Матерь богов

Отметина, оставленная главой ордена, до сих пор горела огнём. Знак данного обещания. Напоминание об ответе, который Марвину ещё предстоит держать. Однако он не торопился рассказывать о случившемся: клеймо находилось чуть ниже ключицы, почти у сердца, и скрывалось под одеждой. — Это правда то, что я успела о вас узнать? — сидящая напротив Кинвара лукаво улыбнулась: казалось, к ней время от времени возвращался прежний решительный и спокойный настрой. Хотя Марвин не видел тому особых причин, разве что её радовала новая камера, куда их поместили пару дней назад. Или же она была в восторге от той густой бурой жижи, которой их потчевали. Сам Марвин предпочитал даже не задумываться над тем, из чего — или кого — это приготовлено. Маленькие камешки отскакивали от угольно-чёрной поверхности стены и падали (или нет, в зависимости от точности броска) в непроглядную узкую расселину в недрах скалы — не имея никаких иных развлечений, Герион таким образом иногда убивал время. Камера, как и другая, находилась в каменном гроте, окованном с одной стороны решёткой из валирийской стали. Отличие заключалось в том, что стояла она гораздо выше и была просторнее. Прямо за её пределами находился крутой спуск на каменную платформу, на которой и виднелся похожий на узкий жаждущий рот провал. И расселина эта время от времени принималась выть, словно из глубины глубин вырывались протяжные выдохи. — Смотря, что вы имеете в виду, — проворчал Марвин. — Увы, вы зря полагаете, что я способен читать мысли и в полной мере понял ваш вопрос. Кинвара хмыкнула. Герион отвлёкся от своей бесхитростной игры и посмотрел в их сторону с лёгким недоумением. — Мне тоже интересно. Марвин неодобрительно покачал головой. Кинвара пояснила: — Вы в самом деле однажды убили человека голыми руками? — Кулаками, если быть точным, — Марвин криво и невесело улыбнулся, демонстрируя эти самые кулаки. — Надеюсь, вас не ввёл в заблуждение мой невысокий рост. Я всегда был довольно крепким и сильным. И мог постоять за себя. Герион теперь смотрел на него с интересом: — И вас не судили? Вы же архимейстер. Или Конклав так и не узнал об этом? — Это же слухи, Герион, — покачал головой Марвин, фраза прозвучала довольно едко. — Никто не отправит под суд за грязные слухи, которым нет ни одного реального подтверждения. Хотя эти-то как раз правдивы, чего не скажешь о многих других... — Так за что вы его? — Герион осторожно потрогал его за руку сквозь порядком истрёпанный рукав плаща, словно проверяя, насколько крепки мышцы. Для человека его возраста он и в самом деле был весьма силён. — Подумать только, мейстер! Кулаками! Кинвара молчала, чуть вскинув бровь, и явно ожидала продолжения. Марвин испытал раздражение, словно его допрашивали. — Я убил его — и всё тут. Забил насмерть кулаками. Колотил и колотил, пока он не перестал дышать тем, что осталось от его перебитого горла. Потом он превратился в вороний харч, — резко отрезал Марвин. — И, если вы полагаете, что меня мучает совесть, то сильно заблуждаетесь. Вы оба, — он перевёл хмурый взгляд с Кинвары на Гериона — и обратно. Герион пожал плечами, подобрал с пола камеры ещё один камень и запустил его. Один отскок — и осколок гранитной породы полетел в неизвестность. — Мой брат тоже никогда не жалел о таком, — заметил он, зелёные глаза впились в Марвина. — Меньше всего я похож на Тайвина Ланнистера. И на моей совести уж точно куда меньше смертей, — с едва сдерживаемым отвращением произнёс Марвин. — От моих рук не страдали невинные дети. Тот мужчина был... он был ужасным человеком. Я воздал ему по заслугам и не желаю это обсуждать. Герион поджал губы, лицо вдруг потемнело от мыслей. — Благородному милорду Гериону убийства не по вкусу, — пояснила Кинвара очевидную вещь. Она обхватила руками поджатые к груди колени, продолжая улыбаться. — Я ведь права? Ваше лицо — просто открытая книга. — Как будто я делал из этого какой-то секрет, — пробурчал Герион. — Киван никогда не высказывал вслух мысли, которые бы противоречили мыслям Тайвина, и мне кажется, у него даже не было своих собственных чувств. Тиггет и я — другое дело... Но Тиггет погиб незадолго до моего отплытия. И... — он шумно выдохнул. — Я всегда проклинал бешеных псов старшего брата. С ними должно было поступить как с любыми опасными для человека животными. — Отчего же тогда вы решили добыть фамильный меч? Хотели порадовать своего жестокого и жадного брата Тайвина? — по большей части Марвину было плевать на это. Что бы ни стало причиной, они все оказались здесь. Единственная важная вещь — выход на свободу. — Наверное, хотел сделать хоть что-то полезное для нашего дома... Что-то полезное, не связанное с убийством. Они замолчали, каждый погружённый в собственные мысли. Марвин и сам взял один из камешков, лежащих на полу камеры. Их тут было великое множество — и спать они мешали. Он по-прежнему имел мало представления о том, сколько времени они провели в этом жутком месте. — Всё сущее служит Владыке, — заверила их обоих Кинвара. Марвин закатил глаза — проповеди его утомили. — С вами бы поспорили мои новые друзья. Они бы сказали, что всё сущее служит их Матери, — кривая улыбка исказила некрасивое лицо. — Все кому-то или чему-то служат, — подытожил Герион с мрачным весельем. В последнее время он выглядел лучше, чем раньше — видимо, те странные зелья, которыми его потчевали, возымели свой эффект. Либо воздух в камере уже был менее отравлен невидимым ядом. — В этом и суть. — Они — безумцы и еретики, — сказала Кинвара Марвину. — Вы же видели. — Видел, поэтому безумцами их, конечно, счесть легко, но еретиками... — он медленно покачал головой, — едва ли. То, во что они верят, существует. — Вы забываете, что они ещё и мертвы. Так что мы — часть этого безумия, как ни крути, — Марвин кивнул сказавшему это Гериону. — В любом случае... я тоже всё видел. И это не выдумки. — Мы должны это остановить, — твёрдо сказала Кинвара. — Скажите, когда у вас появятся дельные идеи. Владыка Света, которому всё служит, не торопится на помощь, — с ноткой сарказма произнёс Марвин. — Тихо! — в следующий миг прошипел