***
Спустя ещё тридцать минут Артур наконец-то заглушил мотор автомобиля и объявил, что они уже на месте — до их нового дома оставалось буквально несколько шагов. Взяв из машины только рюкзак с некоторой одеждой, Чуя встал прямо напротив дома, пытаясь хотя бы представить, как он может выглядеть. Парню хотелось бы, конечно, представить едва ли не огромный и роскошный дворец высотой в четыре этажа, со стенами из настоящего мрамора, с десятками комнат и бассейном, но так бы подросток слишком сильно замечтался. Он ограничился обычным двухэтажным коттеджем с двумя или тремя спальнями, но парень был рад и этому — похоже, переезд начинает казаться Накахаре заманчивой идеей. Держа Артура за руку, они прошли в новый дом — представления Чуи оказались верными. Мужчина как мог описывал окружающую обстановку. Самые главные моменты, которые парень должен был запомнить на данный момент, что слева от входа находиться гостиная, совмещенная со столовой и кухней; вперёд по лестнице на второй этаж было три комнаты: справа — для Чуи, влево и немного назад — для Артура, а самая дальняя по левую сторону — ванная. Было практически точно так же, как и в прошлом доме, только немного пустовато — мебель, которую забрал с собой Рембо, грузчики обещали привезти примерно через час. Поэтому Накахара мог пока не волноваться о том, что может что-либо задеть. Хотя всё-таки мог — Артур разбирал вещи, которые они привезли в багажнике автомобиля, и оставил парня самостоятельно исследовать собственную комнату. Когда Чуя вошёл в комнату, то в голове всплыла надпись, которая начинает каждую игру — «Старт». Парень ощутил себя героем какого-то квеста, который на ощупь рассматривает свою комнату, пытаясь не споткнуться и не удариться обо что-нибудь. Но почему-то от этой забавной мысли у Чуи вырвался лишь нервный смешок и слегка дёрнулся глаз. Он себя успокаивал тем, что это всего лишь первый этап — самый лёгкий, если сравнивать с огромной улицей. Йокогама — большой город, и Чуя был уверен, что даже если бы зрение было при нём, он бы всё равно потерялся. Но, к счастью, - или всё-таки к сожалению? - до такого этапа, как «улица», Накахаре было ещё далеко. Главное — начать с малого, а именно с новой комнаты. Парень повёл руками в стороны и ничего не почувствовал — значит было более-менее свободно. Чуя сделал шаг вперёд, но неожиданно споткнулся обо что-то и полетел вниз. Он упал на какую-то мягкую, шерстяную поверхность — это был ковёр. Парень чертыхнулся и, протерев ушибленный нос, осторожно встал, снова махая руками в пространстве. Справа от себя он обнаружил письменный стол, а слева кровать. Юный музыкант почувствовал запах сигарет, тянущийся откуда-то спереди — где-то там было окно, но не особо придал этому значения. Со слов Артура в комнате Накахары должен был быть шкаф, который находился в остальной, неизведанной части комнаты. Туда он собирался кинуть рюкзак и немного передохнуть после дороги, если, конечно, выживет. Повернувшись лицом к двери, Чуя обошёл кровать с левой стороны. Вытянув руки, Накахара нашёл шкаф, наконец положив в него свои вещи. Чуя уже хотел упасть лицом на кровать, которая была рядом, но задел ногой, видимо, тумбочку, которая тоже оказалась поблизости. Парень вскрикнул и неуклюже повалился на кровать, мыча в матрас от внезапной боли. Это приключение было поистине незабываемым — первое знакомство с новым домом. Внезапно Накахара услышал негромкий заливистый смех. Сначала ему показалось, что он и правда уже начинает сходить с ума, но когда понял, что звук идёт оттуда, откуда шёл запах сигарет, то про себя облегчённо выдохнул. Но всё же подростку точно было не до смеха — его, чёрт возьми, знатные похождения кто-то видел и остался в полном восторге, что готов чуть ли не задыхаться от смешных слёз. Чую же это наоборот злило — как же всё это не вовремя, не хватало ещё дурацкого первого впечатления для полного счастья. Парень повернул голову в сторону окна и аккуратно двинулся к нему, чтобы встретиться с этим весельчаком. — Это было очень уморительное шоу, — проговорил вдруг мягкий мужской голос, который немного