудет сокол и я хотел бы, чтобы вы ответили: готовы ли вы действовать в соответствии со своим желанием помочь обычным людям? Дорн потребует независимости, можете не сомневаться, и вы, конечно, можете попытаться подавить восстание силой, окончательно разрушив даже то, что осталось. Но вы можете и работать сообща — прежде всего, с моим учеником Аллерасом, который передаст вам это послание. Он не меньше моего заинтересован в том, чтобы чудовище вернулось туда, откуда пришло. Это не война света и тьмы, это даже не война живых против мёртвых. Это всего лишь попытка выжить и противостоять тому, чему почти никто не в силах противостоять — тому, что пострашнее даже смерти. Подумайте как следует над моими словами прежде, чем бросать послание в огонь и вычёркивать прочитанное из головы. Либо — прежде, чем отдавать его чудовищу, которое вы даровали власть над людьми. Я же говорил вам лишь правду — ту, которую знаю. И ту, в которую верю. Писано в Цитадели Староместа не в свете Семерых, а тайно от глаз любых из богов. Архимейстер тайных наук и член Конклава Марвин». — Стоило ради этого бумагу марать, — заключил Герольд Дейн, небрежно отбрасывая в сторону свитки. Сарелла буравила его пристальным взглядом, поскольку была готова услышать от Тёмной Звезды нечто подобное. Она, как и велел ей мейстер Марвин, переписала его послание к Тириону Ланнистеру, и привезла его сюда, в Дорн. Только вот она не рассчитывала, что, кроме Мориона, застанет здесь и этого гнилого человека. Тёмная Звезда ей не нравился. — Он сумасшедший, твой мейстер, — продолжил сир Герольд. Его гневные фиолетовые глаза впились в Сареллу. — Как бы я не относился к карлику и Ланнистерам, полагаю, он тоже счёл его безумным. Если не совсем уж дурак сам. — Мейстер — не безумец, в отличие от тебя, — как можно спокойнее произнесла Сарелла, испытывая непреодолимое желание запустить в него персиком в меду. Принц Морион поглядывал на их перепалку молча и с едва заметной улыбкой. Ему-то как раз персики пришлись по вкусу. Сарелла едва не испытала досаду: человека, способного довериться Герольду, вряд ли можно назвать хоть сколько-нибудь разумным. — Мейстер Марвин — это тот, кто живёт в Воронятнике рядом со слепым слабоумным Валгрейвом? — зачем-то лениво переспросил принц, вытирая липкие от мёда пальцы. — Это тот, кто учил и моего отца, твоего двоюродного дядю, — скривилась Сарелла. — И он всегда говорил, что предпочитает соседство физически слепого и немощного человека, чем общество недальновидных глупцов, которые уверены, что находятся в своём уме. — Наша Сарелла так страстно защищает своего мейстера... Скажи, дорогая, как часто тебе приходится ублажать его? Или он и вовсе берёт тебя, представляя, что ты и в самом деле юный мальчишка? — Герольд говорил это почти без выражения, но с едкой улыбкой, и Сарелла, не выдержав, вскочила с кресла. Она понимала, что тот намерено провоцирует её, поддразнивая и всё же чуть изогнутый, хорошо заточенный кинжал тут же сверкнул в её руке. — Сарелла! — предупредительно вскрикнул принц Морион. Сарелла, не обращая на него никакого внимания, впилась глазами в Герольда, который даже не пошевелился. — Что, хочешь впиться своими зубками, Змейка? Ты забыла о том, что любая гадюка, которая рискнёт меня укусить, сама отравится? — И ты тоже помолчи, — осадил его Морион. — Довольно с нас твоих замечаний. — Неужто ваша милость согласится воевать с призраками какого-то безумного старикана? — поинтересовался Герольд, насмешливо изогнув бровь. Сарелла прекрасно видела, как Морион стушевался на короткое мгновение — несмотря на имеющуюся у него стражу, несмотря на свой статус, несмотря вообще ни на что, он всё же опасался этого человека. «Значит, хотя бы опасность этого человека он понимает, не всё безнадёжно». Сарелла была почти опечалена. Дорн — солнечный, тёплый, густо пахнущий сладостью фруктов, овеянный сухим ветром пустыни — почти не изменился. Зато люди... Люди здесь были иными, потому всё Сарелле казалось чужим, даже Солнечное Копьё, в