он, обрывая так и не слетевший с губ Кинвары ответ. Все разом замолчали — на нижнем уровне пещеры послышалось невнятное шебуршание, сопровождаемое странным потрескиванием и тяжёлыми, утробными выдохами. Не было похоже на шаги кого-нибудь из тюремщиков. Те, пусть и оставались призраками, издавали куда более человеческие звуки. «Либо наконец одна из тех жутких тварей, о которых все наслышаны». Что бы то ни было, грядущая встреча не сулила ничего хорошего. Под камерой показался яркий свет — и тот как будто двигался. Пол стал ощутимо теплее, словно камни начали моментально нагреваться. — Недобрый знак, — пробормотал Герион, высказывая всеобщую мысль. Кинвара тоже нахмурилась. Марвина, несмотря на растёкшееся по камням тепло, пробрал холод. Несколько суток их держали их для чего — чтобы скормить какому-то чудовищу? Неужели глава ордена не знал о том, что здесь водится и что им грозит? Или скорее знал — но хотел посмотреть, что из этого получится? «Что выберешь ты? Чьей жизнью ты готов пожертвовать?» Голос прозвучал словно наяву. В конце концов, проклятый мёртвый безумец так и не потрудился объяснить, что его ждёт. И Марвин даже ожидал чего-то подобного, учитывая наличия отметки на коже. Но ему и в голову не приходило, что на них могут спустить настоящих чудовищ, иначе бы он потрудился обсудить такую перспективу с Кинварой и Герионом. Опасное испытание — или проверка на прочность, как ни назови: чтобы выжить и получить желаемое, все трое должны соблюдать правила игры, даже если почти не понимают, во что именно играют. Внезапно грот пошатнулся, с потолка посыпались обломки камней. Герион рефлекторно прикрыл голову. Кинвара вскрикнула, цепляясь рукой за выступ на стене, чтобы удержаться на ногах. Если кусок скалы, где находилась эта камера, ухнет вниз — они обречены. — Проклятье! — закричал Герион сквозь грохот. Проклятая тварь очевидно долбила толщу камня, желая добраться до каменного грота, потому что почуяла их. А людей то, что обитало в красной тьме Валирии, никогда не любило. Сумрак наполнило пламя — упругая раскалённая струя ударилась в чёрную стену, от которой прежде отскакивали мелкие камешки перед тем, как скатиться в расселину. Моментально появившаяся там дыра с подпалинами по краям задымилась. — Оно нас сожрёт! — кажется, это крикнул сам Марвин. Кинвара рядом впилась в рукав его плаща. Сам Марвин вцепился в плечо Гериона. Они ещё не видели то, что шло за ними, но по всем признакам это более всего действительно походило на огненного червя. Вскоре показалось и само чудовище — раскалённое, словно жаровня, переливающееся алым и оранжевым. Голова его, увенчанная двумя жёлтыми витыми, как у козла, рогами, повернулась в сторону звука. Марвин встретился с ним глазами — бессмысленными, сверкающими жадным пламенем. Рот был полон похожих на кинжалы клыков. Марвин почувствовал, как сердце пропускает удар. Чудовище открыло пасть и снова заревело, исторгая из чрева пламя. То оказалось настолько жарким, что даже валирийская сталь накалилась докрасна. Пока что червь находился ниже уровнем, но ему ничего не стоило пересечь это выглядящее сейчас таким жалким расстояние — не больше десяти футов от того места, где оно пробило стену. Достанет даже одного чёткого выдоха в пол их камеры — и они все втроём превратятся в хорошо прожаренный обед. Кинвара в ужасе схватилась за камень на шее, который неожиданно начал пульсировать красным светом. — Что происходит? — растеряно спросил Марвин. Кинвара покачала головой. — Я ничего не делала. Скорее всего, он так реагирует на чудовище. — Это дракон? — Герион осторожно выглянул наружу: огненный червь, кажется, затих. Слышно было, как он ворчит и елозит внизу, но очевидно устремляясь наверх. — Я бы сказал, дальний предок, но сейчас не время обсуждать его родословную, — оборвал Марвин, оглядываясь по сторонам. Если бы только не было решётки, у них появился бы хоть призрачный шанс избежать участи, на которую их, по всей видимости, обрекли. Мягкий красный свет струился из камня Кинвары, растекаясь кровавой лужей. Она накрывала его ладонью. Неожиданно пол под ногами неистово вздрогнул, затрещал — и тут же взорвался чёрным фонтаном камней, которые больно царапали кожу, чудом никому не размозжив голову. Марвин прикрыл лицо рукой, защищая его от пыли. Послышался приглушённый мужской вскрик — Герион. Марвин разлепил веки, припорошенные каменной крошкой. Представшее перед ним зрелище напугало его почти также сильно, как увиденный бесконечное количество дней назад ритуал. Огненный червь чудовищных размеров вылезал из громадной дыры в полу. Большая часть исполинского блестящего и переливающегося, словно само пламя, тела, всё ещё находилась внизу. Монстр злобно ощерил клыкастую пасть, наклонившись едва ли не к самому лицу Гериона, которое успело покраснеть от жара. Казалось, огненный червь пытается загипнотизировать жертву перед тем, как обрушить на неё всё своё неистовство. Пылающие глаза устремлялись в самую душу, и Герион не двигался, заворожённо глядя в лицо собственной верной смерти. Марвин нисколько не сомневался в том, что сейчас последует. — Стой! — возглас Кинвары рассыпался по наполненной жаром пещере. Марвин не успел её удержать, ухватить, не дать совершить глупость, когда она ринулась навстречу чудовищу в самоубийственном броске. Марвин мысленно попрощался с ней, понимая, что никакой Владыка Света не убережёт её от всепожирающего пламени древнего, порождённого самой преисподней чудовища из красной тьмы. Но прежде, чем огонь поглотил обоих — Кинвару и Гериона — прежде, чем острые клыки сомкнулись на обугленных до черноты телах, камень на груди Кинвары вспыхнул неистовым красным цветом, невиданным прежде, заставив огненного червя едва не завизжать от боли. Словно пламя, пожирающее само себя. Кинвара, кажется, и сама закричала, но в её крике было куда больше ярости. Чудовище затрясло головой, вскрикнув — пламенная струя проделала дыру уже в потолке. После этого, замерев, рухнуло обратно с неистовым шипением. До них доносились недовольные, шипящие звуки, всё то же неясное ворчание, словно огненный червь