подрагивал от смеха. Видимо, это и был тот самый курильщик — запах сигаретного дыма ещё не до конца растворился в воздухе. Он заставлял слегка поморщиться. — Как повезло, что мне досталось место в первом ряду. И когда же ждать продолжения? Насмешливый тон в голосе собеседника раздражал Накахару, что будь тот парень рядом, то на его лице уже красовался бы синяк. На этот раз Чуя преодолел расстояние от кровати до окна без препятствий и, оперевшись о подоконник руками, язвительно ответил на остроумные шутки: — Очень смешно, болван. Ты кто вообще такой? — Как же грубо, как же грубо, — полным ангельской невинности голосом залепетал бесящий человек. Парень сжал зубы, чтобы дослушать до конца бредни этого идиота. Теперь парень понимал — сумасшедший здесь определённо не он. — Кто же знал, что рядом со мной будет жить такой несносный мальчишка? Что же не видишь — я твой новый сосед. Последняя фраза заставила Чую полностью вскипеть, словно чайник на плите. Разве не было очевидно то, что нормальный и здоровый человек не будет падать и спотыкаться на ровном месте? Если бы этот парень хорошенько пораскинул мозгами, которых, как понял Накахара, нет и в помине, то догадался или хотя бы заподозрил что-то не то. И какого дьявола этот ненормальный ещё и является новым соседом подростка, окна комнаты которого, похоже, выглядывают прямо на окна комнаты Накахары? С таким прекрасным соседом сойти с ума будет легче лёгкого. — Нет, не вижу! — возмущённо воскликнул Чуя, громко захлопывая окно и стремительно (насколько это возможно) покидая комнату. Парень очень хотел надеяться, что это был первый и последний его разговор с соседом-придурком напротив.***
Следующий день после переезда наступил очень быстро — Артур и Чуя едва ли не весь прошлый вечер были заняты распаковкой и перестановкой мебели в новом доме. Парню казалось, что Рембо просто издевался над ним, постоянно требуя переставить тяжёлые вещи из одного угла в другой. К концу работы Чуя не чувствовал своих рук, которые больше уже напоминали вермишель. После мужчина с племянником под руку прошёл по дому несколько кругов, чтобы Накахара смог все хорошенько запомнить, указывая на каждую мелочь, и что теперь где лежит. Конечно, это практически не принесло никакой пользы, потому что парень был смертельно уставший и был готов заснуть прямо на ходу — Накахара слушал Артура даже не вполуха, а не слушал вообще, думая только о том, чтобы поскорее оказаться в своей комнате. Как только голова Чуи коснулась подушки, он крепко заснул, снова не обращая внимание на запах никотинового дыма. Как и было обещано, на следующий день после переезда Чую посетил спец-преподаватель, который будет учить парня читать и писать по таблице Брайля. Этим человеком оказалась молодая девушка по имени Озаки Коё, которая, на удивление Накахары, не вызвала у парня какого-либо отторжения. Обычно, Чуя с настороженностью и с показательной грубостью обращался к людям, потому что не стремился быть в чьей-то компании. Но Коё, как просила назвать её сама девушка, казалась парню нормальной и даже, в какой-то степени, милой. Может быть, дело было в том, что она была на данный момент единственным человеком, кто не выразил Чуе раздражающее его сожаление и не обращался с ним, как с ребёнком. Её голос был доброжелательным, но в тоже время твёрдым — опираясь только на тон голоса, мальчишка бы сказал, что Коё точно не старше тридцати лет. Она кратко объяснила, как и когда будут проходить занятия — по утрам вторника, четверга и субботы, и плавно перешла к первому уроку. Опасения Чуи не оправдались — вроде выглядело всё не так сложно, как он себе представлял, всего лишь нужно было запомнить правильное расположение точек к каждой букве. Хотя, возможно, он ещё рано порадовался — это ведь было только первое занятие. На самом деле, парню новые занятия показались весьма увлекательными — ему был интересен результат того, что он сможет всё выучить и прочитать хотя бы одно слово или написать что-нибудь сам. Конечно, первый урок, как впрочем и всегда, оказался вводным и самым лёгким, после каждое занятие