котором она провела своё детство. Словно Старомест отнял у неё целое столетие. И всё же сердце её наполнилось радостью, когда она ехала по лабиринту кривых и узких улочек между жёлто-коричневых кирпичных стен приземистых домов. Хрустальная Башня Солнца устремлялась к небесам, переливаясь в ослепительно ярких лучах. Но пьянящее чувство возвращения домой порядком угасло, стоило ей увидеть жестокое и жёсткое лицо Герольда Дейна. — Странно, что тебя вообще интересует благополучие Дорна, — Сарелла, совладав с гневом, села обратно. Лёгкое зелёное платье теперь не скрывало очертаний её небольших грудей, и она не могла не заметить, как на неё попеременно пялились то Морион, то Герольд. Последний, однако, при этом выглядел так, словно готов был сожрать Сареллу живьём и размышлял, сделает ли это быстро или предпочтёт нарезать её тонкими ломтиками. — Тебя не было видно столько лет — и вдруг ты появляешься, говоря о своём намерении поддержать принца Мориона. — Прекрати говорить обо мне так, словно меня здесь нет, — Морион потянулся на сей раз к пирогу с крабами. Сарелла подумала, что если он продолжит так налегать на еду, то чего доброго, разжиреет со временем настолько, что не сможет передвигаться самостоятельно. — Вообще-то, было бы глупо отказываться от помощи моих собственных вассалов. — Вассалов, — фыркнула Сарелла. — Конечно, Герольд Дейн твой вассал, также, как вассал Эдрика Дейна, но на самом деле плевать он хотел на это всё. Он служит только себе. Здесь же рискнул появиться только теперь, когда уж точно ему не встретиться с моим отцом. — По-твоему, я боялся Оберина Мартелла? — Герольд взял наполненную вином чашу и отпил из неё. Голос его по-прежнему ничего не выражал. — Почему же тогда он так жаждал раздавить меня? Не потому ли, что опасался сам? — Он говорил, что настоящая гадюка — это ты, — Сарелла оторвала веточку винограда, покрытую влагой. Её не покидало ощущение, словно она и в самом деле ведёт какую-то игру, и всё это не закончится ничем хорошим. Герольд Дейн был человеком, способным спутать все карты. И опасность его заключалась не только в жестокости и беспринципности, но и в непредсказуемости. Принц Морион прочистил горло. — Довольно обмена любезностями. Вернёмся к тому, с чего мы начинали. Полагаю, до королевского Десницы уже дошли слухи о том, что мы созываем знаменосцев. — Несомненно. Иначе бы они не принялись подлизываться к Хайтауэрам, дав им желаемое. Интересно, кто отравил этого дуралея? — хмыкнул Герольд, слегка поддевая край бахромы красного ковра, которым был устлан пол покоев принца Мориона, где они и беседовали. — Кто бы это ни был, он нам не друг, — заметила Сарелла. — Хотя есть у меня определённые подозрения... — Какие же? Флоренты? — поинтересовался Морион. — К чему спрашивать, если ты и так всё уже знаешь? — наигранно удивилась Сарелла. — Так это только слухи, — отмахнулся Морион. — В итоге Флорентам от того никакого проку. — Почему же? — пожала плечами Сарелла, едва заметно улыбаясь уголками губ. — Они давно оспаривали права Тиреллов на звание верховных лордов Простора. Конечно, кто из великих домов Простора этого не делал... Но уничтожить этого клоуна Бронна, подставив самого очевидного претендента, посеяв смуту — по-моему, не так уж плохо. — Леди Рея Хайтауэр — сестра Алекина. — Как будто это что-то меняет... Но ты прав, всё остаётся только слухами. Полагаю, о них известно и самому лорду Лэйтону. Если нет, то он просто непроходимый тупица. — Теперь Хайтауэры готовы отдать этому новому королю свои корабли и перейти Марки, если потребуется, — Мориону, очевидно, не нравилась такая расторопность нового Хранителя Юга. — Марочные лорды уже подтягивают свои мечи к Красным горам. Лорд Лэйтон, насколько я знаю, также готов в случае необходимости направить к нашим берегам свой флот. — Корабли Редвинов уже видели рядом с устьем Быстроводной, — Герольд посмотрел в сторону выложенной цветным мрамором арки, которая служила здесь окном. Даже с его места можно было увидеть соломенные крыши Тенистого