why did you keep silent?

ронан в очередной раз сбегает. времена школы, фабрики, гэнси и кошмарных снов прошли, но привычка игнорировать наваливающиеся проблемы — нет. вместо школы теперь колледж, вместо фабрики — полупустой недостроенный корпус этого самого колледжа, вместо гэнси… впрочем, тут без изменений. друг каким-то образом не только поспособствовал тому, чтобы ронан закончил школу, но и поступил с ним на очередной круг ада. ронан был благодарен временами. временами он просто уходил, когда становилось совсем невыносимо. сны тоже никуда не ушли, но стали будто бы спокойнее. наверное, заебались так же, как и он. вспомнить, что последнее он грезил, становится все труднее. у него даже диплом об окончании школы был нормальным. слово «нормальный» для ронана имеет тошнотворно-скучный привкус. как раз подстать настроению. ронан выходит из кампуса и осматривает улицу, к вечеру становящуюся только шумнее, и сворачивает направо, где через несколько кварталов уже должно быть не так многолюдно. его жизнь менялась незаметно, по-мелочам вытесняя то, что ронану было дорого и важно, и привнося то, что оказывалось практичным и удобным. деклан больше не дергал его с учебой. уяснив, что ронан перестал бунтовать, он в свою очередь стал таким же удобным и незаметным, как и все окружение. гэнси больше не искал никаких королей, сосредоточился на учебе и даже, кажется, начинал проявлять интерес к семейным делам и политике. адам… что ж. ронан был рад за него. адам всегда хотел свалить из генриетты, и хорошо, что он все-таки сумел. ронан не успел ничего ни сказать ему тогда, ни объяснить, странно тушевался, стоило пэрришу вопросительно взглянуть на него. ронан был похож на свою птицу, когда стоял перед адамом: хлопал глазами и открывал рот, не в силах ничего сказать. он с удовольствием бы покаркал, если бы это помогло. обещал себе съездить к пэрришу в колледж когда-нибудь. когда-нибудь. возможно, он даже сумел бы разъяснить адаму причину своего там присутствия. в жизни ронана поменялось все, но временами он как будто очухивался и оказывался все там же — в школе, на фабрике, на знакомых улицах, королей которых он знал поименно, а так же тачки, что им принадлежали. ронан останавливается. одна из них стоит прямо перед ним, отдраенным белым боком отражая свет от неоновой вывески бара. флешбек мгновенно переносит его на пару лет назад: заезд, кавински, митсу, пересекшая финишную черту с задымлением из-под капота. бвм с содранным бампером, который ронан еле сумел затолкать на заднее сиденье. долгожданная победа. ронан смотрит на машину сзади — на номера, которые оказываются ожидаемо теми же, что он помнил. вокруг никого. он стоит еще минуту и осматривается. едва ли он вообще хоть раз видел машину кавински отдельно от самого кавински или кого-нибудь из своры. они сами уже давно были не в его поле зрения. с того момента, как они закончили школу, никто не попадался ронану, и он, честно признаться, никогда не интересовался их дальнейшей судьбой. у него было стойкое ощущение, что эти ребята принадлежали только улицам и улицы всецело принадлежали им в ответ, и понятия эти никак не разделялись и не уживались с такими, как «колледж», «взрослая жизнь», «другой город». кавински был достойным соперником в его прошлой жизни, ронан оставил его позади во всех смыслах, и сейчас он искренне удивляется, как тот сумел всего-лишь одним появлением, и то не своим, пробудить такие сильные воспоминания. подойдя вплотную к водительской дверце, ронан прислоняет руки к лицу, чтобы не отсвечивало, и смотрит внутрь салона. блин, кавински совершенно не изменился. ронан видит его, лежащего на полностью откинутом водительском кресле. прическа та же. и наглое даже во сне лицо. и одежда. и худоба, только кажущаяся болезненной, ронан много раз на собственной шкуре убеждался, каким этот парень на самом деле был сильным. парень, который раздражал его до невозможности своими двусмысленными взглядами и пошлыми шутками. ронану эти игры были непонятны, а требовать от кавински ясности и честности было делом гиблым уже на стадии идеи. кавински заводился сильнее, стоило ронану непонимающе нахмурить брови, и шутил еще агрессивнее. когда он пропал с радаров, ронан почувствовал легкое облегчение, а потом вселенскую скуку. он даже не предполагал, насколько внушительные энергозатраты шли на то, чтобы «справиться» с кавински и с тем, что тот приносил вместе с собой. гонки и свора, вечеринки и драки. ронан понимает, что скучал. внезапно кавински дергается во сне. ронан прилипает к стеклу сильнее, выплыв из своих раздумий. ему плохо видно, но он готов поклясться, что коробочки, который сейчас находится в руках кавински, не было там еще пару секунд назад. он теряет к предмету интерес сразу же, а вот факт его появления начинает заботить его все больше и больше, он даже отходит от машины на пару шагов. все очевидно, если подумать. кавински тоже сновидец. все эти слова «я знаю, кто ты такой», что тот повторял по поводу и без, вдруг обретают какую-то убийственную ясность. впервые в жизни ронан в чем-то уверен насчет кавински, ведь тот не шутил и не прикалывался, когда говорил. кто виноват, что ронан не воспринимал его всерьез?.. он