жаловался на то, как жестоко с ним обошлись люди. — О седьмое пекло... Что это было? — едва слышно пролепетал Герион, пока ещё не придя в себя. — Я едва не обделался. Кинвара непонимающе затрясла головой и посмотрела на красный камень, словно в неверии. — Прежде такого никогда не случалось. Марвин ощутил, что начинает сползать по стене — ноги дрожали и подгибались, но он не мог себе позволить упасть. Не сейчас, когда своды грота, похоже, готовы рухнуть им на головы. Опасный треск вверху услужливо напомнил об этом. «Он сказал, что мы им нужны. Что мы нужны Матери», — беспокойная мысль билась в сознании, но Марвин решил, что как следует обдумает это после, если им удастся действительно выбраться живыми. Игра это или нет, испытание или случайность — они не могли оставаться на месте. Герион осторожно заглянул за край провала, куда тяжесть увлекла чудовище из ночных кошмаров. Тот выглядел не таким уж крутым — обломки горной породы выпирали из стен округлой дыры. И за них можно было цепляться. Марвин сразу же понял, о чём думает Герион. — Мы должны... — тут же подтвердил он догадки. Марвин нахмурился. Не то, чтобы существовал выбор, но как бы не произошло чего похуже. — Это может быть ловушкой, — сумрачно заметил он, посмотрев Гериону в глаза. Золотые искорки вспыхнули в яркой зелени. — Иначе бы они уже явились сюда, не сомневаюсь. — Не всё ли равно? — криво улыбнулся Герион. — Так и так мы загнаны в неё. — Милорд говорит верно, — согласилась Кинвара. Марвин с удивлением заметил, как она обрывает край и без того сильно пострадавшего красного платья, очевидно собираясь лезть вниз по уступам. — Даже если они и в самом деле ведут нас каким-то путём, как вы подозреваете, мы не можем тому противиться. Не можем не попытаться повернуть всё в нужную для нас сторону. Поколебавшись мгновение, Марвин выдохнул, сдавшись: — Не знаю, чем это закончится, но... Ладно. Ладно. Выбор действительно невелик, — он присел на край дыры, а после повернулся на живот, осторожно спуская вначале одну, а потом другую ногу, осторожно нащупывая выступающие камни. Те опасно захрустели под весом человеческого тела. Пальцы Марвина тут же побелели от напряжения. Подняв вверх голову, он заметил, что и Герион спускается с противоположной стороны проёма. Кинвара по-прежнему оставалась наверху. — Спускайтесь осторожно, миледи, — напряжённым голосом предупредил её Герион. — Мы окажемся внизу раньше вас и сможем подстраховать в случае необходимости. Марвин едва не застонал — если Кинвара вдруг сорвётся с выступа им на головы, то шансов уцелеть останется немного. Но раз уж он согласился с этой безумной, совершенно нелепой затеей пойти на поводу у ордена безумцев, то решил не ворчать и беречь дыхание. Спуск, пусть и не слишком крутой и длинный, показался бесконечным из-за сковывающего мышцы напряжения. И, прежде всего, опасений. Марвин постоянно ожидал, что снизу на них выпрыгнет тот самый огненный червь, решивший вернуться за положенной ему добычей. В конце концов, они спускались следом за ним, в огромный туннель, проделанный в грозном сердце ворчащих вулканов. Герион был моложе Марвина, потому ноги его ступили на твёрдую землю чуть раньше. Марвин, шумно дыша, поднял голову, едва не с восхищением наблюдая за тем, как сверху — на удивление ловко, подобно кошке — спускается Кинвара. Похоже, чужая помощь ей не требовалась. Она без труда спрыгнула на землю рядом, лишь слегка опёршись при мягком, почти беззвучном прыжке на любезно поданную руку Гериона. — Вы словно всю жизнь учились лазать по скалам, — с тонкой улыбкой заметил Марвин. Герион ухмыльнулся, явно разделяя это мнение. — У меня великое множество умений, милорды, — загадочно произнесла Кинвара, улыбаясь в ответ и отправляя безнадёжно изорванное платье и оглядываясь по сторонам. Марвин фыркнул. Своды пещеры, больше напоминавшей уходящий куда-то в неизвестность коридор или туннель, были такого же чёрного цвета, как и прежде. Прикоснувшись к ним ладонью, Марвин обнаружил, что на них находится изрядное количество сажи — они действительно оказались опалены огнём. Он небрежно вытер перемазанную руку об одежду и посмотрел вперёд. — Похоже, путь у нас только один, — произнесла очевидную вещь Кинвара. В самом деле: позади них располагался тупик. И как будто в подтверждение её слов, рубин на её шее вновь запульсировал живым светом, заливая багрянцем лежащий впереди туннель. — Того жуткого червяка вроде бы не слышно, — насторожено произнёс Герион, чуть наклонившись вперёд и напряжённо прислушиваясь. — Наверное, уполз вперёд. Главное, чтоб не устроил нам засаду. — Владыка Огня защищает нас, — торжественно произнесла Кинвара, касаясь даже на вид горячего камня. «Владыка ли?» — со всё тем же сомнением подумал Марвин. Они осторожно пошли вперёд, следуя указующему свету. Шаги их почти не отражались от каменных сводов, которые, похоже, с жадностью пожирали каждый звук. — Этот рубин у вас на шее, — наконец решился Марвин, не выдержав повисшего напряжённого молчания. Говорил он тихо, не желая привлекать лишнее внимание. — Откуда он, миледи? Кинвара коснулась камня, то ли припоминая, то ли решаясь, отвечать или нет. — У некоторых из Красных жрецов есть такой... Этот рубин родом из Асшая, и носят его те, кто побывал там и кое-чему научился, — она явно не намеревалась вдаваться в подробности. — Это знак отличия, почти как звено из валирийской стали в мейстерской цепи. — Тайные науки, — встрял Герион. — Разве Красные жрецы изучают их? — Я говорю лишь, что это вроде знака отличия для тех, кто решился на некоторые жертвы. Мейстер, наверное, понимает, о чём я, — она посмотрела на Марвина, но тот отвернулся. И Кинвара обратила взгляд на Гериона, улыбаясь ему почти ласково, как малому ребёнку. — Мало кто проходит через эти испытания, и ещё меньше людей готовы уплатить цену за свои знания. Марвин ничего ей не ответил, чувствуя, как на сердце стало тревожно. Если он верно истолковал намёк Кинвары, то речь шла о чём-то вроде магии крови или же о ней самой. Но разве могли изучать последователи Владыки Света самую тёмную из известных людям