why did you keep silent?

адам не хотел верить в это с самого начала. не хотел верить, когда признаки стали проявляться яснее. не хочет верить и сейчас, когда все уже случилось. он шарит по мокрой траве руками, концентрируясь на ощущении ее живости и легкости, сонности, да, этот кусок определенно нагрезил ронан в один из своих экспериментов, он немного отличается от остальных. адам не может точно сказать чем. его джинсы промокли на коленках, он забыл надеть толстовку, утренняя прохлада бодрит разве что бегунов-маньяков, а его она бесит, бесит жутко, он должен сейчас отсыпаться в теплой кровати, а не ползать на четвереньках по двору барнс. джозеф явился к нему прямо в сон каких-то полчаса назад и сказал, что дело очень важное, адам грозится потерять обоих своих парней и всю оставшуюся жизнь довольствоваться только голосом джозефа, да и то когда крепко заснет. то, что они с ронаном уснули бухие в хлам, а теперь не могут проснуться, он упомянул вскользь и сразу же «отключился». — убью, — уже в который раз за последние полчаса повторяет адам и трет пальцами особо подозрительный листик. с чем-то нагреженым ему даже не нужна миска с водой, чтобы войти в транс. с чем-то нагреженым он ухает в сонное пространство мгновенно, стоит немного отключить голову. и оказывается в огромной чашке. нет, серьезно, это чашка, в которой он как в колодце. в гладких керамических стенках видна его искаженная фигура. — это чашка, — сообщает джозеф откуда-то сверху. отраженный от стенок голос оглушает. сам он свисает с каемки, видны только голова и плечи, и вечная сигарета, зажатая в зубах. джозеф улыбается, почти роняя ее. — не ори, — отвечает адам. — помоги вылезти. джозеф пропадает, и вместо него появляется веревочная лестница. адам вылезает наружу и ошарашенно осматривается. они будто на огромном столе, а насколько хватает глаз — бутылки, кружки, стаканы всевозможных расцветок и материалов. — что за… — адам не может подобрать слов. он даже не подозревал, что из сна можно сотворить филиал сказки про алису. — я не ебу, что у него в голове. — джозеф докуривает сигарету и отбрасывает ее прочь. — но мы много пили, может поэтому тут столько стеклотары. — почему ты не можешь разбудить его? — интересуется адам, все еще не сводя глаз с удивительного пейзажа. — потому что я не знаю где он. — ладно… почему ты не можешь проснуться и разбудить его в реальности? — потому что я не знаю где он. — джозеф выглядит немного виноватым. — послушай, мы поссорились. а потом, заснув, я обнаружил себя тут. во-о-о-он в той бутылке дениэлса, если быть точнее. адам молчит, ожидая, что джозеф продолжит свой рассказ. — ты знаешь как сложно выбраться из бутылки?! — рассказа не следует. вместо него — большие зеленые глаза. кавински делает такие, когда хочет, чтобы его пожалели. — так тебе и надо, — отвечает адам. не будет он никого жалеть. разве что только себя, потому что утренняя роса в реальности покрывает не только травку, но теперь и его. он снова осматривает «посуду». — что он пил? — я не помню и половины! адам вздыхает. — ладно, хочешь найти ронана — думай как ронан. — а можно не надо? это чревато какими-то совершенно жуткими последствиями. — джозеф взмахивает рукой на чашки и стаканы. — и смертью всего живого. адам не отвечает. спустившись с чашки, он подходит к соседней бутылке — судя по этикетке, это сок — и трогает холодное стекло, прислоняется к нему лицом. в самом деле, внутри — остатки сока, почти на дне, но если бы адам попал в такую бутылочку, непременно бы утонул. он приходит в восторг и ужас одновременно, все так натурально! даже щербинки и царапины на стекле. минуточку, минуточку. адам отходит на пару шагов, осматривает бутылку издалека. — это не просто сок, — говорит он удивленно. а потом показывает на скол у самого донышка, — это тот самый сок, который пил я! ронан приехал за мной в гарвард, на обратном пути мы купили на заправке попить, и я случайно чуть не расколол бутылочку о подстаканник. я помню, что нашел потом этот кусочек стекла на своем сиденье. джозеф чешет подбородок. его задумчивое лицо скрыто дымом от очередной сигареты. — тогда понятно, почему ты оказался именно в этой чашке. адам оборачивается, рассматривает ее, обходит по кругу. — а мне не понятно. — ты пил из такой, когда мы все были у блу дома. гадкие эти цветочки по краешку, неужели не помнишь? — я помню только гадкий чай. — адам подозрительно смотрит на кавински. — как ты вообще был способен запомнить какую-то чашку? ты тогда жрал колеса на завтрак, обед и ужин. — цветочки! эти