все отходит от машины, которая своими бликами и ненормальной белизной заставляет ронана думать, что и ее кавински вытащил из сна. вдруг все, чего когда-либо касался кавински — это ложь? его грёзы, такие вроде бы похожие на привычную реальность, но на деле бесконечно от нее далекие. ронан, наконец остановившись, приваливается спиной к столбу на противоположной стороне улочки, и как раз вовремя: из бара выходит шумная толпа. они хохочут и слишком уж близко подходят к митсу. если бы кавински не спал, то обязательно бы вышел из машины и сказал им пару ласковых. ронан не на шутку напрягается, когда один из парней, сложив ладони у лица в точности как ронан буквально две минуты назад, внимательно рассматривает салон. его удовлетворенный от увиденного смешок совершенно ронану не нравится. он тихо стоит и смотрит, как несколько парней огибают машину и распахивают водительскую дверь. они будят кавински и вытаскивают его наружу. ронан продолжает тихо стоять и просто наблюдать. хотел бы он знать, что происходит. и происходит ли что-нибудь недопустимое? пока, вроде бы, нет: они просто разговаривают. кавински вяло отвечает на вопросы, достает сигареты и закуривает. коробка, что он держал в руках, пока спал, наверное, осталась в салоне, и ронану любопытно, не она ли предмет их разговора. если да, то что это такое? если нет, то как кавински позволил себе заснуть в людном и не безопасном месте, да еще и грезить? и где вся его свора, которая никогда ни на минуту не оставляла его? стараясь прислушаться к разговору, ронан боится выдать себя, он уже очень долго тут стоит, чтобы это выглядело непринужденно и случайно. смешно, но ему не хочется, чтобы кавински видел его. тысяча вопросов, которые он потом задаст, уже сейчас вызывают головную боль. и уж точно ронан не желает, чтобы эта мутная компания обратила на него свое внимание. но, видимо, этого не избежать. когда кавински толкают в первый раз, тот только ухмыляется. зная его, ронан предполагает, что последует ответ и, скорее всего, в челюсть. но нет, кавински ничего не делает. возможно, он не хочет провоцировать остальных. или просто не может. тычок посильнее заставляет его наполовину опрокинуться в салон. если бы второй парень не удержал его за футболку, он упал бы на сиденье. нет, это уже не похоже на нежелание отвечать. кавински и правда не может: когда он прикуривает снова, то руки его дрожат, а синяки под глазами вдруг приобретают нездоровый синий оттенок. ронан моргает. перед ним возникает будто другой человек: из саркастичного засранца, который способен уладить что угодно не словами, так силой, кавински вдруг превращается в того, кто тоже может быть слабым и растерянным. ронан больше не задает себе никаких вопросов и уверенно шагает к компании. он ничего не говорит, когда встает между ними и кавински. ничего не говорит, когда отталкивает ближайшего к себе парня подальше. тот пробует возразить и снова делает шаг вперед, но остальные его не поддерживают. ронану часто говорят, что у него злой и тяжелый взгляд. жаль он не может посмотреть на себя сейчас, чтобы убедиться, но у него для этого есть другое подтверждение: компания уходит. с ругательствами, обещаниями скорой расправы, но все же они уходят. ронан переводит дух, кажется, он не дышал все это время. теперь он чувствует дрожь во всем теле от напряжения, ночную остужающую прохладу и сигаретный дым, что идет сзади и окутывает его. безусловное согласие вступить в драку, плевать, что неравную по силам, отступает, и ронан расслабляет плечи. они с кавински одни. эта мысль вдруг лупит его: ему все-таки придется что-то говорить этим вечером. объяснять. — ну и что я теперь тебе буду должен? — опережает его кавински, начиная разговор. ронан на мгновение закрывает глаза. представляет, какое сейчас у кавински лицо, потому что голос его смешлив и несерьезен, такой был у него во время заездов, и даже когда он проигрывал, он не переставал веселиться. ронан оборачивается. белый туман тут же застилает ему глаза: кавински выпускает дым специально ему в лицо. мерзавец. ронан стискивает челюсти. кавински ухмыляется. ронан скучал. — подвези меня до дома, болгарская ты скотина. — что-то еще? — пара кружочков по району. — еще? — что за коробку ты нагрезил? — о чем ты? врать у кавински всегда получалось отменно. ронан поверил бы, если бы собственными глазами не видел. — ты знаешь кто я. ну а я теперь знаю кто ты. улыбка пропадает с лица кавински. сосредоточенное выражение провляется прищуром глаз и слишком глубокой затяжкой. — я голоден, — невпопад отвечает он. — садись. впервые оказавшись в митсубиси, ронан осматривается. машина стопроцентно из сна, она даже пахнет чем-то, что не имеет никакого реального описания. как его невозможно-синие цветы. ронан находит ту самую коробочку у себя под ногами. он вертит ее в руках, пока не появляется надпись на одной из сторон: перестань лапать меня, придурок, я не твой дружок кавински широко улыбается и заводит двигатель. — кстати, — говорит он, — ты все еще дрочишь дики-дику? имя гэнси, которым кавински всегда называл его, тонет в оглушающем реве резко сорвавшейся с места машины. ронан вздыхает, отворачивается к окну. скучал ли он по этому вот? да.