материй? Смутную тревогу, впрочем, внушал ему не этот факт, а то, что он прежде не наблюдал такого воздействия камней. На что же они ещё способны? «Камень, который я оставил Квиберну... — вдруг подумалось ему. Сердце пронзила очередная игла. — С кровью мейстера Эйемона». Марвин и прежде умел создавать такие вещи, чтобы защитить собственный разум, если находились необходимые для того предметы, и всё же.. Он мысленно приказал себе не беспокоиться раньше времени: в конце концов, рубин Кинвары наверняка изготовлен иначе и для иных целей, так что к чему переживать о том, на что не можешь повлиять прямо сейчас? Магия крови имела множество граней, и не все их дано познать человеческому разуму. Одно Марвину было ведомо точно. То, о чём ему напомнил призрак Старой Валирии: лишь смертью можно купить жизнь. Незамысловатая, очевидная истина. Формула равного обмена. «Чьей жизнью ты готов пожертвовать?» — спрашивал он с улыбкой в мёртвом голосе. Марвин едва не застонал. Туннель тем временем слегка сузился и пошёл под лёгкий, почти незаметный уклон. Никто не произносил ни слова, напряжённо прислушиваясь к происходящему вокруг, потому что огненные черви были не единственными обитателями руин. — Почему они не преследуют нас? — даже Герион вдруг задался этим вопросом. — Я имею в виду тех... тех призраков. — Потому что, думаю, хотят, чтобы мы пошли этим путём, — спокойно ответил ему Марвин. — Об этом мы уже говорили. И теперь сомневаться не приходиться. — Но зачем? — Герион слегка нахмурился. — Это и в самом деле ловушка? — Нет, — Кинвара задумчиво провела рукой по камню. — Скорее всего, они полагают, что мы выполняем их волю. «Но ведь и в самом деле ведь выполняем», — насмешливо подумал Марвин. — Но в чём она? И почему именно теперь? — настаивал Герион. — Полагаю, потому что время пришло, — Марвин криво улыбнулся. — Во всяком случае, по их расчётам. И он едва удержался от того, чтобы потереть кожу там, где её опалила отметина. Туннель теперь устремился вверх, снова спустился вниз — и они вышли к небольшой развилке. Герион вдруг закашлялся, и Марвину это не понравилось — действие зелья, возможно, снова заканчивалось, а значит им требовалось в самом деле выбираться из проклятых лабиринтов. «Многое ты осознаешь, мейстер, когда дойдёшь до центра лабиринта, который из себя представляет лишь выглядящая прямой дорога». Марвин вздрогнул — он снова почти наяву услышал этот шепоток. Дурное, гиблое место звало его. — Нужно выбрать, — произнёс он. — Вправо или влево. Возможно, ваш рубин, миледи, поможет нам в этом? Он вопросительно посмотрел на Кинвару. Та подошла к развилке, хмуро глядя на рубин. Красный свет залил чёрные стены, но никуда так и не указал. И вдруг Марвин ощутил —увидел неким внутренним взором — что это и в самом деле лабиринт. Подобно каменным лабиринтам города Лората, выстроенным загадочной, давно вымершей расой для неведомых целей. Также он мог с уверенностью сказать, что прежде не слыхал о том, чтобы под Старой Валирией находились лабиринты. Глубокие шахты, где трудились рабы день и ночь — да, но то была не шахта. Марвин вообще не видел ничего, похожего на копи. Тогда-то на глаза ему и попался странный, почему-то кажущийся смутно знакомым до головной боли символ: грубо высеченный на камне у самой развилки закрытый глаз. Словно подсказка. Или намёк. Или... — Боаш! — вдруг вспомнил Марвин давно прочитанную книгу. И мысль о лабиринтах Лората натолкнула его на эту кажущуюся нелепой догадку. — Это загадка, верно? Он обращался словно к самому себе, пробормотав последнюю фразу уже под нос. Кинвара и Герион озадаченно посмотрели на него. Марвин рассеяно потёр колючий подбородок. — Слепой бог Лората? — уточнила Кинвара, не понимая, к чему он клонит. — Но эти жуткие твари вовсе не ему поклоняются, — напомнил Герион. Марвин поднял руку, пресекая дальнейшие разговоры, и принялся нервно, немного нетерпеливо пояснять, поскольку времени на долгие рассказы не было. — Последователи Боаша верили, что лишь в темноте открывается третий глаз, истинное зрение. Позволяет смотреть сквозь привычные нам иллюзии, постигать суть бытия... Лоратийцы не определяли себя так, как мы с вами. Они отказывались от своей идентификации с целью коснуться своего бога. Короче говоря, — он заговорил непривычно быстро. — Возможно, чтобы увидеть выход, мы должны не видеть? В привычном смысле, имею ввиду. Хотя это лишь моя догадка, которую мы можем использовать. — Закрыть глаза? — спросила Кинвара. — Не предлагаю же я их выколоть, — Марвин мрачно усмехнулся. — Даже лоратийцы не творили с собой подобного. Они носили глухие капюшоны и завязывали глаза. Возможно, тогда рубин и выведет нас отсюда. Покажет нам дорогу. — Рубин служит Владыке, — настаивала Кинвара, — а не демонам подземного мира. Или другим ложным богам. Марвин схватил её за руку, желая встряхнуть. — Да забудьте вы об этом! — рявкнул он. — Неужели вы не поняли до сих пор, что здесь не работают столь привычные вам законы бытия? Не говоря о силе богов? Я полагал, что вы не так слепы. Кинвара мрачно посмотрела на него, но сдержалась. — Мы даже не в настоящей Валирии, не совсем в ней, во всяком случае, — совладав с гневом, продолжил Марвин, разжав пальцы, понимая, что слишком сильно, до синяков, стиснул руку Кинвары. — Не спрашивайте, сейчас нет времени рассказывать об очередных моих догадках. Но вы и сами понимаете: иначе бы мы хотя бы увидели шахты. — И куда же, по-вашему, они хотят нас привести? — вмешался Герион, с нетерпением повторяя свой вопрос. — Этого я никак не могу понять. — Живым трудно постигнуть замыслы мёртвых, — отрывисто произнёс Марвин. — Но мы можем попытаться выжить для начала. И... Закончить фразу он не успел. Позади раздался жуткий, пронзающий до глубины души рёв, переходящий в оглушающий вой. Что бы ни было позади, оно явно их почуяло. Марвину вовсе не хотелось встречаться с очередным порождением бездны лицом к лицу. — О боги... — простонал Герион. — Боги! — Быстро! — скомандовала уже Кинвара. Она сделала так, как сказал Марвин: оторвала левый рукав платья, ловко повязывая красную ткань на смеженные