становилось сложнее. В чтении такой таблицы были свои огромные особенности и уловки: нужно было знать не только обозначение букв к точкам, но и их количество, чтобы точно определить букву, а читается текст по таблице Брайля сначала справа налево, а потом наоборот. Чуя терялся и путался, пропуская по несколько точек, из-за чего получалось не слово, а сплошная ерунда. Коё объяснила, что нужно начинать читать именно с определённого места — с правого края сверху вниз, а затем с левого края сверху вниз. Накахара думал, что ещё пару занятий, и у него сто процентов в прямом смысле поедет крыша. Девушка направляла руки Чуи в правильное положение каждый раз, когда тот ошибался, что случалось не редко. Но даже несмотря на многочисленные ошибки, девушка всё равно хвалила своего ученика перед Артуром за его большие старания, отчего парень, неожиданно для себя, порой даже смущённо краснел. Накахара не понимает, как успел проморгать этот момент, но он и Коё смогли быстро поладить друг с другом, хотя прошла только первая неделя их уроков. Озаки оказалась очень простой и смышлёной девушкой, стремящейся вернуться в подростковые, безмятежные годы. Они иногда прервали свои занятия, чтобы просто поговорить, а это девушка делать любила. Она рассказывала о многом из своей жизни — о том, что никогда не знала своих настоящих родителей и росла в приёмной семье; о том, что раньше пробовала заниматься рисованием, чтобы стать художником, но у неё ничего не получалось, поэтому Коё теперь работает спец-учителем и совсем не жалеет об этом. Коё рассказывала, что занималась искусством совершенно не от большой любви к нему, а потому что хотела произвести впечатление на приёмную семью, члены которой были одарены различными талантами. Но в какой-то момент Коё поняла, что заниматься художеством — это совсем не для неё, что, на самом деле, она не хочет к этому стремиться. Девушка говорила, что ей нравится её работа, нравится видеть, как люди не опускают руки из-за врождённой или приобретенной потери зрения, и продолжают жить дальше. Озаки красиво говорила, малость даже как-то поэтически, что дало Чуе сделать вывод, что новая семья Коё по-настоящему была творческой. Хоть девушка и не обладала особыми талантами к художеству, она многое знала о самом искусстве — о картинах и их авторах, жанрах, композициях и многом другом. Озаки могла легко описать Накахаре картину, чтобы тот её представил, и рассказывала парню о ней всё, что знала, а знала девушка достаточно много. Чуя слушал с тихим восхищением. Слушая девушку, можно было сказать, что знать о любой картине всё от и до, было проще простого, хоть парень и понимал, что, по правде говоря, это совершенно не так. Делясь своим впечатлениями, Чуя плавно перешёл на тему музыки, которая была к нему намного ближе, чем художество. Но разговор о музыке закончился так же быстро, как и начался. В голосе Коё появились напряжённые нотки, и девушка поспешно предложила вновь перейти к уроку. Это показалось Накахаре странным, но настаивать на продолжении темы он не стал. О музыке они больше не разговаривали и даже не упоминали.***
Каждый день шёл своим чередом, и в жизни Чуи практически ничего не изменилось. Уже прошло две недели с тех пор, как состоялся переезд. Чего-то сверхнового это событие за собой не повлекло — Артур разбирается с должностью нового директора одного из крупнейших театров Йокогамы, жалуется племяннику по приходе домой после работы на то, что не ожидал такой нагрузки в первое время. Для Накахары же из нового произошло только знакомство с Озаки Коё — его новым учителем по письму и чтению. Если говорить о кошмарах, то они не перестали преследовать парня, хотя Артур уверял, что смена обстановки сможет повлиять на внутреннее состояние подростка. Но всё же Накахара может, в какой-то мере, согласиться с опекуном — воспоминания прошлого снятся ему теперь не каждую ночь. Но парень даже не знает, как реагировать на такие «изменения». С одной стороны — кошмаров стало меньше, некоторые ночи Чуя может спать спокойно, не боясь проснуться от собственного крика в холодном поту. А если