засранцы разговаривали со мной! я им пригрозил, что запомню их. ну я и запомнил. — пожимает плечами джозеф. адаму хочется поцеловать его и отшлепать одинаково сильно. он решает пока не делать ничего из этого. — ладно. так. значит, судя по всему, дениэлс был лично для тебя, потому что ты вчера пил виски. чашка для меня. значит ронан должен быть в чем-то, что связано с ним самим. они обходят предметы один за другим. адам и правда узнает стаканы, из которых они пьют в барнс, и бутылки пива из ящика, что выиграл ронан на заезде месяц назад. блин, тут есть даже есть кружка гэнси с зачеркнутой надписью “dick”, ронан подарил ему ее очень давно в шутку, и гэнси никогда не признается, что это его любимая. и еще тут есть кружка адама, его детская кружка, из прошлой жизни в трейлере. она грязная и лежит на боку, внутри черные разводы и многочисленные трещины. адам удивляется, откуда ронан вообще про нее знает и где он мог ее видеть… джозеф заслоняет собой вид на кружку, мягко смотрит в глаза, пытаясь уловить настроение адама, а затем легко подталкивает его дальше и не дает больше обернуться. проходит полчаса, а ронана они так и не могут найти. адам точно знает, что он здесь. джозеф точно знает, что без их помощи ему сложно будет проснуться. они готовы уже вернуться назад и начать все заново, как джозеф внезапно останавливается возле какого-то бокала. адам краем глаза видел, как тот прошел было мимо, но замедлил шаги и вернулся. он подходит к нему тоже. перед ними обычный бокал для крепкого алкоголя, широкий, с толстыми стенками. только стекло темное, почти черное. адам не помнит чтобы видел такие где-нибудь. зато, кажется, видел джозеф. его лицо выражает сначала недоверие, а потом он улыбается. — это из моего особняка, — поясняет он, — ты такие не застал, потому что мои придурки все расколотили. бокалы были нагрежены, стекло получилось хрупким, несмотря на вид. — что в нем особенного? — адам кивает на бокал. — из такого пил ронан, когда в первый раз остался у меня. — джозеф снова улыбается. — а бутылка дениэлса, в которой я оказался, это не то, что я пил вчера. это то, что мы пили тогда. он закрывает глаза. а когда открывает, то около бокала оказывается приставная лестница. адам даже не заметил, как она появилась. они поднимаются друг за другом. ронан и правда внутри: спит, свернувшись калачиком. «пьянь», — думает адам и тихо вздыхает. некоторым просто нельзя выдавать ничего крепче пива. то, что не способно сломить кавински, ломает ронана на счет раз. они обступают его с двух сторон, адам встает на колени. — ронан, — тихо говорит он, помня про эхо. тот не реагирует. — линч, я разбил бмв! — уже громче говорит джозеф. ронан морщится, но не просыпается. — блин, — адам шепчет, — правда разбил? — да нет, конечно. я только хотел, но этот мудак куда-то спрятал ключ. джозеф наклоняется и рывком поднимает ронана, припирает его к стеклянной стенке бокала. — так, ладно, это уже не смешно, линч. давай, проснись. я все понял. намеки эти, бутылочки-стаканчики. открой глаза. ронан и правда открывает, и внимательно смотрит на джозефа. — скажи, — просит он. джозеф молчит, рассматривая ронана перед собой. а потом говорит, четко проговаривая каждое слово: — я. люблю. тебя. — слова сопровождаются легкими ударами ронана затылком о стенку. — невыносимый идиот. я не говорил вчера, потому что хотел дождаться адама. ронан тыкает пальцем в него, стоящего рядом. — а вот и пэрриш, гляди как все удачно. — проснемся, я тебя найду и вломлю, будь уверен. — я спрятался. — ну, тогда я просто поеду домой и буду трахаться с пэрришем, а ты сиди пока там, где спрятался! — так нечестно! — восклицает ронан, обнимает кавински и щелкает пальцами. они оба пропадают. адам остается один на дне бокала. — это, блять, какое-то дно, — говорит он сам себе и трет лицо. надо выбираться. он сосредотачивается на своем одиночестве, вспоминает, где находится его тело, вспоминает, как ему холодно и мокро сейчас. его ладони в шелковистой траве, коленки мокрые от росы, он забыл надеть толстовку. чувствует озноб. и приходит в себя. здесь уже рассвет. лучи совсем не греют, но адаму становится теплее просто от их наличия. в трансе он упал с коленок на бок, так что мокрые не только джинсы, а почти весь он. вставать так лень. он только надеется, что не заболеет. он снова трогает траву, нежную, сонную. трет пальцами каждый подозрительный листик. «скажи» — «я люблю тебя, я просто хотел дождаться адама». адам улыбается. он заставит их проиграть еще раз эту сценку. и еще много чего еще.