города, прижимающегося к Петляющим стенам. — Видимо, просто напоминали о себе. Слово о них когда-то забывали. — И всё же, Простор, как и все прочие королевства, пострадал из-за войны, — Морион задумчиво скользнул пальцами по острию ножа для фруктов, лежащего подле него. — Пусть Хайтауэры и не ввязывались в происходящее, но им достались земли, которые, несмотря на своё богатство, требуют вложения сил и времени для восстановления. — И, думаю, новый мастер над монетой, который теперь тоже Хайтауэр, как-то сможет решить эту проблему, — резковато произнесла Сарелла единым плавным движением поднимаясь с места. Золотые браслеты на руках мягко звякнули. — Я удивлена тем, что ты, мой принц, не нуждаешься в помощи, чтобы самостоятельно донести ложку до рта, если не понимаешь подобных вещей и живёшь призрачными надеждами на чужие неудачи, а не на собственные победы. На сей раз пришла очередь принца Мориона краснеть от гнева. Сарелла видела краем глаза, как сжался и разжался его кулак. Уж он-то точно контролирует себя куда хуже, чем Герольд Дейн. По сравнению с Тёмной Звездой он был зелёным мальчишкой. — Следи за своим языком. — Или ты велишь меня казнить? — Сарелла вскинула бровь, скрестив руки на груди. — Как предательницу. О поступке твоих сестёр здесь всё ещё помнят, — угрожающе произнёс Морион. — Да, мой принц, — вмешался в их разговор Герольд, не дав Сарелле возможности ответить. — Также, как помнят отца Сареллы Сэнд. Мои отношения с ним складывались не лучшим образом, и всё же его любили. И любили Элларию, и Песчаных Змеек, как бы мы с вами к этому не относились. Потому что они были сильными людьми. Сареллы же и вовсе в то время не было ни в Солнечном Копье, ни в Водных Садах, ни в Дорне. Она не виновата, пусть и поспешна в суждениях. Сарелла не смогла сдержать удивления, уставившись на Герольда. Похоже, даже Морион был поражён этой его речью. «Но нет, так просто ты меня не купишь, ядовитая гадина». — Ты удивлена, моя леди? — криво улыбнулся Герольд. — Я не твоя и не леди, — Сарелла опустилась на широкий подоконник, со смесью страха и удовольствия ощущая за спиной почти девяносто футов высоты. — И не думай, что нуждаюсь в твоей защите. Я всегда могла сама постоять за себя. — Уж это я знаю, иначе ты не была бы дочерью Оберина, — Герольда, кажется, почему-то позабавил её ответ. Но Сарелла нахмурилась — ей следовало быть более осмотрительной с этим человеком. — Айронвуды, Дейны, Вейты, Кворгилы... — перечислял Морион. — На самом деле, почти все знаменосцы дома Мартеллов откликнулись на зов. Мне следует лишь велеть им выступать. — Нужно идти на Королевскую Гавань, — сказала Сарелла. — Как будто я сам этого не понимаю, — угрюмо ответил всё ещё несколько разгневанный Морион. Но Сарелла давно поняла, что у неё, скорее всего, не получится выполнить поручение мейстера Марвина. И от этого ощутила, как рот её наполняется горечью. Дорн, который столько лет был ей домом, действительно стал чужим. Его заменила Цитадель, и северная башня замка Воронятник, маленькая келья рядом с покоями архимейстера. Но злилась Сарелла не на Мориона Мартелла, а на Герольда Дейна, который за столь короткое время, кажется, окончательно задурил принцу голову. Прежде Сарелла не полагала, что тот окажется таким дураком. Хотя чего ещё ждать от человека, которого нарёк принцем этот Брандон Старк. Сын Манфри Мартелла, двоюродного брата Оберина и Дорана, ближайший законный наследник. «Он похож на дядю Дорана... — почти с печалью подумала она. — Главное, чтобы не закончил точно так же». — Что там с этим твоим карликом? — спросил принц Морион, указывая на разбросанные по столу свитки. — Думаешь, он поверил этому безумцу? — Не безумцу, а мейстеру Марвину. Он самый трезвомыслящий человек, которого я знаю. — Так как? — пропуская мимо ушей её недовольный тон, настаивал Морион. — Даже если и поверил, то какое это имеет значение для вас? Мейстер предлагал Тириону выступить в защиту людей, не за Дорн. — Но вместе с Дорном, верно? — обманчиво-мягко