why did you keep silent?

      джозеф надевает куртку и, зависнув немного перед вешалкой, стягивает оттуда шапку и сует ее в карман. берет ключи от машины, белые очки по привычке цепляет на макушку. вроде все взял? проверяет еще раз, потому что возвращаться плохая примета, с него уже хватит на сегодня пролитого на себя кофе и порвавшегося пакетика с зелененькими.       выйдя из дома, он несколько секунд стоит на крыльце и пытается смириться с суровой реальностью в виде выпавшего за ночь снега и сопровождающего его жуткого холода. вздохнув, меняет местами очки и шапку. закуривает.       белый дым. белая митсубиси, укрытая ровным слоем белого снега. джозеф задумывается, где ему взять щетку, чтобы соскрести это белое дерьмо со своей тачки. черт, даже хеллоуинская тыква на пороге дома тоже белая! он осторожно тыкает кроссовком ей в вырезанные глазницы, снег неаккуратно проваливается внутрь.       с этим днем все не так. и вообще осенью вечно все не так! да и зимой тоже. в машине джозеф ежится, сидя на холодном пока сиденье и ждет, когда нагреется воздух. он любит только лето. он любит себя раздетого в жаркий день, любит теплые ночи и череду июльских праздников.       кстати, о праздниках.       вытащив телефон из кармана, джозеф вызывает последний набранный номер. пара гудков сменяется бодрым «алло» на том конце.       — не алло. ты едешь?       — да.       — на сколько тебя с работы отпустили?       — два дня.       — хорошо. встретимся на месте.       ему холодно даже говорить. руки окоченели. джозеф прибавляет температуру в кондиционере и подносит ладони к решеткам. машина постепенно нагревается, снег тает на лобовом и неровно скатывается вниз. можно снять шапку и снова закурить, но вместо этого джозеф вытаскивает таблетку снотворного и кладет ее в рот. глотает.       зажмуривается.       три секунды.       горячий ветер обдает его резким порывом, трепя волосы. джозеф улыбается и открывает глаза.       это не привычное жаркое поле со спелыми колосьями и полуденным солнцем. этот сон — и есть сама жара. вокруг только раскаленный воздух и красное дрожащее марево. он словно внутри вулкана, стоит ногами прямо на лаве. джозефу совсем не страшно, он доверяет своим снам и своему сознанию, пусть и иногда происходит что-то незапланированное и стремное, как сейчас. он согревается мгновенно. жар вокруг настолько плотный, что джозеф протягивает руки, ожидая преграды, чего-нибудь, что имеет вес и объем. закрыв глаза, он водит по воздуху словно дирижер, наслаждаясь тем, как меняется поток от его движений. наконец, он действительно натыкается на какой-то предмет, хватает его и выбрасывает себя в реальность.       в машине теперь так же жарко, как и во сне, и снег на ней полностью растаял. джозеф прижимает к груди нагреженный предмет. он не знает что это. такие выкрутасы мозга совершенно ему не свойственны: что-то из подсознания, что получает имя и оболочку раньше, чем сформулируются желания. у него в мыслях была только идея — вытащить подарок линчу, но обычно он во сне уже точно знает, что принесет с собой. он осторожно ощупывает предмет: тот идеально круглый, гладкий, еще горячий от места, где был рожден. немного тяжелый. джозеф пробует потрясти его. шар как будто пустой внутри. никаких кнопок, крышек, рычажков, экранов, никаких подсказок. джозеф озадаченно хмыкает и откладывает шар на сиденье. ему надо быть в барнс через двадцать минут, может, по дороге догадается, что же это такое.       двадцать минут превращаются в целый час. нет, джозеф, конечно, отбитый на голову что касается скорости и гонок, но ехать на летней резине по заледеневшей дороге — это самоубийство. он слишком себя любит, чтобы позволить себе умереть вот так тупо, поэтому тащится, как черепаха, тормозит перед поворотами целую вечность и вторую вечность снова набирает скорость. он готов уже остановиться, снова закинуться снотворным и нагрезить себе новые колеса (нет, правда, колеса) с самыми охуительными шипами, чтобы этот дурацкий лед треснул и не мешал ему жить, но ехать остается всего ничего, ладно, как-нибудь доедет.       адам уже на месте. его серый додж с двумя черными полосами стоит рядом с белым, засыпанным снегом бмв. джозеф осматривает колеса у доджа, прекрасно зная, что адам не настолько безрассуден, чтобы не поменять шины перед долгой поездкой, но проверяет все равно. рисует на заснеженном капоте бмв огромный член и, улыбнувшись впервые за день, заходит в дом и направляется сразу на кухню.       ронана нет. адам что-то готовит, по кухне расползается удивительно приятный аромат, живот у джозефа начинает урчать тут же. тут так по-домашнему уютно и тепло, что он не здоровается, просто садится на стул и на пару минут закрывает глаза.       нежный поцелуй от адама возвращает его в реальность. он пахнет чем-то вкусным, что пробовал, пока готовил, джозеф тянется за ним и дальше, не желая, чтобы поцелуй заканчивался.       — привет, — шепчет адам ему в губы.       — м-м-м-м… где пиз… именинник?       — чейнсо в подарок приволокла ему мышь. ронан ловит обеих и убирает разрушения, — смеется адам, — открой пока вино.       джозеф возится с бутылкой, а закончив, снова рассматривает свой странный шар из сна. он теперь холодный, но внешне нисколечко не поменялся. должен же он хоть что-то делать! джозеф крутит его в руках, трясет и прислушивается. ничего.       ронан, весь в черном, возникает на пороге. его суровый вид и недовольное лицо немного противоречат смешному бумажному колпачку на голове. на колпачке нарисована розовая машинка и написано «врум-врум». джозеф хохочет, пока его не затыкают очередным поцелуем, не имеющим ничего общего с предыдущим — это нетерпение и жесткость. джозефу до безумия нравится, что они такие непохожие, постоянно меняются, удивительным образом не противореча друг другу и совпадая с ним самим идеально.       — поздравляшечки, — говорит он ронану, когда тот отстраняется. протягивает шар: — ты меня, наверное, укусил сильнее обычного, когда трахал в последний раз, и твоя долбоебическая способность притаскивать из снов непонятную хрень передалась мне. я не знаю, что это такое, но это точно для тебя.       — не ебанет? — спрашивает адам, повернувшись к ним.       — не должно.       ронан рассматривает шар так же внимательно. блестящий, на ощупь металлический, он уже весь в отпечатках их ладоней, а толку от этого ноль. вдруг ронан резко ставит предмет на стол и говорит:       — это чайник.       — чего?.. — джозеф даже подается вперед.       — чайник. посмотри, греется. бурлит. сейчас закипит.       в возникшей тишине и правда слышится зарождающийся где-то в недрах странного шара тонкий свист. звук становится все громче и громче, пока не открывается отверстие, из которого начинает валить пар. когда все успокаивается, ронан берет снова ставший холодным шар и наклоняет его, наливая в кружку кипяток.       — ты подарил мне чайник. спасибо, джозеф.       — чертова голова! я думал в тот момент о тепле. вернее, о жаре. — джозеф взлохмачивает себе волосы. — вообще, очень удобно! можно поиграть в боулинг, а потом попить чайку. шикарно, согласись. — задумывается на пару секунд. — и скорее всего он начинает греться только от твоих прикосновений. — доступ к кипятку по отпечаткам пальцев. — высокие технологии. — а откуда в нем вода? — хер его знает. — вся моя жизнь в трех словах. — ну с днем рождения!