веки. Рокот и рёв приближались. Показались всполохи света и шуршание камня под тяжёлым телом. Чудовище вновь заклокотало — и это до ужаса напоминало потусторонний смех. Герион прикрыл глаза обрывком рубахи. Марвин воспользовался отрезом ткани с мантии и заодно затолкал край замызганного капюшона под тяжёлую цепь, чтобы тот не выбивался, создавая дополнительную защиту для глаз. Дыхание преисподней коснулось загривка. Поначалу не было видно ничего — лишь слышалось, как монстр стремительно приближается к ним, раззявив пасть. Марвин плотнее сомкнул веки, зажмуриваясь до боли, пока перед глазами не пошли цветные круги, окрашивая красноватую тьму. — Кинвара... — прошептал он напряжённым голосом. — Ваш камень. Та, судя по звуку, на ощупь сняла камень с шеи. Вероятно, рука её вытянулась вперёд, словно неся перед собой факел, потому что алый, просачивающийся сквозь повязку свет разлился откуда-то сверху. «Люди слепы. Люди безлики. Прими их, открой им суть», — повторял самому себе Марвин, словно молясь неведомому божеству. Голодные злые тени, наделённые очертаниями одновременно зверей и людей, жались к ногам, смыкались над головой, метались в багровом сумраке — и тогда Марвин увидел. По-настоящему увидел: неистово пляшущие химеры устремлялись влево, тогда как справа всё оставалось залито чернильным мраком. — Влево! — прежде него произнесла Кинвара дрожащим от волнения голосом. Похоже, она тоже увидело это. Марвин мог ориентироваться лишь по звуку и проникающему сквозь тьму красному свету. Ему почудилось, что клёкот и рык, настигающие их куда-то удалились, остались за завесой, скрывшей их от глаз чудовища. «Это почти как детская игра. Если ты не видишь, тебя не видят». Прежде мысль показалась бы Марвину глупой и наивной, но сейчас он уже не мог позволить себе посмеяться даже над чем-то подобным. Он ощутил движение воздуха — идущий к нему почти вплотную Герион, похоже, намеревался повернуть голову. Марвину показалось, что он уловил обрывок его мысли. Намерения. — Нет, — он с силой сжал чужое плечо, голос его звучал грубо, — не вздумай, Ланнистер. Если ты оглянешься — мы пропали. Поначалу они ступали нерешительно, боясь споткнуться о коварный выступ и упасть. Марвин пару раз пытался ухватиться за стену — туннель выглядел довольно узким, когда они к нему пришли — но с удивлением осознал, что проход оказался значительно шире. И выше, если верить эху, отражавшему шаги трёх пар ног. Никто не произносил ни слова. Марвин отчётливо слышал недовольный рёв, который снова приблизился, но теперь ему чудилось, что их преследователь мечется по кругу, действительно не в силах их обнаружить — даже по запаху. Однако как долго будет работать эта уловка? Точного ответа никто не мог дать. Вскоре идти стало проще — Марвину показалось, что каменистый неровный пол сменился плитами. В спрятанное под тканью лицо ударил холодный воздух откуда-то сверху. — Стойте, — выдохнул он. — Подождите. — Нам нужно идти, — голос Кинвары. Уверенный и сильный. Рука её держала камень, судя по свету, уже у ног, но он и без того освещал тьму. — Я знаю, — ответил Марвин. — Мы почти пришли к центру лабиринта. — Я надеялся, что мы и вовсе выйдем из него, — в голосе Гериона слышалось почти что веселье, пусть и несколько нервное. — Мы выйдем, — пообещал Марвин, хотя, безусловно, и не мог быть в том уверен. — Но всё не может закончиться так просто. — Полагаете, мы можем снять завесу с глаз? — спросила Кинвара. Марвин прислушался. — Чудовище, чем бы оно ни было, потеряло наш след. И наш запах, но... — Как далеко мы ушли? — голос Гериона звучал так, словно он повернул голову вначале в одну, а потом в другую сторону, тоже прислушиваясь к звукам. Марвин пожал плечами, пусть этот жест никто из его спутников и не мог увидеть. — Учитывая скорость, с которой мы двигались... полагаю, мы прошли порядка двух миль. Не особенно много. Они снова, не сговариваясь, двинулись вперёд уже чуть увереннее. Воздух действительно просачивался откуда-то сверху. — Неужели мы вышли к обрушенным шахтам, — задумчиво пробормотал Герион. — Нет, не похоже, — тут же отринул он собственную мысль. — Я понятия не имею, где мы, — честно признался Марвин. — Но вы все чувствуете, что под ногами — плиты. Это не шахты. Это не Валирия. Куда ведёт этот лабиринт ведомо лишь одним богам. И всё-таки мы можем рискнуть... Повинуясь внутреннему чутью, Марвин вытащил край капюшона из-под цепи и сдвинул повязку, открывая болезненно пульсирующие глаза. И быстро заморгал, хотя их по-прежнему окружал полумрак, освещённый только красным, едва не плетью ударившим по глазам. Благо, рубиновый свет камня Кинвары стал гораздо более приглушённым. «Возможно, он так же меняет цвет, чувствуя опасность», — задумчиво посмотрел на него Марвин, полагая, что это может в дальнейшем сослужить им добрую службу. Тут же под ногами, словно в ответ на его мысли, раздался хруст. Марвин вздрогнул, опуская взгляд. Под пятой его разломилась полуистлевшая человеческая челюсть. И, судя по размеру, челюсть ребёнка. — Ох... — Герион, как и Кинвара, тоже успел убрать с лица ткань. Они все болезненно щурились, но кость разглядели хорошо. — Скверно, — резюмировал Марвин. «Я дал честный и искренний ответ. Похоже, он посчитал это поводом проверить нас», — теперь Марвин не сомневался в правильности догадки. Он показал, что понимает суть формулы обмена — и призрак позволил ему это доказать, дав желаемое через прохождение испытаний. А в напоминание оставил клеймо. — Дейенерис, — вдруг произнёс он, чувствуя лёгкую дрожь волнения. Копьё боли вдруг пронзило его. — Дейенерис? — Кинвара не понимающе поглядела на него, оторвавшись от созерцания человеческих костей. — Они ведут нас к ней, — пояснил Марвин. — Кажется, именно для этого они и подстроили то, что лишь с натяжкой можно назвать побегом. — Но зачем им помогать нам? — Кинвара покачала головой, словно отрицая саму эту идею. — К чему им отдавать то, зачем мы и пришли, после всего случившегося? — Это главный вопрос, на который нам ещё предстоит ответить. Полагаю, это как-то связано с тем, чем они занимаются... с тем, что они