улыбнулся Герольд. — Что мешает нам этим воспользоваться, действительно послав к нему сокола? Сарелла коротко рассмеялась неожиданно даже для себя самой: — Ты же сам недавно говорил о том, что он не такой уж дурак! Полагаешь, он не предусматривает подобного исхода? — Но он не знает о том, что я здесь, — продолжал Герольд. — Это многое меняет. — Хрена лысого, — выплюнула Сарелла. — Почему вы такие идиоты? Нашей главной целью должна стать не независимость, а избавление от того чудовища, которое люди возвели на трон. Мы должны сделать так, чтобы об этом узнали все. — У тебя совсем мозги размягчились от книг, — скривился Герольд. — Бран Сломленный, конечно, с самого начала был самой нелепой кандидатурой, но дело не в том, что он какой-то монстр, вылезший... откуда там... — он снова потянулся к свиткам, но Сарелла, уже с подоконника, подлетела к столу и подхватила их. — Какая тебе разница, если ты всё равно в это не веришь? — почти прошипела она. — Хотел соблюсти точность формулировок. Ты против? Сарелла прищурилась. Атмосфера в покоях Мориона вновь начала накаляться. Сарелла чувствовала себя злой — и одновременно беспомощной. Потому что принц Морион оказался олухом, а Герольд Дейн, очередной раз вылезший из-под камней, где прятался столько времени, окончательно расстроил её планы. Конечно, она и не думала, что всё окажется легко. Что принц Морион поверит ей вот так сразу и на слово. В конце концов, в Белых Ходоков никто не верил, пока не убеждался в их существовании собственными глазами. Но даже это нисколько не унимало охватившего её чувства, близкого к отчаянию. «Простите, мейстер», — тоскливо подумала она и вдруг ощутила себя одинокой. А ещё непроходимой дурой — почти такой же, как принц Морион. — А сам этот твой мейстер-то где? — спросил проклятый Герольд, вырывая Сареллу из невесёлых размышлений. Та заколебалась, задумавшись над ответом, но всё-таки произнесла: — В Эссосе. — Это я уже понял, но ты могла бы и уточнить. — Тебе-то эта информация к чему? Помчишься ему на помощь? — хмыкнула Сарелла, сворачивая свитки. Она вознамерилась сжечь их сегодня же — и без того их видело слишком много глаз, а информация, известная больше, чем одному, имеет свойство разноситься слишком быстро. — Хочу понять, как далеко он планирует зайти. Надеюсь, он собирает там армию, чтобы поддержать нас и свергнуть это чудовище? Игнорируя его едкий тон, Сарелла ответила, при этом глядя на Мориона: — Ты разве не читал письмо? Он намерен вернуть Дейенерис Таргариен. Учитывая последний выпущенный королём указ... Герольд расхохотался, а Морион растеряно хлопнул глазами: — Он серьёзно? Сарелла кивнула. — Поэтому король запретил веру в Р`глора? Он что, собирается воспользоваться помощью Красных жрецов? Сарелла снова кивнула, бросила косой взгляд на Герольда, вытирающего выступившие в уголках глаз слёзы. Больше всего на свете она хотела снова извлечь из ножен кинжал и таки перерезать этому ублюдку глотку. И проверить, в самом ли деле у него вместо крови по венам бежит яд. — Но это же сказки, — мягко, словно говоря с неразумным ребёнком, произнёс Морион, улыбаясь. — Многое в нашем мире было сказками. Белые Ходоки. Драконы. Великаны. Дети Леса. Всё это было выдумками, которыми нас потчевали перед сном. И вам обоим прекрасно известно, что они оказались правдой, которая стоила жизни великому множеству людей. Герольд молчал, Морион нахмурился, явно что-то обдумывая. Кажется, новость про Дейенерис заинтересовала его куда больше, чем рассказы о каких-то мифических чудовищах. Дейенерис хотя бы была реальной — пусть пока что и мёртвой. — Как вы думаете, кто поджёг их корабли? — неожиданно спросил Герольд. — Это-то тут при чём? — покачал головой Морион. — Так или иначе, они наверняка думают, что это мы. — Верно, — кивнул Герольд. — И всё-таки. — Тот, кто хочет войны, понятное дело, — признал Морион. — Но не можем же мы во всём подозревать этих страхолюдных Флорентов. — Не-е-ет, — протянул Герольд, — не Флоренты. Пожалуй, стоит как следует заняться