посмотреть с другой стороны, то эти воспоминания стали более реалистичными, - хотя, казалось бы, куда уж реалистичней? - более яркими, болезненным и пугающими. С самого утра для Чуи это может быть совершенно обычный день, без всяких волнений и дурных мыслей, а ночью его может охватить ужасный, душераздирающий страх. И у парня даже нет понятий о том, что может этому предшествовать. Остаётся только таить надежды, что та или иная ночь не будет испорчена кошмарами. Чуя спит плохо, но в последнее время дело не только в плохих сновидениях. Тот самый раздражающий сосед, окна которого выходят прямо на окна Накахары, видимо, считает себя первоклассным музыкантом. Этот парень безжалостно давит на клавиши фортепиано так, что каждый раз, когда он начинал играть, Чуя был готов взвыть от отчаяния вместе с несчастным музыкальным инструментом. Парню не повезло вдвойне — он слышит эту, если можно так сказать, музыку слишком чётко и ясно. Его сосед не скупился на силу при нажатии клавиш при игре — эту «мелодию» можно сравнить с внезапным шумом дрели по выходным в семь утра, также одинаково раздражает, если даже не больше. Этот парень всегда начинает играть внезапно, отчего начинают невольно скрипеть зубы и хочется биться головой об стену, лишь бы мучения слухового аппарата и фортепиано поскорее закончились. Но конец наступает всегда внезапно, словно музыка прерывается на самой середине, хотя юный пианист по этому поводу даже и не возражает. Накахара, конечно, понимал, что в его данной ситуации он бы сыграл точно также, но именно поэтому парень и не берётся играть, боясь выдать такой невыносимый звук. А его неотесанный сосед, видимо, считает свою игру великолепной, раз она звучит из его дома очень часто, почти каждый день. Настолько часто, что кажется, будто не перестаёт звучать совсем. Эта «музыка» звучит даже сейчас, в самый разгар ночи, и отнюдь не в голове Чуи. Похоже, у нового соседа появились конкретные намерения хорошенько потрепать Накахаре и без того пошатанные нервы. Звуки игры назойливо скрежетали в ушах, и ничто не помогало их заглушить — ни спрятанная под подушку голова, ни громкие бормотания себе под нос. Парню казалось, что он даже собственных мыслей уже не слышит — в них была только тяжёлая и надоедливая «мелодия». Чуя никогда не отличался ангельским терпением, но первое время он правда старался не придавать большого значения ужасной игре соседа напротив. Ему вообще не хотелось связываться с этим парнем, которого Накахара уже с первой встречи окрестил заносчивым придурком. Подростоку сразу стало понятно, что этот парень сам себе на уме, не думающий о мнении других людей. А таких ненормальных Накахара просто терпеть не мог. Терпение мальчишки продержалось относительно долго — практически три недели, что можно было бы, наверное, посчитать новым рекордом. Так больше продолжаться не могло — была середина ночи, а вместо того, чтобы спать, возможно, сладким и мирным сном, Чуя вынужден слушать то, как портится музыкальный инструмент. Парню хотелось высказать этому недомузыканту всё, что он о нём думал, а ещё лучше сломать ему руки, чтобы не мучил ни в чём неповинное фортепиано и не играл на нервах Чуи. На ощупь добравшись до своего письменного стола, Накахара взял первое, что попалось под руку, а именно карандаш и направился к открытому окну. Нужно было как-то привлечь внимание невыносимого соседа, потому что обычные отклики с высокой вероятностью были бы не слышны. Карандаш, конечно, тоже вряд ли попадёт в цель, потому что парню хотелось бы кинуть его в голову этому идиоту, но если Чуя попадёт хотя бы в окно — это будет уже чудесно. Наугад прицелившись, Накахара со всей силы кидает карандаш, после чего все звуки резко затихают. Парень был слегка удивлён — всё-таки сработало. — Эй, придурок! — окликнул Чуя своего соседа, опираясь руками о подоконник. Вероятность того, что слова парня как-то заставят прекратить эту «игру», очень низкая, но попробовать всё же стоит. Накахара переезжал в новый город не для того, чтобы слушать ужасную музыку в исполнении своего соседа в позднюю ночь. — Избавь меня от