называют Матерью. Они бы не сделали ничего, что могло бы помешать их планам. — Дейенерис где-то здесь, вы полагаете? — спросил Герион. — Не так далеко. Хотя нам ещё предстоит туда добраться. Тогда-то до слуха и донёсся гул зловещих больших барабанов, нарастающий, идущий на сей раз сверху. Стены задрожали в такт ударам. На сей раз на головы им посыпались не каменная крошка, а песок, словно туннель проходил под пустыней, которой, безусловно, было не место в дымящихся руинах Валирии. Пространство смешалось и сместилось, словно картина безумца. — Здесь всё работает иначе, чем мы привыкли, — Марвин очередной раз напомнил об этом не только своим спутникам, но и себе. — После всего случившегося, — вздохнул Герион, — больше всего волнует, как мы намерены выбраться в привычные нам условия. — Для этого нам следует быть предельно внимательными, — Марвин посмотрел наверх — туда, откуда сквозь щели задувал ветер. И доносился ещё какой-то странный, непривычный запах, который он никак не мог опознать. — Как вы думаете, где мы... Точнее, куда мы вышли? — поправила саму себя Кинвара. — Вы знаете, где искать Дейенерис? — Скажу, когда смогу убедиться в верности своих предположений. Идёмте, у нас нет иного выхода, и эти звуки меня страшно нервируют, — Марвин махнул рукой, направляясь в сторону очередного поворота. — Отвратительное место, — Герион хмуро оглядел целую груду костей, выросшую у одной из стен и слегка припорошенную песком. Те жутко постукивали друг о друга при каждом дуновении воздуха. Марвин подошёл ближе, оглядывая находку. Присел на корточки, внимательно приглядываясь к чужим останкам. — Здесь не только человеческие, — пришёл к выводу он, держа в руках огромную кость, — вот эта — явно кто-то крупный, не меньше зубра. — Но кому это понадобилось? К чему здесь эти кости? — рубин на шее Кинвары снова начал разгораться, и Марвина это обеспокоило. — Может статься, что нам это скоро объяснят те, кто это сделал, — он поднялся на ноги, чуть поморщившись. — Здесь углубление! Похоже на какой-то схрон! — послышался голос Гериона, успевшего отойти в сторону в поисках интересного, пока они разглядывали находку. Марвин закатил глаза. Они нашли Гериона в небольшом боковом ответвлении слепо ощупывающим стены. Рубин Кинвары залили их ярким красным светом. Тогда же и послышались шаги — торопливая поступь множества ног. И Марвин сильно сомневался, что здесь они могут действительно встретить друзей. Не столь важно — человек или чудовище. Где бы они не оказались, им стоило опасаться всех, кроме себя самих. Герион чуть вышел вперёд, закрывая плечом Кинвару, хотя они и без того, не сговариваясь, вжимались в стены. Марвин ощутил, как на лбу у него выступает пот и слышал дыхание своих спутников. Торопливые шаги, шуршание то ли перьев, то ли крыльев, негромкие разговоры. Марвин не знал языка — он звучал отрывисто, резко, восходя от самых нижних тонов до верхних. Порой эти звуки и вовсе напоминали какой-то расстроенный инструмент. Марвин не был уверен, что такая речь могла принадлежать человеку, поскольку знал, что его горло не способно воспроизводить нечто подобное. И всё же то был топот ног, а не лап. Костяной город, почти наверняка эта было где-то поблизости. Марвин прежде никогда не бывал здесь — как и ни один человек в более или менее здравом уме. Это значило бы пересечь Пять Твердынь и попасть в смертельно опасные земли. За тысячи лиг от цивилизации — и даже от Валирии. «Город из костей. Это не выброшенные останки — кирпичи». Мысль о таком невероятном пространственном перемещении казалась даже повидавшему очень многое Марвину нелепой и не терпящей никакой критики. С другой стороны, это могло быть очередным подтверждением невероятных историй, почти сказок, о которых он прежде лишь читал. «Мост между мирами». Об этом он думал, напряжённо вслушиваясь. Ниша, в которую они все забились, прижимаясь друг к другу, находилась в паре футах от пола, и Марвин, увлечённый собственными мыслями и сосредоточенный на шуме не сразу обратил внимание на ещё один факт: ему казалось, что сквозняк доносится и откуда-то со спины. Словно там находился вовсе не тупик. — Демоны, — одними губами проговорила Кинвара, изо всех сил сжимая камень. Мягкий отсвет струился через её сомкнутые пальцы. Герион прерывисто выдохнул и тут же в испуге прижал ладонь ко рту, стремясь заглушить шум собственного дыхания. Марвин на сей раз не мог не согласиться с такой характеристикой: то, что вынырнуло из-за поворота, могло напомнить человека только в фантазии скорбного головой. И создали этих существ, вероятно, такие же сумасшедшие боги, обитавшие здесь. Заросшие чем-то смутно напоминавшим среднее между чешуёй и перьями с головы до пят. Ноги — четыре, насколько успел заметить Марвин — оказались выгнуты коленками назад, как у кузнечиков, но ступни выглядели до отвращения человеческими. Перепончатые руки увенчивали недоразвитые крылья, хотя больше всего пугали когти-кинжалы, которыми оканчивались пальцы. Марвин помнил описания шрайков из старых книг (и те, если верить заверениям мейстеров, были такой же страшилкой, как грамкины и снарки за Стеной), и был абсолютно точно уверен: это не они. Ибо даже шрайки держались подальше этих мест. Одно из существ остановилось, плоская голова, на которой торчала пара чёрных ушей, поворачивалась в разные стороны. Уши напряглись. Оно прислушивалось — и принюхивалось. Не менее отвратительные спутники чудовища, похоже, делали то же самое. Стало очевидно: кем бы ни были эти жуткие создания, они знают, что здесь оказались чужаки. Что чужаки просочились сюда... «...