этим вопросом. — Но при чём тут Дейенерис? — не выдержала Сарелла. — Или ты думаешь, что она с того света это сделала? — Тебя это удивляет с учётом того, во что веришь ты и твой безумный мейстер? — Герольд встал со своего места. — Но нет, я не настолько безумен. Меня лишь интересует, кто ведёт эти тайные игры в том числе и с нами. Сдаётся мне, ответ лежит на поверхности. — Но как же Дейенерис? — растерялся Морион. — Пока она мертва, нечего даже и думать об этом. Пока меня беспокоят более приземлённые вещи мира живых, — Герольд поправил кожаный пояс, на котором в ножнах висел его меч. Фиолетовые глаза его в опускающихся сумерках показались Сарелле чёрными — такими же чёрными, как сама душа Тёмной Звезды. — Если бы Король Ночи не был убит, я бы подумала, что это ты, — сорвалось у неё с губ. — Сочту это за комплимент, — Герольд отвесил насмешливый поклон. — Но я слишком люблю тепло, и более того — я пока ещё жив. Сказав это, он покинул покои принца Мориона, даже не спросив у него — даже формально — дозволения оставить их. Очевидно у него появились некие неотложные дела, в которые он не счёл нужным посвящать ни своего принца, ни Сареллу. — Он тебе не нравится, — тихо произнёс Морион. — Удивительно, что ты заметил. Он же просто душка, как я могла его не полюбить? — Но он полезен, — покачал головой Морион. — И люди его боятся. — И не зря. Однако, мой принц, ты не должен ему верить. И никому. Тебе известно, что Дорн — весьма опасное место, а Герольд Дейн — самый опасный здесь человек. Ты должен соблюдать осторожность, пусть и вырос здесь, в этом замке. Морион улыбнулся ей. — Я не такой дурак, каким кажусь ему... или тебе. У меня тоже есть и глаза, и уши, Сарелла. Она едва ли не впервые испытала подобие симпатии по отношении к этому человеку и рискнула осторожно произнести: — Но всё же не веришь... — Я всего лишь обычный человек. Сложно в такое поверить, — он пожал плечами. — Но Тирион... ему-то стоит доверять? — Я с ним незнакома, но мне показалось, что человек он неплохой, пусть и не самый удачливый. И всё же, как бы мы не относились к Ланнистерам, я не позволю Тёмной Звезде обманом заманить его в ловушку. Это низко. — И это говорит Песчаная Змейка, — губы Мориона вновь растянулись в улыбке. — Это не делает меня подлой, — заметила Сарелла. — Я — дочь Оберина Мартелла, и я предпочту бросить вызов, а не бить в спину. Я не собираюсь обманывать Тириона. — Твой отец погиб за него, — напомнил Морион. — Мой отец погиб, потому что повёл себя неразумно. И это не вина Тириона. Мои сёстры пытались отомстить дому Ланнистеров — и ты знаешь, чем всё закончилось. — Согласно письму твоего мейстера мне следует немедля отправить к нему сокола. Но, — он слегка поморщился, — я представления не имею, что нам будет с его согласия помочь. Он не выступит в войну на нашей стороне. — Только если мы последуем плану мейстера и постараемся отвлечь это чудовище... — заметив, как снова помрачнело лицо Мориона, Сарелла добавила. — В любом случае, нам нужно узнать его ответ, и действовать, исходя из этого. «И я сама буду понимать, что делать дальше». — На этом и решим, — заключил Морион и уже радушным тоном продолжил, словно успев забыть о том, как не столь давно она непочтительно разговаривала с ним. — Раз уж ты задержишься ещё немного, могу я предложить тебе выпить молодого вина? Это новый урожай, тебе понравится. Сарелла шумно выдохнула и всё-таки заставила себя улыбнуться, хотя внутри была напряжена, словно струна. Герольд Дейн не желал выходить из её головы. Ей казалось, что все войска знаменосцев Мартеллов не смогут защитить ни принца, ни Дорн от его рук. «Хотя, возможно, я чего-то не беру в учёт. И ползучая тварь вроде Герольда может пригодиться». — С удовольствием, принц, — она опустилась прямо на пол, у самых ног Мориона, глядя на него снизу вверх. Она ощущала мелкие песчинки, которые залетали в открытое окно даже на такой высоте. — Впереди нас ждёт ещё много забот. Лучше расскажите мне, что вам самому известно о сире Герольде Дейне?