этого дерьмового звука, скоро из ушей кровь пойдёт! Не умеешь играть — не берись. Возможно, что это прозвучало немного жестоко, но молодой музыкант и не рассчитывал на мягкую волну разговора. Слух Накахары уже давно заострён, Хиротсу его даже называл абсолютным, поэтому парень с лёгкостью мог отличить намеренную плохую игру от хорошей. А музыка соседа напротив относилась именно к первой категории, из-за чего гневные эмоции внутри Чуи кипели гораздо сильнее. Спустя почти минуту Накахара услышал едва уловимые шаги в сторону окна в доме соседа. После раздался тихий щелчок зажигалки, заставивший Чую невольно вздрогнуть, и почувствовался запах сигаретного дыма, в который раз. Накахара нахмуренно старался смотреть прямо, точно по направлению запаха и ждал дальнейших слов парня. Тот тихо посмеялся и проговорил издевательским тоном: — Ты что, самый умный, паренёк? Собрался учить меня, как правильно играть? — По крайней мере, от моей игры людям бы не захотелось сброситься с окна, — язвительно парировал Чуя с огромной уверенностью в голосе, хотя в правдивость собственных слов он не особо верил. Сейчас, конечно, не самое лучшее время для него, как для музыканта, но раньше парень бы даже не посмел засомневаться в своих словах. — Уже даже нельзя и попытаться что-либо сыграть? — не унимался невыносимый сосед, выдувая никотиновый дым прямо в сторону Чуи, из-за чего тому пришлось поморщиться. Он точно испытывал терпение юноши на прочность — ещё немного и Накахара готов был едва ли не в буквальном смысле взорваться. А несносный сосед только усмехался над реакцией Чуи. — Только не здесь и не в ночное время, — чётко разъяснил Накахара, чтобы парень напротив смог с огромной точностью понять его слова и не стал прикидываться дураком. Хотя Чуя был уверен, что тот ни разу не прикидывался, а, на самом деле, и есть такой. — Вокруг тебя есть люди, чёртов эгоист! — Моя музыка гораздо тише, чем твои вопли, — насмешливо упрекнул недомузыкант мальчишку, но эти слова ни на каплю не заставили парня смутиться. Подросток всегда был шумным, как часто говорил Артур, особенно когда злился, но с этим Накахара ничего не мог поделать, да и не хотел ничего делать в принципе. — И кто из нас двоих ещё мешает окружающим? — Ты можешь просто заткнуть свою шарманку? — все же немного понизив громкость в голосе, насколько это было возможно, спокойнее проговорил Чуя, но его зубы так и скрежетали от недовольства и разрастающейся неприязни к соседу напротив. Этот парень казался Накахаре непрошибаемым болваном, с которым абсолютно невозможно в чём-либо найти компромисс. Он повстречал многих неприятных людей, но с таким столкнулся впервые — его новый сосед переплюнул их всех по степени раздражительности. — Тогда тебе в окно не прилетит что-нибудь тяжелее карандаша. — Вот взял и разбежался слушаться тебя! — засмеявшись, ответил парень. Видимо, данная ситуация очень его забавляла. А руки у Чуи так и чесались, чтобы кинуть хоть что-нибудь в дурную голову своему соседу, но теперь ему даже и карандаш стало жалко тратить на этого недоумка. — Не дорос ты ещё, чтобы указывать мне. А теперь будь хорошим мальчиком и иди спать. — Ты что, издеваешься? — возмущённо воскликнул Накахара, чуть больше высовываясь в окно. Этот наигранно сладкий голос и едкие замечания выводили парня из себя. Чёрт возьми, ну почему из всех соседей Чуе достался именно этот парень, который, к тому же, совсем не умеет играть на фортепиано, но представляет себя гением музыки? От этого Накахару тошнит ещё больше. Знал бы он, что после переезда он посреди ночи будет выяснять отношения с соседом напротив, то изо всех сил уговаривал бы Артура ни за что в жизни не переезжать. — Скажу честно — мне нравится, что ты заводишься с полоборота, — снова выдохнув клубы дыма на Чую, произнёс парень. — Это веселит. — Просто я терпеть не могу таких тугодумных идиотов, вроде тебя, — вытянув губы в подобии улыбки, скорее напоминающей оскал, язвительно прошипел Накахара. Парень вдруг осознал, что их препирательства друг к другу могут продолжаться ещё долгое время — сразу видно, что его сосед