через разлом», — дополнил голос. И Марвин не смог придумать лучшей характеристики тому, что произошло. Он плотнее вжался в стену. — Вы чувствуете? — на грани слышимости, больше жестикулируя, чем говоря, спросил Герион, во все глаза глядя на Марвина. Тот ответил вопросительным поднятием бровей. Герион коротко ткнул большим пальцем за спину и добавил ещё один жест, как будто подгоняя кого-то ладонью. И Марвин понял: дует. Кивнул в ответ. Кинвара посмотрела на одного, а после на другого, и коротко махнула двумя руками, веля им расступиться в стороны, чтобы осветить дверь. Все они старались двигаться бесшумно, почти не дышать. Было слышно, как пришедшие за ними, чтобы проводить неведомо куда, ощупывали страшными руками стены. Марвин услышал хруст костей — возможно, они обнюхивали их, пытаясь взять след. И если они возьмут... до тупика, где они притаились, эта тварь могла бы добраться в три больших прыжка. Рубин осветил глухую стену, которая была вовсе не стеной — потайным ходом. У самого потолка виднелась тёмная щель, а у пола — полустёртый от времени скорбный лик, пугающе похожий на те, что прежде Дети Леса вырезали на чардревах. Марвин недовольно покачал головой, давая понять: если они примутся двигать явно тяжёлую каменную плиту, их точно услышат. Герион посмотрел вопросительно, явно недоумевая, что тот тогда предлагает. Марвин бесшумно вздохнул. Вся пантомима происходила быстро, в полной тишине, нарушаемой лишь звуками, которые издавали ищущие их твари. Времени у них не оставалось, равно, как и выбора. Он кивнул. Они с Герионом, не сговариваясь, упёрлись руками в стену. — Скорее, скорее, — губами произнёс Марвин. Та поддалась — без жуткого скрежета, как ожидалось, но всё-таки недостаточно тихо. Твари тут же повернулись в сторону звука, и послышался крик, полный одновременно ярости и восторга. Одно из созданий уже ползло в проход, выбрасывая вперёд полную острых когтей руку. Кинвара коротко вскрикнула, выставляя камень вперёд. Тот не отпугнул тварь, как прежде огненного червя, но та недовольно вскрикнула, прикрывая раскосые чёрные глаза. Оно завопило так, что уши у всех заложило. Дверь поддалась, резко распахнувшись в темноту очередного узкого прохода. — Миледи! — Герион неожиданно выскочил вперёд, стараясь прикрыть собой Кинвару. Марвин в ужасе следил за тем, как на того летят острые бритвы когтей, способные распороть Гериону брюхо. Кинвара отскочила назад, зацепилась ногой за невысокий порожек и рухнула назад, во тьму, открывшуюся им. Герион вскрикнул от боли. Кровь брызнула Марвину в лицо. Однако тварь, ослеплённая ярким светом, не попала туда, куда метила изначально — и коготь лишь распорол руку на предплечье. Кровь закапала на пол. Другие чудовища уже лезли в проём, который оказался слишком узким, потому они бессмысленно толкались, давя друг друга. Марвин уже тянул за собой Гериона, зажимающего рану, в темноту провала. Красные капли сочились сквозь пальцы. — Скорее! — обеспокоенный голос Кинвары позвал их. Всё происходило слишком стремительно, и Марвин опомниться не успел, как осознал, что Герион уже стоит рядом и с лицом, искажённым мукой, помогает задвинуть дверь обратно. Одно из созданий просунуло руку в оставшуюся щель, стремясь достать их. Марвин закричал, навалился на дверь изо всех сил — и та рывком захлопнулась, с мерзким хрустом и чавканьем отсекая когтистую лапу выше локтевого сустава. За дверью послушался кошмарный, полный убийственной боли и страдания крик, а после на неё обрушился целый град ударов. — Здесь есть спуск, — поторопила Кинвара. — Мы стоим на небольшой площадке, вниз ведёт крутой гладкий склон. Что-то вроде... что-то вроде горки, — пояснила она. Дверь содрогалась от мощных ударов. — Мы не можем её отпустить, — хрипло произнёс Герион. Марвин понимал, что он прав, и что следует как можно скорее осмотреть и перевязать рану. — Не держите, — велела Кинвара. — Но тогда... — но она не дала Марвину договорить. — Вы всё равно не удержите их слишком долго, а так у нас будет хоть какой-то шанс, — она указала пальцем на видневшуюся впереди плиту, ведущую вниз. Повсюду лежали пыль и песок — местом давно не пользовались. — Прыгайте, миледи. И вы, Герион, — мотнул головой Марвин. — Я последую за вами. Стоило двум фигурам исчезнуть за платформой, Марвин, чувствуя, как дверь начинает скрипеть и открываться под бесконечным градом ударов, так стремительно, как мог, ринулся следом. Ветер бил ему в лицо, одежда шуршала по гладкому камню, и до них донёсся грохот ударившейся о стену двери. Клёкот, щелчки, шорох и топот. Преследовавшие их твари не отставали, желая расправы. — Осторожнее, — Кинвара едва успела отпрыгнуть, когда он приземлился едва ли ей не на голову. Задница и спина горели после стремительного спуска. Марвин коротко застонал, но времени на то, чтобы обдумать всё, как следует, не оставалось: наверху шуршали чудовища, желающие получить не только сытный ужин, но и парочку отличных кирпичей, если кости покажутся им достаточно крепкими. Кинвара потащила Марвина за рукав, указывая путь. — Дверь, ещё одна дверь, — пояснила она. — Герион ждёт там. Впереди, у самого подножия горки, действительно находилась тяжёлая деревянная дверь, окованная железом. Марвин последовал за Кинварой, всё ещё слегка пошатываясь. Ноги у него подкашивались, тело ломило. На сей раз закрывать дверь пришлось Марвину вместе с Кинварой — сам бы он не справился с двумя тяжёлыми запорами, которые было необходимо вогнать в пазы. Герион сидел поблизости, привалившись к прохладной поверхности стены и дышал, прикрыв глаза. Кровь полностью пропитала рукав. Они все прислушивались. Чудовища должны были начать ломиться и сюда, раз уж спускались следом, но ответом стала жуткая, мёртвая тишина, словно по ту сторону больше не существовало даже самого мира. — Безумие, безумие... — бормотал Герион, глядя в одну точку. — Позвольте мне помочь вам, — Марвин присел рядом с ним, пользуясь короткой передышкой. Он был уверен, что это ненадолго. Проклятые призраки гнали их вперёд — иначе кто ещё мог устроить подобный аттракцион. Осматривая и перевязывая руку Гериона плотным куском материи, оторванным от собственной одежды, он с яростью представлял, как глава ордена хохочет, наблюдая за ним через одну из тех красных свечей. И почти с наслаждением Марвин мечтал, как свернёт шею этому и без того мёртвому ублюдку, загнавшему их в это гиблое место. Невероятное подземелье, в котором они оказались, полностью соответствовало тому, что рисовало воображение Марвина. То, о чём он с таким трудом пытался разузнать. Он ещё раз огляделся. Их окружали ониксовые циклопические