why did you keep silent?

— это вечеринка будет покруче той, что была на прошлой неделе, — сказал кто-то из одноклассников, сидящих позади. адам, постоянно уставший от изнурительной учебы и работы в каждую свободную минуту, а сегодня — просто смертельно уставший, даже не смог распознать чей это голос. поворачиваться было так лень. утомление его носило не физический, а больше моральный характер: много проблем, много информации, мыслей — все сжимало его голову будто тисками. повернуться и определить говорящего — очередная информация, которую он не желал знать. и про саму вечеринку тоже. и про еще одну, которая была на прошлой неделе, да, и про которую до сих пор трещали из каждого угла. фраза была сказана довольно громко, так что она задела их по касательной. гэнси закатил глаза, ноа продолжил отстраненно смотреть куда-то в стену, линч отвел взгляд. сам адам не выразил ровным счетом ничего. у него сегодня был свободный вечер и по плану что-нибудь бестолковое, чтобы разгрузить голову, если только гэнси не припрет снова куда-то поехать. плевать адам хотел на вечеринку, на кавински и на ронана тоже, потому что тот абсолютно точно туда попрется. адам совсем его не понимал. иногда он успевал заметить, как линч пялился на него. разбираться во всем этом у него не было никаких сил. возможно, если ронан проявит еще хоть что-нибудь, кроме пристального взгляда ледяных глаз, возможно тогда… как же он устал. занятия закончились в срок, они с парнями простились на парковке. велосипед, майский теплый вечер, дома никого, чай, книжка — и даже не скучный учебник — адам сидел на ступеньках трейлера и начинал девятую главу, когда внезапно понял, что абсолютно не запомнил предыдущие. развлекательная информация теперь тоже у него не усваивалась?.. он отложил книгу и встал. размял шею, спину. прислушался к тишине вокруг, к себе. желание оставить все свои заботы и забыться множилось в нем со скоростью смертельного вируса. смертельного — потому что будут последствия. даже сейчас адам мог предположить, что если отпустит себя, это не пройдет для него даром. «ничего хорошего не жди», — сказал он себе и пошел собираться. вечеринка и правда оказалась великолепной. он, конечно, не был на предыдущих, но размах этой просто потрясал. кавински был профессионалом своего дела, это стоило признать без всяких исключений. он бесил его жутко в школьное время, а когда мелькал на улицах в машине или встречался со сворой у любимого бара недалеко от мастерской адама — почему-то привлекал внимание. теперь адам понял почему: кавински принадлежал миру ночных тусовок, гонок и запрещенных веществ, смешанных с запахом бензина, школа просто убивала его, там он становился сам не свой. адам подошел к бару и заказал коктейль, просто указав на то, что пил парень рядом. ему понравился цвет: огненный, он великолепно сочетался с фиолетовой подсветкой вечеринки и с состоянием адама — ему хотелось воспламениться, сгореть к чертям вместе со своими проблемами. напиток имел привкус очень большой вероятности сделать это. погружаясь все больше в атмосферу, адам смотрел по сторонам на танцующих. замечал много знакомых лиц — так странно было их видеть расслабленными, отстраненными, не в стенах школы, отвечающими на уроках. даже через яростный фиолетовый свет адам видел как они счастливы. музыка забивала все беспокоящие его мысли. возможно, потому что он ни слова не понимал — из колонок рвался болгарский рэп. что это было — тематической вечеринкой или очередной придурью кавински? адаму, если честно, было все равно, потому что это несомненно помогало. от этого он чувствовал нестерпимый жар в груди. а может, виноват был огненный коктейль. похуй. кавински и ронана он заметил, когда уже хотел переместиться на танцпол. они вели себя так же, как и в школе — их агрессия по отношению друг к другу была разве что не осязаемой. ронан стоял скрестив руки на груди, но адам знал, что из этой защитной позы он мгновенно способен