why did you keep silent?

гроза бушует уже несколько часов. на монмутской фабрике особенно хорошо чувствуются все погодные выверты: если светит солнце, то оно выглядывает из всех окон, лучами прорезая огромное пространство и ярко подсвечивая каждую пылинку; если идет дождь, то серый влажный морок забивается в каждую щель; если гроза, как сейчас, то фабрика превращается в мрачный дом с привидениями — слишком густые тени, слишком мало света. гэнси никогда не боялся этого места, но сейчас ему кажется, что на него смотрят из каждого угла. опасаясь, что от скачка напряжения вырубит пробки и старая проводка фабрики не выдержит, он переключает рубильник, погружая здание в полнейшую темноту. ронан зажигает откуда-то взявшиеся свечи, и они садятся вокруг них: гэнси — с очередной книжкой, наклонившись к самой свече, чтобы увидеть хоть что-то; ронан — с неизменными наушниками и телефоном. когда дело касается музыки, ронан даже может вытерпеть вид этого гаджета, не стараясь избавиться от него в ближайшую же минуту. экран подсвечивает снизу его лицо — сосредоточенное, с вечно нахмуренными бровями, с фиолетово-желтым, уже почти зажившим синяком под глазом. его фигура отбрасывает причудливую тень и кажется, что темнота обнимает его. гэнси рассматривает ничего не замечающего ронана еще пару мгновений, затем погружается в чтение. они сидят так уже не один час. гэнси обрастает книгами и конспектами и успевает сделать львиную долю заданий на неделю вперед, зато ронан, кажется, даже не шевелится ни разу за все это время. иногда, правда, гэнси видит, как тот кидает озабоченный взгляд на дверь своей как обычно закрытой комнаты, будто боится, что она вдруг распахнется сама по себе прямо перед ними. оставив задание по латыни под самый конец, гэнси со вздохом понимает, что не утихающая гроза и бодрая бессонница, так ему надоевшая, не оставляют ему никакого шанса игнорировать этот невероятный предмет. и будет неплохо, если ему поможет кое-кто такой же невероятный. он шлепает ронана тетрадью по ноге. тот переводит убийственный взгляд с экрана мобильника на него. если ронан его сейчас прикончит, что ж, не придется делать задание, гэнси даже почти рад этому. но вместо зло стиснутых зубов ронан выказывает удивительную доброту и, ткнув гэнси, чтобы подвинулся, усаживается с ним рядом, напоследок снова взглянув на дверь. да что там у него? гэнси знает про его кошмары и то, что закрытая дверь в его комнату — это некий, иногда эфемерный, гарант временной безопасности для него. но сейчас ронан определенно не спит, тогда чего он так переживает? он иногда пугает его своим молчанием и нежеланием объяснять свои поступки. человек-тьма во плоти, отчего-то ведущий себя адекватно только рядом с ним, хотя гэнси вроде бы ничего не делает, чтобы заслужить такое доверие и покорность. да и как он, по сути, сможет остановить ронана, если тот в самом деле что-то задумает? никак. ронан слушается, потому что сам этого отчаянно хочет. гэнси каждый раз напоминает себе, что это не та мысль, которую необходимо думать, особенно ночью, особенно, когда не спится, и особенно, когда предмет мыслей находится на расстоянии выдоха. он позволяет себе только смотреть: на поджатые губы, когда ронан проверяет его написанные предложения и зачеркивает неправильные; на светлые глаза, в которых играют блики свечей; на длинные пальцы, поигрывающие зажатым в них карандашом; на татуировку, чернильными крыльями спускающуюся с плеч. в неверном свете свечей гэнси кажется, что из-под майки у ронана торчат настоящие перья, и он еле сдерживается, чтобы не протянуть руку и не провести по ним пальцем. вспышка молнии озаряет фабрику, и в этот краткий миг ронан замечает, что гэнси не сводит с него глаз, возможно, все то время, пока он возится, проверяя его задание. гэнси даже подается немного вперед, но вряд ли осознает это. заметив ответный взгляд ронана, он смущается и отворачивается. ронан готов поспорить, что яркий румянец сейчас заливает полностью его лицо, и гэнси благодарит бога, что здесь так темно. ронан мог бы пошутить, едко и саркастично, будь на месте гэнси кто-либо другой, но с ричардом третьим ему делать этого катастрофически не хочется. он сам не до конца понимает свои чувства к нему. не понимает, почему его «ронан» в большинстве случаев выключает злость и агрессию у него в голове. гэнси произносит это не таким уж и грозным тоном, какой ожидаешь услышать от человека, способного остановить ронана линча одним словом. но ронан слушается. причем, охотно. он ненавидит себя за множество вещей, но это слепое и бесконтрольное послушание, противоречащее всей сути ронана, не одно из них. «ронан». он забыл упомянуть о мурашках, толпами устраивающих забеги по его рукам, когда он слышит это. листок с заданием выскальзывает из его пальцев, и