колонны, но даже они — Марвин понимал это — были лишь ничтожной частью, слабым отзвуком того, что ждало впереди. — Где мы, мейстер? — тихо спросила Кинвара. — Вы знаете это место, — ответил он, перетягивая рану. Та оказалась не сильно глубокой, но кровоточила. Герион охнул. — В самом деле? — Кинвара искренне удивилась. — Не могу припомнить. — Вы слышали о нём, как и все. Место, которого боятся все живые существа. Оно старше, чем само время и здесь немыслимые существа удовлетворяют голод безумных богов. Так гласят легенды и сказания, по крайней мере. — Что? Вы... — Кинвара покачала головой. Глаза её наполнились ужасом. — Но мы не могли... — О чём вы? — Герион посмотрел вначале на Марвина, потом на Кинвару. Во взгляде его всё ещё плескалась боль. — О том, что мейстер ошибается. — Но вы видели Костяной город, — возразил Марвин. — Это могло быть, что угодно, — упорствовала Кинвара, сложив руки и критически глядя на Марвина сверху вниз. — Я видела кости, а не город. Это разные вещи. — Я многое повидал в своей жизни, миледи, — низко и тихо проговорил Марвин, и она неожиданно отвела взгляд. — Вы, кажется, многое и сами слышали...Про меня говорили немыслимые вещи. В основном, слухи эти ходили среди школяров Цитадели... да и Конклав любил шептаться за моей спиной. Что я приношу жертвы неким неведомым богам в портовых молельнях. Таскаюсь с сомнительным отребьем и творю страшные вещи. Но правда заключается в том, что я всегда находился в поисках истины. Марвин поднялся, опираясь рукой о гладкую чёрную поверхность стены и с трудом разгибаясь. — Всю свою жизнь... — он замолчал, и глухо продолжил. — Мне нужно было знать. Как я и говорил, те призраки, что привели нас сюда, знали. Они говорили мне о смещении. В пространстве. Даже во времени. Но я тогда не понял, но теперь осознаю: похоже, мы и в самом деле... — Проделали путь в несколько тысяч лиг за такое короткое время? — Кинвара вскинула бровь. Теперь и Герион смотрел с изумлением. — Вы так полагаете? — Вскоре мы сами сможем в этом убедиться. — По вашему мнению, мы на материке? — Герион провёл здоровой рукой по бледному лбу, смахивая капельки пота. — Верно? — Мейстер Марвин полагает, что место, где мы находимся — это ни что иное, как К'дат. Храм забытых безумных богов в землях за Пятью Крепостями, — пояснила Кинвара. — И это место — мост между мирами, — дополнил Марвин, игнорируя очевидную иронию в её голосе. *** Марвин почти физически ощущал, что время здесь застыло или шло слишком медленно. Это было непривычное, неприятное чувство. Ещё он ощущал запах, похожий на запах протухшей крови, но вскоре тому нашлось объяснения: извилистые коридоры, которыми они поднимались на сей раз куда-то вверх, кажется, были вымазаны именно ею. Расплывшиеся разводы на огромных чёрных плитах с жуткими письменами. Хотя место поначалу и выглядело заброшенным, а значит и старая кровь не должна была источать запаха. — Они приносили в жертву этим своим безумным богам... людей? — осторожно поинтересовался Герион. — Надейтесь, чтобы мы этого не узнали, — буркнул Марвин, хотя ответ был очевиден. — Это те твари, которых мы видели? — Герион оглянулся. Его слегка пошатывало, хотя выглядел он не так плохо, как можно было ожидать. Пусть и снова начал кашлять всё чаще. — Вряд ли. И я искренне надеюсь, что обитатели города К'дата предпочтут не возвращаться сюда, пока мы не найдём то, что ищем, — нервно ответил Марвин. — Дверь, — Кинвара, идущая чуть впереди, остановилась. Марвин выглянул из-за её плеча и понял, что она права: впереди действительно виднелась дверь. Деревянная, покрытая облупившейся красной краской. Она казалась настолько неуместной, что Марвин от изумления округлил глаза. Он отодвинул Кинвару в сторону и осторожно повернул ручку. Старые петли протяжно скрипнули, оглашая жалобным звуком небольшой зал, оказавшийся по ту сторону. Странные, какие-то искажённо-отвратительные знаки испещряли ониксовые столбы и колонны. Те имели неприятные глазу формы, и лишь спустя некоторое время становилась очевидна причина: Марвин смутно видел, словно за ними скрывается нечто ещё. Нечто, недоступное человеческому глазу. — Мост между мирами, — повторила сказанное им Кинвара. На лице её тоже мелькнул смешанный с отвращением испуг. Марвин, едва не морщась от отвращения, вошёл в зал, слушая эхо собственных шагов и напряжённое дыхание — своё и своих спутников, идущих следом. Он знал, что увидит. Чувствовал и понимал, но всё ещё не верил, даже поднимаясь вверх по отлитым из оникса ступеням. Он замер, остановившись у подножья, глядя вперёд и всё ещё не доверяя собственным глазам и чувствам. — О... — Герион шумно выдохнул. И звук дыхания прокатился по залу, устремился под невероятно высокие, терявшиеся во мраке своды. — О! Это... Это она? Ему никто не ответил. Кинвара, как и Марвин, потрясённо молчала, привычно вцепившись в ободранный рукав его одежды. Тёмный кожаный полуплащ, тёмно-алые ленты, сложенные руки — и засохшее тёмное пятно, расплывшееся с левой стороны груди. Капли тёмной крови засохли в уголках бледных сомкнутых губ. У самого изголовья, кем-то уже извлечённый, лежал хорошо заточенный кинжал. На чёрном пьедестале, увитом невероятно древними письменами, лежала Дейенерис Таргариен. Тело её было нетленно, она и вовсе казалась почти спящей. «Всё сущее служит Матери», — услужливо, почти ласково напоминал потусторонний голос. Марвин медленно, с трудом опустился на одно колено и осторожно коснулся края её одежды дрожащими, пересохшими губами. — Дейенерис Бурерождённая, — имя это прозвучало с торжественностью молитвы. И в тот же миг, словно отвечая ему, между колон неистово взвыл злобный ледяной ветер. Голос безумных богов, которые прежде словно не замечали постороннего присутствия — как и самой Дейенерис, проведшей здесь неведомо сколько времени. Под пугающими сводами загрохотали низкие тягучие удары огромного колокола, наполнявшие сердце ужасом. Бронзовый прибой накатывал тяжёлыми волнами, едва не сбивая с ног. Длинные тени взметнулись вверх, хохоча и извиваясь. Прежде находившийся в мёртвом оцепенении К'дат пробудился.