кинуться на противника. кавински же стоял расслабленно, даже не сняв солнечных очков. позади него была вся его свора, ему ли волноваться. адам видел их распри в школе: любая мелочь, взгляд, задержавшийся на лишнюю секунду, становились триггером и вели к мордобою. они оба были опасные и дерзкие. адам завидовал их внутренним возможностям такими быть. он улыбнулся, допивая коктейль — огонь перетек из бокала прямо к нему в сердце — и двинулся навстречу неизбежному. «ты хорош во многом, пэрриш, но только не в этом. сегодня ты крупно проебешься», — говорил он себе, пока протискивался сквозь толпу. один в черном, второй в белом. тут не было правильного выбора, был только плохой и очень плохой. ронан и кавински обернулись, когда адам остановился рядом. нахмуренные брови одного и удивленно приподнятые второго, долгие секунды молчания всех троих. кто сможет погубить его сильнее?.. адам потянулся к скрещенным рукам ронана. передумав на полпути, он положил ладонь ему на живот, провел до бока, сжал, потянул на себя. ронан сдался. адам понял, что назад дороги уже не будет, в тот самый момент, как линч разжал руки и позволил вести себя. никогда еще адам не мог так просто сдвинуть его с места и с мыслей, что одолевали его в данный момент. они протиснулись в самую глубь танцпола. замерли в ожидании. «делай что-нибудь», — скомандовал себе адам. ронан был выше. черт, адам раньше этого даже не замечал, пока не встал вплотную. «слишком близко к ронану линчу». от слов веяло вполне конкретными неприятностями. а еще свободой, потому что «слишком близко», и немного самодовольством, потому что ронан линч подчинялся. адам вдруг вспомнил все направленные на него взгляды, что он перехватывал украдкой. они казались просто игрой, пробой — ответит ли адам на них? понравится ли самому ронану, если адам все же ответит? а потом он вспомнил все их с кавински ссоры и драки, возникающие будто на пустом месте. а вдруг нет?.. затем он отчего-то представил кавински рядом с ронаном, вот так же близко-близко. тот подходил ему идеально. и он бы точно не церемонился и не тратил время на глупые танцы и объятия. а вот адам хотел тратить время на глупые объятия. он положил руки ронану на плечи. пальцами прошелся по чернильным перьям татуировки, переходящей со спины на шею. он раньше не имел возможности как следует рассмотреть ее. сейчас, в ярких вспышках прожекторов, окатывающих их обоих, тоже было плохо видно, и адам поймал себя на мысли, что когда-нибудь все же хочет сделать это. переместив руки ронану на грудь, он ощутил его дыхание, быстрое сердцебиение, вибрацию голоса, когда ронан тихо произнес: — пэрриш?.. адам сглотнул. за громкой музыкой он больше догадался, чем действительно услышал, и ответил: — приехал напомнить, что завтра семинар по истории и лучше бы выспаться и не опаздывать. ладони переместились ниже. адам мог прощупать мышцы живота. адам мог, и адам прощупал. — завтра суббота, пэрриш, — невозмутимо ответил ронан, хотя и показалось, что дыхание его на секунду сбилось. — упс. ронан наклонился, чтобы дотянуться до его губ. легкое касание, привкус чего-то сладкого на губах, еле сдержанный выдох. — упс… адам больше не дал ему отстраниться. музыка ушла на второй план. голову покинули мысли и волнения, все «не надо» и «а если вдруг», картинки кавински рядом с линчем. минуты сомнений теперь казались недостойными никакого внимания. остался только ронан. его мягкие губы и жаркое дыхание, его руки, прижимающие адама все ближе, задирающие ему футболку на спине. поцелуи перешли из разряда пробных в разряд тех, от которых начинает кружиться голова. язык линча вытворял ужасные вещи с его ртом. дикое и отчаянное желание получить еще больше вынудило адама все же остановиться и сказать: — ты все равно отвратителен. в истории. — подтяни меня. внутри что-то взорвалось. бмв. майский теплый вечер. поблизости никого. сбитое в который раз дыхание. самое потрясающе неверное в его жизни решение.