ронан вдруг очухивается от своих мыслей. гэнси собирает учебники в кучу и задувает часть свечей — на сегодня они закончили. темная комната за закрытой дверью снова маячит своей неизбежностью. ронан видел, как гэнси кидал на него озабоченные взгляды на протяжении вечера, не пытаясь спрашивать. и он благодарен ему за это молчаливое беспокойство, потому что совершенно точно не хочет говорить ему, что элементарно боится спать. пара предыдущих ночей почти свела его с ума, и очередная могла довести дело до конца. плохие сны, ужасные грёзы. он не хочет проснуться и обнаружить распахнутую в свою комнату дверь. обнаружить за ней гэнси, которого погубил своими сновидениями. гэнси, без которого его существование невозможно. эта мысль приятно обжигает и колет болью одновременно. ронан скованно дергает плечами. ему кажется, что крылья татуировки на них прорезают кожу, острыми перьями вонзаясь в нее, а шипы цветов царапают где-то у лопаток. он просто не будет спать, и тогда ничего не случится с человеком, которого он притягивает к себе за руку и отчаянно целует. ронан не успевает объяснить себе свои мысли и действия, и уж точно он не успевает озвучить их гэнси. он просто прикасается к его губам своими, судорожно вдохнув перед этим так глубоко, будто планирует погружение до самого дна как минимум. впрочем, поцелуй ощущается точно так: ронан тонет. ронан стремительно тонет, потому что гэнси отвечает. первое, что чувствует ронан, кроме своих занятых губ, это ладонь у себя на затылке: гэнси выпускает учебники, громко падающие на пол, и находит своим рукам лучшее применение — он обхватывает бритую голову ронана одной ладонью, а второй крепко стискивает его майку, будто боится, что ронан сбежит. и ронан действительно сбегает, так же резко прервав поцелуй, как и начав его. непостижимый. гэнси остается один. гроза и не думает заканчиваться. уже лежа в кровати, кляня никуда не девшуюся бессонницу, он снова прокручивает события вечера в голове. нацепив очки, он задумчиво рассматривает причудливые тени за окном и вспоминает внезапный поцелуй и свою моментальную реакцию на него. определенно, ему требуются объяснения. и от себя самого в первую очередь. за очередным раскатом он упускает скрип двери в комнату ронана, и видит его уже только когда он подходит почти вплотную к кровати. темный и мрачный, закутанный в простыню ниже пояса, он кажется одним из воплощений тени. татуировка на его плечах и шее утекает за спину, сливаясь с темнотой, и ронан, как ее посланник, стоит теперь в молчаливом ожидании. иногда гэнси думает, что ронан просто не может ничего бояться. эфемерные крылья за его спиной, сотканные из снов и темноты, должны защищать его, так? иногда они реальны, гэнси даже сейчас видит переливы черных перьев, реальней чем все здесь существующее. ронан обладает странным и пугающим даром, и одновременно является таким беззащитным и хрупким. насколько хорошо он владеет своими снами? когда-нибудь он спросит его, но пока ронан предпочитает умалчивать о том, что раздирает его сердце и душу. внезапно он наклоняется к гэнси, оперевшись руками по обе стороны от него, выжидательно наблюдая. вспышка молнии делает его фигуру осязаемой на мгновение, гэнси успевает протянуть руку и коснуться его груди, удостоверившись, что он ему не чудится. в следующий миг за спиной ронана снова сгущается темнота, и он целует его второй раз за эту ночь. ронан опускается рядом, невесомо и легко. гэнси так же легко касается его лица. ронан не подает голоса, позволяя себе только глубокие тихие вдохи. ждет? он разворачивается спиной, и гэнси видит, как изменяется его татуировка от еле заметных движений плеч, как крылья на них расправляются, а цветы раскрываются из бутонов. да, ронан ждет. обычно такой непокорный, он сейчас смиренно лежит перед ним, позволяя гэнси выбирать. позволяя гэнси медленно водить пальцами по спине, прослеживая рисунок. позволяя ему обхватить его за шею и с силой прижать к кровати. гэнси приподнимается выше на руках, отбрасывая простыню. сумрачные тени, разрываемые светом молний, шарят по их телам, размывая границы. конечно, ронан не мог выбрать более подходящей ночи, чтобы запрыгнуть к нему в постель. ему бы включить свет, чтобы видеть этого бесстыжего засранца, но для этого придется встать и отпустить его. и это кажется совершенно невозможным. ничего на свете не заставит его сейчас отнять свою руку от него. внезапное осознание своих желаний ставит гэнси в тупик. так же как и желания ронана, они иллюзорными мыслями сидели где-то у него в голове, не воспринимаемые всерьез, и, столкнувшись теперь с вполне реальной действительностью, гэнси пребывает в состоянии, близком к эйфории. а еще ему интересно, до какого предела ронан будет терпеть? гэнси чувствует себя в клетке с опасным животным. это игра