является тем ещё упрямы бараном, и Чуя был точно таким же. Ни один не хотел уступать другому в словесной перепалке. — Я тебя не знаю, но ты меня уже раздражаешь. — Так давай познакомимся, — внезапно предложил сосед, не меняя своего привычного тона в голосе. Эти слова только заставили подростка про себя усмехнуться — этот невыносимый парень будет самым последним в мире человеком, с кем он захочет познакомиться. Хотя даже если он останется последним человеком на Земле, то такого желания у Накахары никогда не возникнет. Чуя все ещё надеется, что звуки так называемой «музыки», мозолящей слух, наконец прекратятся, а они с соседом больше никогда не пересекутся. — Мы же соседи и должны знать друг друга. Самое подходящее время, не считаешь? — Нет, не считаю. И какого чёрта ты вообще перевёл тему? — Мой новый нахальный сосед будет доволен, если я перестану играть? — проговорил парень, будто задал вопрос маленькому ребёнку. Всё-таки, если состоится следующая встреча, - лучше уж что бы конечно нет - то стоит запастись камнями, чтобы кидать их в голову этому дуралею. — Да уж, не будь полной скотиной, — пренебрежительно отозвался Чуя, слегка прищурившись. Неужели всё оказалось довольно легко, если, конечно не считать потраченных нервов, появившейся головной боли и вероятности того, что парень проснётся определённо только ближе к вечеру? Он чувствовал, что тут сто процентов должен был быть подвох, но всё же попробовать прекратить этот цирк стоило. Сосед напротив задумчиво хмыкнул, играя перед Чуей свой очередной спектакль. После парень потушил докуренную сигарету и, прежде чем уйти, насмешливо сказал: — Ничего не могу обещать. Накахара услышал отдаляющиеся шаги и понял, что разговор правда окончен, хотя сам парень так не считал. Что ещё за многообещающая фраза, кинутая напоследок? Не могло же быть такого, что этот парень просто так взял и пошёл на поводу у него. Юный пианист это знал, потому что сам точно такой же — с ним не так легко договориться. Но прошло около пяти минут, а до сих пор не прозвучало ни одного звука. Сказать, что Чуя удивился — это значит не сказать ничего. Но, по крайней мере, парень сможет наконец-то уснуть без надоедливых звуков, бьющих по ушам. Но тот понял, что опять потерял бдительность — как только его голова коснулась подушки, то громкие, тяжёлые ноты резко вонзились в уши, подобно ножам. Этот ненормальный точно насмехался над ним, в этом не было никого сомнения, а в их словесном поединке одержал победу вовсе не Чуя. Надо сказать, что Накахара его недооценил — всё-таки его сосед напротив гораздо упрямей, чем парень мог себе представить. Чтобы вправить на место мозги этому недомузыканту понадобится сотни камней, а лучше всего огромный булыжник, если сразу не метеорит. Хотя даже это вряд ли поможет такому придурку, как его сосед. Накахара слишком рано начал радоваться, с этим парнем нужно быть настороже, а лучше всего вообще не контактировать, иначе нервы Чуи долго продержаться не смогут, так и до седых волос не далеко. Начинать новую перепалку Накахара не стал, карандаши и всё остальное, что можно было бы кинуть в окно соседу, чтобы тот заткнулся, остались на своих местах. Сейчас бы это всё равно не принесло желаемого результата — руки этого парня, грубо оскверняющие музыкальный инструмент, остались бы целыми. Всё, что оставалось делать Чуе — это спрятать голову под подушку и отчаянно взвыть, в попытках заглушить назойливый звук. Парню казалось, что эта музыка играла, не прекращаясь ни на минуту, и что прошла практически вся оставшаяся ночь, прежде чем эта «мелодия» наконец-то стихла. Сначала Чуе показалось, что он уже умер от такой кошмарной игры, но после понял, что это действительно так — его идиот-сосед прекратил эти издевательства. Видимо, понял, что уже достаточно вынес Накахаре мозги и был доволен этим. А самому парню просто хотелось задушить этого ненормального идиота голыми руками, хоть бы больше не слышать наигранный и жёсткий фальш в музыке и раздражительно язвительные нотки в голосе. Накахара очень надеется, что эта встреча действительно будет для них последней.