или уже нет? и как давно она перестала быть ею? он перемещает руку на затылок, ощущая ладонью колючий ежик волос, и давит сильнее. ронан не шевелится. никаких признаков наступающей агрессии — руки не играют мышцами, не сжимаются кулаки, линия плеч остается спокойной. гэнси выучил все его реакции на раздражители, и сейчас ронан не выказывает ни одной. он и правда просто покорно ждет. гэнси убирает свою руку с затылка и наклоняется ближе. ему хочется спросить, но тогда это крылатое опасное божество покинет его, а он никак не может допустить подобного, пока не попробует то, что ему предлагают. гэнси знает, что на самом деле он не такой правильный и прилежный, каким кажется, даже себе. что-то же заставило его купить именно камаро, эту неистовую и дикую машину. что-то заставило его подружиться с ронаном, еще более неистовым и диким. он даже неплохо может управиться с ронаном, сидящим на пассажирском сидении его машины. и это «что-то» шлет теперь привет из самых глубин. гэнси снимает очки, отшвыривая их куда-то в сторону, и нетерпеливо проводит языком по плечу ронана. чувствуя, как тот сильно выдыхает, будто все это время задерживал дыхание, гэнси улыбается. хорошо, что никто этого не видит. яркая вспышка снова прорезает темноту, и на краткий миг гэнси видит распустившийся бутон татуировки прямо перед собой. наступает темнота, и он впивается в него, облизывая каждый лепесток рисунка. жаркая кожа под его губами идет мурашками. а мышцы перекатываются, когда ронан чуть заметно выгибается навстречу. осторожно, аккуратно. но гэнси знает, что тот хочет подставиться сильнее. он проводит рукой по его спине, гладя и лаская, по ребрам, сжимает крепче, когда ощущает под ладонями выступающие тазовые косточки. ронан приподнимается. гэнси — единственный, кого слушает ронан. единственный, кто может обуздать его агрессию и воззвать к остаткам совести. кто может остановить его одним словом. и сейчас гэнси молчит, и ронан так же бессловесно умоляет вселенную, чтобы так и оставалось. он не выдержит, если это прекратится: движения ладоней на спине, тяжелое дыхание позади. ронан чувствует на себе его пристальный взгляд. и толику смущения, когда тело ронана недвусмысленным образом отзывается на прикосновения. жесткое касание гэнси еще отдает жаром на его затылке, и он бесстыдно жаждет повторения. все это кажется нереальным: гроза за окном, тени, перекрываемые вспышками яркого света, ронан в его постели, комкающий простынь в кулаках, и он сам, утонувший в ощущениях. ронан дрожит под ним в такт его движениям, их тела соприкасаются снова и снова, каждый раз, когда гэнси входит, каждый раз, когда он наклоняется поцеловать спину, испещренную рисунком. татуировка мелькает в изменяющемся свете, гэнси кажется, что все клювы, когти и шипы обращены к нему, все еще защищаясь, думая, что он делает с их хозяином что-то плохое, но тихие стоны ронана и движения его тела навстречу напрочь прогоняют эти ощущения. он проводит по рисунку руками снова и снова. только разгоряченная влажная кожа. только ронан. гэнси ложится на него сверху, утыкаясь лбом между лопаток. ронан стонет теперь с каждым толчком все громче, не сдерживаясь. гэнси слышит его голос сквозь раскаты грома, иногда сладко-томный, иногда требовательный. гэнси усиливает напор, с силой вжимается в него еще пару раз, а потом они оба затихают, тяжело дыша. чернильный рисунок под его лбом снова движется, гэнси готов поклясться, что жесткие перья воронов и шипы роз касаются его лица, а его загнанное дыхание будоражит нежные лепестки под пальцами. ронан глубоко вздыхает, и морок проходит. гэнси не спешит вставать. вдруг тогда ронан пропадет тут же, просто исчезнув, как и это видение его движущейся татуировки? он трется о его горячее плечо и медленно перекатывается на бок. они по-прежнему молчат. и гэнси даже рад, потому что ему совершенно нечего сказать. но не в плохом смысле, не чтобы оправдаться или сказать, что он сожалеет, или прояснить ситуацию, — напротив: все кристально ясно. это тихое и благодарное молчание. они сделали то, что им обоим было необходимо. ронан разворачивается к нему лицом, обрывая мысли. все такой же серьезный, разве что хмурая складка между бровей стала меньше. гэнси проводит по ней подушечкой большого пальца, разглаживая окончательно. останавливает свою руку на бритом затылке и притягивает ронана ближе. не для того, чтобы поцеловать, — это кажется сейчас таким же лишним, как и слова — а просто чтобы прикоснуться лбами, носами, щеками. они оба уже успокоились, и их дыхание, размеренное, наполовину сонное, смешивается между ними. сон окутывает их тела, плотно притертые друг к другу. ронан расслабленно расправляет плечи. вороны на его спине шевелятся и вместе с ними закрывают глаза, пряча клювы и острые когти в зарослях цветов.